ПРОГИБ…

В воскресенье был какой-то революционный праздник. Придя в понедельник на корабль, и, увидев стоящего на юте (корма корабля) двухметроворостого, этакого старого морского волка, старшего помощника командира, молодой лейтенант Витя Сидоркин решил перед ним «прогнуться» (авось старпом оценит или отметит).
Приложив правую руку к фуражке, поприветствовав корабельный военно-морской флаг, лейтенант Витя Сидоркин рявкнул во все лейтенантское горло:
- Товарищ капитан второго ранга! Здравия желаю! Разрешите поздравить Вас с прошедшим праздником!
Старпом, протянув тому руку, подтянул летюху к себе и, дыша перегаром, тихо прошипел ему на ухо: «Запомните, лейтенант. На флоте не бывает прошедших праздников. Прошедшим на флоте бывает только триппер».

ЯКОРЬ…

Призвали Игорька Фаустина на флот. А мы прекрасно знаем, что флот многообразен и разнопланов. Так вот.
Как-то в курилке Игорек Фаустин и рассказывал нам о своем знакомстве с флотом:
- Попал я служить в морские инженерные части, «стройбат», ежели по-русски. Как-то раз отправили меня на эсминец. Прибыл на борт, если так можно сказать. Корабль-то в доке стоял. Назначили меня в боцманскую команду.
Ну, боцман мне дает первое задание – драчевым напильником заточить лапы на становых якорях, которые лежали на стапель-палубе дока. Подхожу к правому якорю. Гляжу на него, как «солдат на вошь» - якорь-то весит о-го-го…. Думаю - че делать? Смотрю, мимо меня сварщик баллоны с газом тащит. «Стой!» - кричу. «Дай-ко мне резак!» - говорю. Я же на гражданке сварным работал, так что эту работу знал хорошо.
Тот смотрит на меня удивленно: «Тебе зачем?» «Да, отрежу лапы у якоря. Отнесу в цех. Заточу. А потом обратно приварю» - отвечаю ему.
«Ну-ну….» - говорит он мне, и улыбается.
Короче, отхватил я первую лапу у якоря. Только подумал – как ее в цех оттащить, и слышу дикий матерный крик: «Твою жжжжж…….» Ну, и так далее. Обернулся, а рядом командир бригады стоит.
«Ты какого….»?
Дальше, я думаю, приводить монолог комбрига не стоит. Я объяснил ему – почему и какого….
Бедный боцман, я Вам скажу….
Вот я от него в высшее училище и рванул.

ИСПУГ…

Что такое «Боевая служба»? Простым языком, для гражданских лиц и женщин, это дальний поход, в период которого наш корабль следит за кораблем вероятного противника, а корабль вероятного противника следит за нашим кораблем, как за кораблем противника №1.
Думаю – всем понятно.
Один из Больших противолодочных кораблей Северного флота нес боевую службу в Северной Атлантике. Шел декабрь 1974 года.
На носу приближающиеся новогодние праздники, а на правом траверзе, почти на горизонте видны корабли «английского супостата».
Корабль идет своим курсом, англичане тоже своим, параллельным советскому кораблю, курсом.
Внезапно по кораблю раздается сигнал аварийной тревоги.
Что такое? А такое - возгорание торпеды в торпедном аппарате. Все попытки сбить пламя внутри аппарата ни к чему не привели.
Предложение командира БЧ-3 старшего лейтенанта Васи Баранова – торпеду надо отстреливать и топить. Иначе пожарчик может перекинуться на соседнюю трубу, а на корабле было два четырехтрубных торпедных аппарата, и мооожетттт торпедочка ка-аа-а-ак рвануть, что мало не покажется.
А пожарчик и перекинулся, пока думали….
Вообщем, разрешили произвести отстрел, поставив регулятор заглубления на максимальную глубину погружения.
Развернули торпедный аппарат по траверзу и стрельнули….
Обрадовались, что обошлось. Дух перевели и… пришли в ступор –
- супостатские корабли-то не удосужились предупредить, что отстрел-то аварийный….
А те увидели, что торпедный аппарат развернулся и из него с дымом пара торпед вылетает, рванули в разные стороны, посчитав, что советский корабль начал боевые действия, одновременно удивившись, что родное командование Королевским флотом не поставило их в известность о начале войны….
Но все закончилось хорошо. Поставили англичан в известие, что торпеды учебные и неопасные. Правда, выслушали от королевского флота….
Все это время (около 3-х часов) экипаж по боевой тревоге находился на своих боевых постах.
Боевой Пост старшего лейтенанта Шурика Шишкова, того, кто все это мне рассказал, находился как раз под этим торпедным аппаратом. Ощущения, которые он пережил за это время, а я себе представил, были, мягко говоря, совсеееем не идиллическими.
А говорят, что у представителей туманного Альбиона очень развито тонкое чувство юмора….

О ПРАВИЛАХ, ПРИНЯТЫХ НА ФЛОТЕ…

Сколько не придумывали бы, или изобретали на флоте различных правил и наставлений, все равно о них вспоминают только тогда, когда «…тебе на голову нагадит чайка» или оживет призрак господина Мэрфи со своим ни с чем несравнимым «адмиральским эффектом»….
Однажды старший лейтенант Коля Левушкин удостоился чести замещать на борту эскадренного миноносца «Скромный» сразу всех механиков. Надо заметить, что такое бывало и с автором сего повествования, особенно летом….
Коля обрадовался, что можно отдохнуть «на барском ложе» командира БЧ-5, куда он взгромоздил свое тело после принятия флотского обеда.
Он попытался забыться таким им любимым «адмиральским часом», но тут вдруг случился такой им нелюбимый «адмиральский эффект» незабвенного господина Мэрфи.
На пирс влетает черная «Волга», и из неё вылетает (так и было, именно вылетает) вице-адмирал Волобуев, которого на флоте величали не иначе, как «пьяный с бритвой». В то далекое время он значился в кадрах Северного флота, как Первый заместитель Командующего КСФ. И вот Первый зам и вице-адмирал требует подать пред его светлые очи «…этого сраного механика с этого сраного и нахального корыта, которому, по недосмотру пидарастической комиссии по топонимике ВМФ, было присвоено такое же, пидарастическое, наименование «Скромный», лучше бы назвали «Девственный». Коля, естественно в миг, слетает с той самой барской койки в ОДНОМЕСТНОЙ каюте командира БЧ-5, где, как уже сообщалось ранее, грешным делом, припухал после обеда, и чертиком из табакерки предстал пред упомянутыми выше светлыми очами такого крупного знатока флотской топонимики товарища Волобуева. Далее состоялся, примерно, такой диалог:
- Товарищ вице-адмирал, ВРИО командира БЧ-5 старший лейтенант Лёвушкин по Вашему приказанию прибыл!!! (вот честное слово - столько восклицательных знаков и было). - Старлей, - рыкнул вице-адмирал, - Вы сегодня за свой сраный борт смотрели? - Никак нет, товарищ вице-адмирал! («А чего я там нового увижу, по большому счёту?» - это Коля так сподобился подумать.)
- Это чьё дерьмо в таком количестве плавает у Вашего правого борта? («Ну, вот - почему им всё время интересно интересоваться классовой принадлежностью этого самого дерьма?» - это Коля опять так подумал.) Коля подошел к борту и, конечно, глянул в полглаза («А чего я там не видел? – снова подумал Левушкин).
Там плавала какая-то коричнево-рыжая, с проблесками заката, субстанция из кинофильма «Солярис». - Не моё, товарищ вице-адмирал! («А что я – самоубийца?» - это у ВРИО К-5 Левушкина мысль такая мелькнула). - Старлей, ты ППЗМ-74 читал, или, ну, на худой конец, Ваш сраный заместитель Комэска по ЭМЧ Феоктистов читал его тебе на ночь?
- Так точно, товарищ вице-адмирал! Изучил, законспектировал и сдал зачет по его знанию заместителю командира 7 ОПЭСК по ЭМЧ капитану 1 ранга Феоктистову! – командирским голосом отрапортовал Николай Михалыч.
- Ну, коли ты такой умный и подкованный, выбирай из предложенных тебе Уголовным кодексом вариантов: Статья 252 УК. За загрязнение морской среды - 3 года строгого режима за потраву окружающей среды или 10 тысяч рублей штрафу, - помолчал и рыкнул, - Выбирай, лишенец!
С момента подачи вопроса до ответа «лишенца» прошло всего 3,5 секунды:
- Разрешите доложить? Выбрал, товарищ вице-адмирал!
- Ну?
- Тюрьма!
- Это ты с чего, засранец, так себя и жену не любишь?
- Так ведь 10 тысяч рублей у меня всё равно нет, и даже если наши мужики со «Скромного» скинутся и меня откупят, так ведь в долгах ходить не приучен. А Таня моя будет мне сухари сушить и носить. Вот как-то так. - Ну, ты и наглота, как тебя…, Лёвушкин. Ладно, два часа тебе времени – найти, откуда гадость эта и мне лично доложить. Как понял?
- Есть два часа времени, товарищ вице адмирал!
А сам Николаша себе вопрос задал: «И как я эти концы с субстанцией найду?» Ну, Волобуев упылил, явно довольный тем, как командование флота ППЗМ-74 (Правила предупреждения загрязнения морей. 1974 года) в жизнь претворяет, а ВРИО К-5 старший лейтенант Левушкин, понурый, поплелся на борт этого «сраного и нахального корыта». Правда, долго он в унынии не сидел и, подстегнутый элементарным страхом за свою тонкую старлейтскую шкуру, развил бурную деятельность. Взял анализы той самой апокалипсической субстанции, что прибилась к борту его корабля, взял понемножку от всяких ГСМ, что были на борту, произвел органолептический анализ, т.е. всё обнюхал и облизал, и понял – ну, не «ЕГО» эта гадость. Заактировал сие псевдонаучными словами. Сходил к соседям на другую сторону пирса и под крестное знамение вырвал у них аналогичный акт.
Время прошло уже много и оно постоянно уменьшалось. Был отлив, и Коля с добровольцами ломанулся на осушку (это такое место у уреза воды, которое образуется, когда вода отступает во время отлива). Есть Бог на свете! Нашел Левушкин эту трубу, которая впадала из города Североморска в Кольский залив, и выплёвывала из себя «левушкинскую трагедию». Весело звеня пробиркам и потрясая актами он, с неимоверной гордости выражением лица, вторгся в кабинет Волобуева к указанному сроку.
- Нашел, товарищ вице-адмирал!!! (вот опять три восклицательных знака) - Ну, и дурак! Так бы я тебя посадил в тюрьму, расписал бы в приказе по всему флоту какой ты гад, и какие мы законопослушные, дабы другим неповадно было. А теперь придется опять искать крайнего.… Пшел отсюда!
Сказать, что оставшийся за всех в БЧ-5 ЭМ «Скромный» старший лейтенант Николай Михайлович Левушкин, вылетел оттуда, как пробка из бутылки «Шампанского» – бледное сравнение!
А пробирки Коля, так себе, «нечаянно», забыл в кабинете Волобуева….