Ночью пришёл идальго.
Натуральный такой, испанский, средневековый. С тихим серебряным звоном снял рыцарские доспехи, аккуратно поставил их в угол, сверху водрузил свой нелепый шлем. Присел на угол кровати и заговорил. Вполне дружелюбно и, вопреки ожиданиям, на чистейшем великом и могучем. И даже без акцента.

- Что, не спится?
- Ишь ты, угадал! - саркастично молвила я в ответ, здраво рассудив, что верещать причины нет, а падать в обморок вроде бы можно, да некуда - и так лежу, очень даже горизонтально.

- А хочешь, угадаю, о чём думаешь?
- Вот ещё! Я и без тебя знаю, о чём я думаю.

Помолчали. Синхронно вздохнули.

- А хочешь, я тебя туда отправлю?
- Ещё чего! - возмутилась я. - У меня тут семья, работа, дача, кошка, бессонница... Как я это всё брошу, головой-то подумал?
- Ну, ты вообще... Как будто фантастику сроду не читала! - возмутился в ответ гость. "Вообще" было произнесено как "ващ-ще-е-е", а длинный изящный аристократический палец недвусмысленно покрутил у не менее аристократического виска, демонстрируя какие-то совсем не аристократичные манеры. - Ты вернёшься сюда же, в этот же самый момент времени... Не-не-не, стоп, никаких эффектов бабочки! Это как раз выдумки господ литераторов. Параллельных миров бесконечное множество, вернёшься в этот, откуда забрали, если что-то пойдёт не так...
- А нафига? - философски изрекла я. - Как ты себе это представляешь? Мне уже... э-ээ... ладно, не будем о грустном! Я ж с ума сойду среди прыщавых идиотов сверстников!
- Не, ну это ты с головой не дружишь! Я тебе прогулку предлагаю, а не переселение душ. А там сама сориентируешься, стоит вмешиваться или нет.

Снова замолчали. Идальго пригладил острую бородку и потянулся было за своей смешной приплюснутой касочкой. Понятно, сейчас смоется, откуда пришёл и поминай, как звали! А кстати, как?

- Дон Эухенио мы. Ну я пошёл, что ли?
- Евгеша, стало быть... Ладно, давай попробуем, я же ничего не теряю?
- Абсолютно! - воодушевился дон и, потянувшись, громко щёлкнул сухощавыми пальцами прямо у меня над головой.

И понеслось... Мелькали созвездия, чёрные дыры, петляли временные континуумы, филином ухали отматывающиеся назад героические пятилетки, голос Брежнева не очень отчётливо поздравил советских граждан с наступающим тысяца девясот семьзесят сисятым, а я оказалась в собственной узкой комнатке образца того самого, сисятого...

Надо отдать должное мне того самого образца: я не заверещала и не упала в обморок. Падать с узкой девичьей софы было, собственно, и некуда, а верещать незачем - горькие слёзы и без того обозначали крайнюю степень отчаяния. Никакая посторонняя пожилая тётка, внезапно материализовавшаяся на пятом этаже хрущёвки, уже не могла выбить меня из колеи вселенского девичьего горя.

- Хорош рыдать, слушай сюда. - приказным тоном сказала я себе.

Я уставилась на себя... Нет, так мы запутаемся. Я-та уставилась на себя-эту с нескрываемым удивлением. О, точно! Ята и Яэта.

- А вы кто? - всхлипнула Ята.
- Ишь ты, вежливая какая! Я - это ты, ты - это я... - фальшиво пропела Яэта популярный мотивчик. - Только много лет спустя. Поняла?
- Поняла. А чё ты... ну я, то есть, такая жирная стала?
- Так, знаешь что! Не будешь меня слушать - станешь ещё жирнее, причём гораздо раньше! - грозно рявкнула Яэта. Главное в нашем деле - напугать!
- Но ты же себя не слушала, а стала! - почему-то не напугалась, а напротив, продемонстрировав железную логику Ята.
- Не занимайся демагогией. Прекращай рыдать - он тебе совершенно не нужен! Ты из-за него в институт не поступишь и вообще всю жизнь про...
- Как это не нужен? Я же его люблю-у-у-у... - новый приступ рыданий оборвал почти нецензурную тираду Яэты.
- Разлюбишь! Это проходит. Полюбишь кого-нибудь другого, в институте будет полно достойных ребят!
- Я не смогу-у-у... Он такой... такой красивый... у-у-умный... - продолжала подвывать Ята.
- Заткни фонтан, соседей затопим! Он дебил и козёл, и ничего красивого в нём нет. К тридцати кудри золотые вылезут, пузо вырастет, а зубы наоборот - выпадут.

Ята внезапно успокоилась и замолчала. Потом подозрительно прищурилась и, остаточно всхлипывая, спросила:

- Как-кие ещё золотые кудри? У Володьки короткая стрижка и волосы тёмные. Женщина, а вы адресом случайно не ошиблись?

- Какой ещё Володька? - недоумённо воззрилась Яэта на Яту, параллельно удостоверяясь, что она - это точно я небудемуточнять сколько лет назад, и адресом я никак не ошиблась. Убей, не помню, чтоб я когда-то так страдала по какому-то Володьке! Нет, ну, может, конечно и нравился какой до того момента, как я встретила своего нынешнего виновника всех бед и несчастий, но чтоб вот так рыдать?

В другом углу комнаты сидел идальго и тихо ржал, позвякивая в такт серебристыми латами. Когда только надеть успел?

- Евгеш, а ты мирком случайно не ошибся?

Идальго помотал железной панамкой:

- Исключено. Они запараллелены, и расхождения имеют место быть только в случае вмешательства членов Совета Высшей Лиги Демиургов Седьмого... Тс-с-с! - внезапно прервал свою научно-просветительскую тираду дон. - Она, кажется, засыпает.

Точно - Ята отвернулась к спинке софы и сладко засопела.

- Приснится же такое!.. Володечка, ну позвони мне, пож-ж... жалс-с... с-с... - донеслось до нас невнятное полусонное бормотание.

- Да ну вас... в Лигу с вашими несчастными любовями и континуумами! Я даже не помню, когда это было - и что я себе посоветую? Вези давай обратно, некогда мне тут! - возмущённо прошипела Яэта. Ну, ошиблась на год-другой, с кем не бывает? Кстати, кто такой этот Володька? Калинин, что ли, из параллельного? Да, вроде нравился когда-то... До того, как... Нашла красавца, идиотка! Хотя - умный, тут не поспоришь. Директором завода вроде сейчас работает... И как же здорово меня потом шандарахнуло, что я вот этакие страдания напрочь забыла! А как, кстати?..
Нахлынуло. Обрушился соловьиный хор, метелью закружили осыпающиеся лепестки вишен (или это лепестками закружил первый снег?), вокруг закружились пары, где-то далеко зазвучало "Когда уйдём со школьного двора", а голова закружилась от первого, неловкого, не так и не в туда, но такого упоительного поцелуя... Ой, мамочки мои, да я ж только что саму себя чуть всего этого не лишила! Нет, только обратно, никаких вмешательств!

Идальго снова щёлкнул, элементы мироздания посвистели в обратном направлении, где-то вдалеке усталый Президент произнёс сакраментальное: "Я устал, я ухожу", а я обнаружила себя на родной двуспальной кровати в родном две тысячи не менее сисятом.
Где только этого гада лысого носит? Второй час ночи уже... Надо его завтра к стоматологу записать, что ли...