Крики кружащих над водой чаек резали слух. Пернатые мародеры ждали того момента, когда берега Гвадалквивира очистятся от снующих по своим делам людишек. Время приличных горожан заканчивалось с наступлением темноты, и тогда же наступала пора всякого сброда - неважно, двуногого, хвостатого или крылатого. Ждать оставалось недолго: оранжевое, как апельсин, солнце уже цеплялось краем за горизонт.
Сегодня чайки орали громче обычного, а может, Пилар просто так казалось. Волнение, не дававшее уснуть третий день, заставляло выискивать знаки в любых мелочах: в узорах закатных облаков, в расположении столпившихся вдоль берега баркасов и фелук, в воспоминаниях о заходивших сегодня в лавку покупателях... Тучный господин с перстнями на пальцах, принесший Пилар больше половины дневной выручки, наверняка сулил ее скромному делу успех и процветание, а вот сварливая старуха с ярко нарумяненными щеками могла быть предзнаменованием какой угодно пакости. Глядя, как эта карга с брезгливым видом водит носом над прилавком, Пилар старательно придумывала предлог, чтобы выставить ее, но вскоре покупательница ушла сама, на прощание посетовав, что в прошлом месяце она покупала шафран чуть ли не вдвое дешевле. Наверняка она лгала, но какая разница... Куда сильнее Пилар сейчас волновала тревога, с каждым днем все крепче стискивавшая сердце. Вестник прибыл уже неделю назад, но флотилия до сих пор не вошла в порт. В этом не было ничего странного и необычного: порой корабли задерживались и на больший срок, но неизвестность превращала ожидание в пытку. Пилар не хотелось гадать, насколько удачным окажется плаванье, важнее было другое. Кто из него не вернется, сколько кораблей потопят пираты и каперы, какие суда найдут свой конец на рифах, потонут в жестоких штормах, потеряют часть команды из-за болезни или бунта... Двенадцать лет назад Пилар тоже ждала и даже не думала о том, что может не дождаться.
Бросив последний взгляд на отливающую алым воду, женщина поправила мантилью и двинулась прочь от реки. Смотреть вдаль можно бесконечно, от этого на горизонте не появятся паруса. Весть о столь важном событии облетит город моментально, и незачем изводить себя страхами и дурными предчувствиями. Пабло непременно вернется, как всегда, сияя озорной мальчишеской улыбкой, которая нисколько не вяжется с должностью второго помощника капитана. Море любит таких - веселых, безрассудных, молодых и сильных, готовых поставить на кон все, что есть. Племянник еще сделает карьеру в торговом флоте и наверняка утащит за собой младшего брата, который уже сейчас грезит об океанских волнах, сражениях с пиратами и несметных сокровищах Индий... Муж Пилар не был таким, он отправился в плавание не ради азарта и приключений, а ради выгодной сделки, и море не простило. А с мальчишками все будет хорошо, обязательно будет, как же иначе...
До своей лавки Пилар добрела, когда уже почти стемнело. Вечерняя прохлада приятно остужала лицо и смягчала пропитавшие улицы Севильи запахи. Цветы, нечистоты, свежая сдоба, конский навоз, изысканные духи и кисловатый дух разлитого вина... Выходя из лавки, Пилар почти не чувствовала их - несколько часов в окружении всевозможных пряностей притупляют даже самый острый нюх, но влажный речной воздух быстро помогал прийти в себя. Вглядевшись напоследок в темно-синее небо, женщина шагнула к двери и тут же отпрянула, испуганно прижав руку к груди.
- Ману! Ты с ума сошел?!
Племянник виновато развел руками, состроив самую умильную из своих рожиц. Поганец умел не только выскакивать из-под земли, пугая витающих в облаках тетушек, но и прикидываться сущим ангелом. С тех пор, как Мануэль научился ходить и, как следствие, безобразничать, ему сходили с рук любые каверзы. И даже знающая о его талантах Пилар не умела долго сердиться на очаровательного сорванца.
- Простите, тетя, я не хотел...
- Ну разумеется, - многозначительно хмыкнула Пилар, наблюдая за трепыханием длиннющих и черных как смоль ресниц. - Ты почему так поздно разгуливаешь? Случилось что-то?
- Случилось, случилось! Меня Каро послала, говорит, из-под земли достань, а я тут жду-жду, а вас нету...
- Что случилось? - выходит, тревога все же не была напрасной...
- Родриго! - выпалил мальчишка, будто это что-то объясняло.
- Что с Родриго? - Пилар не без труда вспомнила бледного, почти чахоточного на вид паренька, второй год волочившегося за ее старшей племянницей. Каролина благосклонно принимала его знаки внимания, но явно не собиралась связывать свою жизнь с неоперившимся и вечно голодным студентом.
- Прирезали его! То есть, не совсем прирезали, но почти... Кровищи натекло, ужас, Анхелика до сих пор оттирает.
- Подожди. Среди бела дня прирезали? - не поверила своим ушам Пилар. - У вас дома?
- Да нет, не дома, где-то рядом, небось. Он к нам сам притащился, да и рухнул на пороге. Каро давай верещать, Лика за тряпки хвататься, а он хрипит только...
- За врачом послали? - не хватало еще, чтоб бедный студент и впрямь умер у них в доме. - Рана опасная?
- Послали-послали, я первым делом туда, потом за исповедником, а потом уж к вам. Каро настояла, говорит, вы придумаете, что делать, если вдруг что.
Пилар оставалось лишь еще раз хмыкнуть, оценив разумность действий малыша. Сначала лекарь, потом исповедник, потом дорогая тетушка, которая что-нибудь придумает...
- А отец ваш где?
Мануэль потупился, сразу показавшись старше и серьезнее. Можно было и не спрашивать... Раз распоряжается Каролина, значит, Антонио либо пьян вдрабадан, либо режется где-то в карты со своими дружками. После смерти жены уважаемый отец семейства и успешный ювелир за несколько лет превратился в жалкого забулдыгу, способного провалить даже простейший заказ. Удивительно, что он еще не просадил в карты последнее имущество и дочерей в придачу.
- Все ясно, - вздохнула Пилар, предчувствуя, что и с врачом, и со священником объясняться придется ей. - Пойдем.

- Это ужасно!!!
- Ну что вы, сеньорита, полно вам убиваться. Рана неглубокая, хоть и кровавая, его жизни ничто не угрожает... Отлежится пару недель, да и встанет на ноги.
- Я буду молиться за него Пресвятой Деве! И за вас, дон Игнасио, ведь это вы, своими руками сделали чудо...
- Господь с вами, разве ж это чудо? Кровоостанавливающее и простейший шов...
Судя по тому, как самозабвенно рыдала вцепившаяся в рукав лекаря Каролина, она и сама уже понимала, что опасность миновала. Пилар хорошо знала повадки своей племянницы и давно привыкла не обращать внимания на бурные истерики, водопады слез и заламывание рук. Беспокоиться следовало, когда Каро ни с того ни с сего впадала в задумчивость и тихую меланхолию. Если у нее не было повода горевать, это почти всегда означало, что девушка вынашивает какую-то идею, а идеи ее были, как на подбор, одна другой неразумней.
Оглядев еще влажный от мытья пол и разложенные на окровавленной тряпице инструменты, Пилар приблизилась к кровати, на которую водрузили пострадавшего. Родриго был без сознания. Черные кудри картинно разметались по подушке, подчеркивая белизну ткани и лица, окруженные синеватыми тенями глаза были плотно закрыты, по только что наложенной повязке уже расползалось кровавое пятно. "Прирезанный" и впрямь напоминал покойника, и лишь ходивший вверх-вниз острый кадык напоминал о том, что юноша жив и, если верить словам врача, будет жить еще долго. Бледной тенью примостившаяся в изножье кровати Анхелика не сводила с него испуганных глаз и беззвучно что-то шептала. Должно быть, и впрямь молилась, а не сотрясала обещаниями воздух, как сестра.
- Сеньора Ибаньес? - врач без труда узнал Пилар, не раз продававшую ему вытяжки некоторых редких трав. - Я и запамятовал, что вы родственница этой... этих...
- О, да, - от нее не укрылось, как смущенно дон Игнасио покосился на продолжавшую всхлипывать Каролину. В голове промелькнула неуместная мысль, что он, кажется, не женат. - Рада видеть вас, дон Игнасио. Уверена, без вашей помощи все сложилось бы гораздо хуже. Но что здесь все-таки произошло? Каро?
Уткнувшись носом в кружевной платок (и откуда только достала?), племянница лишь слабо взмахнула рукой, показывая, что еще не готова обсуждать случившееся. Вместо нее заговорила Анхелика.
- Папа как раз пошел... на улицу, - медленно и как-то механически произнесла она, продолжая таращиться на беспамятного Родриго. - Не прошло и часа... А потом стук в дверь, и какие-то люди внесли его... Родриго. Сказали, что шли мимо, когда он вдруг заваливаться стал. А перед тем, как потерять сознание, указал на наш дом...
- Он обещал... зайти сегодня, - нехотя добавила Каролина, подавив очередной всхлип. - Принести еще сочинения... этого...
- Лопе, - бесцветным голосом закончила Анхелика. Похоже, бедняжка и впрямь перепугалась не на шутку. Пилар захотелось подойти и обнять девочку за подрагивающие плечи, но она сдержала свой порыв. Лика никогда не любила таких нежностей, она вообще дичилась людей, тем удивительнее, что сейчас она вдруг решила подать голос.
- Довольно странное происшествие, - дон Игнасио задумчиво потер переносицу. - Средь бела дня, на оживленной улице напасть на обычного студента... Я бы понял, если б его хотели ограбить, но что с него взять?
- Быть может, это была месть? - подумала вслух Пилар. - Перешел кому-нибудь дорогу, наговорил лишнего, оскорбил чью-то честь...
- Подобное повод для поединка, а не для уличного убийства, - возразил врач.
- Спор о наследстве?
- Слишком бездарное покушение. Мне не кажется, что его собирались убить. Люди, способные на такое, обычно знают толк в ранах и в их нанесении. Удар вскользь по ребрам - разве это опасно? Вот если бы метили в сердце или в печень...
- Умоляю вас, хватит! - замотала головой Каролина. - Какая разница, кто и зачем... Он ведь мог погибнуть! На пороге моего дома! Из-за каких-то дурацких пьес...
- Может, его и впрямь хотели просто припугнуть? - не дал сбить себя с толку дон Игнасио. - Распространение запрещенных памфлетов? Или, хуже того, написание? Я замечал, что определенный склад ума вкупе с, гм, пустым желудком располагают...
- Каролина, он показывал тебе свои сочинения? - строго спросила Пилар. Только ухажера-вольнодумца им не хватало. Пустишь такого на порог, а потом объясняйся с альгвазилами или, не приведи господи, инквизицией.
- Не-е-ет, - жалобно проблеяла племянница, округлив покрасневшие глаза. Удивительное дело, ей даже зареванной удавалось выглядеть привлекательно. - Я не знаю, он не говорил, что это его...
- Что ж, это мы еще выясним, - скрипнув зубами, объявила Пилар. Не хватало еще, чтобы любопытный врач уверился в своей последней версии. - Сколько мы должны вам, дон Игнасио?
Выставить его оказалось не так-то просто. Сначала врач невыносимо долго собирал свои инструменты и снадобья, бросая долгие взгляды то на Родриго, то на Каролину, потом занудным тоном объяснял Пилар, как часто нужно менять повязки, чем кормить раненого и что делать, если начнется лихорадка. Выслушав в третий или четвертый раз обещания примчаться по малейшему зову, если больному станет хуже, Пилар не выдержала и сама направилась в сторону выхода, увлекая за собой подозрительно разговорчивого дона Игнасио. Уже переступая порог, она невольно обернулась, чтобы еще раз увидеть восковое, без единой кровинки лицо Родриго. Кому бы ни насолил этот мальчик, выхаживать его придется им с Каро и Ликой. Остается лишь надеяться, что на этом неприятности, принесенные им в дом ее зятя, закончатся.

Пестик в очередной раз вывернулся из пальцев, едва не перевернув ступку. С трудом сдержав порыв швырнуть и то, и другое на пол, Пилар осторожно отставила предметы подальше. Сегодня работа валилась из рук, и причин для этого хватало. Не успела женщина успокоиться и отдохнуть после вечернего происшествия, как подоспела еще одна дурная весть. Оказывается, Антонио вчера отправился не на гулянку. По старой памяти ему удалось получить заказ на починку колье у одной знатной дамы. Воспрянув духом от такого доверия, ювелир выполнил работу раньше срока и решил сам доставить украшение владелице, но не успел он пройти и нескольких улиц, как на него напали. В узком проулке, через который незадачливый мастер решил срезать путь, его поджидали не то трое, не то четверо головорезов. Свое дело они знали: ограбление прошло быстро и бесшумно, Антонио даже пикнуть не успел перед тем, как получил по голове чем-то тяжелым. Разумеется, ни лиц, ни голосов грабителей он не запомнил. Очнувшись, несчастный ювелир еще долго бродил по улицам, приставая к патрулям альгвазилов со слезными мольбами, но те лишь разводили руками. Как отыскать в ночном городе сворованное колье, не имея никаких сведений о тех, кто его отобрал? Разношерстного отребья в Севилье хватало всегда, а в ожидании прибытия флотилии число пройдох, готовых залезть в чужой карман, лишь увеличилось.
Разумеется, расхлебывать случившееся снова пришлось Пилар. Покупатели, которые сегодня хотели заглянуть в ее лавку, наверняка остались недовольны отсутствием хозяйки, но иначе поступить она не могла. Нужно было успокоить девочек, переживавших из-за пропажи отца, устроить выволочку этому самому отцу, явившемуся только под утро, вытереть слезы уже ему, поняв, что в этот раз повод надраться у Антонио был очень даже весомый, сменить повязку мечущемуся в бреду Родриго, еще раз успокоить девочек... К середине дня женщина валилась с ног и была неспособна ни утешать кого бы то ни было, ни разгадывать причины обрушившихся на ее семью напастей, ни думать о том, что делать дальше. В итоге она малодушно оставила все на более-менее сохранившую рассудок Анхелику и сбежала в лавку, приходить в себя и собираться с мыслями. Увы, одиночество тоже не принесло покоя. Взбудораженный разум кипел, рождая догадки, одну другой невероятней. Не могли же два нападения за один вечер быть простым совпадением. Но что их связывало? Знал ли Родриго о работе Антонио? Если знал, то не он ли разболтал о ней кому-то, чтобы потом быть зарезанным этим кем-то как нежелательный свидетель? Если не знал, то кто же навел грабителей на Антонио? Откуда им было известно, какой дорогой тот пойдет? Или ювелир сам растрепал это кому-то по пьяни...
Череду ее невеселых размышлений прервало появление припозднившегося покупателя. С трудом изобразив приветливую улыбку, Пилар метнулась к прилавку и не сумела сдержать вздоха облегчения при виде дона Игнасио. Вчера она его разве что взашей не вытолкала, но сегодня была рада увидеть человека, способного посочувствовать ее беде.
- У вас усталый вид, сеньора, - сообщил врач после традиционного обмена любезностями. - Случилось что-то еще?
- О да, к сожалению, случилось...
Пилар с трудом удержалась от того, чтобы вывалить на него все свои переживания. Дон Игнасио казался хорошим слушателем, к тому же сегодня он явно пришел не за покупками. Любопытство - всеобщий порок, но некоторым удается не демонстрировать его слишком назойливо. Дон Игнасио не просто жаждал свежих сплетен, он готов был оказать посильную помощь советом или словами ободрения, поэтому искушение по примеру Каролины вцепиться в него с рыданиями было велико. И все же Пилар удалось ограничиться скупым и деловитым перечислением фактов. Лишь закончив свой рассказ, она спохватилась, что не предложила гостю сесть, но тот, кажется, и не заметил ее оплошности.
- Пьянство для ювелира непростительно, - дон Игнасио покачал седеющей головой. - Прошу извинить меня за столь неприятные слова... но вы уверены, что ваш зять не сочинил эту историю, чтобы оправдать собственный проступок?
- Вы хотите сказать, что он сам продал кому-то колье? - ахнула Пилар.
- Нет-нет, что вы... Об этом я не думал. Я лишь предположил, что он мог потерять его, забыть где-то, будучи не слишком трезвым.
- Шишку на затылке он не сочинил.
- Быть может, упал?
- Увы, я хорошо знаю своего зятя... Лгать он не умеет.
- А тот юноша? - гость вперил взгляд в ряды аккуратно подписанных баночек с таким видом, словно в одной из них крылась разгадка всех тайн мироздания. В том числе и ограбления Антонио. - Он пришел в себя?
- Он еще очень слаб, к тому же вряд ли сможет нам помочь... Вам тоже кажется, что два этих события связаны?
- Я, к сожаленью, только врач, - хмыкнул дон Игнасио. - Мне не дано прорицать, но я знаю, что, когда где-то случается пожар, а наутро ко мне приходят за мазью от ожогов, это неспроста.
- А когда пожар случается в разных местах, но у одних и тех же людей?
- Тогда нужно искать поджигателя.
- Где?! - нервно рассмеялась Пилар. - И кто будет его искать? Я ума не приложу, что нам делать с пропавшим колье, как объясняться с этой дамой...
- Один из моих пациентов занимает не последний чин среди альгвазилов... - задумчиво протянул дон Игнасио, оглаживая бороду. - Я мог бы поговорить с ним.
Поскольку даме ее возраста и положения не пристало прыгать с радостным визгом, Пилар судорожно вздохнула и до хруста в пальцах вцепилась в край прилавка. От человека, которого она видела не больше дюжины раз, такое предложение звучало слишком щедро. И слишком заманчиво, чтоб она могла отвергнуть его сразу...
- Вы сомневаетесь? - лукаво улыбнулся дон Игнасио, и в уголках зеленовато-карих глаз проступили морщинки. - Решили, что взамен я что-то потребую от вас или вашей семьи?
- А разве нет? - дерзко вскинула подбородок Пилар. - Не забывайте, я вдова торговца, да и сама уже много лет держу эту лавку. У меня чутье на невыгодные сделки.
- Что может быть невыгодней огромного долга и немилости знатной особы?
У Пилар было несколько догадок на сей счет, но озвучивать их она не стала. Лишь подняла одну бровь и выжидающе уставилась на все еще посмеивающегося гостя. Дольше всего такой взгляд получалось выдерживать у ее покойного мужа, но и тот обычно сдавался к исходу второй минуты. Дон Игнасио не продержался и одной.
- Ну хорошо, хорошо, - признавая поражение, врач шутливо поднял ладони. - Если вы не верите в мое бескорыстие, примите обещание, что плата за мое маленькое вмешательство в ваши дела будет ничтожна и нисколько вас не обременит.
Поспорив еще немного, Пилар все же позволила себя уговорить. В одном дон Игнасио был прав: без поддержки закона объясняться с хозяйкой украденного колье будет ох как тяжело. С этой дамы станется свалить всю вину на ювелира и засадить в тюрьму его самого. Выдержат ли это испытание две юных девушки и девятилетний мальчишка? Конечна, она не бросит племянников в нужде, но дело ведь не только в деньгах. Есть еще сплетни, взгляды соседей, честь и репутация, в конце концов... Каролине пора замуж, и, если дон Игнасио в качестве благодарности за оказанную помощь попросит ее руки, Пилар волоком потащит дуреху под венец. Конечно, почтенный доктор намного старше и не слишком похож на героя девичьих грез, но племянница способна ценить не только горящие очи и пылкие речи. В мужчине главное - надежность, и такие шансы на дороге не валяются...
Тягостные размышления и матримониальные планы занимали женщину до позднего вечера. Лишь коснувшись щекой подушки, Пилар вспомнила, что сегодня она впервые за много дней так и не побывала в порту...

Обещанная помощь подоспела уже на следующий вечер. Запыхавшийся Ману прибежал незадолго до закрытия лавки и принялся возбужденно тараторить, расписывая грозный вид и вооружение "сеньоров стражников". Похоже, мальчика больше заинтересовали длина шпаг и блеск пистолетов, нежели причина, по которой доблестные служители порядка явились в его дом. С трудом прервав красочное повествование, Пилар торопливо собрала незаконченную работу и ополоснула пропахшие перцем и мускатным орехом руки. Дела подождут, а вот пожаловавшие в дом зятя альгвазилы вряд ли.
Разумеется, опасения Пилар оказались не напрасны. Лепетание так и не протрезвевшего до конца Антонио стражники слушали с крайне неодобрительными лицами. Похоже, они размышляли о том же, о чем и дон Игнасио: не пытается ли жалкий выпивоха свалить собственную оплошность на чей-то злой умысел. Положа руку на сердце, Пилар вынуждена была признать их правоту. Потащиться с заказом в одиночку, на ночь глядя, через опасные подворотни мог только такой олух, как Антонио. Счастье еще, что он сам вернулся целым и почти невредимым.
- Увы, сеньора... - отозвав Пилар в сторонку, старший из альгвазилов - по всей видимости, тот самый пациент дона Игнасио - развел руками. - Подобные кражи совершаются в городе ежедневно. Если б сеньор назвал хотя бы приметы нападавших...
- Но у вас же есть описание колье, - ухватилась за соломинку Пилар.
- Вы предлагаете мне перетряхнуть все городское дно? Заставить ворье выложить всю скопившуюся у них добычу, чтобы вы могли опознать искомое?
- Вы правы, это звучит невероятно... И все же, неужели нет других зацепок?
- Мы хотели расспросить того юношу, который лежит в соседней комнате. Но ваша племянница...
- Каролина? - удивилась Пилар. Каро отнеслась к визиту альгвазилов еще более заинтересованно, чем Мануэль. В данный момент племянница была занята тем, что виртуозно стреляла глазками поверх раскрытого веера. Пока что ее чарам поддался лишь один из стражей порядка - совсем молодой парень, наверняка успевший проносить мундир не дольше года. Напрочь забыв об Антонио, он вовсю увивался вокруг печальной сеньориты, предлагая ей то оршад, то фрукты и оливки, то свою шпагу с честью в придачу. Двое других, включая знакомого дона Игнасио, пока держали оборону, но спасти их могло только бегство.
- Н-нет, - с трудом отведя взгляд от душераздирающе вздохнувшей Каролины, покачал головой альгвазил. - Другая. Она не пустила нас дальше порога. Раскричалась, что юноша очень плох, и любое волнение может его убить, а тут мы со своим оружием и грязными сапогами... Я не стал упорствовать, девица явно не в себе. Быть может, вы бы могли успокоить ее? Вы же родня, вас она послушает.
Пилар не знала, что поразило ее сильнее: новость о том, что Анхелика может на кого-то кричать, или внезапная робость повидавшего виды стражника. В одном он был прав: на девочку что-то нашло, и уладить дело миром было крайне важно. Незаметно пригрозив пальцем чересчур увлекшейся Каролине, Пилар осторожно прошмыгнула в узкий проем. Родриго положили в единственную свободную постель - в комнате Пабло. Это было правильно и разумно, и все же Пилар невольно поежилась, увидев на знакомых простынях не племянника, а чужого измученного юношу. За минувшие два дня Родриго не слишком изменился: похоже, что он и в лучшие свои дни не знал, что такое здоровый румянец. На лбу страдальца покоился свежий компресс, недавно наложенная повязка была сухой и чистой, так что "очень плохим" Пилар был его не назвала. А вот Анхелика, застывшая на стуле, словно гранитное изваяние, и впрямь заслуживала внимания.
Она заметила чужое присутствие раньше, чем Пилар подошла вплотную, но даже не обернулась, продолжая перебирать простенькие деревянные четки. Шершавые бусины текли между пальцев с пугающей размеренностью, словно отсчитывая секунды. Интересно, давно ли она сидит вот так...
- Они все же хотят поговорить с ним? - не поднимая взгляда, спросила Лика.
- Да, - мягко ответила Пилар. - Поверь, они не сделают ему ничего дурного. Но это может помочь вашему отцу. Если на них напали одни и те же люди и Родриго успел разглядеть их...
- А если нет?
- Пока мы не спросим, не узнаем наверняка.
- Но он же без сознания.
- У Каро наверняка есть нюхательные соли.
- Ну конечно, она только и умеет, что в обмороки падать! Особенно если рядом появится видный кавалер.
Неприкрытая злоба в тихом голоске резанула слух. Пилар оставалось лишь вздохнуть. Не нужно быть знатоком человеческих душ, чтобы понять, что младшая сестра просто завидует старшей - куда более красивой, женственной, пользующейся успехом у мужчин. Немудрено, что она так вцепилась в Родриго: это ее единственный шанс обратить на себя его внимание. Пока Каро флиртует с докторами и альгвазилами, Лика хочет переманить ее ухажера с помощью преданной заботы... Вот только бедняжка еще не знает, что мужчины не всегда ценят подобные жертвы.
- Тебе нужно отдохнуть, милая, - поборов сомнение, Пилар все же коснулась ладонью темных волос. Стряхивать ее руку племянница не стала, и на том спасибо. - Пусть сеньоры альгвазилы выполнят свой долг, а я прослежу, чтобы с Родриго все было хорошо. Он ведь уже приходил в себя?
- Да, приходил, - нехотя признала она.
- Ну, вот видишь, значит, он уже немного окреп. Да и дон Игнасио говорил, что рана не опасна.
- Хорошо, - после некоторого колебания согласилась Лика. - Вам я верю. Я подожду внизу, в патио... Мне не по себе рядом с этими людьми.
- Конечно, - пожала плечами Пилар, недоумевая, с чего бы девочке опасаться альгвазилов. До сих пор их семье не приходилось общаться со стражниками. - Я позову тебя.
Родриго приходил в сознание долго. То ли он и впрямь еще недостаточно окреп, то ли ему просто нравилось чувствовать себя больным и несчастным, но своими стонами раненый сумел смягчить даже огрубевшие сердца стражников. Во всяком случае, те не слишком усердствовали с вопросами и подозрений в адрес самого Родриго не высказывали. То и дело откидываясь на подушки и закатывая глаза, юноша поведал, что перед тем, как почувствовать удар в бок, он успел увидеть троих мало приятных типов. Впервые он заметил их, проходя мимо монастыря Святой Паулы, но решил, что слежка ему померещилась. Какое грабителям дело до студента, у которого за душой нет ничего, кроме кипы пьес и стихов? Не иначе, как они спутали его с кем-то...
Пилар слушала его сбивчивый рассказ молча. На первый взгляд, связи между двумя нападениями по-прежнему не было никакой: не считать же уликой одинаковое число разбойников... И все же монастырь находится не так уж далеко от переулка, в котором ограбили Антонио. Чтобы добраться от одного места до другого, хватит четверти часа, а в распоряжении головорезов было вдвое больше. И все же зачем, зачем, зачем...
Когда альгвазилы ушли, она попыталась еще раз поговорить с Антонио, но тот лишь бессвязно причитал и жалобно всхлипывал. Похоже, он решил, что стражники приходили за ним, и теперь не мог поверить в чудесное спасение. Попытки выпытать у него точный адрес знатной дамы или хотя бы ее имя также закончились ничем. Отчаявшись добиться вразумительных ответов от трясущегося, как студень, болвана, Пилар в сердцах выругалась. А ведь когда ее сестра выходила замуж, он казался вполне приличным человеком...
- Он больше ничего не скажет, - незаметно подошедшая Лика бросила на отца короткий взгляд. Пилар так и не поняла, чего было больше в ее голосе - жалости, презрения, обиды? - Каролина говорит, что уже поздно, вам опасно возвращаться домой одной. Я постелю Ману на полу.
- Спасибо, - Пилар повела затекшими плечами, чувствуя, что и впрямь смертельно устала. - Еще одного нападения нам и впрямь не нужно. Надеюсь, хоть эта ночь пройдет спокойно...

Выспаться женщине не удалось. Чужая постель вкупе с тяжелой от мыслей головой сделали свое дело: открыв глаза за пару часов до рассвета, Пилар уже не могла сомкнуть их вновь. Проворочавшись некоторое время, она успела изучить каждую складку на простынях. Еще через полчаса, поняв, что бороться с бессонницей бесполезно, Пилар решительно отбросила тонкое покрыло и села. Бессмысленно мучить себя дальше, уж лучше поддаться своим беспокойным раздумьям.
В комнате было почти по-летнему жарко и душно, поэтому первым делом женщина раскрыла окно. Прохладный ночной воздух коснулся лица, прогоняя последние остатки сна. На высоте второго этажа легкий ветерок отдавал солью и йодом, а может, Пилар просто хотелось почуять запах моря. Со всей этой неразберихой она совсем перестала следить за новостями из порта... Пропустить приход флотилии было невозможно, даже запершись в четырех стенах и не слушая уличных сплетен: корабли всегда оповещали о своем прибытии залпами. Но и вчера, и сегодня в гавани было тихо... В отличие от укутанной ночной темнотой улицы, по которой крадучись двигались две фигуры.
Повинуясь невнятному предчувствия, Пилар отпрянула от окна. Кем бы ни были эти бродяги, им незачем таращиться на одинокую женщину, решившую в четыре утра подышать свежим воздухом. Но все же уходить вглубь комнаты она не решилась. Прислонившись к стене рядом с окном, Пилар попыталась вслушаться в невнятные обрывки доносившегося снизу разговора.
- ...брехня. На кой оно ей, ну?
- Да плевать мне, на кой. Главное, что не обманула пигалица. Хосе сам те стекляшки вертел, разве что на зуб не пробовал.
- Так чего ж он с нами не пошел? Поважней дела сыскались?
- Ага, куда как поважней... Его едва не сцапали вчера, он теперь под юбкой у своей отсиживается. А дело верняк, говорю тебе. Где пара камушков, там и еще горстка...
- А если нет? Я в домушники не нанимался. Карманы резать - это одно...
- Все бы тебе резать, - сиплый полушепот сменился уже не столь скрытным гоготом. - И не только карманы.
- Заткнись, осел! И так уж светает, чего мы ждали-то? Дом хоть тот?
- Тот, тот... Я за ней проследил, да и все сходится вроде.
Шаги остановились. Пилар не понадобилось снова выглядывать в окно, чтобы понять, какой именно дом эти двое имеют в виду. Ей приходилось сталкиваться с проделками воров и раньше, но они никогда не заявлялись в лавку при ней... Обнаружив разбитые склянки и рассыпанные по полу драгоценные специи, Пилар сначала долго ругалась, потом горячо молилась, благодаря всех святых за заступничество. Рисковать жизнью ради золота она всегда считала верхом глупости. Вот только теперь, похоже, выбора у нее нет...
Бесшумно спустившись на первый этаж, Пилар первым делом кинулась искать хоть какое-то оружие. Из трех находящих в доме мужчин ни один не смог бы защитить даже себя, поэтому рассчитывать можно было только на помощь девочек... Девочки. В способности Каролины здраво соображать в такой момент Пилар сильно сомневалась. От Анхелики и то будет больше пользы. По крайней мере, поднять шум она сможет. Быть может, это стоит сделать уже сейчас, но кто знает, не подстегнет ли суматоха грабителей вместо того, чтобы спугнуть.
Поднятая с постели Лика поняла все быстро. Она не стала ни кричать, ни причитать, только прижала ладонь ко рту и шире распахнула заспанные глаза. В первый миг она, кажется, больше удивилась, нежели испугалась, и лишь когда Пилар поудобнее перехватила тяжелый канделябр, вздрогнула и пошатнулась.
- Ну уж нет! - шикнула на нее Пилар. - Оставь обмороки сестре. Есть тут, кого звать на помощь?
- Я-а... Я найду, - пролепетала Анхелика, с ужасом таращась на выбранное тетушкой оружие.
- Тогда, если все же сунутся, беги туда. И кричи как можно громче. Колоти во все двери, зови стражу... Поняла?
- Д-да...
- А пока зажигай свечи и ламы. Все, что есть. И шуми погромче. Говори, смейся, пой... Может, они только на спящих горазды нападать.
Лика взялась за порученное ей дело столь старательно, что уже через несколько минут на ногах были все, кроме Родриго. Страшно недовольная тем, что ее подняли среди ночи, Каролина пыталась ругаться со всеми подряд, Ману, решивший, что это какая-то игра, с топаньем носился по пятам за Анхеликой, Антонио, страдающий от тяжелейшего похмелья, горестно стенал, проклиная невестку-мегеру, дочерей-фурий и сына-горлопана. Обозрев тревожным взглядом картину устроенного ей переполоха, Пилар выдохнула чуть свободнее. Двое вряд ли рискнут сунуться в этот приют умалишенных. А вот если к ним придет подмога...
Не утруждая себя объяснением происходящего, женщина выждала достаточно, чтобы воры заметили царящее в доме оживление, и осторожно направилась к входной двери. Голосов снаружи больше не доносилось, хотя, возможно, их просто заглушал царящий вокруг шум. Чувствуя, как храбрость и решительность вытекают из нее, словно из дырявого кувшина, Пилар тяжело опустилась на стоящий рядом со входом табурет. На смену изматывающей бессоннице пришла усталость, вот только снова лечь спать после пережитого страха было немыслимо. Прислонившись затылком к прохладной стене, Пилар слушала угасающую перебранку Каролины и Антонио. Она не сразу уловила раздавшийся откуда-то сбоку шорох. Лишь когда звук повторился, Пилар подскочила и затравленно уставилась на дверь. Через секунду послышался скрежет проворачиваемого в замке ключа.
Она не успела ни закричать, ни подобрать отставленный канделябр. Дверь открылась, и высокая темная фигура шагнула в дом, не слишком пытаясь соблюдать скрытность. Небрежно швырнув на пол тяжелую сумку, человек по-хозяйски обтер сапоги, закрыл за собой дверь и удивленно присвистнул, заметив прятавшуюся за ней женщину.
- Тетушка?
- Пабло?!
Племянник белозубо оскалился и сгреб так и не переставшую дрожать Пилар в медвежьи объятия. Уткнувшись лбом в задубевшую от соленой воды и ветра куртку, она тихо всхлипнула и пообещала себе сегодня же проредить запасы припрятанной Антонио выпивки.

-... а я этой скотине и говорю: куда ж ты, мол, смотрел, придурок. Там же мель, это любой окрестной чайке известно. А он давай орать, за шпагу хвататься... Тьфу, вспоминать противно.
Пилар тепло улыбнулась и разлила по тонким, почти прозрачным чашкам еще дымящийся черный кофе. Поначалу эта резко пахнущая бурда, которую муж мог пить с утра до ночи, ужасно ей не нравилась. Как и большинство женщин, она предпочитала шоколад. Любовь к горькому напитку пришла значительно позже, когда поднаторевший в заморских штучках Пабло объяснил, как его правильно готовить и пить.
- В общем, из-за одного идиота застряли мы там на сутки, не меньше. Ну, я и поговорил с капитаном, мол, не дело это, и так уже задерживаемся, в порту, небось, с ума сходят... Пусть уж лучше готовят встречу, как положено. А ему и самому невмоготу оказалось: у него тут семья, матушка старая, неровен час помрет от волнений... Ну, я-то с радостью. Хоть и не люблю я по суше путешествовать, только эту толкотню береговую не люблю еще больше: пока груз осмотрят, перепишут все, пока с таможней разберутся, пока самое ценное себе в карман утянут... Полжизни можно у причалов проторчать, а мне ж домой охота, неспокойно на сердце. Вот как чувствовал...
- Ты вернулся вовремя, - Пилар успокаивающе коснулась загорелой до черноты кисти племянника. - И сразу все наладилось.
- Да уж, сразу... - хмыкнул Пабло. - Сначала полдня успокаивал всех, потом с альгвазилами объяснялся, только захотел прилечь - а в моей кровати какой-то задохлик помирающий дрыхнет. Чуть не добил сгоряча, думал уж, Каро вконец сдурела... Да и потом тоже. Вызнай адрес старухи, найди ее, объясняйся с ней... Благо, у меня с собой похожая цацка сыскалась, а эта слепая карга все равно не помнит уже ничего. Управляющий ее пытался морду кривить, но бабке, по-моему, не столько колье починить надо было, сколько стариной тряхнуть - покрасоваться, поболтать с понимающим человеком, послушать... Еле ушел от нее, все трещала про свою молодость, да выведывала, как оно там, в Индиях. Нехорошо, конечно, подсовывать обманку, ее-то камушки, наверняка, дороже стоили... Но старушка вроде довольна осталась, а у отца сейчас бесполезно чего-то допытываться. Ничего, просохнет, я его быстренько уму-разуму научу. И дружков его, поганцев, тоже...
- Так он ничего тебе не рассказал? - как бы невзначай осведомилась Пилар. Всю эту историю она уже слышала в гораздо более подробном и ясном изложении, но тогда она не слишком вдавалась в мало значимые детали. И только теперь, успокоившись и упорядочив в голове события последних дней, начала замечать кое-какие подозрительные совпадения.
- Да нет, конечно, - с досадой махнул рукой Пабло, едва не снеся слишком маленькую для него чашечку. - Хорошо хоть Лика что-то знала. Она мне и колье описала, и вспомнила, хотя бы примерно, куда отец его нести собирался...
- Ну, вот и славно, - через силу улыбнулась Пилар, пытаясь вернуть лицу беспечное выражение. - Ты бы, кстати, попросил ее ко мне забежать... Поговорить с ней хочу.
- Конечно, - легко согласился ничего не подозревающий племянник. - А о чем поговорить-то?
- Женские секреты, - с притворной строгостью отрезала Пилар. Пабло только прыснул в кулак.
- Ну-ну, шепчитесь, кумушки...
Они болтали еще долго, обмениваясь новостями, слухами и впечатлениями. Разбирать наконец-то доставленный из порта груз Пилар пока не торопилась: ее запасов должно было хватить еще на полгода бойкой торговли. И все же, когда племянник ушел, она первым делом отправилась принюхиваться к разномастным тюкам. Пабло, разбиравшийся в специях немногим хуже нее, хвастался, что в этот раз добыл нечто совсем диковинное, но нагло отказывался сообщать, что именно. Пилар, не моргнув глазом, приняла вызов. Запахи и вкусы - знакомые и неведомые, мягкие и резкие, свежие и пряные - были ее страстью, и перебирать свои богатства она могла сколь угодно долго. Увлекшись этим занятием, она не расслышала мелодичный звон дверного колокольчика, известивший о прибытии посетителя. Лишь когда его дополнило робкое покашливание, Пилар оторвалась от очередного дивно пахнущего свертка и торопливо вернулась к прилавку.
Топтавшаяся у входа Анхелика выглядела как всегда: безупречно опрятно, скромно и серо. Уставившись в пол, девочка теребила складки темно-синей юбки. На бледном лице застыло отрешенное, безучастное выражение.
- Проходи...
Видя, что она не двигается с места, Пилар взяла ее за руку и повлекла за собой вглубь лавки, в одну из крошечных комнатушек, предназначенных то ли под склад, то ли под жилье для отсутствующей ныне прислуги. Ни удивления, ни протеста Лика не выказала. Должно быть, она уже понимала, что за разговор ей предстоит. Что ж, тем лучше для них обеих...
- Я знаю, что ты сделала, - без обиняков заявила Пилар, развернув племянницу к себе. Та по-прежнему разглядывала носки своих туфель, поэтому женщине пришлось взять ее за подбородок, заставляя поднять глаза. - Я даже догадываюсь, зачем ты это сделала. Будь ты моей дочерью, я бы тебя выпорола и заставила на коленях ползать перед отцом, вымаливая прощение.
- Вы расскажете ему? Или... Пабло? - на этом имени ее голос все же дрогнул, выдавая загнанный как можно глубже страх. Отца Лика явно не боялась, а вот норов братца вызывал в ней невольный трепет. То, что он может устроить, узнав о ее выходке, было ей хорошо известно.
- Нет. Я не расскажу. Никому. Хотя, может, и следовало бы. И ты не расскажешь никому, кроме меня. Как ты вообще додумалась до такого?! Рисковать жизнью и честью собственного отца, рисковать жизнью Родриго, рисковать собой, связываясь с этими мерзавцами... Ты хоть понимаешь, что они могли с тобой сделать? Это же просто чудо, что они выполнили ваш уговор в точности! В лучшем случае они могли забрать колье и сбежать, не тронув Родриго. А если бы они решили подшутить над тобой? Если бы нанесли рану чуть глубже? Он мог погибнуть, и Антонио мог, и ты, бестолочь этакая, тоже... И это не говоря уж о том, что вам теперь каждую ночь придется спать вполглаза, ожидая непрошеных гостей!
- Я знаю, - выдавила из себя Анхелика, все-таки встречая ее взгляд. - Я... все это поняла потом. Когда уже было поздно. И я... так испугалась. Просто... папа бы все равно этот заказ потерял. У нас в доме почти не осталось ничего, что можно было бы продать и пропить, я видела, как он раздумывает о чем-то, глядя на колье... Да и чести у него уже не осталось. И тогда я... сама не знаю, что на меня нашло. Я шла на рынок за рыбой, там услышала разговор... Один человек хвастался перед другим, что может среди бела дня на виду у всех кошелек срезать, и его не поймают. А второй спросил, а что, если не только кошелек... А Родриго, он... Он замечательный, только Каро этого не видит. А он не видит, что она им вертит, как игрушкой... Он читал нам поэмы и пьесы про благородных и прекрасных дам, ради которых рыцари жертвовали собой, а эти дамы их потом выхаживали, как простые сиделки... Это звучало так... так чудесно, так проникновенно. Он говорил, что и сам готов пасть жертвой злого рока, лишь бы та, кто его любит, не отреклась от него, что большего счастья в жизни и придумать нельзя... А я...
- А ты глупая и злая влюбленная девчонка, - заключила Пилар. - Хотя здесь нет ничего удивительного: от любви, вопреки этим вашим поэмам, многие становятся глупыми и злыми. Ну, теперь-то ты хоть понимаешь, что натворила?
Судорожный всхлип послужил ей ответом. Похоже, дуреха успела осознать весь ужас содеянного и раскаяться. Желание взяться за розги не прошло, но теперь к нему примешивалась жалость. Все еще негодуя, Пилар все же не могла не понимать, что в одиночестве, доведшем Лику до столь отчаянного поступка, виновата ее собственная семья. Если б Антонио меньше пил и меньше страдал, если б Каро не посвящала всю себя заигрыванию с каждым первым, если б сама Пилар чаще отрывалась от своих ароматных сокровищ, чтобы проведать племянников... Никто из них не заметил, как Лика повзрослела, и никто не попытался подступиться к угрюмой молчунье, чтобы вызнать, что у нее на душе.
- Вот как мы сделаем, - вздохнула Пилар, подавая ей платок. - Ты теперь будешь жить у меня. Станешь помогать в лавке, принимать покупателей, когда мне нужно будет куда-то отойти, вести записи, следить, чтобы запасы не отсырели и не заплесневели... Думаю, твоя матушка одобрила бы это. А я буду чаще заходить к вам, займусь воспитанием Ману, буду следить за делами Антонио... Договорились?
- Но... я же...
- Ты не можешь исправить то, что натворила. Только искупить. Поэтому, как проревешься, возвращайся домой, извинись перед отцом, неважно за что, и собирай вещи. У вас сейчас и так стало слишком тесно.

Радостное возбуждение, охватившее город после возвращения кораблей, не проходило еще долго. После нескольких дней затишья торговля в лавке Пилар пошла гораздо более оживленно, чем раньше. Без помощницы лавочнице и впрямь пришлось бы тяжело, хотя поначалу от придавленной виной и стыдом Анхелики толку было немного. И все же постепенно девочка начала оттаивать и проявлять все больше интереса как к самому товару и его особенностям, так и к покупателям. Домочадцы поначалу не слишком радостно приняли весть о том, что Лика, на которой держалось все хозяйство, перебирается к тетушке, но вскоре уставший от беспрерывных жалоб Пабло сдался и нанял прислугу. Последнее плавание оказалось для него прибыльным, так что племянник мог себе позволить слегка распустить пояс. Разумеется, этим тут же попыталась воспользоваться охочая до новых платьев и украшений Каролина, но ей пришлось довольствоваться обещанием солидного приданого.
Пилар как раз обсуждала с племянником идущие на лад дела, когда в лавку пожаловал пропадавший где-то все это время дон Игнасио. Быстро уловив, что гостю хочется не только сделать покупку, но и пообщаться, Пабло вежливо откланялся и умчался куда-то, не забыв многозначительно подмигнуть тетушке с порога. Пилар лишь фыркнула ему в спину.
- Вижу, вы процветаете? - то ли из вежливости, то ли действительно по необходимости дон Игнасио приобрел пару унций кардамона и теперь с осторожным интересом принюхивался к жгучему перцу. - Рад узнать, что та история с кражей разрешилась самым благоприятным образом.
- Ну, может, и не самым благоприятным, - туманно протянула Пилар, вспоминая сказочное везение Пабло. - Однако теперь мы и впрямь можем вздохнуть спокойно. Вы были столь любезны, предложив свою помощь...
- От которой, увы, не оказалось толку, - легко признал дон Игнасио. - Насколько мне известно, участие, проявленное альгвазилами по отношению к вашему семейству, оказалось другого рода?
Пилар смущенно пробормотала нечто неразборчивое и принялась вертеть в пальцах чашку с остатками недопитого Пабло кофе. Когда до нее дошла весть о том, что Каролина собралась замуж за того самого молоденького альгвазила, которому она столь отчаянно строила глаза, женщина почувствовала себя неловко. Не то чтобы она так уж хотела видеть в мужьях племянницы дона Игнасио, но ей казалось, что почтенный врач будет куда более завидной партией. Хотя, быть может, она ошиблась в своих наблюдениях, и тот был просто ошарашен напором юной красотки, а не пленен им...
- Все это так неожиданно... Я даже и не знаю, что думать.
- Тут нужно не думать, а радоваться, - без малейшей горечи заявил дон Игнасио. Пилар украдкой выдохнула с облегчением. - Позвольте узнать, а что же стало с тем несчастным юношей...
- Родриго?
- Да, кажется, так его звали.
- Что ж... Он как раз обрадовался не слишком. Поднявшись с постели и обнаружив, что его даму сердца уже вовсю уводит другой, Родриго едва не покончил с собой у нее на глазах.
- Какая опасная горячность, - покачал головой дон Игнасио.
- К счастью, он несколько переоценил опасность быть зарезанным ножом для фруктов. Похоже, этот злосчастный нож оскорбил его даже больше, чем моя племянница. Одним словом, теперь он таскает свои пьесы кому-то другому.
- Кому же?
- Насколько мне известно, Кончите Альварес, падчерице одного генуэзского купца. Тот, как говорят, довольно богат и души не чает в испанской поэзии... Так что в том доме Родриго принимают более охотно.
В каморке, в которой как раз прибиралась Анхелика, что-то отчетливо звякнуло. Не то чтобы рассказанная Пилар сплетня была для нее новостью, но девочка до сих пор болезненно реагировала на любые известия о Родриго. И все же Пилар старалась не скрывать от нее ничего. Порой повязки лишь вредят скорому заживлению ран...
- У вас новая помощница? - проявил чуткий слух дон Игнасио.
- О да, вы, должно быть, помните ее... Анхелика, дочь моей покойной сестры, она помогала ухаживать за Родриго, когда случилось то несчастье.
- Торговля пошла настолько бойко, что вам не хватает одной пары рук? - прищурился дон Игнасио, явно сомневаясь в таком простом объяснении. - Или... есть и другие причины?
- Причин хватает, - вежливо, но твердо прервала его Пилар, не желая обсуждать за спиной у Лики ее сердечные печали.
- Что ж, раз теперь у вас все хорошо, донья Ибаньес, могу ли я напомнить вам наш прошлый разговор? Вы тогда сомневались в выгодности некоторых сделок...
Это было неожиданно и неприятно. Требовать плату за оказавшейся ненужной услугу, к тому же спустя столько дней, было мелочно и недостойно благородного человека, но просящиеся на язык упреки Пилар проглотила. Свою часть сделки дон Игнасио и впрямь выполнил, так что ответной любезности он заслужил. Вот только что может взбрести на ум этому хитрому и проницательному интригану? А ведь он казался ей таким достойным человеком...
Гордо приподняв подбородок, Пилар выжидающе уставилась на гостя.
- Вы правы, лучше покончить с этим поскорее. Что вам нужно?
- О, - лукаво улыбнулся врач. - Не будьте столь суровы, сеньора. Я обещал, что попрошу небольшую плату за ничтожную услугу, и я сдержу свое слово. Войдя сюда, я почувствовал один дивный аромат... Кажется, он исходил от того напитка, что пил ваш племянник. Не могли бы вы приготовить еще одну порцию, на этот раз для меня?
Пилар медленно перевела взгляд с чашки в своих руках на дона Игнасио и обратно. А потом мысленно обозвала себя дурой и столь же хитро улыбнулась в ответ.
- Я приготовлю две.