Из правдивых рассказов ветерана флота Тимура Фомича Ненарокова.

Итак, друзья мои, у меня к вам вопрос: кто из вас бывал в Африке? Поднимите руки.
Ага, никто, значит. А ваш покорный слуга побывал там во множестве портов со всех её сторон. Но и вы не отчаивайтесь, побываете вы и в Африке и в портах других континентов, если не разочаруетесь раньше времени в выбранной вами морской профессии.

А я там не только побывал, но и испытал различные приключения, самым неприятным из которых было оказаться в качестве заложника в Нигерии. Но об этом случае я вам поведаю в другой раз. А сегодня моя задача рассказать вам об одном случае, из-за которого двое уважаемых людей оказались на грани истерики и натерпелись немалого страху.

Ну так вот. В ту далёкую пору служил я старпомом в РПК – в ремонтно-подменной команде. Такие команды базировались в иностранных портах, куда заходили советские рыболовные суда для отдыха и подмены экипажей, пополнения снабжения, мелкого ремонта. А РПК как раз там и осуществляли межрейсовое техническое обслуживание (МРТО) подменяя основной экипаж, примерно, недели на три и, если это требовалось, то принимая судно в одном порту, перегоняли его в другой, где сдавали вернувшейся назад команде.

Наша РПК, состоящая из 25 человек, занималась межрейсовым ремонтом судов поочерёдно в Сенегале и Анголе, в портах, соответственно, Дакаре и Луанде. В Анголе в ту пору шла непонятная войнушка между правительственными войсками и оппозиционной «Унитой», по ночам в городе постреливали, а ночью проблемно было уснуть – военные катера шастали между стоящими на рейде судами и бомбили акваторию глубинными зарядами – против подводных диверсантов, ибо время от времени эти злодеи умудрялись кого-то и подрывать.

Правда, наши рыболовные суда были для них – мелочь и если уж совершалась диверсия, то против транспорта приличного тоннажа. Присутствовали в заливе и советские военные корабли.

На берег в Луанде мы сходили редко: во- первых местное население нас ненавидело (за исключением военных, для тех мы считались союзниками), видимо, было настроено антиправительственно и, бродя по жаре в нищем городе между закрытыми или пустыми магазинами в редкой кафешке у нас перед носом захлопывали дверь и даже за деньги нельзя было купить простой воды. Не потому, что её там не было, а вот из-за таких к нам «тёплых» чувств. А вот для кубинцев, которые там воевали, мы, наоборот, были «братушки».

И посему, мы в свободно время садились на судовой катер и выгребали на пляж. А пляжи в Луанде в ту пору были, можно сказать, шикарные и почти пустые. А иногда приняв судно в Луанде, мы гнали его в порт южнее, в порт Лобиту, на докование, если плавдок в Луанде был занят.

Там, в доке нас охраняли два автоматчика, поскольку линия фронта проходила в джунглях где-то совсем рядом.

Но это я так, к слову, поскольку история, о которой я хочу рассказать, случилась не в Анголе, а в Сенегале, в порту Дакар.

Короче, в нашей конторе нам планировали на рейс (3-4 месяца) так называемую «цепочку» - последовательную разнарядку судов, которым мы должны устроить это самое МРТО. Мы прилетали из дома в базовый порт, принимали у постоянной команды судно с приёмо-передачей под роспись и печать всего судового имущества, судокоманда нам вручала заранее подготовленную ремонтную ведомость и улетала домой, на отдых, а мы впрягались в работу.
Машинная команда под контролем стармеха, усиленная дополнительным штатом дизелистов, перебирала, регулировала и ремонтировала судовые механизмы, а палубная команда под моим контролем производила покраску судна, палубные и сварочные работы.
На мне ещё лежала, как обычно, обязанность организации вахтенной службы, а в Африке, кто не знает, спать на вахте, смерти подобно, проспишь – проснёшься в одних трусах, обнесут и не скрипнут! Жульё-с.

Ну, а капитан, как и положено, осуществлял общее руководство этим процессом. Ремонтом естественно.

Затем, по возвращению основного экипажа, они давали оценку нашим трудам, от которой зависело – тянем мы на премию или нет.

Сдав судно экипажу, мы пересаживались на другое, потом на следующее и так до конца всей «цепочки», после чего возвращались домой на отдых, а вместо нас в работу включалась другая РПК.

Ну так вот, а по выполнении ответственных работ или согласно подошедшим срокам мы обязаны были предъявить судно – его корпус, механизмы, устройства и т.д. представителям контролирующего органа – инспекторам Морского Регистра Союза ССР, которые или сидели с нами в этом порту или специально прилетали в командировку для проведения данной рутины.

Тогда, как раз, два таких товарища только недавно прилетели и чего-то там у нас проверяли.
В порту Дакар, в ту пору, обстановка была несколько другая, чем в Луанде: свободно можно было гулять по городу, отовариваться, ходить на городской пляж. Но за карманами надо было следить в оба! Карманники там – высшей квалификации и, такое впечатление, что – каждый второй. А лучше всего – ничего в карманах не носить. У меня, так, был потайной карман – с внутренней стороны брюк, в который можно было залезть только расстегнув ремень.

А ещё, для наших рыбаков там существовала, так называемая, «база отдыха», финансируемая Минрыбхозом, которую мы частенько посещали. Территория базы ограждалась высоким забором, на территории росли пальмы и ещё какие-то экзотические деревья. За садом ухаживал местный сторож-садовник – сухощавый негр неопределённого возраста. Ещё там стоял трёхэтажный домик с бильярдом, настольным теннисом и коллекцией книг на русском языке.
Во дворе, также был расположен довольно просторный бассейн. Но, кто желал, мог пойти искупаться в океане: берег находился в 100 метрах от базы.

В те времена экипажам выделялись так называемые «культмассовые» - не очень большие деньги, но их хватало рыбакам в редкие заходы рыболовных судов в инпорты для проведения экскурсий и осмотра достопримечательностей. В Дакаре, иногда, мы совершали такие экскурсии и нас всегда сопровождала гид – узбечка, эмигрировавшая в Сенегал, выйдя когда-то замуж за сенегальца.
Во все поездки она брала с собой сынишку (видимо, не с кем было оставить дома) – лет шести, весь ровного цвета «кофе с молоком» от кончиков пальцев, до кучеряшек на голове. Ну, игрушка-игрушкой!

Какие там достопримечательности? Мне думается, что повидал я их все: Золотая деревня, розовые озёра, ботанический сад, зоопарк, ну ещё, достопримечательностью считается дакарский подходной маяк – туда тоже возят экскурсантов.

В общем, собрались мы, однажды, на очередной отдых. Подали заявку и представитель Минрыбхоза подогнал к нашему причалу автобус с гидом-узбечкой.

Отправились мы сначала в Золотую деревню, кое-кто прикупил там сувениров, ну а потом – святое дело – на базу отдыха. В нашей компании оказались и два вышеупомянутых инспектора Регистра. Они, как я понял, приехали недавно и в вообще в Дакаре были в первый раз.

В душном помещении редко когда находились желающие торчать, в бассейне, припахивающим хлоркой – тоже и мы, а было нас всего человек шестнадцать, дружною гурьбой отправились на пляж, а гид на автобусе укатила по своим делам, предварительно договорившись с нами о времени окончания отдыха. То-бишь, во сколько нас забрать – приехать.

Плескались, мы, ныряли, загорали и уже где-то ближе к концу отдыха один из инспекторов ободрал себе ногу об ракушечник и решил вернутся на базу, поскольку с царапиной открытой в этих местах лучше не шастать – там водится такая муха, которая может отложить яйца в ранку и потом развиваются из них личинки по всему телу и человека уже не спасти.

А этот товарищ, как я понял до этого, очень пёкся о своём здоровье и раза три меня спрашивал, какова вероятность нарваться тут на малярийного комара. (А вероятность такая, увы, существовала). Ну и сотоварищ его, естественно, двинулся с ним.

Короче, вернулись они на базу, инспектор ранку заклеил и стали они шарахаться по участку в ожидании окончания культмероприятия. Кроме них там находился лишь сторож-садовник. Который, сидя на корточках, ковырялся в цветочной клумбе.

Тем временем, наши друзья подошли к какому-то дереву на котором висели яркие и сочные плоды.
-Попробуем? - Спросил один.
- А они съедобные? – В свою очередь спросил раненый.
- Да вряд ли в саду будут выращивать всякую дрянь – ответил приятель, сорвал и с наслаждением впился зубами в сочную мякоть неизвестного плода.

Раненый тоже решил рискнуть и оба приятеля стали наслаждаться вкусом экзотических плодов, которых никогда не пробовали.

Наевшись вдоволь, пошли бродить они дальше по территории базы.

- Слушай, а давай спросим у садовника, как дерево называется.
- А он по-английски-то понимает?
- Да чего там по-английски, они тут многие по-русски балакают.

Друзья приблизились к садовнику и спросили его, как называется это дерево с такими вкусными плодами.
- «Смерть европейцам» - меланхолично отвечал садовник.
- Как? Почему? – в ужасе закричал раненый, но садовник непонимающе улыбался и разводил руками.

Не знал он ни по-русски, ни по-английски ничего, кроме названия своих растений.

Раненый инспектор был близок к истерике, второй был спокойнее, но в лице изменился.
- Так, сказал он, не паникуй. Прежде всего, надо вызвать рвоту. Давай – два пальца в рот! На глазах у изумлённого садовника оба приятеля засунули себе по два пальца в рот и начали дружно давиться, пытаясь вызвать рвоту и выпучив глаза.

Получалось у них плохо.

- Бежим в дом! Надо выпить много воды, а потом вызывать рвоту!
- Бежим! Оба друга припустили к дому.

Вошедшая во двор гид увидела странную картину: два солидных мужика, согнувшись в три погибели, стоя за углом дачного дома засунув пальцы в рот опорожняли желудки. Первая её мысль была : «О господи! Отравились!».

Узнав, наконец, в чём дело, гидша, успокоившись, присела на скамеечку и объяснила испуганным страдальцам, что нет места для паники, название этого дерева по латыни звучит по-другому, а название «Смерть европейцам» местное и присвоено оно аборигенами этому дереву потому, что цветёт оно – в сезон тропических дождей, когда на европейцев нападают хвори, а местным – хоть бы что!

Вот такая поучительная история, мои молодые друзья, случилась когда-то в африканском Дакаре.
А в чём поучительна? А в том, что не всякую грушу можно скушать!

Раньше, вон, на столбах надпись висела «Не влезай – убьёт!» А в Африке таких надписей нет, особенно на деревьях. И хорошо, что всё хорошо тогда закончилось.

Боритесь за живучесть и берегите себя.