Я вижу странный сон. Ватага детей окружила Деда Мороза. И я среди них, в толпе. Вдруг отчетливо осознаю: его борода сделана из сахарной ваты!.. Ну конечно, как же я раньше не догадался: мое любимое лакомство – это всего лишь клочки бороды главного зимнего волшебника.

Подпрыгнув, я впиваюсь в эту бороду зубами и откусываю. Другие дети следуют моему примеру и мы, словно стайка пираний, рвем на клочки эту длинную, густую, пушистую сласть – словно кто-то нам предлагал. И по мере того, как наши лица становятся все более липкими, лицо Деда Мороза вытягивается, превращаясь в зловещую морду. Черты заостряются, глаза вваливаются, кожа становится похожа на птичью.

И этот жуткий старикан голосом прожженного коллектора говорит мне что-то о моих долгах по кредиту и о том, что меня ждут крупные неприятности.

И я с ужасом понимаю, что только что раздербанил и сожрал собственное детство. Сдирая со щек прилипшие сахарные нити, пытаюсь приклеить их обратно на лицо старика, чтобы он снова стал добродушным Дедом Морозом.
А он отталкивает меня и говорит: «Да что вы себе позволяете, молодой человек?..»

Просыпаюсь я оттого, что мой кот с упоением лижет шершавым языком мои щеки, будто они действительно вымазаны чем-то сладким.
- Что вы себе позволяете… молодой человек… - спросонья бормочу я, пытаясь отпихнуть от себя пятикилограммовую тушку.
- Завтрак готов! – кричит мне Вика. Кот мгновенно телепортируется на кухню.

Заурядное воскресное утро: кофе, омлет с помидорами, фоном – очередное развлекательное шоу на ютубе. Жена что-то щебечет, я машинально поддакиваю. С особенной нежностью я рассматриваю ее пшеничные волосы, собранные в небрежный пучок, родимое пятно на шее и голубую кофту, густо усеянную кошачьей шерстью.

Наверное, люди всегда смотрят так долго, нежно и внимательно прежде, чем предать.

О том, что сегодня я собираюсь расстаться с Викой, знаю пока только я. С одной стороны, мне хочется покончить с этим как можно скорее. Пройтись одному по улицам вечернего города, выпить холодного пива, вдохнуть нежный запах сирени и свежесрезанной травы. Какой же теплый май в этом году – просто медовый!.. Лечь на скамейку в старом парке, смотреть на звезды, пытаясь разглядеть очертания своего будущего – пугающего, но прекрасного. Как в ночь после выпускного бала. Мы с Викой были вместе десять лет: и правда, выпускники...

С другой стороны, я как мог оттягивал «момент истины». Казалось, самое сложное уже позади: после стольких месяцев метаний я принял решение. Уже от одного этого факта я будто подрос сантиметров на двадцать. Плечи стали в два раза шире, искривленный позвоночник мгновенно распрямился, а с глаз упали шоры. То есть – очки. Даже взгляд стал другим: уверенным. И сегодня я впервые за последнее время не порезался во время бритья.

Я разлюбил ее. Мы стали родственниками, соседями, товарищами – кем угодно, но не возлюбленными. Время неспешно переварило наши чувства, как удав – кролика. Осталась лишь оболочка любви: привычные ритуалы. Мы так же засыпали в обнимку, смеялись, ездили на природу, гуляли в парке по выходным. У Вики была коробочка, в которой она хранила наши билеты в кино десятилетней давности, засушенные цветки, письма, фотографии, золотистую фольгу от шоколадок… Она сохраняла даже шерсть нашего кота после вычесывания: грозилась однажды свалять из этой шерсти второго кота. Изюминкой коллекции были два длинных белых кошачьих уса.

Мы привязывались друг к другу все сильнее. Но с определенного момента время стало работать против нас: оно превратилось в змею, пожирающую свой хвост. Теперь оно могло только уничтожать. Превращать в пыль все хорошее, что было между нами.

Я много раз говорил Вике: что-то не так. Но она смеялась, отмахивалась и порой даже злилась. А я часто просыпался среди ночи от странных снов, подобных сегодняшнему, и не мог заснуть до утра. Невнимательно брился. А за окном цвела сирень и порхали молоденькие девушки в коротких сарафанах. Ну а я…

Вчера я целый день ходил радостным, потому что утром на улице мне улыбнулась проститутка.

В общем, сегодня вечером все будет кончено. А сейчас мы идем в парк развлечений: поесть яблок в карамели и прокатиться на огромной карусели.

…Мы мчимся по кругу в двухместном ярко-красном пластиковом кресле. Новая карусель появилась в парке недавно: сидения были закреплены на длинных цепях и по мере вращения постепенно поднимались над землей. Вика держит меня за руку. Взъерошенные ветром волосы почти полностью скрывают ее лицо. Я слышу веселый гомон ребятни, вижу солнечные блики на красных, ползущих по кругу жучках. Поневоле улыбаюсь. Кажется, будто с каждым новым кругом клетки моего тела обновляются, я сбрасываю годы, становлюсь моложе…

Вот только скрипит эта карусель точно так же, как старая. Надеюсь, она исправна…

Вика кричит мне в ухо:
- А помнишь прежнюю карусель? И наше первое свидание…
- Ага… Я тебе тогда мороженое на платье уронил…
- Здорово, да?.. Как же давно это было!..
- Здорово…
- Ты как-то сказал… что было бы чудесно… если бы всегда было вот так, как сейчас! Мы с тобой, карусель, яблоки в глазури… Чтобы тот день! Никогда не заканчивался!
Я действительно что-то такое говорил.
- Знаешь, что?.. Эта новая карусель – она особенная… - в голосе жены послышалось ликование. Она больно впилась пальцами в мою ладонь. Я испытал странное неприятное ощущение: будто скребешь ногтем по стеклу.
- Она никогда не остановится, - прошептала Вика.
Я засмеялся.
- Дурочка… Там внизу сидит парень-оператор, он нажмет на кнопку и все остановится. Как и всегда. Новые технологии не сильно отличаются от старых…
- Ты не понимаешь, - ласково сказала Вика и поцеловала меня в лоб. – Но скоро поймешь. Я обо всем договорилась. Это было непросто, но… Теперь все будет хорошо. Все будет, как надо.
Звук скребущего по стеклу ногтя стал невыносимым.
Я, конечно, не поверил в этот бред. А зря.

…А карусель кружится. Кружится, кружится, кружится. Дребезжит и подпрыгивает. Ее нельзя остановить. Я пробовал. Я сорвал голос, пытаясь звать на помощь.

Но звать было некого. В тот злополучный день адский механизм уже замедлился, чтобы остановиться, но внезапно подул резкий, злой ветер. Тяжелые пурпурные тучи заслонили солнце. На миг стало совсем темно, а в следующий миг я увидел, что мы с Викой остались на карусели совершенно одни. И она движется. Черт возьми, движется! Исчезли куда-то все дети и парень-оператор. Я кричал, но люди внизу не видели нас: будто мы вообще перестали существовать вместе с этим чертовым колесом.

Я не знаю, сколько прошло времени: мы словно шагнули сквозь него. Парк давно обезлюдел: ржавчина осени разъела его до основания, оставив голые деревья. Падал первый снег. Но Вика по-прежнему держала в руке яблоко в карамели на палочке. Красная карамель капала, стекая вниз, прямо на ее голубое платье. Мы держались за руки.

В самый первый день жена сказала мне:
- Ты можешь просто сойти с карусели, если хочешь. Спрыгнуть.

О, спасибо за совет!.. Как будто это не пришло мне в голову. Я посмотрел вниз. Меня подташнивало и мотало из стороны в сторону: я чувствовал себя космонавтом на центрифуге. Смеющиеся лица людей были совсем рядом, но будто бы за толстым слоем стекла. Сейчас я прыгну и разобью это стекло. Я снова стану одним из них.

Но все же… Я точно не разобьюсь насмерть? Здесь не особо высоко. И вращаемся мы не так уж быстро. Наверняка сломаю ногу. Или руку. Я ведь не кошка, чтобы мягко приземляться на лапы. Но определенно выживу… Скорее всего.

Я представил, как мое тело больно шмякается об асфальт, как сдирается кожа, как хрустят кости.

Я завис в сомнениях. По спине стекали капли пота, брючина задралась, являя миру смешной носок с крокодилами. Очки слетели с лица и разбились. Дрожащая и нечеткая реальность теперь и вовсе стала картиной абстракциониста.

И вдруг посреди этой абстракции я увидел четкую фигуру. Будто встроенный в меня фотоаппарат, наконец, навелся на резкость. Это был тот Дед Мороз из моего кошмара. С лицом, облепленным клочками сахарной ваты. Наполовину он все еще был румяным дедушкой, а наполовину – хищным существом с птичьей кожей.

Он смотрел мне в глаза, продолжая оставаться резким и четким – будто кружился вместе с каруселью, вместе со мной, с такой же скоростью.

В ушах зазвучала веселая детская песенка:
«Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете и бесплатно покажет кино…»

…На каждом круге мы вновь и вновь окунаемся в лучшие моменты, пережитые вместе. Они вырезаны из реальности и филигранно смонтированы для нас. Картинки плавно сменяют друг друга: букет подснежников, поход на Алтай, танцы при свечах… Мы не успели спрятаться во время ливня и бежим по улице по щиколотку в воде, босые – Вика хохочет, платье облепило ее бедра… А вот мы увидели у помойки котенка – и забрали домой, чтобы любить… Мы встречаем рассвет на крыше дома, и я делаю Вике предложение…

Я улыбаюсь, как идиот. Только легкое механическое дребезжание немного портит картину. И едва уловимый привкус крови во рту: будто после долгого бега.

Когда лучшие воспоминания за десять лет заканчиваются, начинается новый круг: с момента знакомства, с первого свидания в парке развлечений.

Мы словно спутники, вращающиеся вдоль орбиты гарантированного счастья.

Первое время, пока марево воспоминаний было еще совсем невесомым, пока я не успел надышаться им, словно угарным газом – я, конечно, хотел спрыгнуть. Но каждый раз мне казалось, что земля отдаляется от нас. Что механизм поднимает нас на цепях все выше и выше. И я снова прикидывал: а есть ли шанс?..

А однажды я понял, что больше не чувствую ног. Они стали пластиковыми, как наше кресло, вросли в него. По спине пробежала дрожь ужаса. А потом стало так легко… Не представляете, как.

Вы даже представить себе не можете.