Море родилось давно и существовало миллионы лет. Уже в ту пору, когда ни суши, ни людей ещё не было, проявляло оно свой упрямый и разгульный характер. В глубине необъятной морской памяти хранилось бесчисленное множество событий. Порой в толщу вод врывались астероиды и другие небесные странники, отчего пучина вздымалась и сердилась. Иногда из тверди планеты вырывалась лава, и тогда возникали новые острова. Море окидывало их удивленным взором и милостиво оставляло в покое, но, разгневавшись, могло проглотить целые континенты.
Луна любила море и своей невидимой рукой слегка трепала по щекам берегов веселыми приливами и отливами, зато звезды были далеки. И оттого равнодушны. Какое им дело до моря, которое не могло светить так же ярко и незабываемо.
Звезды не знали, что море обладало такой способностью. Вот и сегодня на рассвете оно светило для одного единственного человека. Он вошел в его воды, море приняло тело, подбросило, опустило, шутливо плеснуло в лицо пеной, окатило голову солеными брызгами, а потом успокоилось. Этот пловец нравился морю.
Море тоже нравилось пловцу. Их взаимная симпатия расцвела из маленького бутончика в большой и красивый цветок, и даже завистливый ветер, пожелавший испортить их отношения, ничего не смог поделать. Человеку было хорошо в море и у моря, но после встречи с ним он отчего-то возвращался обратно. Шел в шумный и дымный город, который не любил, хотя что-то в этом городе его сильно притягивало.
Море тоже не любило город. Он напоминал запуганного, заброшенного и забытого ребенка. Это дитя выросло хилым и больным, его настоящие родители тихо скончались, а приемные были равнодушны, злы и насмешливы. Вскоре они бросили город на произвол судьбы, и появившиеся прыщи были только первыми признаками его грядущего большого нездоровья.
Море понимало: человек не любит город, а любит море. Не случайно же он так менялся, когда приходил на берег. Не случайно же так спешил сюда!
Человек бросался в волны и словно разрывал путы, стягивающие все его существо. Его пленный дух вырывался на свободу. Пловец не думал о море, оно было естественно как воздух, о котором не думаешь, если он не думает о тебе.
Человек не знал, что море научилось читать мысли некоторых людей. Далеко не всех, конечно. Человек плыл размашистым кролем, выдыхая в прозрачную воду, а море улавливало и его давнее разочарование своим нелепым существованием, и стойкое увлечение лазурной бездной. О чем он думал? Наверное, его волновали все те же банальные и известные вопросы. Он думал о том, что всюду эгоизм, и нет ему никакого предела. О том, что густой грим каждодневного людского лицемерия уже не способен скрыть этот порок. Об обмане улыбок и ночных исповедях души. О том, что просто жить по совести – теперь нелегкая задача, и она по плечу не каждому. Он думал, наверное, и о женщинах.
Море пыталось отвлечь пловца, демонстрируя все богатство своей живой природы. Однажды оно даже заманило пловца течением на теплое мелководье, где около берега у камней в воде можно было увидеть крабов, креветок, раков-отшельников, всевозможных интересных рыб – бычков, барабулек, морских игл и других замечательных созданий. А вредную медузу море нарочно отнесло далеко в глубину.
Человеку было интересно собирать интересные и такие разные ракушки. Но он всегда спешил по утрам, а вечером, на закате, потенциальные экспонаты коллекции были плохо видны в воде.
Море пыталось соблазнить человека своими запахами. Оно знало, что есть такие ароматы, чья власть над людьми очень сильна и попыталось создать именно такой – диковинный. Морю показалось, его усилия не были напрасными, и созданные духи вскружили голову человеку и вошли в его воспоминания. Попала ли в плен душа пловца, море по-прежнему не было уверено. А для чего морю была нужна власть над человеком, понятно. Ведь у него был необычайно упрямый и сильный характер.
Но твердый и сильный характер был и у человека. Он не боялся ни пиковых волн, когда заплывал на глубокое место моря, где мыс образовывал своеобразный изгиб на побережье, ни волн, разбивающихся о крутой скалистый берег. Знал направление течений и умел выходить на берег там, где волны мягко гасились о песчаное дно, а вкрапления камней были минимальны. Он умел дышать на поверхности воды и не боялся даже опрокидывающихся волн, приходящих с глубокой толщи моря и хлестко бьющих песчаную отмель.
Море изучало человека, человек изучал море.
Спустя совсем короткое время пловец знал многие течения и старался держаться подальше от быстрин. А слабые потоки уже не были для него сильной помехой, он научился избегать попадания в них вблизи от молов, скал или пристаней. Море понимало: человек все больше и больше узнает все его загадки, но при этом весело и снисходительно улыбалось искрящейся лазурью – ведь это был всего лишь человек.
Человек научился распознавать мощь волн и их характер, отличая злую волну-убийцу от волны-няньки, мирно качающей и убаюкивающей. Он понял, как море может играть волной, сначала двигая ее на побережье, а потом затягивая обратно на глубоководных участках, образуя стремительные течения, движущиеся по направлению от берега через зону прибоя. Он осознал: такие течения легко заметить, потому что они образуются на глубокой воде, и в их пределах волны обычно не разбиваются. Также можно заметить пену и течение воды по направлению к открытому морю.
Сильные течения были артериями моря, слабые – его капиллярами, и море часто помогало людям подсказкой, окрашивая воду в потоке в другой цвет. Оно говорили неразумным людям: «Смотри внимательнее, ничего не бойся, и с тобой ничего не случится, если ты попадешь в отбойное течение. Не надо с ним попусту бороться, плыви параллельно берегу, лови момент и выходи на побережье в другом месте».
Человек понял и эту мысль моря. Со временем море стало для него учителем с раскрытой книгой новых откровений. Каждый день он впитывал в себя новые знания, становясь мудрее, сильнее и добрее.

***
Тот короткий период, когда каштаны на набережной южного города мрачнеют и поеживаются от холода, и даже ангелы все реже посещают угрюмые дома, был для моря нелюбимым временем года. Ему не нравился холодный ветер и косые зимние лучи и то, что человек проводит с ним все меньше времени.
Ночи становились неприветливыми, и холодные осенние росы были первыми слезами пышной прибрежной растительности. Мир все больше тускнел для моря, несмотря на вечнозеленые деревья на берегу.
Этот период не любил и человек. Но в это насупившееся утро море уловило в его настроении не только осеннюю грусть. Море со вздохом заметило, как он разорвал на мелкие клочки фотографию голубоглазой и светловолосой девушки, а потом по шагам и печально захрустевшим, раздавленным мелким ракушкам почувствовало: очень тяжелое у него сердце.
А он быстро пронес в себе и погрузил это сердце в воду, будто понимал, что в морской воде оно станет легче, и ему там будет гораздо лучше. Море снова вздохнуло, приняв в свои объятия своего старого друга, а он разрезал воду быстрыми взмахами, удаляясь от берега все дальше и дальше.
Если бы человек оглянулся, то смог бы увидеть, что спустя двадцать минут душный город окончательно потерял свои очертания, а еще через двадцать минут превратился в полоску земли, которая с каждой минутой становилась все тоньше и тоньше.
Но пловец не оглядывался. Море знало, что он умеет плавать так же хорошо, как люди умеют ходить, и вода не была еще холодна, однако такой поступок в будний день показался необычным и загадочным. Вот и полоска земли исчезла, и теперь во все четыре стороны колыхалась одна древняя стихия. Только это не остановило пловца, который, как одержимый, плыл все дальше и дальше.
Море напрягло все свои способности и попыталось прочитать мысли своего знакомого. Но никаких голосов в морском сознании не прозвучало, а вместо этого из лазурной толщи возник портрет незнакомой девушки. Море не разбиралось в лицах людей, но глаза незнакомки понравились – было в них что-то от бездны, и в то же время от них проистекал мягкий солнечный свет.
Такие глаза нравятся поэтам и художникам – припомнило море разговор людей на палубе яхты, стоящей на якоре у побережья.
Лицо девушки было белым, как полотно. И напомнило морю древнее изваяние, которое оно тысячу лет назад видело на развалинах затопленного им же самим города. Человек смертен, но пытается оставить след в столетиях, рассказав о самых важных своих чувствах, подумало оно тогда. И мечта из камня, и мечта, воплощенная в других человеческих творениях прекрасны, ибо озарены сиянием вечности.
В глазах незнакомки море увидело это сияние и тяжко вздохнуло. Так тяжко, что портрет незнакомки заколыхался, и черты его растворились в лазури вод. А может быть, это человек решил прекратить свечение этого образа в своем сознании и усилием воли выключил невидимый рубильник.
Море в себе все обычно видит. Но созерцание изображения девушки на этот раз отвлекло его, и поэтому оно не заметило: случилось страшное, непоправимое. Только когда тело пловца стало медленно, подобно планирующему осеннему листу, опускаться в глубину, море осознало: произошло именно то, ради чего человек плыл так долго.
Что влекло его сюда? Желание совершить последнюю прогулку? Стремление поговорить с самим собой наедине? Или тяжелое сердце, которое не давало покоя? Море не знало…
Оно молилось...
Если вам кто-то скажет, что у моря нет своего бога, не верьте. Он есть. Мне хочется верить, далеко не случайно спустя мгновение после того, как в толщу вод погрузилось тело человека, оттуда вынырнул дельфин. Он помчался к поверхности, захватил в свои легкие порцию воздуха и умчался прочь, разрезая волну глянцевым, спинным плавником.
А море добавило в свою копилку еще одну печальную историю.