По моим расчётам, ребёнок требовался лет трёх-четырёх, жилистый, некрупный, так как сам я не мог пролезть в горловину бака, вмещающего почти две тонны воды. Был нужен сообразительный ребёнок, чтобы в низу стенки бака нащупать отверстие и вставить в него медный штуцер, а уж я снаружи затяну накидную гайку и подсоединю шланг для полива грядок с огурцами. После этого ребёнка можно отпустить. Вот и все условия задачи. Конечно, хорошо если ребёнок попадётся послушный и храбрый, тогда я был бы спокоен за огурцы.
      На соседних дачах кое у кого из знакомых водились детишки, и я пошёл выбирать себе подходящего. Известно, что лучше всего увлечь ребёнка игрой и тогда самую трудную работу он выполнит охотно, без понуканий. Первый же ребёнок, попавшийся мне на глаза, играл в бортмеханика «Чёрной акулы» — он пытался захлопнуть кошку в чемодане. Парнишка произвёл, в общем, неплохое впечатление. Я объяснил, что сначала позволю ему поиграться моим медным штуцером, а потом отведу в одно место, тут недалеко, и покажу, куда нужно засунуть медный штуцер, чтобы оказать дяде любезность. Мальчик кивнул и забросил кошку в крапиву. Отец ребёнка, внимательно выслушав мои объяснения, слез с забора, не выпуская из рук ломик, подошёл поближе и... разрешил мне забрать мальчика насовсем, с концами, поскольку это был плохой мальчик: он не слушался бабушку, разбрасывал игрушки и плохо кушал.
      Нет, рисковать не хотелось. Не хватало ещё, чтобы этот обалдуй повредил мою прогрессивную систему орошения и оставил «дядю» без солёных огурцов.
      В другом дворе мне предложили на выбор мальчика и девочку. Девочка была в самый раз, аккурат поперёк себя с горловину, а вот мальчик мне не понравился. Толстоват. Конечно, его можно пропихнуть в бак, но я боялся повредить мальчиком резьбу на горловине. Бак мне достался исторический, от рухнувшего шаттла; резьба там была, можно сказать, винтажная, нестандартная. А с другой стороны... Толстый мальчик улыбался, а у худышки девочки физиономия была кислая, зарёванная. Кто знает, что эта пигалица там, внутри бака, начнёт вытворять с медным штуцером? Вещь-то ценная, с затонувшей атомной подводной лодки. Я очень дорожил своим медным штуцером. Он не ржавел и обладал исключительной электропроводностью. Другой такой мне не достать.
      Нечего делать, я попрощался и с этим семейством и двинулся дальше.
      У третьего малыша оказались крепкие, мозолистые руки, но глупое-преглупое лицо. Он походил на мартышку в сандалиях и в панамке. Я стал опасаться не столько за горловину и медный штуцер, сколько за отверстие для излива. Няня мальчика сообщила, что его уже готовят к альтернативной службе в хосписе для ветеранов кино. Так я и думал. Достаточно было взглянуть на этот узенький лобик и мокрые губы. Скорее всего, он не сумеет нашарить отверстие в темноте, а если и нашарит, то обязательно порежется о стальную кромку. Мало того, мне показалось, он трусоват. Еще навалит там в штаны, вот это будет номер, размышлял я о перспективах моей методики орошения.
      Дело оказалось сложнее, чем я думал. Долго ходил я по посёлку, выискивая детей толковых и подходящего размера, и с горечью размышлял, что вот, нас не станет, а страну-то оставить не на кого. Какую экономическую модель для России выберут наши потомки? Что объявят национальной идеей? Вот этот мелкий ушастый, который обсасывает сейчас еловую щепку — в какую сторону изменит он политический курс Родины?.. Я оглянулся. Взрослых не было, время шло, рассада срочно нуждалась в поливе, и я решил взять напрокат ребёнка без всяких договорных обязательств.
      Посадив мальчика на закорки, я вручил ему медный штуцер и мы весело зашагали на мой огород. Там я взял мальчика за уши и вставил в горловину. Ребёнок со стуком упал на дно и было слышно, как он гулко внутри разохался. Но, сообразительный, пополз на свет, точно к сливному отверстию диаметром три четверти дюйма. Считанные минуты, и я ухватил пальцами медный штуцер, вытянул его наружу и закрутил накидную гайку.
      Стоило полюбоваться на проделанную работу. Подобно вскинутой длани Медного всадника победоносно торчал мой штуцер, указуя в направлении огуречных грядок и словно благословляя их.
      Пора было извлечь мальчика. Я просунул в бак руку как можно глубже и попытался схватить дитя за лодыжку, но оно не далось. Решило, что мы продолжаем играть и со смехом принялось бегать по дну бака. Рука устала. Пришлось поддержать игру: я весело опустил в бак веревку и предложил поспорить, что он, дурашка, не сумеет подпоясаться ей. Послышалось долго сопение. Я насторожился, посветил фонариком: так и есть, мой маленький помощник намотал верёвку себе на шею и выжидающе смотрел вверх...
      ...Терпеть не могу, когда берут что-нибудь попользоваться, а возвращают сломанное. Была мысль вынуть младенца всплытием, то есть закачкой в бак воды, благодаря чему барахтающийся ребёнок поднимался бы выше и выше, пока мне удастся дотянуться до него вилами или накинуть уздечку. Опять сомнение: от колодезной воды малыш, пожалуй, простудится. Что скажут папа с мамой? Наконец, я придумал идеальный с точки зрения безопасности способ доставания мальчиков из бака. Мне помог отрезок арматуры с загнутым концом. Я подцепил ребёнка крюком за подол рубашки и вытянул наружу. Как ни хотелось поскорее подключить центробежный насос и начать заливать в бак воду, но сначала я должен был отвести мальчика туда, где взял. Уж такое у меня правило. Без меня он мог заблудиться и пропасть и тогда его родители, пожалуй, перестанут со мной здороваться.
      Я запустил насос и отправился в путь.
      Самое трудное, кажется было позади. Но тут, как всегда некстати, началось землетрясение и послышался вой сирен полицейских машин. Мой дом окружили омоновцы. Голос, усиленный рупором, предложил подумать, на каких условиях я согласен вернуть ребёнка. Тут обнаружилось, что его нет возле меня. Ребёнок, прыгая с кочки на кочку, удирал от полиции к опушке леса, где мирно паслось стадо волков...

      Что было дальше? Дело давнишнее, я уже не помню, как все мы выпутались из довольно сложного положения, в которое поставила всех нас моя прогрессивная система орошения. (Когда я достаю солёный огурец, то всегда думаю о тех, кто вложил в него свой труд, оставил частицу сердца, интеллекта, не пожалел ни сил, ни фантазии в битве за урожай). Поскольку память моя пробуксовывает, я решил, чтобы закончить повествование, составить примерно пять благополучных концовок. Вот они, на выбор : 1) челюстно-лицевая; 2) огнепальная под снос; 3) циркульная в стиле «хоррор»; 4) взлётно-посадочная и 5) исправительно-трудовая. Каждая имела свои плюсы и минусы в части правдоподобия. Но что-то в них меня смущало, и тогда я выбрал незатейливую русскую народную концовку с элементами моего любимого лубка.
      Если вкратце, то вот она. Отведать солёных огурцов ко мне в гости пришли многодетные семьи и омоновцы с жёнами, рабочие и крестьяне, владельцы роскошных коттеджей и простые воришки. Мальчик со штуцером вскарабкался на бочку, а мы по очереди читали ему восторженные стихи. («Безумству храбрых поём мы песню»). Вспыхивали тут и там пронзительные огоньки человеколюбия. Бушевал шквал взаимной предупредительности. Хрупкие дачницы флиртовали с мужественными овощеводами, потчевали их, и те, сморщив покрасневшие носы свои, впивались в сочащуюся огуречную мякоть. Глаза у меня заволокло слезами умиления. С таким замечательным народом не должны мы зависеть от иностранного капитала, от чьих-то биржевых спекуляций, санкций и кризисов, наоборот: можем не только себя прокормить, но и завалить всю планету нашими солёными огурцами! Для этого нужна одна только малость. Чтобы нашёлся один-единственный героический мальчик, который, почти не имея шансов вернуться невредимым, стиснет в кулаке медный штуцер и отважно шагнёт навстречу неизвестности.