На конкурс "Фантазии по картине"

Моим родителям приспичило вытащить меня на дачу, потому что я: не вылезаю из телефона; не бываю на воздухе; и вообще, на мне пахать можно, а я палец о палец не ударяю на ниве семейного овощеводства.
Можете себе представить моё уныние, поскольку я точно знала, что на даче нет интернета, и я на два дня буду лишена связи со всеми моими друзьями. Но даже не это главное. Уж как-нибудь я пережила бы эту неприятность! А главное в том, что у меня пропадало свидание с Алёшей.

Мне кажется, я влюблена в него. Всякий раз, когда мы оказываемся вместе, со мною что-то происходит, я становлюсь сама не своя – то громко смеюсь, то начинаю с преувеличенным интересом о чем-то болтать с подругой, при этом старательно делая вид, что не замечаю появления Лёши. Только сердце моё колотится, как после спринтерской дистанции, а лицо начинает пощипывать от разгорающегося румянца.

И вот он вчера на перемене пригласил меня на вечернюю прогулку. Так, будто невзначай, спросил, есть ли у меня планы на вечер, а потом и пригласил. Он не сказал: «на свидание». Но я-то поняла! И вот теперь всё рушилось. Не могла же я сказать маме, что влюбилась. Я же не Джульетта, чтобы в четырнадцать лет влюбляться! А обычную прогулку со старшеклассником можно и отменить. Пришлось позвонить Лёше, чтобы рассказать о злополучной даче, и он великодушно пообещал поскучать этот вечер в компании тренажеров, которые недавно установили в нашем парке.

В электричке я намеренно отсела от родителей и уставилась в окно, продолжая злиться и переживать из-за несостоявшегося свидания.
- Плохо? - услышала я тихий вопрос.
Обернувшись, я увидела щуплого старичка, незаметно присевшего рядом со мной. Он, видимо, тоже ехал на дачу, судя по корзинке в ногах и соломенной шляпе, которая больше сгодилась бы для огородного пугала.
В другое время, я возможно, и надерзила бы ему, но мне, действительно, было так плохо, что сама того не ожидая, я всё рассказала незнакомому деду.
А он сочувственно выслушал меня, кивая в такт моим возмущённым тирадам, а потом так же тихо сказал:
-Успокойся, девочка. Вот увидишь, всё будет хорошо. Вы в Берёзовку едете? На дачу? День-то поработай, порадуй родителей, а на закате выйди на крылечко.
- И что будет? – напоследок всхлипнула я.
- Вот и увидишь! – сказал старичок и потащил свою корзинку к выходу.

Почему-то я сразу успокоилась, а вечером послушно сидела на крыльце, наблюдая как закат заливает малиновым сиропом верхушки деревьев.
Какая-то огромная птица бесшумно скользнула над дачей и исчезла.
Мне показалось, что она затаилась где-то между деревьями. Я пошла в глубь сада, чтобы взглянуть, что это было.
Но навстречу мне вышел знакомый дед. Он был в белой просторной и длинной рубахе, а на голове у него вместо шляпы красовался причудливый восточный тюрбан. "Наверное, дед оказался нашим соседом, - подумала я, - иначе, как бы он нашел меня? Но как он похож на старика из старой книжки!"

- Хоттабыч! – невольно вырвалось у меня.
- Ну, вот и познакомились! – согласился дед. - Хоттабыч. А тебя как зовут?
- Марина, – ответила я, продолжая разглядывать и удивляться сходству деда с книжным волшебником.
- Ну, что, Марина, ты ещё хочешь повидаться с Лёшей?
- А у Вас тут где-то спрятан ковёр-самолёт? – грустно пошутила я.
- Почему же спрятан? – хитро усмехнулся дед. - Вот он. И я увидела не замеченный мной в сумерках ковёр. Обыкновенный ковёр, даже обветшавший, с проплешинами. Вот только он не лежал на траве, а слегка парил над ней.

Я и раньше летала. На самолёте. Но тот полёт разительно отличался от этого. Там передо мной был кусочек пространства, ограниченный узкими рамками иллюминатора. А здесь мой взгляд охватывал сразу и близкое тёмное небо с ещё светлой кромкой у земли, и город с игрушечными домами, усеянными светлячками окон, и залив, широким синим рукавом обнимающий город.
Я радостно вскрикивала, узнавая знакомые улицы и площади.
- Вот здесь! - указала я Хоттабычу на зелёный квадрат парка.
Мы начали медленно спускаться. В жёлтом свете фонарей уже были видны асфальтовые дорожки, миниатюрные изогнутые скамейки и разноцветные тренажеры. На одной из скамеек сидела парочка. Они целовались.
Как я завидовала им!

Ковёр опускался всё ниже и ниже. И к своему ужасу, я узнала парня на скамейке. Это был Алёша. Её я тоже узнала. Оля! Моя подруга. Я всем делилась с ней. О свидании она тоже знала.
И теперь не я, а она была с ним.
Хоттабыч тоже всё видел. Поняв, что случилось, он замедлил снижение.
- Хоттабыч, - повернула я к нему залитое слезами лицо, - почему?! Почему он с ней? Ему всё равно, кого целовать? Сделай так, чтобы ему не было всё равно! Сделай, чтобы только со мной ему было хорошо! Сделай! Ты же всё можешь!

- Могу, - согласился Хоттабыч, - но нужно ли это тебе? Ведь ты всегда будешь знать, что не само его сердце ответило твоему, а ты заставила его.
Поплачь. Это больно. Очень часто у людей первая любовь заканчивается слезами. Но завтра будет новый день, потом ещё один, впереди у тебя много дней, и в них будет много радости и любви. Поверь мне.