– Быть в Греции и не съездить на Халкидики! – голос Николаса, понтийского грека по происхождению, гида небольшого туристического агентства, приобрёл интонации базарного торговца, способного уговорить приобрести безнадёжно залежалый товар любого скептически настроенного покупателя.
Точно так же он убеждал, что совершенно невозможно не посетить колыбель цивилизации Афины с её Парфеноном и не повидать величественный комплекс древних монастырей Метеора в горах средней Греции. Супруги Петровы переглянулись.
– Есть машина? Пачему нэт? – привёл последний аргумент потомок аргонавтов, разговаривающий по-русски с несмываемым временем кавказским акцентом, и этот аргумент стал решающим.
До возвращения оставалось три дня, окрестности городка Лептокария были исследованы, начиная от побережья до горы Олимп, на которой вместо следов древних богов были обнаружены лишь многочисленные кучи козьего помёта. Оставалось продлить срок проката машины да предупредить старшего туристической группы.
... Пресловутыми «чёрными полковниками» в Греции были построены едва ли не самые лучшие в Европе дороги, и всего за каких-нибудь два часа белоснежный «Опель-корса», быстро пролетел сотню с хвостиком километров по шикарному шестирядному автобану до Салоников и свернул к легендарному полуострову.
Дорога змеилась меж поросших кустарником бурых холмов и иногда выбегала к морю. Выехали рано утром, и пока не было так жарко как в середине июльского дня, когда столбик термометра у отеля в тени поднимался порой выше сорокаградусной отметки, а магазины все, как один, закрывались до вечера. Жизнь на побережье кипела лишь в бассейнах и у самого синего моря.
– Красота какая! – повела рукой в сторону появившегося побережья Настя Петрова, – Лёш, может, подъедем поближе?
Петров промычал нечто неопределённое. Он хотел объяснить супруге, что не знает дороги и будет искать подходящий поворот, как вдруг показался перекрёсток. Так Петровы оказались на побережье у небольшого рыбацкого посёлка и, оставив машину у серой скалы и сбросив поскорее одежду, бросились в тёплые лазурные волны бухты.
Выступающая с одного конца в море каменная гряда служила естественным волноломом. Оттого искрящаяся вода была удивительно спокойна. Вот где вволю поплавать с маской и трубкой, подумалось Петрову.
Он заметил вдали буйки рыбацких сетей и совсем рядом шесты, слегка возвышающиеся над водой. На мелководье резвились черноволосые дети. Петров не стал загорать по примеру супруги, и уже в маске и трубке, энергично заработал ластами, взяв курс на каменную гряду.
Мир, проплывающий под ним, разительно отличался от подводного мира моря у Лептокарии. Здесь почти не было морских ежей, на одного из которых он ненароком наступил в первый же день. Тогда он сидел на пляже и, извлекая из ступни колючки, возненавидел этих тварей всем сердцем. А по числу видов рыб, их количеству здешнее море было куда богаче! Не зря, наверное, рыбаки ставят сети...
Петров парил у поверхности воды, чуть шевеля ластами. Под ним проносились стайки мелких разноцветных рыбёшек, и он поневоле залюбовался переливами красок. Вода была на удивление прозрачна, и казалось: поднимающееся все выше и выше солнце прогревает трехметровую толщу до самого дна, а старичок краб показался из своего убежища исключительно для того, чтобы погреть свою шершавую спинку.
Неожиданно глубина резко увеличилась, и Петров хорошо разглядел уходящие вниз ступени, покрытые илом. Рядом на дне лежал двухметровый обломок колонны здания. Такие колонны поддерживали свод древних храмов в Афинах, и Петров понял, что проплывает над развалинами древнего города.
Он энергично заработал ластами и поплыл дальше в искрящееся море, с интересом всматриваясь вниз и мысленно очищая от вековых наслоений то фрагмент портика, то настенный барельеф, воссоздавал картину улиц и площадей древнего города.
Вот здесь очевидно была пристань, где грузились быстроходные галеры. Петров подумал так, заметив, как резко увеличилась глубина прямо за щербатыми ступенями. Вдруг он увидел горлышко древней амфоры. Сам сосуд лежал прямо под обрывом, но был почти полностью покрыт слоем ила.
Метров пять с половиной, не меньше, оценил глубину Петров и, не долго думая, нырнул к находке. Большой морской окунь в ужасе выскочил из-под соседнего камня прямо на ныряльщика. Но Петров даже не разрядил в него своё подводное ружье...
У него было кое-что интереснее!
Вековой ил поддавался на удивление легко, и с третьей попытки Петрову удалось не только очистить от ила амфору, но и поднять её на поверхность моря. Здесь он отдышался и принялся осматривать находку, слегка поворачивая сосуд за изящную ручку, на противоположной стороне от которой виднелся замысловатый знак.
Два нацеленных друг на друга трезубца. И ещё маленькая клинообразная чёрточка рядом...

***
– Ты где был так долго? – голос Насти был тревожным. Петров хотел было отшутиться, что оттуда, где был, никак не мог позвонить и предупредить, но вместо этого устало опустился на раскалённый песок со своей находкой.
– Вот это да! - вымолвила супруга, разглядывая изящный сосуд, – интересно, что в нём было?
– Может, вино. Может, оливковое масло.
Петров отошёл на несколько шагов и с расстояния полюбовался амфорой. К нему подошло несколько черноволосых ребятишек, что-то залопотав на непонятном языке. По их интонации он понял: дети чем-то не на шутку встревожены. Один мальчуган, показывая на амфору, затем указывая в сторону рыбацкого посёлка, настойчиво тянул Петрова за руку туда.
– Не нравится мне это... – поделился с Настей своими опасениями незадачливый археолог-подводник, – я слышал: наших футболистов, пытавшихся вывезти какие-то черепки, чуть в тюрьму не посадили! Тут такие законы, что будь здоров! Очень они строго свою старину охраняют...
– Может, ну её, амфору! Поедем отсюда от греха подальше! – предложила осторожная супруга.
– Пожалуй...– неопределённо протянул Петров, – давай я её хоть сфотографирую. Он достал из машины «Кодак» и с нескольких сторон заснял поднятую из морских глубин ценность.
Вокруг них начала собираться толпа, состоящая в основном из детей. Сквозь неё протиснулась элегантно одетая гречанка с копной смолистых волос и разродилась длинной фразой на безупречном английском.
– Она говорит, – перевела Настя, – мы должны ждать приезда из соседнего крупного города полицейских и археологов.
– Вот те на! – Петров оценивающе посмотрел на собравшуюся вокруг толпу, – а потом нас в кутузку? Ага? Переведи: мы отдаём эту амфору в дар греческому народу. Нам неприятностей не надо.
И без Настиного перевода Петров понял значение английских слов «no» и «impossible» * и мгновенно принял решение, бросив Насте:
– Потихоньку всё барахло в машину, жди там!
Супруга кивнула, Выждала минутку-другую, пошла к воде, затем, улучив момент, сложила вещи. Петров пошёл к морю и с разбегу бросился в его лазурные воды. Он отплыл подальше, затем изменил направление движения и вышел на берег метров на сто дальше по пляжу.
Спустя пять минут «Опель» мчал их на пятой скорости по разгорячённому от полуденного зноя асфальту подальше от злополучной бухты.
– Хорошо, успел сделать несколько фотографий, – подвёл итог Петров, – а как они разгалделись, когда мы с пляжа дёрнули!
– Дёрнули! – передразнила Настя, – чёрт тебя дёрнул... вытащить со дна эту посудину!
До Лептокарии было решено не останавливаться.

***
Офис рекламного агентства, где Петров работал заместителем директора, располагался на одной из тихих улочек, примыкающих к широкому и оживлённому проспекту. Приятель и сосед Виталик Сухов трудился в фирме, расположенной в соседнем здании. Петров теперь уже и не помнит, кому из них первому пришла в голову мысль – ездить на работу и с работы на одной из машин по очереди, ведь путь до нового микрорайона был длинным, и экономия бензина была очевидна.
Сегодня была очередь «товарища Сухова», и это его белая «Приора» стояла с открытым капотом у выхода из здания.
– Сейчас хомутик подтяну и поедем, – пояснил Виталик подошедшему Петрову. Алексей поёжился от налетевшего откуда-то холодного сентябрьского ветра и поднял воротник пальто.
Смеркалось, и улицы города начали расцвечиваться неоновыми огнями реклам кафе и магазинов. В луже на асфальте Петров увидел чуть колеблющееся отражение одной из таких реклам. Два нацеленных друг на друга трезубца и клинообразная чёрточка рядом... Где-то он это уже видел... Ах да! Греция! Кстати, чуть было не забыл про фотографии…
– Поезжай без меня, Виталя! Я вспомнил: мне давно уже надо было в фотосалон заскочить. Тут рядом.
Петров огляделся по сторонам, отыскивая рекламу, отражение с которой он увидел в луже. Но ничего похожего на зданиях не было! Померещилось! Но это и к лучшему. Пора, наконец, разобраться отпечатать фотографии. Благо, сервисный центр «Кодака» располагался в соседнем «Универсаме»...
...Миловидная девушка в фирменном халатике подала Петрову пакет с фотографиями. Так... Вот Акрополь, Афины, Салоники, Лептокария... Вот, наконец, вид той самой живописной бухты с затопленным морем древним городом. Но где амфора? На флэшке она была. Здесь её не видно... только песок, а рядом люди. И ... никаких следов... даже намёка на древний предмет...
– Девушка, посмотрите! – Петров вместе с отмеченными кадрами протянул приёмщице флэшку, – поверьте, у меня очень хороший аппарат. Здесь не должно так получиться!
– Что вы шумите? – выглянул из вспомогательного помещения седоусый мастер, – у нас фирменная аппаратура, весь процесс автоматизирован. Проверьте лучше вашу технику!
Пожав плечами, Петров вышел из магазина. Всю дорогу на автобусе до дома он пытался анализировать, как это могло произойти, но никакое разумное объяснение на ум не приходило.
В конце концов, случается и техника подводит – ведь снимал он в такой суете и спешке, успокоил себя Петров, подходя к подъезду своего дома.
– Алёша! Живой! – зарёванная Настя бросилась на грудь Петрова.
– А какой я, по-твоему, должен быть? – недоумённо буркнул он.
– Виталик... разбился... сейчас звонил его брат ... грузовик вынесло, он столкнулся с ним, сказали... два трупа ... автогеном будут машину резать... я собиралась ехать туда.
На лбу Петрова выступила холодная испарина.
– В «Кодак» завернул, а потом на автобусе... мобильник разрядился. А Виталик, наверное, попутчика взял... он любит... любил... слохматить при случае...
Петров не стал говорить ни про испорченный кадр, ни про знак в луже на асфальте. Ещё примет за придурка. А, может, я этот придурок и есть? Мерещится всякое...

***

Теперь по утрам Петров ездил на работу один. Туда и обратно он проезжал одним и тем же маршрутом. На месте трагедии давно уже не было ни битого стекла, ни кусков обшивки от покорёженной машины, ни крови, но каждый раз в груди Алексея холодело.
Он сбрасывал газ, пытаясь разглядеть в стёклах витрин, в расположении звёзд на тёмном небе и в узорах на глупой Луне неизвестно кем и когда ниспосланный ему знак, и не находил его, размышляя о том, насколько зависима от нелепых случайностей и насколько не защищена от них такая интересная, но вместе с тем и такая хрупкая человеческая жизнь...