Этот июньский день почему-то запомнился мне очень отчётливо. Включили свет, и Валера ввёл в комнату девушку, закрывая ей глаза своими руками...

Нет, наверное, нужно начать с самого начала.
Валера купил меня сразу же, как только вселился в свою ”полуторку“. Говорил, мол, одному скучно, не с кем взглядом обменяться, а со мной и чокнуться не стыдно. Это он так шутил, когда рюмку водки ко мне подносил. Правда, это не так часто бывало - на Валеркин день рождения и на Новый год.

Повесил меня Валера сперва в гостиной, если, конечно, можно так назвать тот бардак, царивший в комнате. Можно было предположить, что где-то в углу за стопками коробок и перевязанных книг, под столом, наполовину заваленном газетами, журналами и чрезвычайно важными документами, лежит чёрт со сломанной ногой. Одно-единственное окно в комнате выходило на стройку, которая длилась уже три года и даже не собиралась заканчиваться. Отсюда и сантиметровый слой пыли на стекле. Сколько Валера ни боролся с ней - всё без толку. После уборки пыль снова обволакивала окно.

Зато ко мне Валера относился бережно: протирал по пятницам, чтобы, как он сам говорил, ”выходные были свежими“. У Валеры не было телевизора, зато книжек разных было просто завались. И любил он их вслух читать. А я... Я внимательно слушало его голос, и представляло себе изумрудные луга и просторные норы Хоббитании, бескрайний бирюзовый океан Атлантиды или непреодолимые горы между Канзасом и Волшебной страной.

Однажды я настолько заслушалось, что стало изображать не унылый вид валеркиной квартиры, а волшебный голубой город эльфов. И тут же было застигнуто с поличным. Валера перестал читать и уставился на меня. Я постаралось быстро изменить картинку, отразив неубранный стол и пыльное окно, но было поздно. Валерка был уверен, что ему ничего не привиделось. Он разговаривал со мной, просил повторить видение, показать ему ещё раз Ривенделл, но у меня не получалось. Тогда Валерка снова стал читать. И под звуки его голоса во мне исчезла холостяцкая квартира, а на её месте появились ажурные башни, наполненные светом, бесконечные лестницы, уводящие в небо, яркие фонарики в причудливых арочных окнах.

С тех пор началась у нас с Валеркой совсем другая жизнь. Он спешил домой, чтобы скорее взять в руки книгу, и увидеть то, что я себе воображаю, слушая его чтение.

Однажды июньским днём Валера привёл домой девушку. Меня тогда ещё очень удивило, с каким энтузиазмом он убирал квартиру накануне. Валера подвёл девушку ко мне, закрыв ей глаза. Когда он опустил руки, я увидело миленькое личико, усыпанное горстью веснушек, зелёные глаза, в которых блестели маленькие солнышки. От неё исходило такое тепло, что я, как и Валера, влюбилось в эту девушку.

- Познакомься, это Надя, - сказал мне Валера.

Я ответило. Я не могло не ответить! Я показало Надю и Валеру, летящих вместе на гиппогрифе над зеркальным озером.

Свадьбу они решили не справлять: утром расписались в ЗАГСе, а вечером попили чай с тортом в кругу близких друзей. Наде нельзя было пить алкоголь - врач сказал, что уже 17 недель. И Валера из солидарности отказался.

Теперь Валерка спешил с работы домой не для того, чтобы схватить книжку и окунуться со мной в таинственные миры Желязны или Жюля Верна, а к Наде. Теперь она и то, пока не рождённое живое существо, сидящее в её животе, стало для Валеры самым таинственным необычайным фантастическим волшебным миром.

Мы с Надей проводили время, пока Валера был на работе. Девушка рассказывала мне о своём детстве, проведённом в деревне. Причём описывала она всё так красочно, что мне не составляло никакого труда воспроизвести эти картинки. Надя хлопала от радости в ладоши и смеялась: ”Да, это именно так и выглядит!“

Я и не заметило, как пролетели месяцы, отведённые природой на беременность. Надин живот надулся, будто она проглотила огромную дыню. В ночь на вторник Валера повёз жену в больницу. И пропал... Он пропал на целых пять дней! Пять бесконечно долгих дней я было само в пустой безмолвной квартире, не зная, что происходит, беспокоясь за Надю.
В субботу утром, наконец-то, в замке повернулся ключ. Вошёл Валера, бледный и заросший, неся на руках маленькую девочку, завёрнутую в цветное байковое одеяльце. Валера подошёл ко мне, посмотрел на меня полными слёз глазами, и прошептал:

- Познакомься, это Надя...

Как же это Надя?! - хотело прокричать я. - Где та Надя?

Словно прочитав мои мысли, Валера тихо сказал:

- Той Нади больше нет. Врачи сказали: сердце не выдержало. Сказали, они сделали всё, что могли.

Не знаю, что со мной тогда случилось. Я вдруг потемнело, словно меня накрыли плотной тканью, да к тому же запихнули в глубокий сундук и накрыли крышкой. Я стало чёрное, не отражало света и ничего не показывало. Я умерло вместе с той Надей, девушкой с веснушками...

Не скажу точно сколько времени прошло. Может быть месяц, а может и год.
Я очнулось от детского плача. Чернота растворилась, растаяла в тумане. Оказалось, что я вишу в ванной комнате. Валера купает в красном пластмасовом тазике маленькую девочку, а та машет ручками и плачет. Не знаю, что на меня нашло. Наверное, это вырвалось откуда-то из самой глубины сознания, если, конечно, у зеркал такое бывает. Я показало Надю. Такую Надю, какой я её увидело впервые июньским днём. Маленькая девочка замолчала. А Валера, сглотнув возникший в горле ком, сказал:

- Наденька, это мама...

Девочка протянула ко мне свои ручки.

- Ма-ма... - пролепетала она.