- Ася, я хочу, чтобы у меня был маленький-маленький хвостик.
- Зачем?
- Ну чтобы им вилять...
Полька вцепилась в мою руку потными ладошками и привлекала внимание к своей персоне писком голодного птенца. Неужели все пятилетние девочки такие вредные и глупые?! Никогда не буду заводить детей... Лучше сразу топить в ведре, как котят... Фу, Ася, что за мысли!!!
- Если будешь хорошо себя вести, я подумаю насчет хвостика, - пообещала я.
Утро, но солнце уже безжалостно печет. Ноги волочатся по асфальту каменной глыбой. Полька вдыхает воздух открытым ртом, как собака, и недовольно сопит. По улице идет девушка, одетая в японское кимоно. В руках у нее шикарный, расшитый золотом веер. Только бы Полька не заметила...
- Веер! Веер ха-ачу!!
Увы. Из уст ангельского создания вырвался пронзительный крик, достойный пожарной сирены. Я несильно шлепнула девочку пониже спины и решительно потащила за собой, невзирая на протестующие вопли, укусы и лягание.
Впереди - жуткий день. Город-печка, тяжелые рюкзаки за спиной и много-много километров... Куда мы идем? Я не знаю. Я только знаю, что деньги почти кончились, знаю, что болит голова, знаю, что в горле пересохло и до безумия хочется холодненького кваску... Стоп. Опять раскиселилась, да? Ты взрослая, Ася, ты отвечаешь за себя и за эту плаксивую кикимору
рядом. Кому вообще интересно, чего ты хочешь, а чего - нет?!
Мы шли несколько часов. Я решила устроить “привал”, поскольку Полька замучила меня своим нытьем. Ребенок-бедствие: то у нее слезы с соплями, то рюкзак рвется, то пчела в нос укусит... Мы дошли до ближайшего сквера и сели на свободную скамейку. Окурки, банки из-под пива, обертки от мороженого, шприцы - вот своеобразный пейзаж этой местности. Полька весело копается в этом мусоре. Хочет найти клад. Дура.
Я жевала полузасохший кусок хлеба и рассеянно лепила шарики из мякиша. Ну конечно, Асе - объедки, Полечке - кусочек пожирнее и послаще. Сдобная булочка, шоколадка, сок... Большое красное яблоко - я стащила его утром у пожилой торговки... “...Ася, положи йогурт на место - это Поленьке...” “...Ася, как не стыдно, пусть ребенок кушает свое пирожное, а ты большая, потерпишь...”
- Ася, где наша мама? Куда они ее увезли?
Огромные голубые глаза требовательно уставились на меня.
- Далековато, Полька. Нам туда нельзя.
- Она скоро вернется?
- Скоро, скоро... Ешь и не задавай глупых вопросов.
- Когда мама вернется, я ей все расскажу, как ты меня обижала! - мстительно заявила девочка, вгрызаясь в яблоко.
Пока Полька лакомилась всякими вкусностями, на скамейку рядом со мной сел мужчина. Молодой, лет тридцать, одежда дорогая, лицо интеллигентное. Несколько минут он сидел молча. Потом вежливо кашлянул и обратился ко мне.
- Простите, вы с рюкзаками... Путешествуете?
- Да, - сухо ответила я, наблюдая за Полькой.
- Понятно... А в какой гостинице вы остановились?
- Не ваше дело.
- Какая сердитая, подумать только!.. - он засмеялся. Правда - очень забавно. - Я часто видел людей, попавших в трудную ситуацию. У меня глаз наметанный. Вот я чую, что вам негде ночевать. Могу помочь - предлагаю место для ночлега, и практически бесплатно. За символическую плату...
Мне показалось, что его темные глаза похотливо блеснули. Ага, ясно, какая плата ему требуется... Перетопчешься, добрый самаритянин. Хотя, мне ведь только показалось. Может, он действительно хочет помочь... Но верить нельзя. Никому. Только себе, и то - раз в год, по обещанию.
Я вспомнила добродушное лицо женщины из поезда.
Когда мы с Полькой ввалились в вагон, усталые, голодные, напуганные, она встретила нас таким ласковым взглядом, наша соседка по купе... Меня будто окатило теплой волной. В ее глазах было что-то родное, знакомое, хотелось прижаться к ней... А она ворковала над нами, как птица над птенчиками. Полька растаяла первая - как же, ее обласкали, словно принцессу, угостили шоколадными конфетами, погладили по головке... Она заснула на коленях у нашей попутчицы, держа во рту большой палец. Иногда грустно, не по-детски, стонала во сне. Ей снились кошмары, моей Польке. “ Почему же вы, такие маленькие, едете одни? Где ваша мама?” - грустно спросила женщина. Тут не выдержала и я. Громко заплакала, опустив голову ей на плечо. Пятнадцатилетняя акселератка, еще не отучившаяся быть ребенком.
... Трогательная сцена. А наутро, проснувшись, я обнаружила, что наша добрая попутчица исчезла. И большая часть наших денег - тоже. С первым апреля тебя, Асенька.
Я резко встала со скамейки и направилась к Полине.

Третий час дня. Наматывать километры уже невмоготу. Если мне удастся найти работу, мы останемся в этом городе. И будет так хорошо... Но это - далекое будущее, а передо мной стоит совершенно конкретный вопрос: где нам сегодня ночевать?
Полька еле поспевает за мной, быстро перебирая толстенькими ножками в белых носочках. Откормленная, как поросенок. Ненавижу поросят. Ненавижу маленьких девочек с косичками. Вдруг - тоненький голосок:
- Ася, почему мы ушли из дома?
- Ты помолчать можешь минутку?
- Нам не надо было уходить, - заявило рассудительное дитя. - Тетя Ада так вкусно готовит. И у нее такой хорошенький песик... Помнишь, Ася, весь в складочках?
- Помню... - конечно, я помнила и милейшую тетю Аду, и ее противного мопса, с маниакальным упорством гадившего мне на постель...Хрупкая тетя Ада с кукольным личиком... Чудесная тетушка Ада, называвшая меня “деточкой”!.. Она приехала в наш дом сразу же после смерти матери ( отца не было, он погиб еще год назад ). Ада Михайловна тут же решила отдать Польку в приют - маленький ребенок для нее помеха - а меня оставить. “...Ведь ты уже большая, ты должна помогать взрослым...”
Польку - в приют! Польку!!! Эту крошечную капризную пигалицу, с которой родители всегда сдували пылинки! Полька - в сером казенном платье,в приютской столовой, тихая, забитая, среди сотен таких же... Не дождетесь! Фига вам, дорогая тетя Ада, с маслом!
- Ася... - тихо и виновато прошептала Полька, крепко сжимая мою руку.
- Прости меня, пожалуйста...
- За что?
- Я так злилась на тебя, так злилась... Ася, помнишь, в твоей комнате висит постер с твоим любимым актером? Так я пририсовала ему усы. Черным фломастером. Ты меня, конечно, не простишь, но что я теперь могу сделать?.. - тяжело вздохнула девочка. - Они не стираются - я пыталась...
- Ладно уж... - пробормотала я, чувствуя комок в горле. Полька, дурочка... Ничего-то ты не знаешь...
Помолчала немного. Потом - жалостливым голосом:
- Ася, ты меня совсем-совсем не любишь?
- Конечно, не люблю.
- Я тебя тоже не люблю, - удовлетворенно кивнула девочка.
Эх, Полька - Полька... Золотистые кудряшки, ротик-вишенка, голубые глаза... Принцесса, что с нее возьмешь. Не то что я - тощая дылда в спортивной майке, старых-престарых джинсах и дырявых кроссовках. Ощутимая разница. Как между фирменной вещью и китайской подделкой. Да, не удалась Ася, что поделаешь - первый ребенок, черновик. Вот Полина - другое дело, к этой стоит присмотреться...
- Устала! - проверещала она, сбрасывая рюкзак на асфальт. - Ну А-ася, давай отдохне-ем...
Какая-то мрачная забегаловка. Полька, довольная, пьет апельсиновый сок через трубочку - прощай, остатки денег. Официантка мило сюсюкает с ней и угощает ее печеньем. А я звоню по телефону, стоящему на барной стойке. Передо мной газета с отмеченным жирной галочкой объявлением.
- Я по поводу работы...
- Да, мы ищем домработницу. Что вы умеете делать?
Тихий, интеллигентный женский голос. Я воспряла духом.
- Абсолютно все! Гладить белье, мыть полы, готовить... Белить потолки,
забивать гвозди, чинить телевизоры!
- Достаточно, - засмеялась женщина. - А сколько вам лет?
- Восемнадцать, - привычно соврала я. - С половиной...
- Приходите, мы на вас посмотрим. Кстати, если вы будете у нас работать, вам придется жить в нашем доме.
- Да, я знаю. Но со мной ребенок, девочка пяти лет...
Голос женщины стал строгим.
- Нет, ни в коем случае! Исключено.
Щелчок.
Я с раздражением посмотрела на симпатичную Полькину мордашку,
вымазанную в соке. Все из-за тебя!..
Все из-за тебя. Эти слова я повторяла бесконечно. Из года в год... Я тебя ненавидела. Глупое, упрямое создание. Избалована и заласкана, как дорогая персидская кошка. Я “нечаянно” оставляла на столе колюще-режущие предметы, разбрасывала по дому коробки со спичками - а вдруг...
Но я перегрызу горло тому, кто посмеет тебя обидеть. Я убью любого, Полька, и ты это знаешь.

Снова пыль, жара, асфальт. Полька пыхтит, старается изо всех сил, тащит свой рюкзачок. Но нижняя губа подрагивает - того и гляди заревет. Или сядет на асфальт, объявив забастовку.
Красивый город. Я хотела бы здесь остаться. Аккуратно подстриженные газоны, дети в бантиках и оборочках... Мы проходили мимо магазинов с яркими вывесками, мимо ресторанов и салонов красоты. Очень удобно - с утра пришел в магазин, купил журнал, увидел в нем остромодную прическу а-ля “я у мамы вместо швабры”, отправился в салон красоты. А потом, с новой прической - в ресторан, покушать...
При мысли о ресторане желудок требовательно заурчал. Кушать ему, видите ли, хочется... Он у меня такая скотина, не хуже Польки.
Посреди площади искрился и переливался дьявольски красивый фонтан.
- Хочешь немного передохнуть? - предложила я Польке.
- Хочу, - мрачно ответила она, шмыгая носом. Эта маленькая садистка
умудрилась где-то подхватить насморк. Теперь вытирает сопли рукавом на-рядного платьица и дуется на меня. Само собой, во всем виновата Ася. И то, что жара собачья - так это я назло устроила. Такая вот подлая.
Мы подходим к фонтану. Я, расслабившись, наблюдаю за прозрачными струйками воды, переливающимися на солнце. Брызги похожи на мамины бусы из жемчуга - их мне пришлось продать, как и многое другое.
Замечаю рядом самозабвенно целующуюся юную парочку. Быстро от-вожу глаза. Через секунду бросаю в их сторону осторожный взгляд. Отвожу глаза. Все целуются и целуются, делать им больше нечего! Не могу удержаться и бесстыдно пожираю их завистливым взглядом. Да...
... “Верь мне, ты всегда можешь на меня рассчитывать...” Ласковые, черничного цвета глаза, волосы торчком, вечно кривоватая ухмылка. Он курил дорогие сигареты и считал себя крутым парнем. С другими вел себя невыносимо, но меня он любил... Юра, Юрочка... Мы гуляли по ночному городу и слушали плеер, а по воскресеньям ездили на велосипедах за город. Пекли картошку на костре, я хватала ее, обжигалась и с криками бросала обрат- но... Вкус печеной картошки пополам с золой, смех, верещание каких-то птиц и вечернее небо... Юра... Мы курили на двоих одну сигарету и поклялись бросить курить одновременно. Это должно было случиться третьего июля, я помню... Мы тоже целовались у фонтанов и ловили завистливые взгляды прохожих. Юра... Он был хороший, правда. Очень хороший - добрый, честный, веселый... Вот только он отказал мне, когда я сбежала с Поль-кой из дома и попросила приютить нас на время. “Я бы рад, Ася, но что скажет мама?..” Он будто был Золушкой на балу, мой Юра, но стоило о чем-то его попросить, как Золушка превращалась в тыкву. Один ответ: “А что же скажет мама ( папа, президент страны, собака соседа - нужное подчеркнуть )?” Но он правда был хороший. Очень хороший...
Облако, плывущее по небу, имело очертания седого старика с бородой.
Старик, попыхивая трубкой, смотрел на меня строго и нелюбезно.
Чего, дескать, мечтаешь? Посмотри на себя - прическа дикобраза, мешки под глазами, спекшиеся губы... А откуда взялось пятно на майке?.. Вот потому сиди и не высовывайся. Размечталась тут.
Полька! Куда подевалась моя Полька?!
Я бешено завертела головой во все стороны. Девочки нигде не было. Что
за наказание! Я быстрым шагом прошла по площади, всматриваясь в каждый миллиметр пространства. Заглянула в ближайшие магазины. Ни следа. Найду - придушу, ей-богу!
Может, ей в туалет приспичило, писает себе где-нибудь за кустиком? А вдруг... добралась до перекрестка, а там машины гоняют, как безумные... Я бессильно опустилась на свою сумку. Полька, она же еще такая маленькая...
И вдруг я ее увидела. Девочка сидела на корточках у какой-то лужи и спокойненько кормила сизых голубей хлебными крошками.
Я направилась в ее сторону с твердым намерением всыпать ей горячих. Но Полька подняла ко мне задумчивое личико и спросила, указывая на птиц:
- Ася, это не странствующие голуби?
- Нет.
- А вдруг?..
- Я же тебе говорила - странствующие голуби вымерли много лет назад. Люди отстреливали их, а птенцов скармливали свиньям. И на земле не осталось ни одного странствующего голубя.
- Жалко... - вздохнула Полька. - Ну зачем они убивали голубей?
- А просто так. Хотели, чтобы их не стало. А потом, когда погиб последний странствующий голубь, некоторые люди раскаялись.
- И что? - затаив дыхание, спросила Полька. Она все надеялась, что голуби волшебным образом ожили и вернулись к людям.
- Ничего. А что тут сделаешь?.. Мне самой жалко - может, единственное, что было в жизни хорошего, и - уничтожить, скормить свиньям... Ладно... Птичек жалко, а нам с тобой надо идти, - я потянула Польку за руку. - Пойдем... странствующий голубь...

Когда мы снова добрались до какой-то забегаловки, я позвонила еще по нескольким объявлениям. Без толку. Никто не хотел домработницу с ребенком. Действительно - зачем?
Я стащила кошелек у какого-то вдрызг пьяного мужчины, храпящего за столиком. Теперь я - воровка, преступница. Но мне ни капельки не стыдно. Голодных детей всегда жалели, жертвовали ради них собственными нужда-ми. Ну вот и мужчина за столиком пожертвовал. Только он об этом еще не знает.
Полька ела бутерброд с сыром. Вид у нее был такой серьезный, будто она
изобретала вечный двигатель. Сегодня она на удивление задумчива. Видно, что-то замышляет.
Смеркалось, как сказал бы сатирик Задорнов. Вечер, а проблема ночлега
не решена. Денег в кошельке того типа совсем мало, не то что на гостиницу - на собачью конуру не хватит. Пропил, гад, наши денежки, пусть его совесть замучает...

Мысли кружились в голове пьяными бабочками. Не хотелось уже ничего.
Холодный душ, мягкая постель, кассета с любимой группой... Все чепуха! Вот броситься бы сейчас прямо на асфальт и уснуть. Но на мне висят большая дорожная сумка и маленькая девочка. Их-то куда девать?..
- Ася, зверь вылез из норы... - захныкала Полька, уткнувшись лицом в мою майку. Она считала, что ночь - это страшный черный зверь. Когда его нет, люди гуляют по улицам, а когда он вылезает из норы, все прячутся по домам, в страхе залезают под одеяло.
- Он непременно тебя слопает, - поддразнила я, отдирая от себя плачущую девочку.
Да. Уже здесь, уже близко, уже тянется к нам лапами страшный черный зверь... Мы набрели на какой-то заброшенный парк и уселись на скамейку. Спать было жестко - я-то стерплю, а вот Полька... К нам подсели два бомжа, у одного в руке бутылка, у другого - банка кильки в томате. Меня обдало противным запахом перегара, грязных тел и гнилых зубов. Я схватила Польку, сумку и пересела на другую скамейку. Девочка, ворча, улеглась вдоль лавки, положив голову мне на колени. Видела бы нас сейчас мама, она бы накостыляла мне будь здоров... Поленька, ангел небесный, на грязной скамейке...
- Это чего? - Полька дотронулась до своей ладошки, на которую упала горячая капля. - Ты зачем ревешь?
- Спи! - я прижала ее голову к своим коленям. - Не видишь, насморк у меня! От тебя заразилась...
Рядом со мной на скамейку опустилась женщина. Молодая цыганка, одетая в разноцветные тряпки и ожерелье из золотых монет. Меня обдало тяжелым, сладким ароматом духов.
- Эй, милая, - прищурилась цыганка, - чего тоскуешь?
- Спать хочу, отстаньте, - пробормотала я.
- Э-э-э, да разве на скамейке уснешь! - она схватила меня за руку длинными смуглыми пальцами. - Пойдем, отведу тебя и девочку туда, где постель мягкая, перина пуховая, как королева будешь спать...
“Верь мне, ты всегда можешь на меня рассчитывать...”
- Нет, спасибо, - сказала я, высвобождая руку. - Мне и здесь хорошо...
Она исчезла незаметно, будто растворилась в воздухе. Только терпкий за-пах духов все еще щекотал нос. Вдруг Полька села, посмотрела на меня зло и крикнула:
- Я хочу домой, в свою кровать! Верни меня домой, а сама уходи. Мы с мамой без тебя обойдемся, ты противная, - она с упорством колотила меня в грудь крепкими кулачками. - Я к маме хочу, ясно?!
Я с ненавистью выплюнула ей в лицо несколько слов. Полька захлебнулась
слезами.
- Ты врешь! Это ты можешь умереть, а мама не может, я ей запретила...
Впервые в жизни я дотронулась рукой до Полькиной щеки и неумело по-гладила ее. Девочка оттолкнула меня.
- Она жива, ведь правда? Правда, Ася?

Скоро рассвет. Я не сплю, просто сижу с закрытыми глазами и прислушиваюсь к Полькиному дыханию. Дышит ровно, только сердечко быстро колотится: тук-тук, тук-тук...
Я машинально провела рукой по скамейке и вдруг наткнулась на что-то холодное, металлическое. Подняла. Это было ожерелье цыганки. Россыпь таинственно мерцающих золотых монет.
Зачем она это сделала?..
Я крепко сжала ожерелье в руке, хватаясь за последнюю ниточку, связывающую меня с миром.
Рядом со скамейкой расхаживал по асфальту голубь. Неуверенно, испуганно приближался все ближе и ближе к тому месту, где я насыпала ему хлебных крошек. Да, несмело. Но все-таки - ближе.
Полька открыла глаза.
- Ася, а вдруг это - странствующий голубь?
- Возможно... - задумчиво ответила я.
Да... Все еще возможно.