- Да я вами говорю, это на самом деле так. И главное ведь не проверишь. Никто ведь не сознается. Ну, в смысле, из тех, кто остались.
- Ну, ну голубчик, не горячитесь, не кричите.
- Здравствуйте Владлен Измаилович!
- Здравствуйте и доброго дня. О чём так громко спорим? Вас по всему отделению слышно.
- Да вот. Пытаюсь достучаться до Антон Сергеевича, а он ни в какую. Не соглашается.
- Я не то что не соглашаюсь. Я не вижу фактов и их подтверждения. Хотя одиночные случаи всё же не отрицаю.
- Ну, мои дорогие, патологоанатомы человеческих душ, вы так говорите, что мне в пору хвататься за голову и крича – «Караул», - бежать из больницы в сад. Давайте – «Все в сад». И вам тоже пора попрыгать по саду. Вы на правой ножке, а вы на левой, поддерживая друг друга можете допрыгать до аллеи и там, на скамеечке, под мирно цветущей, и испускающей горьковатый аромат сливой, продолжите ваш спор. А наше ноу хау, ароматерапия, продолжит ваше излечение своими феромонами.
- Нет, доктор. Это всё прекрасно, цветы, деревья, ароматы, но почему он не соглашается. Ведь я же прав.
- Вы понимаете, Григорий Пантелеевич, я не посвящён в суть ваших дебатов и поэтому судить, и рядить просто не в состоянии.
- Так я сейчас объясню.
- Стоп. Стоп. Если у вас палата на две персоны, это не значит, что надо повышать голоса до предела и извещать всех о вашем споре. Так и быть, я уделю вам пятнадцать минут своего времени, но только в парке. И не спорте. Более ни слова. Выходим.
Пришлось прекратить объяснения и взяв свои костыли прыгать до парковой аллеи.
Пока хромают остальные, расскажу, как сюда загремел сам. И смешно, и дико.
Есть у нас дома старинные, деревянные санки. Ещё мой дед меня на них катал. И отец, как=то в разговоре сказал, что санки эти, семейная реликвия и они с секретом.
Правда он не сказал с каким, но теперь, мне кажется, я и сам догадываюсь с каким.
В воскресенье, одним прекрасным зимним днём, мы поехали с женой и внуками в горы. Покататься на лыжах и на санках. И всё бы ничего. Снег. Солнце. Людей море. Супруга взяла с собой термос с травяным чаем и бутерброды.
Накатались. Поели, попили и уселись на санки отдохнуть. Ну это, так сказать мне больше надо. Работа сидячая. Привык мостить пятую точку. Вот и притих. На пару минут.
Детвора прыг скок. Опять снежки. Давай поехали. Ну что ж, давай. Забрались на горку. Усадил их. Жена сзади, внуки перед ней. Сам толкну их, пусть едут, а я тут, возле сосны посижу. На лавочке.
Толкаю. Вот вроде уже и сами едут, а я остановиться не могу. Бегу с ними.
Палец застрял между рейками. Упал!
Так и съехал вместе с ними. Только они на санках, а я сзади, на пузе.
Остановились. Жена ссадила внучат. Встала сама и оглянулась. Увидела меня.
Её сильно удивлённое лицо расплылось в улыбке, и она в голос захохотала. Её поддержали внучата и проезжающие рядом отдыхающие.
Так вот он какой- секрет в этих санках.
Хочешь не хочешь, а раз за них взялся, всё равно прокатишься. И не имеет значения как.
Супруга подошла. Помогла подняться и стала обтряхивать снег с головы, с ушей, с моей шикарной бородки и с усов. Пальто пришлось вообще снять, чтобы вытрясти снег из всех уголков и карманов. И всё бы ничего. Весело. Смеёмся. Только вот нога что-то побаливает. Так и хромал до вечера. Наверное, ударился пока тащился за санками.
А на утро нога опухла. Пришлось ещё и в больницу ехать. А там народу! Чуть не с вечера сидят. Хорошо прошёл выходной день.
К обеду я всё же попал ко врачу. Сделал снимок. Сказал доктор что трещина. И вот я в палате нашей травматологии. Хоть и утешили что ничего страшного, но всё же уложили и ещё пообещали, что если не буду беспокоить свою ногу, то даже не будут оперировать.
Вот так вот и получил не запланированный отпуск.
В палате я был не один. Это меня подселили к Антон Сергеевичу. Психологу по профессии и работающему в МЧС. Он, как и я, отменный спорщик. Мы в дискуссиях и дебатах проводим много времени. К нам часто присоединяется наш лечащий врач, Владилен Измаилович. Но он чаще не как спорящая сторона, а скорее, как успокаивающая.
Вот и сейчас, врач и психолог не спешно приближаются к нашей скамейке в парке при больнице.
У Антон Сергеевича был серьёзный перелом, несколько операций и вот сейчас, когда дело идёт на поправку, доктор уделяет ему немного больше внимания и времени.
Дошли и расселись.
- Ну что, батенька. Начните излагать суть вашего спора с самого начала, чтобы и мне быть в курсе.
- Да тут всё просто, хоть и страшно. Это вот Антон Сергеевич не соглашается. Факты ему давай. Ну начну с начала. Вы вот даже не догадываетесь, а ведь именно вы, доктор, подтолкнули нас к этому спору.
- Я? Это ещё, как и чем?
- Да дело в том, что вы вчера оперировали попавших в аварию людей.
- Да. Было такое. Троих привозили. Один тяжёлый, а двое так, можно сказать отделались испугом. Вывих и небольшой перелом. Для такой аварии почти что чудо.
- Вот-вот! А вы доктор можете гарантировать что вон тот, что тяжёлый, не самоубийца?
- Хм. В данном, конкретном случае, могу.
- Стоп. Как можете7 Разве это не водитель в тяжёлом состоянии?
- Ха-ха-ха.
Рассмеялся Антон Сергеевич.
- Григорий Пантелеевич, вы только не расстраивайтесь. Я понял о чём вы спорите.. Но данный, конкретный случай вам не подходит. Здесь тяжёлый пассажир. Его стороной машина ударилась о столб.
- А! Ясно! Ну хорошо. Пусть выздоравливает. А вы не смейтесь, Антон Сергеевич. Вот и доктор говорит, что я прав.
- Я не говорил, что вы правы. Я сказал, что понял суть вашего спора.
- Ну так если поняли, то и поддержите меня. По нынешним временам, когда многие не довольны своей жизнью, своим материальным положением, самоубийц становится больше. И ни кто, вы слышите, ни кто не гарантирует что часть ДТП, на дорогах это просто попытки уйти из жизни. Человек думает, что это всего секунда страха. Бах! И ты на небесах. Не надо резать вены, болтаться в петле, травить себя. Просто на полном ходу повернул чуть руля, и ты уже под больше грузом. Шансов выжить минимум.
- Григорий Пантелеевич, я в принципе не исключаю такую возможность, но считаю, что такого практически нет. Ведь не все погибают, раз. Не все ездят в одиночку – два. И в-третьих нельзя исключать что человек выживет и останется инвалидом на всю жизнь. Это у вас, у писателей всё просто. Раз и придумал себе персонаж. Два и убил его, как захотел. В жизни всё по-другому. Сложнее.
- А мне кажется, что наоборот, проще. Это вы, психологи усложняете. Размышление, последствия. Вот едет человек в машине. Задумался. Как же у него всё плохо. Как жена достала, денег нет, не пей, иди работай. И так ему себя жалко стало. Раз руля в лево и всё.
- Тут не спорю. Единичные случаи и могут случаться. Но это исключение, а не правило. Уж поверьте мне. Я часто выезжаю на аварии и различные происшествия. Люди редко думают о самоубийствах в экстренных ситуациях. Я же с ними говорю.
- А может они не сознаются? Понимают, что натворили. Сколько бед. Сколько финансовых проблем появляется если он сам. А если случайность, то страховая заплатит, или ещё кто.
- Нет. Это исключено. Состояние шока, травмы, боль утрат и личная боль, мешают людям думать. И вряд ли бы кто скрыл, что шёл на самоубийство в таком состоянии.
- Ну вы же не сможете спросить у тех, у кого это удалось! Вот.
- Стоп. Стоп. Стоп. Тема спора мне ясна и понятна. Но разрешить ваш спор не представляется возможным, так как те кто умерли, уже ничего не скажут, а те что остались не являются ни для кого из вас правдивыми свидетелями.
- Ага доктор. Значит вы на моей стороне?
- Нет, Григорий Пантелеевич, не на вашей. Я на той, что правого в этом споре не может быть. Исключить возможность, невозможно. Проверить не реально. Значит суть спора не корректна. Вот я вам новую тему для спора предложу. Известен в медицине такой факт. Самая старая мама в мире, родившая живого и жизнеспособного ребёнка, была 88 летняя грузинка. Как вы думаете у неё это получилось, по залёту или по любви???
- Э! Доктор! Ну что это за спор? Конечно от мужа!
- Стойте-стойте, Антон Сергеевич. От какого мужа? Если ей 88, то ему за девяносто. Вы себя-то представляете в постели в девяносто лет……….