Фредерик Перес, тридцати лет от роду, был странным человеком. Глядя на него, любой мог усомниться в его принадлежности к сильному полу. Во-первых, он никогда не бранился, не сквернословил и не отвечал на оскорбления, а побои сносил безропотно, как ребёнок, привыкший к насилию в семье; во-вторых, глаза его были, что называется, на мокром месте. Заплакать он мог в любое мгновение, по поводу и без явного повода; в-третьих, его изящная, женственная фигура и нежные черты удивительно красивого лица никак не вязались с гордым званием настоящего мужчины, и если бы его как особо опасного преступника не поместили в отдельную камеру, тюремная братия давно превратила бы его в девочку по вызову; в-четвертых, он никогда не расставался со своим серебристо-серым плюшевым зайцем и в минуты опасности или душевного волнения прижимал его к груди, а когда был чем-то доволен, разговаривал с ним как с лучшим другом.

Даже первых трёх его особенностей с лихвой хватило бы для того, чтобы превратить Фреда во всеобщее посмешище, но заяц! Это было уже чересчур!

С первого же дня своего пожизненного срока он получил кличку Маленькая Фрида, но, казалось, не обращал на неё никакого внимания. Самые гнусные насмешки разбивались оземь, не долетев до него, и он, гуляя по тюремному двору, топтал их, как тени пролетающих мимо птиц.

Долго пытались заключённые вывести Фреда из себя, но так и не получили возможности насладиться его бессильным негодованием. Добраться до него могли только их выкрики - он не только жил в отдельной камере, но и гулял в особом дворике, за сеткой трёхметровой высоты, и если с кем и сталкивался, то лишь с такими же, как он, пожизненно осуждёнными, и то в небольшой уютной столовой, отведённой только для них.

Так бы и жил себе Фред в своём странном мирке, ограниченном четырьмя стенами, и умер от старости, успев забыть, что такое свобода, если бы однажды, вскоре после завтрака, не случилось с ним необычное происшествие.

А началось всё с того, что динамик на стене его камеры щёлкнул три раза - и раздался голос старшего надзирателя:

- Мистер Перес, к вам посетители. Примете на месте или вас проводить в комнату для свиданий?

Фред прижал к груди плюшевого зайца, подошёл к стене и, нажав на красную кнопку, ответил:

- Что-то новое. У меня ещё ни разу не было выбора, где принимать гостей.

- Сегодня особый случай.

- А кто они?

- Из министерства исправления личности.

- Пусть войдут. Только угостить их нечем. Если с собой чего не прихватили...

Надзиратель рассмеялся.

- Конец связи, мистер Перес.

Минут через пять дверь в камеру отворилась, и Фред увидел трёх чиновников. Один из них, худой молоденький коротышка, держал в руке чёрный кейс и скромно отводил глаза в сторону. Остальные двое были примерно одного возраста, лет пятидесяти, высокие и полноватые, с холёными, самодовольными лицами.

«Может быть, помилование?» - подумал Фред, стараясь вести себя со всей подобающей учтивостью и ничем не проявить презрения к лощёным вершителям судеб.

- Здравствуйте! - Самый толстый (судя по всему, и самый главный из троицы) протянул Фрэду огромную, дряблую ладонь. - Меня зовут Энтони Паэлья, я заместитель министра. А это мои помощники, Стивен Крэнбери и Бэйзил Шварцбот.

- Чем могу служить? - заискивающе пробормотал Фрэд, чувствуя, как слабеют его ноги, то ли от страха, то ли от предчувствия нежданного чуда: а вдруг они принесли ему подписанный президентом указ о помиловании! Он же невиновен, в конце концов! Почему бы и нет?

- Я присяду к столу? - вежливо произнёс мистер Паэлья.

- Конечно, прошу вас! - засуетился Фрэд, пододвигая к чиновнику единственный в камере стул. - А вы, господа, можете располагаться на койке. Сами понимаете, лучшего предложить не могу...

Громадный Стивен Крэнбери поспешил воспользоваться приглашением, а коротышка Шварцбот остался стоять за спиной шефа. Фред встал с противоположной стороны стола.

- Итак, мистер Перес, - обратился к нему Паэлья, - мы пришли к вам с не совсем обычным предложением. Вернее, для нас-то это дело с некоторого времени стало, можно сказать, рутиной, но для других... Короче говоря, прежде чем мы начнём переговоры, я попросил бы вас подписать обязательство не разглашать сведения, которые вы от нас узнаете, независимо от того, придём мы к соглашению или нет.

- Государственная тайна? - осторожно предположил Фред.

- Причём строжайшая, - внушительно кивнул Паэлья. - Ну как, вы согласны?

- Хорошо, я подпишу.

Шварцбот, положив кейс на одну руку, ловко раскрыл его другой и изящным движением вынул из него лист бумаги, который и подал начальнику. Не оглядываясь, тот принял бумагу и протянул её Фреду.

- Я должен предупредить вас: разглашение тайны обычно карается тремя годами тюрьмы, но этот случай особый. Если вы проболтаетесь, нам придётся немедленно вас ликвидировать.

- Что, убить? - похолодел от страха Фред.

- Вы правильно меня поняли. И, кроме того, пострадают ваши близкие. Ну как, подпишете?

Фред кивнул, дрожащими руками взял лист бумаги и бережно положил его на стол. А Шварцбот, протянув ему ручку, указал пальцем в правый нижний угол страницы, куда Фред поставил свою подпись. Секретарь спрятал бумагу в кейс, после чего Паэлья, вздохнув с облегчением, промолвил:

- Итак, полдела сделано. Мистер, Перес, расслабьтесь. Присядьте на койку и слушайте меня внимательно.

Фред послушно сел рядом с Крэнбери, а Паэлья продолжал:

- Наше предложение может показаться вам не просто необычным, но и, в какой-то степени, шокирующим, но прошу вас выслушать нас до конца и не делать преждевременных выводов. Тем более что времени на обдумывание у вас будет предостаточно.

Итак, начну с самого начала, чтобы вы лучше уяснили себе суть вопроса.

Дело в том, что с некоторых пор правительство стоит перед непростой задачей. - Паэлья вынул из нагрудного кармана платок и протёр вспотевшее лицо. Было очевидно, что ему нелегко продолжать разговор. - Понимаете, мистер Перес, процветание государства зиждется на электрической энергии. Но не только, вернее, не столько на самом электричестве, сколько на чёткой гиперлогистике, иными словами, на системе бесперебойного распределения и хранения энергии, сырья, товаров, рабочих сил и тому подобного. Кто-то должен держать всё это под неусыпным надзором. А система так сложна, что небольшой сбой в одном узле может привести к коллапсу всей мировой экономики, к глобальному кризису и вообще к непредсказуемым последствиям. Надеюсь, это вы понимаете?

- Понимаю, - смиренно ответил Фред.

- Так вот, - продолжал заместитель министра, - чтобы вся эта махина работала как швейцарские часы, необходим единый центр управления всеми узлами и ответвлениями. Начиная с электростанций и кончая канализационной трубой в таком-то доме, в такой-то квартире, где проживает такая-то миссис Смит.

Трудно было наладить систему. Долгие годы учёные бились над решением этой грандиозной задачи. И им это, в конце концов, удалось. Они создали киборга.

- Простите, кого? - невольно вырвалось у Фреда, но он тут же испуганно прикусил язык.

Однако, судя по всему, Паэля был настроен благодушно. Он слегка улыбнулся и охотно развеял недоумение Фреда:

- Киборг - нечто вроде гибрида человека и машины. Понимаете, в чём дело? Любой, даже самый совершенный и умный компьютер, сколько знаний и умений в него ни напихивай, в конечном счёте остаётся машиной. Он не ошибается, не устаёт, не нуждается в питании, развлечениях, его реакции во много раз быстрее человеческих. Одного он не может: в непредвиденном программой случае, когда логика бессильна и немедленно требуется интуитивное решение, компьютер бессилен, как маленький ребёнок. Тут на помощь ему должен прийти человек. Но и оператор, следящий за работой электроники, может прозевать нечто важное: например, отвлечётся, уснёт, заболеет или, не дай Бог, умрёт на посту. Вот почему необходимо было соединить машину и человека, да так, чтобы невозможно было провести между ними границу. Они должны слиться в одно целое.

Киборг (его имя Дуглас Первый) был создан на базе знаменитого бандита Дугласа Шнайдера. Надеюсь, вам известно это имя?

Фред поспешно кивнул.

- Ну, конечно, - продолжал Паэлья, - кто в наше время не знает безжалостного Шнайдера! Так вот, ему предложили выбор: либо отбывать пожизненное заключение без права на амнистию, либо отдать своё тело учёным. Кроме того, его семье причиталось полмиллиарда долларов. А поскольку Шнайдер безумно любит жену и двух своих дочек, он обрадовался тому, что его близкие будут богачами, и согласился стать киборгом. В его мозг, мышцы и органы вживили особые приборы, радиоволнами связанные с гиперсистемой, и он стал бессменным её оператором.

Причём, мозг киборга никогда не устаёт. Когда одно полушарие его мозга спит, другое работает.

- Как у дельфина? - снова невольно вырвалось у Фреда.

- Точно, - подтвердил Паэлья. - Кроме всего прочего, киборг бессмертен. Токи особой частоты и недавно открытые электро-фотонные поля вживлённых в него чипов, время от времени воздействуя на его органы, полностью обновляют их и не позволяют его ДНК стареть.

В остальном Шнайдер ведёт вполне человеческий образ жизни: питается, читает, смотрит телевизор, развлекается с девочками по вызову, которые живут поблизости и, как и сам Шнайдер, не имеют права покидать Центр управления. Семью, естественно, к нему не допускают, чтобы не было утечки секретных сведений.

Вообще-то о существовании киборга знает лишь полдюжины правительственных чиновников да несколько учёных, работающих над проектом. И вот теперь вы. - Паэлья снова протёр лицо носовым платком. - Мистер Перес, вы, наверное, сидите и гадаете: а на кой чёрт этот индюк припёрся ко мне и вешает мне на уши всю эту лапшу, ведь так?

- Нет, уверяю вас... - начал было Фред, но заместитель министра прервал его:

- Полноте! Я не в обиде. Лично я так и подумал бы, приди ко мне важная шишка с подобными разговорами. М-да...

Паэлья помолчал, напряжённо морща лоб и то сжимая губы, то расслабляя их. Наконец он встряхнулся, словно на что-то решившись, и сказал:

- А дело в том, мистер Перес, что вы могли бы послужить человечеству и принести пользу не только государству и его бесперебойной работе, но и своим близким.

- Но как?

- Сейчас я всё вам объясню. Вы ведь осуждены на пожизненный срок.

- Да, сэр.

- И у вас есть брат, а у него жена, так ведь?

- Да, сэр.

- Так вот, мистер Перес, если вы согласитесь на наше предложение, ваш брат получит сто миллионов.

- А я что буду делать?

- Что касается вас, тут я должен сначала кое-что объяснить... Понимаете, с некоторых пор поведение Дугласа Первого, скажем так, изменилось. Нет, ничего опасного, он по-прежнему исправно исполняет свои обязанности, да он и не может отказаться: во-первых, в случае его отказа пострадает его семья, а сам он отправится в одиночное заключение в подземную тюрьму Хэллоуин, вам, безусловно, известную по ужасным слухам. А во-вторых, даже если бы Шнайдер и вознамерился саботировать работу системы, она не позволила бы ему этого.

Но оказалось, что кое в чём мы просчитались, кое-что упустили. Мы были уверены, что у него и мысли никогда не возникнет уклониться или отказаться от своих обязанностей. Чипы в его мозгу подавляют всякое желание сопротивляться системе... Однако есть одна вещь, которую учёные мужи не учли... Это и понятно, дело новое... Постараюсь вкратце разъяснить, что я имею в виду.

Однажды, два года назад, в жилище Шнайдера был вызван ремонтник. Барахлил один из накопителей памяти. Так вот, этот ремонтник так и не вышел из Центра. Вероятно, его хватились бы не так скоро, если бы на монитор президента не пришло сообщение примерно такого содержания: «Я ем вашего человека. Требую доставлять мне живых людей, желательно, мужчин, по одной штуке раз в полгода. За неисполнение этого требования я обещаю вам отключить электричесто в Нью-Йорке. Преданный вам Дуглас Первый».

Разумеется, нам было известно, что Шнайдеру присущи садистские наклонности, но каннибализм! Это не влезало в рамки здравого смысла.

Президент срочно собрал совещание, на котором было решено вступить с Дугласом в переговоры, а тем временем попытаться заменить его другим киборгом.

Второй пункт решения был сразу же отвергнут учёными. Они заявили, что замена киборга потребует длительного времени и необходимости отключить важнейшие узлы системы. Ведь проще постепенно подключать первого киборга, чем сразу отключить одного, а потом долго настраивать другого. Да и не предусмотрена была такая возможность. Дуглас-то бессмертен, не испортится. Честно говоря, его бы и не использовали, если бы сомневались в его совершенной надёжности.

Первый пункт, а именно, переговоры, тоже ни к чему не привёл. Долго мы ломали голову, как быть, но ничего так и не придумали. Пришлось выбить в парламенте статью бюджета «на особые сверхсекретные нужды». Мы хотели было поставлять Дугласу «товар» из хосписов, но он заявил, что испытывает отвращение к больным. И вот мы отправились в паломничество по тюрьмам. Ведь только среди пожизненно заключённых сравнительно легко найти желающих быть съеденными за огромные деньги, которые получат их родные.

А тем временем мы подумываем, не вернуть ли старую добрую смертную казнь за особо тяжкие преступления, тогда наша задача упростилась бы... Но, сами посудите, это дело не одного года. Кампания по рекламе смертной казни, возбуждающая в людях ненависть к преступникам толком ещё и не началась, хотя над ней и работают лучшие психологи и киношники... Вот почему мы пришли к вам, мистер Перес.

- Вы хотите, чтобы я согласился стать котлетой Шнайдера? - возмутился Фред, забыв о смирении вечного просителя.

- Да, мы хотим именно этого, - попытался улыбнуться Паэлья. - Не забывайте, что ваш брат, едва сводящий концы с концами и уже заложивший квартиру, в одночасье станет миллионером.

Сидевший рядом с Фредом Стивен Крэнбери встал и обратился к нему:

- Послушайте, мистер Перес, неужели вам нравится этот образ жизни? Четыре стены, прогулки по пыльному двору, издевательства здоровенных грубиянов?

- Но зато я живой.

- Разве вам не жалко вашего брата? - внезапно вмешался в разговор Шварцбот.

- Жалко.

- А себя? - Паэлья поднялся на ноги. - Ведь в нашей власти перевести вас в Хэллоуин.

- Нет, вы этого не сделаете! - Фред вскочил, но тут же снова плюхнулся на койку - ватные ноги не слушались его.

- На раздумья у вас две недели, мистер Перес, - холодно произнёс Паэлья, и могучая троица покинула камеру.

А Фред лёг, повернулся на бок, подтянул коленки к подбородку, а трясущиеся руки сунул между ног.

«Это конец! - проносилось в его голове. - Я пропал! Жизнь кончилась! Я труп! Меня больше нет!»

Наконец ему надоело жалеть себя, он потёрся лицом о подушку, чтобы стереть слёзы, и начал размышлять:

«Отец говорил, что в строительстве нет безвыходных положений. И он был прав. Всегда находил выход. Умный был, мог из грязи дом построить. Я должен найти лазейку из этой ловушки. Думай, Фредди, думай!»

И он думал.

День думал, два, три, неделю... Пока наконец не нашёл остроумное решение. По крайней мере, ему так показалось.

И начал действовать.

- Я требую немедленного свидания с Эстер Каст, - сказал он, нажав на стене красную кнопку. - И обязательно в моей камере.

- Извините, мистер Перес, - ответил дежурный, - но свидание должно быть согласовано...

- К чёрту ваши согласования! - Наверное, впервые в жизни, Фред повысил голос. Чувствуя себя хозяином положения, смертником, которому нечего уже бояться и которому наплевать, обидит ли он одного из своих охранников, он решил сыграть по крупному и ощутил себя на вершине, откуда его тюремщики казались суетливыми муравьями, не способными больше причинить ему вреда.

- Эй, там! - гаркнул он, снова нажав кнопку. - Вы же не хотите, чтобы я передал своё требование мистеру Паэлье?

- Хорошо, мистер Перес, - заискивающе проблеял охранник, - только не волнуйтесь, мы уже связываемся с мисс Каст.

- Так-то лучше.

Фрэд лёг на койку и, положив зайца себе на грудь, стал гладить его, приговаривая:

- Скоро всё это закончится. Скоро мы с тобой попадём в новый мир, там не будет ни тюрем, ни несправедливых судебных приговоров, ни тупых садистов, ни правительства с его дурацкими киборгами... Там мы будем болтать с птицами, с ангелами, с Иисусом... Как же там хорошо!

Через два часа в камеру вошла Эстер, не очень красивая, но миловидная девушка двадцати-двадцати трёх лет, одетая не по моде, растрёпанная и явно не обращающая никакого вниммания на мнения о ней окружающих. Фред поднялся ей навстречу.

- Ну, как поживает моя Сьюзи? - Она взяла из рук Фреда зайца и поцеловала его в улыбающуюся мордашку. - Привет, Сьюзи! Фредди не обижает тебя? Нет? Конечно, нет. Он на это не способен, за что я и люблю его. И ты будь с ним добра. Кроме нас, у него никого нет.

- Да, Си, ты была права, Сьюзи заменила мне тебя. Если бы не она, я бы не выдержал...

- Ну, как ты? - Эстер обняла Фреда, и они поцеловались.

- Да ничего, если не считать двух лет, вычеркнутых из жизни вердиктом присяжных.

- Два года... А кажется, прошли все двадцать.

Она села на койку, он - рядом с нею. Они держали друг друга за руки, а между ними лежал заяц.

- Но почему меня пустили к тебе? Раньше приходилось разговаривать через стекло...

- Потому что я стал важной птицей. - Он привстал, взял со стола пульт и включил телевизор. И сделал звук погромче, чтобы их не могли подслушать. И всё равно он не решился сказать всего, что хотел. - Си, а ты помнишь ту смешную аббревиатуру «ГВИЛПСК»?

- Как же, помню! Но она казалась мне смешной только в то Рождество, мы были пьяные и всё нам казалось забавным.

- Теперь от этого ГВИЛПСК зависит моя жизнь, - шепнул ей на ухо Фред.

- А что случилось? - насторожилась она.

- Лучше тебе пока не знать. Но обдумай хорошенько эту аббревиатуру. Серьёзно обдумай. И когда я снова позову тебя, ты будешь знать, что делать. Вся надежда только на тебя.

- И на Сьюзи, как всегда, - печально вздохнула Эстер.

- Да, - кивнул он. - А теперь ступай, моя любовь, и думай.

Они поднялись на ноги.

- Я постараюсь. Ты же знаешь, я умная.

- Ты самый умный человек всех времён и народов. - Они обнялись, и она ушла. А он взял с койки зайца и стал целовать его, а слёзы, брызнувшие из его глаз, были уже не горькими, а с привкусом надежды.

Наконец наступил день заклания агнца - так Фред назвал ту зловещую пятницу.

Когда он вернулся из столовой, его уже ждали трое в серых чиновничьих костюмах.

«Чёртова троица», - подумал он с усмешкой.

- Вижу, вы не унываете, мистер Перес? - после короткой церемонии рукопожатий сказал Паэлья.

- Не вижу причины для уныния. Мой брат разбогатеет, а я не попаду в Хэллоуин - ради этого стоит и умереть.

- Вы держитесь молодцом, - заметил Крэнбери.

- А вы бы как держались на моём месте? - ухмыльнулся Фред.

- Итак, вы готовы? - осведомился Паэлья.

- Готов на все сто, - ответил Фред. - Только у меня три просьбы. Первая: позволите ли вы мне взять с собой Сьюзи?

- Какую Сьюзи? - удивился Крэнбери.

- Зайца. - Фред повернул игрушку мордой к чиновникам. - Разве не прелесть?

- Да, конечно, прелесть, - поспешно согласился Паэлья. - Ваш знаменитый заяц... Разумеется, вы можете взять его с собой. А какая будет вторая просьба?

- Я хотел бы позвонить с вашего телефона Эстер Каст. Разумеется, в вашем присутствии.

Паэлья вынул из кармана телефон и протянул его Фреду.

- Спасибо, вы очень добры. - Фред набрал номер и, когда Эстер ответила, сказал: - Привет, Си, это я. Я сейчас не могу долго разговаривать. Хотел просто попрощаться с тобой и сказать напоследок, что я тебя люблю и что ты всегда была моей вишенкой, моей сладенькой ВиСи. Прощай, ВиСи. И не стесняйся своих веснушек, не прячь их, они тебе к лицу. И загляни вечерком к Дону, скажи ему, что всё у меня хорошо. Прощай, ВиСи!

Фред вернул Паэлье телефон.

- Дон - это мой брат, - пояснил он с извиняющейся улыбкой.

- Мы поняли, - кивнул Паэлья. - А какая будет третья просьба?

- Уж не знаю, позволите ли вы... - замялся Фред.

- Говорите, - нетерпеливо отозвался Крэнбери. - У нас мало времени.

- Я хотел бы выпить кофе.

- Кофе? - Шварцбот взглянул на него широкими глазами.

- Да, я хотел бы напоследок посидеть в кафе. В «Ветке сирени». Там я впервые влюбился... Это же по пути к Центру управления...

- Ну что ж, - сказал Паэлья, - сегодня ваш день, мистер Перес. Почему бы и нет?

Фред переоделся в принесённый чиновниками костюм и в их сопровождении покинул тюремную камеру, тюремный блок, тюремный двор, вышел за тюремные ворота и сел в чёрный автомобиль с тёмными окнами. Он сидел на заднем сидении, слева возвышалась громадное тело Крэнбери, оттеснившее его от середины кресла и заставившее прижаться к костлявому Шварцботу, притулившемуся справа.

Они ехали по бульвару Процветания.

- Юджин, - обратился к водителю Паэлья, занявший место спереди, - будь добр, припаркуйся у кафе «Ветка сирени».

Минут через десять автомобиль остановился в тихом переулке.

- Надеюсь, мне не придётся надевать на вас браслеты? - с сомнением оглядел Фреда Паэлья.

- Можете надеть, я не против, - ответил Фред, удивившись спокойствию, царящему в его сердце. Он-то полагал, что в эти минуты, самые ответственные в его жизни, он будет дрожать от волнения и страха.

- Пожалуй, не стоит, - махнул рукой Паэлья. - Но предупреждаю: взбрыкнёте - пострадает ваш брат. А у него, кстати, через месяц должнен родиться ребёнок. Врачи говорят: девочка.

- Это хорошо! - Фред изобразил на лице радость. - Передайте ему привет и мои поздравления.

- Непременно.

Все четверо вошли в кафе. Народу было немного. Крэнбери сел у самого входа, Шварцбот занял столик ближе к прилавку: видимо, чтобы, в случае чего, отрезать беглеца от заднего хода; Фред сел у глухой стены, ближе к углу, тем самым показывая, что не собирается удирать, а Паэлья - у окна.

«Надо же, какие предупредительные, - подумал Фред, - не хотят портить мне последние минуты жизни».

Подошедшему к нему официанту он заказал чашку кофе, чёрного, без сахара, и рогалик с кремом.

Чтобы соблюсти приличие, его эскорту тоже пришлось сделать заказ.

Минут через пятнадцать Фред попросил ещё одну чашку кофе.

В кафе вошла женщина в нелепом, слишком широком траурном платье. Чёрная вуаль скрывала её лицо, поэтому невозможно было даже приблизительно определить её возраст. Женщина держала за руку девочку лет десяти, стеснительную толстушку. Они заняли соседний с Фредом столик и заказали мороженое.

Допив кофе, Фред решительно поднялся на ноги. Подошёл к Паэлье:

- Я готов.

- Отлично, мистер Перес.

Они вышли из на улицу и направились к автомобилю, припаркованному в ста метрах от кафе.

- Мой шнурок! - воскликнул Фред и сел на корточки, чтобы завязать шнурок, который сам незаметно развязал, пока пил кофе.

В это мгновение из кафе выбежала девочка:

- Сэр, вы забыли своего зайца!

- Возьми его себе, - ответил ей Фред, выпрямившись.

- Нет, сэр, это ваш заяц. Он, наверное, дорог вам.

Она подошла ближе. Крэнбери хотел преградить ей дорогу, но Паэлья жестом запретил ему двигаться.

- Спасибо, - сказал Фред, принимая из рук девочки свою игрушку, - ты очень добра. Счастья тебе.

- И вам, сэр.

Они сели в машину и минут через десять уже въезжали в ворота Центра. Охранник выглянул из будки, но не стал проверять документы: по всей видимости, Паэлья, Крэнбери и Шварцбот были здесь своими.

Вылезли из машины, вошли в многоэтажное здание. В холле, не обращая внимания на вахтёра, повернули налево и полши по узкому коридору. Остановились. Паэлья нажал на кнопку у одной из дверей. Дверь открылась. Фреда грубо втолкнули внутрь и захлопнули за ним дверь. Он очутился в ярко освещённом зале: посередине - большой круглый стол, вокруг него - два кресла и четыре стула - вот и вся мебель. Две стены представляют собой огромные панели с разноцветными мигающими лампочками и быстро меняющимися светло-зелёными цифрами.

Вот, значит, какая, эта супермашина, управляющая миром! А где её раб, возомнивший себя хозяином всей планеты?

Фред обратил внимание на коричневые пятна, разбросанные по стенам: кровь!

Где же Минотавр?

Послышался звук спускаемой в туалете воды.

- А! Вот он где! Повезло же мне!

Фред схватил стоявший у стола стул, подскочил к двери, ведущей в туалет, и упёр спинку стула в ручку. Дверь дёрнулась.

- Эй, что за шутки! Немедленно откройте!

- А вот и не открою. - Фреду стало весело. Он расстегнул молнию на спине зайца, которую сам вшил в неё несколько дней назад, и вынул из ватой утробы игрушки гранату. - Какая умная моя Си! Догадалась! ГВИЛПСК. Эй ты, механизированное чудовище! Знаешь, что значит ГВИЛПСК? Да откуда тебе знать, тупой подонок? А расшифровывается эта аббревиатурка просто: «граната в игрушке - лучший подарок Санта Клауса». Ну, кто здесь умнее всех?

Фред открыл боковую дверь, вошёл в большую, уютную комнату:

- Ага, спальня ублюдка. Здесь я и спрячусь.

Он вернулся в зал управления и подошёл к одной из стен с лампочками и цифрами и открыл узкую дверцу с надписью «Память»: вероятно, в том помещении были установлены блоки памяти.

- То, что нужно. Эй, Шнайдер! - Ударом ноги Фред отбросил стул, подпиравший дверь в санузел. - Выходи, детка!

Дверь открылась, и на пороге показался низенький, сухонький человечек лет сорока. Заметив в руке Фреда гранату с выдернутой чекой, он отпрянул назад.

- А я-то думал, ты выше ростом, - сказал Фред с язвительным смешком. - Иди ко мне, а то брошу гранату тебе под ноги - мне терять нечего.

Вдавив голову в острые плечи, Шнайдер вышел в зал.

- Что тебе нужно? - спросил он.

- Мне нужно, чтобы ты спрятался вон там. - Фред указал рукою на дверь с табличкою «Память».

- Хорошо, хорошо, только не бросай эту штуку! - Шнайдер засеменил через зал к двери.

А Фред поднял лежащий на полу стул и пошёл вслед за ним.

- Входи, малыш, - ласково произнёс он, и как только Шнайдер вошёл, кинул в помещение гранату, закрыл дверь и подпёр её стулом. Не теряя ни секунды, вбежал в спальню и проскользнул под кровать.

Оглушительный взрыв вырвал дверь с петель. Фред вылез из-под кровати и бросился в зал, заполненный едким дымом. Из блока памяти вырывались злобные языки пламени.

Как он и ожидал, входная дверь в логово Минотавра тоже не выдержала взрывной волны. Он вышел в коридор и, оглядевшись, побежал через холл на двор. Вслед за ним стали выбегать люди в белых халатах, рабочих комбинезонах и деловых костюмах.

- Взрыв! Пожар! Бежим! Спасаемся! - кричали они, устремляясь к въездным воротам. Фред сунул зайца за пазуху и побежал вместе со всеми.

- Открывай ворота! - кричали они охраннику.

- Не положено! - отвечал тот из будки.

Тогда несколько мужчин ворвались в караулку, выволокли охранника наружу и, намяв ему бока, оставили в покое. Ворота открылись, и вся толпа бросилась прочь. И как раз вовремя: как только последний из убегавших вылетел на бульвар, здание Центра разлетелось на мелкие куски, а в воздух поднялся высокий столб дыма, похожий на гигантский гриб: взорвались цистерны с метаном, который использовался при изготовлении электронных плат нового поколения.

Обломки Центра разлетелись по всему кварталу, убивая и калеча людей, разбивая окна в домах, с лёгкостью снося с дороги автомобили, словно картонные коробки.

Если бы Фред не успел нырнуть в траншею, вырытую роботами-трубоукладчиками, он бы, наверняка, погиб. Как только он спрыгнул в яму, над его головой пронеёсся лист железа, сорванный с крыши караульной будки.

- Сьюзи, ты мой ангел-хранитель, - бормотал он, выбираясь из траншеи. - А теперь давай спрячемся.

Он отряхнулся и пошёл по бульвару, не обращая внимания на мечущихся в панике людей и снующие по дороге автомобили.

- Ничего, - бормотал он, сворачивая в переулок, - скоро аккумуляторы ваших машин сядут, а зарядить их будет негде. Это мне на руку.

А вот и дом, который ему нужен!

Фред взбежал по лестнице на пятый этаж, глянул вверх, на чердачный люк: ничего за два года не изменилось! Тот же замок, висящий только для вида: он сломан, и его дужка открывается без ключей. Прижимистому домовладельцу жалко денег даже на новый замок.

Фред взобрался на чердак. Здесь никто не будет его искать. Да никому и в голову не придёт, что после взрыва он остался в живых. О нём, наверно, и не вспомнят - чиновники будут заседать на чрезвычайных собраниях, решая неразрешимую задачу: как склеить кусочки разбитой вдребезги мировой экономики, как поддерживать жизнедеятельность городов - распластавшихся по отравленной земле чудовищ, внезапно лишённых электронного мозга.

Фред огляделся: какое знакомое, какое милое сердцу место! Сколько раз были они здесь с Эстер! Просто сидели в тишине и мечтали. Или рассказывали друг другу о своей жизни. Или смеялись и дурачились. И кормили хлебом голубей. Птицы так привыкли к ним, что склёвывали крошки даже у них с ладоней.

А вот и Старушка - так Си прозвала потрёпанное кресло, на котором они чудом умещались вдвоём - и им не было тесно!

Не обращая внимания на пыль и птичий помёт, покрывающие кресло, Фред сел, откинулся на спинку и глубоко вдохнул немного едкий чердачный запах.

Внезапно он сжался и нагнулся вперёд, словно от сильной боли в животе. Но болела не плоть - ныла душа.

«Что же я наделал! - проносились в голове мысли, похожие на больших чёрных птиц, таких же, какие являлись ему в кошмарах после того, как он попал в тюрьму. - Я же разрушил мировой порядок! Несчастные люди! Пока власти думают, как восстановить подачу электричества и вновь налаживают производство и транспорт, жители будут страдать. По моей вине. Начнётся голод, по земле покатятся волны мародёрства, больных не смогут оперировать... Что же я натворил!»

Фред начал бить себя кулаками по голове. Это помогло: буря совести улеглась, сердце стало биться ровнее. И пришли другие мысли:

«Но они хотели скормить меня созданному ими Минотавру! Что мне было делать? Погибать ради их извращённого благополучия?

Да, если бы я в самом деле убил Маргит - тогда понятно... Нет, даже в этом случае они не имели бы права уничтожать меня. Они дошли до такой низости, что додумались узаконить скармливание киборгу преступников, приговорённых в высшей мере... А кто эти «они»? Всего лишь горстка негодяев, называемая властью. А все прочие? В чём они провинились? Погоди, Фредди, притормози! Разве не они, так называемые «простые люди», избирают подонков? Не они ли позволяют им совершать преступления, за которые должны платить самые беззащитные, и без того лишённые свободы и права жить по-человечески? Кто заставлял этих «простых людей» соглашаться на создание Центра управления? Ну да, они же ничего в этом не смыслят! Согласен. Допустим, им недоступны дебри экономики и политики... Но неужели они не видят, что президентами и депутатами выбирают мерзавцев? Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы хорошего человека отличить от плохого. - Он откинулся на спинку и закрыл глаза. - Да, я виновен в разрушении этой системы, но не этим обывателям судить меня. Мой судья - Си, мой палач - Бог. Я не позволил им уничтожить меня - вот в чём моя вина. Я разрушил порочную систему, взорвал ненасытного Молоха - вот в чём моя вина. У меня не было другого выхода - вот в чём моя вина. Если им хочется чувствовать себя невинными агнцами - ради Бога! Пусть хоть в святые себя запишут - плевать. А я с достоинством понесу бремя своей вины».

Фред уснул.

Когда он проснулся, в щели между листами кровельного железа просачивались серые лучи сумерек.

Пора. У него есть ещё одно важное дело.

Улицы успокоились и словно оцепенели в ожидании чего-то важного, судьбоносного. Прохожих было мало, а движущихся автомобилей - и того меньше.

- Это хорошо, - сказал вслух Фред, свернув на проспект Свободной Воли, - пусть спокойно сидят по домам без электрической пропаганды, пусть хотя бы раз поработают своими собственными мозгами. Может, и выйдет из этого какой-то толк.

Темнело, но фонари, вывески магазинов и окна домов так и не зажглись. На город наползала первобытная ночь, от которой давно отвыкло привыкшее к электричеству человечество. И так по всей Земле: ни одной лампочки не ожило, чтобы противостоять самому естественному явлению во Вселенной - мраку.

Электростанции, не получая сигналов от разорванного на мелкие куски Дугласа Первого, не знали, что им делать, куда направлять потоки возбуждённых электронов, и замерли в ожидании команд разрушенной супермашины.

Властям придётся решать: либо восстанавливать централизованную систему, либо навсегда отказаться от этой бредовой идеи. Миром должны управлять не электроны и молящиеся на них политические жрецы, а умы всех без исключения землян. Возможно, потерпев катастрофу, люди наконец задумаются над этими простыми вещами, перестанут усложнять себе жизнь и начнут строить разумное, уютное здание, где не останется места для чудовищ.

Фред вошёл в темноту холла, поднялся на третий этаж и хотел было нажать на кнопку звонка, но вспомнил, что все в мире звонки мертвы. Постучал дрожащей рукой, сначала тихо, неуверенно. Не дождавшись ответа, стал барабанить по двери кулаком.

Наконец дверь отворилась. В сумраке стоял невысокий, полноватый человек.

- Дон, это я.

- Фредди?

- Впустишь?

- Конечно, входи.

Человек отстранился, пропуская гостя в прихожую. Неуверенно протянул ему руку. Фред пожал её, но без тёплого чувства, какое следовало бы ожидать от встречи долго не видевших друг друга братьев.

- Где Сарра?

- У своей матери. Там ближе до больницы...

- Мне уже сказали, что она будет рожать.

Они прошли в гостиную, едва освещённую огромными окнами, за которыми замерла звёздная ночь.

- Садись, Фредди. Выпьешь что-нибудь?

- Нет, спасибо.

- Ты уж меня извини, стол накрыть не могу. Сам понимаешь, без электричества... - Дон сел на стул, поставив его напротив кресла, на котором разместился его брат. - Так значит, тебя выпустили?

- Можно сказать и так.

Они помолчали.

- А теперь слушай меня, Дон... - И Фред рассказал всё, что случилось с ним в последнее время.

- Неужели всё это - дело твоих рук? - недоверчиво проговорил Дон, когда брат закончил рассказ.

- А ты бы на моём месте как поступил? - вопросом на вопрос ответил Фред.

- Я? - Дон задумался. - Даже не знаю... Скорее всего, такой дьявольский план мне бы и в голову не пришёл.

- Дьявольский? - усмехнулся Фред. - Стало быть, ты позволил бы им убить тебя?

Дон беспомощно развёл руками:

- Но оставить весь мир без электричества, без связи... А если кому-нибудь понадобится помощь врача, а аккумулятор автомобиля «скорой помощи» зарядить невозможно... И как товары в магазины доставлять? По-моему, ты совершил самое страшное преступление...

- О судьбе человечества печёшься? - язвительно прервал его Фред. - Жалеешь больных и голодных? Это хорошо. Хвалю. - Он помолчал, мучительно подбирая слова. Он не хотел обижать брата. Он пришёл для того, чтобы просто сказать ему всё, до чего додумался за два года тюрьмы. - А ты знаешь, Дон, каково мне было там? Особенно на суде. Они судили невиновного, и никто не пришёл мне на помощь, ни ты, Дон, ни нанятый тобой адвокат...

- Но я потратил на его услуги почти все свои сбережения...

- Верю. Но не жди, что я стану благодарить тебя. - Фред тяжело вздохнул и теснее прижал к груди спрятанную за пазухой Сьюзи. - Маргит убил человек, стреляющий метко, очень метко. Из четырёх выстрелов три угодили в грудь и голову. Почему же ты не сказал на суде, что стрелок из меня никудышный?

- Я сказал...

- Да, ты подтвердил, что когда-то я плохо стрелял, но тут же добавил, что было это давно и что за это время я вполне мог научиться пользоваться пистолетом. А я не мог. Ты же знаешь, я всегда был противником любого оружия. Мне даже нож держать в руке неприятно. Ну да, в юности мы с тобой иногда развлекались стрельбой по пивным жестянкам... Скорее, не я развлекался, а ты. Я же участвовал в твоих забавах только для того, чтобы не обижать тебя отказом. Ты всегда был таким обидчивым.

- Но откуда я мог знать...

- Постой, Дон, не перебивай. У меня мало времени, а я должен многое успеть тебе сказать. Например, о том, что на суде слишком уж рьяно ты подчёркивал нашу прошлую связь, мою и Маргит. И даже согласился, когда тебя спросили, мог ли я убить её из ревности. И ни разу не упомянул, что в последнее время она спала с тобой, а не со мной. И вы даже хотели пожениться.

- А почему в таком случае ты об этом не заявил?

- А кто бы мне поверил? Все улики были против меня. Да, брат, ты всё предусмотрел, продумал каждую мелочь. Когда ограбили моих соседей, разве не ты настоял на том, чтобы я хранил в своей квартире пистолет? Разве не ты принёс мне его? Я ещё удивился: почему ты положил его в коробку из-под сигар? И не ты ли предложил мне взять его в руки и проверить, защёлкнут ли предохранитель? А я-то, дурак, не понял сразу, что всё это - для того, чтобы на пистолете появились мои отпечатки пальцев. Только у тебя был ключ от моего жилища. Только ты мог взять пистолет, а после того как убил Маргит, вернуть его на место. Причём ты принёс мне не своё личное оружие, а купленный на чёрном рынке, нигде не зарегистрированный «кольт». Да, брат, ты умён. Вот только одного я не понимаю: зачем ты убил Маргит?

Дон молчал, опустив голову.

- Ну, не хочешь - не говори. Ты получишь причитающиеся тебе сто миллионов, от которых инфляция отхватит изрядный кусок... Но всё равно что-то тебе перепадёт. Ты будешь жить с Саррой в своё удовольствие...

- Она шантажировала меня, - внезапно проговорил Дон.

- Чем?

- Она прознала о моей сделке с Щучьим Зубом...

- Ты что, был наркодилером?

- Пытался стать. Правда, вовремя завязал.

- Но с какой целью она шантажировала тебя?

- Я хотел уйти от неё. Она сказала, что беременна от меня и что безумно меня любит. Если же я её брошу, она всё расскажет полиции...

- Боже, и этот человек заботится о больных и голодных! - воскликнул Фред. - Но не мне тебя судить. Я пришёл сказать, что давно простил тебя. Может быть, моё прощение хоть немного облегчит твою совесть. - Фред резко встал. - Ладно, Дон, мне пора. Ты по-прежнему мой брат, но не думаю, что ты захочешь ещё раз увидеться со мною. Счастья тебе и здоровья Сарре и будущей дочке. Кстати, вы ещё не придумали, как её назовёте?

- Нет. - Дон медленно, неуверенно поднялся со стула.

- Тогда сделайте мне одолжение, назовите её Сьюзен. Зайчик Сьюзи. Думаю, это имя принесёт ей удачу, как принесло её мне.

- Хорошо, Фредди.

Медленно, чтобы в темноте ни на что не наткнуться, Фред пошёл к двери.

- Ты точно простил меня? - послышался сзади дрогнувший голос Дона.

Фред обернулся:

- Вспомни хотя бы один случай, когда я тебя обманывал.

- Да, ты всегда говорил мне только правду. Спасибо тебе. И счастливого пути, куда бы ты ни отправился.

- Прощай, брат.

На улице, у подъезда, стояла женщина с девочкой.

- Привет, Си. О, и Кэтти с тобой! Иди сюда, малышка, я поцелую тебя. - Он сел на корточки и притянул к себе девочку. - Ты была сегодня неподражаема: «Сэр, вы забыли своего зайца!» - Он рассмеялся, ещё раз поцеловал Кэтти и решительно выпрямился. - Ну что, Си, ты готова?

- Готова.

- Тогда отвезём Кэтти домой - и в путь!

- Она хочет ехать с нами, - возразила Эстер.

- С нами? - опешил Фред. - А её отец?

- Он опять на гастролях. На этот раз в Японии. Скоро ли он вернётся в этой неразберихе? Да и какой из него отец? Пьяница и наркоман.

- А бабушка обижает меня, - добавила Кэтти. - А иногда бьёт. Я не хочу жить с ней.

- Ладно, возьмём тебя с собой. - Фред погладил девочку по голове.

Автомобиль стоял неподалёку. Фред сел за руль, Эстер - рядом с ним, а Кэтти забралась на заднее сидение.

- Запасные аккумуляторы? - обратился Фред к Эстер.

- Взяла. На две тысячи километров должно хватить.

- Отлично.

- Но ты ещё не сказал, куда мы едем.

- На твою родину, разумеется! В Монтану, подальше от электричества.

- А там живут пумы? - спросила Кэтти.

- Это её любимые звери, - пояснила Эстер.

- Конечно, живут, - ответил Фред. - Мы будем наблюдать за ними зимой, тогда они хорошо заметны на снегу.

Он повернул ключ, свет фар врезался в темноту, и автомобиль помчался сквозь разлагающееся тело старого мира - к свободе, к настоящей свободе.

Фред вынул из-за пазухи зайца и, не оборачиваясь, протянул его девочке.

- Я же сказал тебе сегодня у кафе, что Сьюзи твоя. Бери. Нам она уже помогла - пусть теперь заботится о тебе.

- Спасибо, Фредди! - Кэтти схватила зайца и прижала его к груди.