О ПОНИМАНИИ…

«Не забывайтесь, если я туда направлюсь, то это будет поездка по вашим телам на танке с мелкими гусеницами, чтобы было больнее».
Вице-адмирал Радзевский Г.А. Командир 7-й ОПЭСК

Лодка пришла в эту базу для подготовки к переходу к месту своего постоянного базирования. А посему, личный состав питался не на борту, а в береговой столовой, Хотя на флоте принято говорить камбуз, я специально употребил слово столовая – для лучшего понимания не флотскими читателями.
Так вот. Построился личный состав на пирсе, и повел его главный боцман Андрюша Оладьев в сторону столовой.
Представлял из себя главный боцман высокого широкоплечего молодого человека, с вьющейся шевелюрой. Эта шевелюра хорошо просматривалась из под сдвинутой на затылок, аля Нахимов, фуражки. Он шел не спеша позади строя. Полы его тужурки развивались на ветру, а флотские клеши мели, как в песне о «Жаннетте», которая поправляла такелаж, асфальт зоны строгого режима, т.е. пирса.
Вести строй, вообще-то, должен был его приятель, которому это делать было лень. Вот он и спросил Оладьева: «Есть хочешь?»
А у Андрюхи организм молодой, растущий, витаминов требовавший. И он ответил: «Хочу». И согласился сопроводить строй матросов в столовую.
Строй, конечно, вел строевой старшина, а боцман, как уже было сказано, шел позади него, изображая из себя старшего.
И надо же такому случиться – встретились строй моряков, главный боцман Андрюшка Оладьев и … Начальник штаба соединения подводных лодок вице-адмирал Дымбовский.
Надо заметить, что вице-адмирал Дымбовский любил инспектировать свое хозяйство и, в первую очередь, пирсы. Он прогулочным шагом шествовал вдоль пирсов, а сзади его сопровождала служебная машина, которая также, как и ее хозяин, прогулочным шагом, потихоньку ехала следом.
И вот, вице-адмирал Дымбовский увидел строй моряков, вразвалочку проследовавших мимо него по «зоне строгого режима» (пирсу), и никто не скомандовал этому строю – «Смирно! Равнение на….»
- Кто командует этим стадом? – загремел над пирсом, лодками, сопкам и заливом адмиральский голос-набат.
Андрюша, на ходу застегиваясь, бежит к, ставшему от злобы похожим на синьора Помидора, начальнику штаба.
- Товарищ вице-адмирал! Мичман Оладьев по Вашему приказанию прибыл, - доложил главный боцман Начальнику штаба, и его охватила оторопь от увиденного. Начальник штаба на глазах стал надуваться, как воздушный шар, и готов был вот-вот лопнуть.
- Начальник патруля! – заревел «воздушный шар», словно корабельный тифон (гудок).
А строй продолжает идти – его заклинило, и он попытался поскорее исчезнуть за пирсовской проходной.
Начальник патруля «рысью» кинулся к Дымбовскому.
- На гауптвахту мерзавца! – продолжался рев Начальника штаба, - и, если у коменданта не окажется свободных камер, то пусть посадит этого разгильдяя в мою, личную, камеру! К 18.00 его, командира, старшего помощника командира и замполита ко мне. За «поощрениями»! Бегом! – закончил он свой спич.
Всю эту картину боцман доложил старшему помощнику командира подводной лодки крупногабаритному капитану 2-го ранга, выступавшему когда-то на ринге в полутяжелом весе, как самому адекватному члену командного состава.
- Где ты его нашел? – загремел уже его голос, - где тебя носило, что ты его нашел? Я тебя спрашиваю, боцман, где ты шлялся?
- Он приказал, - попытался боцман подать свой голос, понимая, что старпом сейчас вспомнит свою спортивную жизнь.
- Что приказал? - раскалялся до безобразия старший помощник, - Уйди, урод. Сам командиру доложу. И кепку уставную найди, дракон чертов….
В 18.00 в кабинете Начальника штаба по стойке «смирно» стоял только «виновник торжества» главный боцман. Старпом, замполит и командир присели на краешки стульев, на которые указал им Дымбовский.
- Товарищ вице-адмирал, - начал главный боцман, - я понял свою неправоту. Я исправлюсь, я стану гораздо лучше и буду осознавать….
Что будет осознавать боцман, никто не услышал, так как его осознавательная речь была прервана Начальником штаба.
- Ну, и, что ты понял? – начал снова закипать Дымбовский, - что ты понял? Для понимания тебе трое суток ареста – за нарушение формы одежды, трое суток – за неприветствие старшего по воинскому званию, трое суток – за «грамотное» управление строем и… пять суток ареста за то, что ты, мичман, ни хрена не понял!.. Вы поняли – за что Вас наказали?
- Так точно! – рявкнул Андрей, - За неприветствие старшего по воинскому званию, за нарушение формы одежды, за неуправление строем и за то, что я ничего не понял!
- Шагом марш под арест – за пониманием! – рыкнул вице-адмирал.
Находясь за дверью адмиральского кабинета, Оладьев услышал окончание разговора своих начальников с Дымбовским.
- Тащ вице-адмирал, - подал голос старпом, - это не возможно. Мы же уходим в океан, а это очень хороший мичман.
- Что? – подпрыгнул на стуле Дымбовский, - что ты сказал? Это у вас очень хороший мичман? Что же тогда у вас представляет очень плохой мичман?....
«Очень хороший » мичман весь срок «поощрения» не отсидел. Через три дня, собираясь «употребить» перед обедом «абсента», боцман был удивлен появлением в камере старшины 1-й статьи, служившего в комендатуре.
- Товарищ мичман! – спросил он, - Вы что, сегодня выходить не собираетесь?
- Собираюсь, - чисто автоматически ответил боцман, который ничего не понял.
- Тогда бегите за аттестатом, - проговорил старшина, - а то старшина гауптвахты на выходные уйдет, и будете здесь до понедельника сидеть.
Оладьев вприпрыжку выскочил из камеры и через полминуты стоял перед старшиной гауптвахты.
Старшиной «военной гарнизонной тюрьмы» был старший мичман неопределенного возраста, который, наверное, помнил и победы адмирала Федора Ушакова, и пил спирт вместе с командиром знаменитой «К-21» капитаном 2-го ранга Луниным, и гордился своим знакомством с самим Сашей Маринеско.
- Вот что, сынок, - проговорил этот старожил Оладьеву, - забирай-ко свою папку с записками об арестовании и приходи с каждой запиской по отдельности, а так я сажать тебя права не имею. А то взяли за моду – сразу с пачкой целой приходить. Арестанты хреновы.
Боцман схватил документы и «ломанулся» на пирс.
И вовремя.
Лодка отдавала швартовы.
- О! А ты откуда? – увидев своего главного боцмана, проговорил старший помощник, когда Оладьев с пирса перепрыгнул на борт подлодки.
- Я им не нужен, - только и сказал Андрей.
- Молодец! Хвалю! – ответил старший помощник.
И лодка ушла подо льды Северного Ледовитого океана, и дальше на Дальний Восток.
В дальнейшем главный боцман участвовал в полуторадесятках походов, а его могучую грудь украсила медаль «Ф.Ф.Ушакова».
Но об этом, я думаю, Начальник штаба вице-адмирал Дымбовский не знает. А жаль….

РЕДКИЕ КОЛЛИЗИИ РЕДКОГО ОТДЫХА…

О РЫБАЛКЕ…

Пройдя все перипетии лейтенантской службы, Гена Денисов, решением кадровиков, видимо, они это решение принимали в понедельник, уже опытный инженер-механик, был назначен командиром БЧ-5 эсминца проекта 56 «Вразумительный».
Все бы ничего – как-никак, а повышение, командир БЧ-5. А на проектах 56 должность командира БЧ-5 приравнивалась к должности командира отдельного батальона, которая «вешала» на плечи офицера погоны капитана 3-го ранга. Но… корабль-то этот находился на консервации, с дислокацией своего корпуса и экипажа на острове Русский.
Это означало отсутствие «длинного рубля» (корабельного вымпела на мачте, означающего, что корабль находится в компании, т.е. ходовой) и уменьшение денежного содержания товарищей офицеров на целых 30%, не говоря уже об отсутствии ходовой и эксплуатационной практики.
Единственное, что нравилось Геннадию и его очаровательной жене Людмиле, так это красота самого острова.
К этому моменту их приятель и одноклассник Гены Дима Стабровский уже «перебрался» во Владивосток и ребята часто встречались.
Этот период их службы, можно сказать, отличался хоть и не частыми, но очень содержательными летними семейными встречами друзей на этом самом острове Русский.
Что такое был остров Русский в то время - полное отсутствие отдыхающих, чистейшие бухты, удобные пляжи. Попасть туда, как и в сам Владивосток, простым смертным из-за Урала и Волги, можно было только по пропускам или специальным разрешениям КГБ.
У ребят был списанный плот «ПСН-6» с отрезанным верхом, с которого они утром ловили рыбу, причем одна из жен сидела на вёслах, а другая «работала» шпилём, т.е. опускала и поднимала то, что изображало из себя становой якорь. В те далёкие времена мужиков берегли…
Вечерами из пойманной, в основном офицерскими женами, рыбы они готовили разные вкусности, а запивали все это национальным флотским напитком «шило», которого вполне хватало.
На ночь их корабль-плот переворачивался. На нем устанавливалась палатка, в которой помещались и родители, и их флотские дети.
Но однажды случилось так, что, по погодным условиям (низкий туман), паром на остров не пошёл. А уже всё закуплено, всё приготовлено...
Однако тихоокеанцев просто так в уныние не введёшь и с курса не собьешь.
Решение приняли быстро. Семейство Стабровских поехало к семейству Денисовых домой.
Что было дальше без хохота до колик в животе и не вспомнить. Это был спектакль, опера….
В комнате мореходы накачали плот, посередине плота поставили журнальный столик, на него водрузили сваренную из консервов уху, закуски и… стали отдыхать…
Ближе к закату товарищи офицеры забросили удочки с 6 этажа в сторону Океанского проспекта Владивостока и стали ждать поклевки, проспект-то Океанский….


О ЗАКУСКЕ…

Шесть соток означали для советского человека только то, что у него появился дачный участок, на котором он разводил всякие цветы, сажал огород и, по возможности, строил нечто, напоминающее жилой дом, который он, советский человек, называл дача. И гордился этим – ах, какая клубника у меня поспела, ах, какой чеснок удался, а какие астры и георгины….
Офицеры флота тоже, как и все советские люди, имели право на эти вожделенные шесть соток.
Вот и дачи Стабровских и Денисовых находятся в непосредственной близости одна от другой.
И герои моих рассказов очень тесно общались друг с другом.
Всем понятно, что мужикам необходимо, «редкой порой», общение без своих «Начальников тыла», т.е. без жен.
У них есть темы для мужского общения, особенно, если эти мужчины принадлежат к племени корабельных механиков….
Как-то весной, приехали эти корабельные механики вдвоём на дачу Денисовых. Быстренько выполнили некоторые хозяйственные работы, растопили баньку….
И тут Гена обнаружил в «загашнике» непочатую бутылку водки.
О том, что с ней делать спору не было. А вот с закуской… с закуской возникли проблемы. Тогда Гена нарвал проросшие ростки чеснока, сдобрил их растительным маслом, и бутылочка, после баньки, улетела под такую закуску вмиг.
Через две недели Люся Денисова приехала на дачу и обнаружила пропажу побегов, посаженных осенью цветов нарциссов….
Она несказанно удивилась и … очень расстроилась.
Димка же с Геной поняли, что при скромных познаниях в ботанике, уничтожили не чеснок, а Люськины нарциссы.
Однако, как уже было замечено, тихоокеанцы народ не простой и о содеянном парни признались только через какое-то время, когда актуальность проступка притупилась.
Они были прощены смехом их жен, а особенно Люськиным.