Горячий июль доцветал. За дорогой простирались поля, и травянистая поверхность земли мягко взмывала кверху. У дома клубились кудрявые кроны берёз, над их счастливой зеленью начиналась тихая суета света и теней.
Моя давнишняя подруга Бэлла, в прошлом актриса, с которой я часто проводила вечера, была натурой романтичной, но очень замкнутой. Это не мешало ей раскрываться в спектаклях, ведь там она перевоплощалась и была свободной. Иногда шутя, говорила о себе: «на меня накатило…». Мы вышли в сад и направились к беседке. Она вдруг стала декламировать:
«Неси, мой друг, два кресла с чердака, И будем сумерничать, молча и красиво… Смотреть, как ветер красит облакам в малиновый – бока и в сивый – гривы… Как скачут кони по небу на нас, и вдруг, споткнувшись, рассыпаются на части… И в этот час – вечерний тихий час – мы причастимся капельками счастья».*
Я не совсем поняла, что Бэлла хочет этим сказать, но она продолжала:
– Живу на этой улице уже пятьдесят лет. И вспоминаю её название, только когда оплачиваю коммунальные. Я знаю, что названа улица в честь маршала и это почётно. Но не так давно я про себя стала называть свою улицу – «Улицей большой любви». Хочу рассказать тебе сегодня эту историю и «причаститься капельками счастья…»
Бэлла всегда подчеркивала, что бывших актрис не бывает, и я была готова к маленькому спектаклю. Мы вошли в беседку. Подруга умела готовить разные напитки и сегодня она угощала меня малиновым лимонадом с мятой и кубиками льда. Передавая мне бокал, она сказала:
– В нашей жизни многое происходит случайно. Эти мысли мне ближе, когда я смотрю, как солнце садится. Как будто ничего особенного и видела это не раз…
Я видела, что Бэлла никак не начнёт свой рассказ. По задумчивому выражению её лица я поняла, что история «с капельками счастья», видимо, напоминает ей о чём-то своём, глубоко личном. Она хранит это в глубине души и не хочет ни с кем делить, но понимает, если отпустит хотя бы часть своего сокровенного, ей станет легче.
Почувствовав напряжённость затянувшейся паузы, Бэлла вдруг вся подобралась, словно перед прыжком. Наконец, она заговорила:
– Я расскажу тебе об одной актрисе, назовем её Нина. Однажды вечером актеры отмечали начало гастролей. С обзорных площадок ресторана на горе Мтацминда, открывался прекрасный вид на лежащий внизу Тбилиси. Нина пришла в ресторан на ужин, попробовала заказанные блюда. Рыба ей не понравилась, и она собралась уходить. У выхода человек в золотой фуражке и в брюках с лампасами галантно придержал дверь.
– Ах, благодарю вас! – сказала актриса. – Здесь такие двери, что без помощи швейцара я всегда боюсь быть зажатой между створками.
– Но я, извините, не швейцар, – прозвучал удивлённый голос.
Нина увидела, что перед ней стоял высокий, почти огромный военный.
– Я не генерал. Я – маршал. – Обиженным тоном ответил военный.
Теперь актриса удивилась, что такой сильный, уверенный в себе мужчина может обижаться, как ребёнок.
– Сам маршал открывал мне двери? В жизни не забуду! – без всякого притворства воскликнула удивлённая Нина.
Военный был так тронут её искренностью, что немедленно предложил:
– Меня ждёт машина. Я могу вас подвезти. Куда вам нужно?
– Ой, что вы, премного благодарна. Но после всех ароматов ресторана мне просто обязательно нужно проветрить своё любимое платье вечерним воздухом. Или на нём навсегда останется запах пережаренной форели.
Мягкие летние сумерки уже сгустились. Высокие белые колонны завершались арками и отбрасывали причудливые тени. Сетчатое ограждение балконов напоминало ажурную вязь мелодичных грузинских слов. Приглушенно горели фонари. Маршал внимательно взглянул на Нину и робко сказал:
– Простите, вы очень похожи на актрису, которая играла в фильме…
– И на какую же?
Военный смутился совсем как мальчишка, но сумерки скрыли его виноватую улыбку. Он смущенно ответил:
– Я, совсем случайно, посмотрел сказку. Там была такая актриса… героиня. Мачеха. Мне было её жаль. Вы похожи на неё.
Нина остановилась.
– Неужели вам понравилась моя мачеха?
Они молча стояли и смотрели друг на друга. Невероятным образом сказка сблизила их. Все вопросы уже казались излишними, и, встретившись впервые, они чувствовали, что друг другу не чужие. Слова маршала были для актрисы искренним признанием.
– Разрешите мне погулять вместе с вами? – робко проговорил военный.
– С удовольствием! – весело ответила актриса. – С таким маршалом, который любит сказки, я готова гулять всю ночь.
Бэлла на мгновение остановилась. Она неподвижно сидела напротив и я, чувствуя её напряжение, поняла, что, рассказывая, она думает о своём, и наедине с собой не раз переворачивала в памяти события, не теряющие власти над ней, несмотря на прошедшие годы. Теперь она говорила тихо, проникновенно:
– Они бродили по старому Тбилиси до глубокой ночи. Гуляли, разговаривали, смеялись. Для актрисы эта встреча буквально перевернула мир. Перед ней был мужчина, воин, под командованием которого находились сотни тысяч солдат. Он приказывал им, посылал их в бой, вершил сотни тысяч судеб. Неожиданно в мягком, почти робком мужчине, она почувствовала маленького мечтательного ребенка глубоко внутри грозного маршала. Они стали встречаться. Часто и подолгу гуляли тихими вечерними улицами города. Страсть не ослепляла их. Это были романтические встречи двух людей, к которым вернулась молодость. Избегая людных мест, где оба были бы на виду, они старались оставаться вдвоем не потому, что боялись слухов и сплетен, – просто им было хорошо вдвоем. В свой день рождения актриса была необыкновенно счастлива, и помнила каждую его минуту. Прошедший всю войну и освободивший шесть государств, маршал мог одаривать возлюбленную дорогой одеждой, мехами, драгоценностями. Но он преподнёс актрисе игрушечную заводную машинку. Это был самый лучший подарок – дороже алмазов и палантинов из соболей. Двое зрелых, пятидесятилетних людей сидели на полу и играли с машинкой. Иногда маршал увозил актрису в горы. У быстрых холодных речек, они устраивали небольшие пикники, говорили на самые разные темы.
Бэлла вздохнула. Она смотрела куда-то вдаль, словно видела там всё, о чём рассказывала. Я поспешила заполнить возникшую паузу и проговорила:
– Накопленные сокровища нашей жизни слагаются из сотен неповторимых и драгоценных впечатлений. Но они превращаются в ничто с последним вздохом – никому не завещанные.
Эти мои слова подействовали на неё неожиданным образом. Как-то встрепенувшись, она продолжила:
– Однажды мы поехали к водопаду. Наступала осень, но было ещё жарко. Я не удержалась и прямо в платье стала под льющиеся струи. Прохладная вода наполнила меня молодым задором, и я громко засмеялась. И он тоже расхохотался, глядя на меня. Потом я собрала много-много цветных листьев и, когда он протянул мне бокал с красным вином, стала засыпать нас яркими клочками счастья. Мы лежали на траве, чуть соприкасаясь плечами, и смотрели в небо на плывущие облака, которые принимали то одни, то другие формы, словно устраивая для нас представление.
Бэлла растерянно посмотрела на меня, когда поняла, что проговорилась, и, чтобы успокоиться, налила в бокалы свой фирменный лимонад. Затем она продолжила рассказ об актрисе и маршале:
– Спустя два года после их знакомства, маршал умер. Жестокий удар судьбы Нина приняла молча. На похоронах трудно было узнать в скорбной женщине под вуалью великую актрису. Через десятилетия тихая и потускневшая она сделала племяннику своей подруги завидный подарок: заводную игрушечную машинку... Ту самую, которую ей когда-то подарил её любимый маршал. В старости её одиночество скрашивал подобранный ею на улице пёс по кличке Мальчик. Вечерами актриса любила сидеть у окна, глядя в небеса и мечтая, что встретит там своего любимого, который вновь назовет её по имени.
*** У ворот высокого кирпичного дома остановилась белая Хонда, и из неё вышел худощавый мужчина с букетом цветов. Он направился к калитке и позвонил. Заскрипел ключ и из-за калитки выглянула невысокая старушка.
– Это дом номер один? – спросил мужчина.
– Да, милок, это первый дом, – ответила старушка, с любопытством рассматривая гостя.
– Здесь живет Бэлла Владимировна? – поинтересовался мужчина, опустив букет.
– Нет, милок, такая тут не проживает, – ответила старушка, прищурившись от солнца.
– Как же так? – огорчился мужчина. – Ведь всё правильно. Что ж, извините за беспокойство. Я проездом. Очень жаль.
– Доброго тебе здоровья, – попрощалась старушка и закрыла калитку.
– Кто там приходил? – спросила выглянувшая в дверь пожилая женщина.
– Да мужчина спрашивал, женщина, как её, Бэлла, живёт в нашем доме? Я сказала, что нет такой.
– А ты не знаешь, что на нашей улице два дома номер один? Таксисты всё время путаются. Где-то в начале улицы этот дом. Вот так живём и всех соседей не знаем. А где он?
– Да, видать уехал уже. На машине, что там.
Женщина быстро накинула плащ и выглянула за ворота. На улице уже никого не было.
– Интересный такой мужчина, с цветами, - посетовала старушка. – А глаза такие голубые, как небушко.
– Хоть бы меня позвала, – с досадой сказала хозяйка и вернулась в дом.
*** Бэлла закончила свой рассказ и с облегчением вздохнула. Я поняла, что она переживала заново давние, но не угасшие чувства. Конечно, история её любви была другой, но разве это важно? И ещё не расставшись со своим сокровенным, она, уже открыто взглянув на меня, задумчиво добавила:
– Когда мы встречались, он познакомил меня с сыном. Красивый парень, такие же небесные глаза. Сыну тогда было лет тридцать. А жену мой друг потерял.
Бэлла молча смотрела на скрывающееся в просторе полей солнце, и её лицо показалось мне трогательно-прекрасным.
Я подумала тогда:
– Сколько можно любоваться закатом? Кому-то надо, чтобы закат был вечным. И мы все нуждаемся в вечном тепле. И нам всегда нужен нескончаемый аромат любви. Так устроены люди. Но потому мы и любим закат, что бывает всего лишь один раз в день.
Постепенно терпкие краски уходящего солнца погасли. Немного дохнуло холодком, примчавшимся с полей. Но небо вдали было ещё до самых глубин налито таким всемогущим сиянием, которое, казалось, никогда не может истощиться.
