Тот день сохранился в моей памяти на всю жизнь. Это был вторник 20 мая 1975 года. Вернувшись домой из школы и, бросив портфель на свой диван, я направился к холодильнику. Родители обычно приходили с работы только к вечеру. В мои обязанности после обеда входили выгул собаки и домашнее задание. В холодильнике стоял какой-то суп, жаркое и сосиски. Разогревать еду, конечно же, лень, поэтому, съев наспех пару холодных сосисок без хлеба, я пошел гулять с собакой и, вернувшись через полчаса, снова зашел в свою комнату. Разумеется, домашнее задание делать никто не собирался, но необходимо было создать видимость работы – разложить учебники и тетради на письменном столе. Погода стояла отличная, пацаны на пустыре гоняли в футбол, и уроки не входили в мои планы. Самое неприятное задание – это математика, но я знал, что успею его списать у Наташки Горбуновой. Математика шла третьим уроком, да и Горбушка мне никогда не отказывала. Она, хоть и отличница, но не такая вредная, как остальные очкарики. Теперь-то я знаю, что она была по уши в меня влюблена, но какой мальчишка задумывается о таких сложных вещах в тринадцать лет?

Соорудив на письменном столе рабочий беспорядок, взял портфель, чтобы достать тетради и, в ту же секунду, заметил на диване белый конверт. Я готов был поклясться, что когда бросал туда портфель, его там не было. На запечатанном конверте никаких марок, штампов или адресов, а прямо посередине от руки написано мое имя. Совершенно очевидно, что письмо адресовано мне, поэтому я спокойно вскрыл конверт и достал сложенный вчетверо лист. Первые же строки прогнали из головы все мысли о футболе. Письмо было написано шариковой ручкой мелким, ровным взрослым почерком и, поскольку я до сих пор его бережно храню, то могу привести текст полностью.

Москва, 2020 г.

«Дима, обязательно прочитай это письмо до конца, но никогда никому
не рассказывай об этом. Когда дочитаешь, сожги его!

Не удивляйся, но это письмо ты напишешь сам себе в 2020-м году. В этом году ученые изобретут машину времени, но чтобы отправить в прошлое человека, над ней еще придется немного поработать. Первая машина времени будет перемещать в прошлое только небольшие предметы. Ты сможешь написать самому себе это письмо и отправить его в 1975-й год.

Хорошо запомни все, что я, точнее ты сам себе пишешь, и постарайся прислушаться к своим собственным советам.

Во-первых, брось курить. Тебе еще рано. Вот когда поступишь в институт, тогда можешь курить, если захочешь. Родители пока ничего не знают, но мне известно, что ты прячешь сигареты под газовой плитой. Сейчас там лежит почти полная пачка «Пегаса». Выбрось и пока забудь о них.

Во-вторых, ты – разгильдяй и двоечник. Если сейчас же не возьмешься за ум, то тебе придется всю жизнь работать дворником. Тебе нужно, в первую очередь, подтянуть математику и физику. Но не забывай и про остальные предметы – у тебя должен быть хороший аттестат, чтобы поступить в институт, а с такой успеваемостью ты можешь рассчитывать только на ПТУ. Можешь выбрать любой институт, главное – получить высшее образование. Если тебе это не удастся, будешь очень жалеть об этом в будущем.

В-третьих, займись спортом. В твоем возрасте уже пора иметь мышцы, а ты похож на кузнечика. Запишись в какую-нибудь спортивную секцию.

В-четвертых, рано не женись. Я знаю, что сейчас ты об этом не задумываешься, но пройдет еще совсем немного времени, встретишь девушку, и тебе наверняка захочется сразу на ней жениться. Запомни – сперва нужно окончить институт и получить диплом. Девушек будет много, а жениться на всех нельзя, поэтому хорошо подумай и сделай правильный выбор. Будущая жена должна быть умным и порядочным человеком – это главное. Очень хорошо, если она будет из хорошей семьи, достаточно образована и эрудирована. Не выбирай девушек по их внешности – обязательно ошибешься.

И еще. Никогда не делай того, за что потом тебе может быть стыдно. Не лги. Если не можешь сказать правду, молчи, но не лги. Не обижай тех, кто слабее тебя. Не нарушай законы. Даже если законы кажутся дурацкими, ты обязан их соблюдать. Никогда не бери чужого. Ничего не бойся – страх делает тебя беспомощным. Никому не завидуй и не желай зла. Не сквернословь. Уважай самого себя, и тогда окружающие будут уважать тебя.
Если все еще сомневаешься в том, что именно ты пишешь эти строки из далекого будущего, я расскажу о том, что скоро сбудется и ты сможешь в этом убедиться. Ты уже давно мечтаешь о велосипеде, но мама сказала, что ни за что не купит его. Ее можно понять, она очень боится за тебя, а велосипед – штука опасная. Но через месяц у тебя День Рождения, и велосипед ты получишь. Настоящий спортивный велосипед на трубках. Подарит тебе его дедушка. Только не забудь пригласить его.

Хорошенько запомни все, что здесь написано и уничтожь это письмо.

Доктор технических наук, профессор Черныш Дмитрий Александрович.
19 мая 2020 года.»

Я перечитал письмо еще раз. Затем еще раз. И еще… Свои собственные фамилию имя и отчество повторил вслух. Сердце колотилось, как бешеное, в мыслях – полный беспорядок. Я не мог поверить своим глазам. Неужели и вправду в моих руках настоящее письмо из будущего? В последнее время я взахлеб читал Айзека Азимова, Герберта Уэллса и Рэя Бредбери, но даже представить себе не мог, что нечто подобное произойдет со мной. Грудь распирало от необходимости сообщить об этой умопомрачительной новости всему миру, но я не мог ослушаться своего собственного приказа. В конечном итоге, нашелся компромисс – решив не сжигать письмо, я дал себе клятву в том, что никто и никогда о нем не узнает.

Больше часа я потратил на поиски надежного места, в котором и спрятал письмо. Ни о чем другом, в тот день, думать уже не получалось. Вечером вернулись с работы родители. За ужином мама обратила внимание на мою бледность и пощупала лоб. Папа пытался узнать о школьных новостях и оценках, но я мычал что-то бессвязное и никак не мог сосредоточиться. Родители недоуменно переглядывались между собой, но так ничего и не сказали. После ужина я лег на диван, открыл какую-то книжку и пролежал так остаток вечера, глядя в одну и ту же страницу.

Мысли о письме не оставляли меня еще несколько дней, но постепенно жизнь стала возвращаться в свое русло. Не то, чтобы я совсем забыл о нем, но повседневные дела стали отвлекать от этих размышлений и я снова стал обычным советским школьником семидесятых. По-прежнему получал двойки, курил на переменах в соседней подворотне, гонял в футбол после школы, в общем, вновь стал самим собой. Тем не менее, зерна, посеянные в моей душе этим письмом стали понемногу прорастать – я стал добросовестнее выполнять домашние задания, на уроках поднимать руку и приносить домой четверки и пятерки. Через две недели почти перестал курить и сам завел с папой разговор о спортивной секции. Но в этот самый момент грянула беда.

Вернувшись в очередной раз домой из школы, я застал родителей дома. По их лицам сразу стало понятно, что произошло что-то очень плохое. Мама сидела на кровати, закрыв лицо руками, а папа стоял у открытого окна и молча курил.

— Твой дедушка умер – сказала мама, подняв на меня заплаканные глаза – соберись, завтра с утра мы поедем к нему.

Я выронил портфель. Дедушка жил в частном доме на окраине Калуги, и каждое лето я месяц или два проводил у него. Бабушку почти не помнил – ее не стало, когда мне было лет пять – и дед жил один в большом доме с садом и огородом. Мама давно предлагала забрать его с собой в Москву, но дед упорно отказывался, мотивируя тем, что несколько поколений его предков похоронены в Калуге, и он не намерен нарушать эту традицию. К тому же, он всегда очень гордился тем, что жил на «родине советской космонавтики». К нам погостить дед приезжал довольно часто, но больше двух дней никогда не задерживался. Каждый его приезд был чем-то вроде небольшого семейного праздника. Мама накрывала стол, весь вечер мы сидели за ним, слушая дедушкины байки. Деду – бывшему следователю прокуратуры по особо важным делам – было, что вспомнить, а рассказчиком он слыл отменным. После ужина я ложился спать, мама наводила порядок в кухне и тоже уходила к себе, а папа с дедушкой продолжали сидеть за столом до самого утра и о чем-то беседовать за бутылочкой коньяка. На следующий день папа не мог подняться с постели, а мы с дедом, с раннего утра отправлялись в город за покупками. Дедушка говорил, что ему нужно накупить много всего, но в итоге, я всегда возвращался в обновках и с большой коробкой всяких подарков, а для себя деду хватало небольшой авоськи.

Дед, прошедший всю войну, был мужиком крепким для своего возраста, а мне он тогда казался просто вечным и незыблемым. Известие о его смерти сразило меня наповал. Я даже не мог заплакать до тех пор, пока не увидел его лежащим в гробу. Я просто отказывался в это верить. Дед лежал, одетый в форменный китель. Рядом на красной подушечке лежали многочисленные ордена и медали, о существовании которых я даже не знал. Мне казалось, что он вот-вот откроет глаза, засмеется своим раскатистым смехом и скажет: «Ну что, попались?» Но этого не произошло. Взвод солдат по команде офицера, поднял ружья и выстрелил в воздух. Стая ворон испуганно захлопала крыльями, разлетаясь в разные стороны. Потом еще залп. И еще один. А затем мы вернулись в дедушкин дом.

На поминках людей было совсем немного. Несколько соседей и какие-то незнакомые пожилые люди, среди которых – генерал и два полковника. Все говорили о дедушке, вспоминали его военные и прокурорские заслуги. Многое из их рассказов я узнал о нем впервые. За мне в горло ничего не лезло. Мама несколько раз сказала, что так положено, что это дань уважения к покойному, но я даже не мог смотреть на еду. В конце, когда все стали расходиться, к нам подошла молодая женщина и, представившись медсестрой, объяснила, что последние три дня она постоянно была рядом с дедушкой. Она рассказала маме о том, что произошло, передала ей папку с какими-то медицинскими документами, а потом обратилась ко мне:

— А ты, надо полагать, Дима?
— Угу – ответил я.
— А лично тебе дедушка просил кое-что передать. Идем со мной, – она взяла меня за руку и повела в соседнюю комнату, которую я уже много лет считал своей и жил в ней, когда приезжал к дедушке на каникулы.

— Вот, смотри, он несколько раз повторил, чтобы я передала это тебе лично в руки – сказала медсестра и открыла дверь. Прямо возле моей кровати стоял новенький спортивный велосипед. В тот же момент я разрыдался.

С тех пор прошло несколько лет. За эти годы я очень изменился – окончил школу с аттестатом 4,9 балла, получил первый разряд по греко-римской борьбе, поступил на радиотехнический факультет МВТУ им. Н. Э. Баумана. Когда я перешел на третий курс, родители продали старый дедушкин дом в Калуге и купили мне двушку в Капотне. С одной стороны не очень-то и хотелось перебираться из нашего добротного старого дома на Сретенке к черту на кулички, но с другой стороны, я был счастлив, владеть собственной отдельной квартирой. Из мебели, в ней стояли только старый шкаф, письменный стол, единственный стул и ржавая железная кровать, но я, окрыленный возможностью жить, наконец-то, отдельно от родителей, решил сразу же переезжать туда. Договорившись с приятелем, у которого были «Жигули» и, ожидая его приезда, начал собирать свое барахло в две большие картонные коробки. Взяв в руки свой старенький радиоприемник, неожиданно поскользнулся и выронил его. Корпус приемника от удара рассыпался, и оттуда вывалился знакомый, но уже немного пожелтевший конверт.

Я давно не вспоминал о том случае, но как только поднял с пола письмо, меня как будто ударило током. Внезапно передо моим сознанием открылась простая до банальности и трогательная до слез истина. Я моментально вспомнил все добрые советы и наставления, адресованные мне, вспомнил обещанный в письме, но полученный при печальных обстоятельствах велосипед, вспомнил, как рыдал, уткнувшись в подушку после дедушкиных похорон… Ну конечно же это он! Это дед! Как же я тогда не догадался! Хотя, что можно ожидать от тринадцатилетнего мальчишки, увлеченного фантастическими романами? Конечно же, это был тонкий расчет на восприимчивую детскую психику, на доверчивость и склонность к мечтательности. И, конечно же, старый, опытный следователь давно вычислил, что я покуриваю, но никому об этом не сказал. За окном настойчиво сигналил приятель, а я сидел посреди комнаты в груде вещей и, со слезами на глазах, беззвучно шевеля губами, в который раз перечитывал это письмо.

Сегодня, с высоты прожитых лет и жизненного опыта, я хорошо понимаю, что как бы родители ни старались вырастить из меня достойного человека, какой-то внутренний бес, рано или поздно, увел бы меня от намеченной ими цели. Нельзя сказать, что я был трудным ребенком, но меня всегда окружали соблазны, противостоять которым я не мог. Но дед! Тонкий психолог и умнейший человек, он одним росчерком пера легко определил всю мою дальнейшую жизнь за две недели до собственной кончины. Не припомню ни одного случая, когда бы дед пытался меня воспитывать, указывать мне, что хорошо, а что плохо, как следует себя вести и чего делать нельзя. Он не хотел ломать мой характер и насильно втискивать меня в определенные рамки, решив, что сделать это должен я сам. И я сделал это. Всю жизнь я бессознательно следовал простым и мудрым правилам жизни, написанным на этом клочке бумаги, и всем, чего достиг в своей жизни, обязан своему деду.

***