Удача Песочного человека

Я нажал чуть посильнее, пластиковое крепление хрустнуло, и наша видавшая виды ёлка упала. Из подставки торчал куцый огрызок, а сама она разлеглась по полу до самой кухни:
- Чёрт!
На мой крик прибежала Дана:
- Что случилось?
- Ничего страшного. Я её сейчас чем–нибудь примотаю, и будет как новая.
Жена села на корточки и быстро пробежалась пальцами по обломку ствола точными движениями хирурга.
- Ничего не выйдет, – был её вердикт.
- Можно попробовать. Хотя, если подумать, то зачем нам ёлка?
- Как зачем?
- Детей у нас нет. Придёт твоя мама и моя сестра с очередным мужем. Поедим гуся и сядем смотреть концерт с Земли. Зачем нам ёлка?
Я начал складывать колючие запчасти в пакет, внутренне ликуя, что не придётся спускаться в подвал, искать мишуру и игрушки, ворочая коробки со всем «нужным».
- Гуся не будет. Почта не пришла. Идет песчаная буря. Не успели до неё.
- Не гусь, так ещё что-то. Ты же у меня умница – приготовишь.
- Ни ёлки, ни гуся…
Я посмотрел на жену. Она стояла, прижав одну руку к горлу, точно поддерживая свое лицо, не давая ему поплыть слезами, что вот-вот были готовы пролиться. И вместо того, чтоб подойти её обнять, я сказал:
- Пива то хватает.
Все чувства в долю секунды замерли в ней. На меня смотрела уже не красивая рыжая девушка в домашнем, а Ангел пустыни, как её называл за глаза военный врач, прошедший десятки операций на разных планетах:
- Так главное – пиво?
- А что – главное? Ну, посидим, концерт посмотрим, «наши» придут, – стараясь не допустить скандал, я все глубже себя топил.
- Мы сидим, как крысы под землёй на этом дурацком Демиурге, и раз в год у нас праздник! Раз в год! А тебе важно лишь пиво?
- Ну не только… - я все же додумался попытаться её обнять, - ты ещё очень хороша в вечернем платье.
- Я? – Дана скинула мою руку. – Да если бы не ты, я бы в Рождество танцевала на балу в Ратуше!
- Если бы не я?! Да кто мешает?!Лети, танцуй!
- Тебе легко, у тебя работа. А что делаю я? Неделю назад я вправляла вывих твоему шахтеру. А вчера Юльке-официантке удаляла вросший ноготь. Я удаляла ноготь, Тим!!!
Маска суровой женщины чуть поддалась и пошла трещинами, но теперь уже меня было не остановить:
- А кто виноват? Кто виноват, что людей мало? Я? Ты прекрасно со своей квалификацией могла рвануть куда угодно, ты сама осталась.
- Я осталась из-за тебя!
- А я просил?
Дана развернулась и пошла в кухню. Я смотрел на ее спину и понимал, что сказал что-то ужасное.
- Ничего. Надо дать ей время остыть, - думал я, спускаясь в тоннель. Шёл по подземному коридору. Лампы передо мной зажигались, за мной тухли. Я автоматически смотрел на пол: нет ли свежего сухого песка, предвестника обвала, и про себя спорил с женой.
×××
В Таверне у люка нет крышки. Она открыта в любое время. Её владелец, бармен Майки , высоченный чернокожий парень с длинными руками спит в каморке за стойкой. Его помощница Юлька «Сладкая булочка» обожает мини и бусы, прописана неподалеку , но ходят сплетни, что делит узкий топчан с хозяином. Есть еще Мишель, косматый и вонючий. Он прилетел с «первой волной» как человек искусства. Поэт, музыкант. Почему он не побежал со всеми вместе, когда открыли эвакуацию с Демиурга – непонятно. Но так или иначе, он стал родным для Таверны.
×××
Майки был рад меня видеть:
- Прораб Тим старина, ты какими судьбами? – он протянул мне ладонь, величиной с арбуз. При его росте я доходил ему до груди и нагло контрастировал с его тёмной кожей своей бледностью. – Ты ж всегда с роднёй встречаешь. Пива?
- Нет! – я все ещё внутренне ругался с Даной. - Пойла мне налей!
- Понял, – он достал бутылку и налил в четырехугольный бокал на три пальца. - Не переживай! Тем более, что сегодня такое шоу увидишь, что про все беды забудешь.
- Угу, - я отпил глоток, стараясь, чтобы не стошнило.
Майки пошел вглубь Таверны. Там, где чернели от времени два аппарата: музыкальный и игровой, кинул монетку в тот, что с песнями. Запела моя любимая Лили Марлен. Следующий глоток уже без отторжения. Певичка прогнала из моей головы скандал.
×××
- Вот он идет. Ты только резко не оборачивайся! - Майки тронул меня за локоть.
- Кто он? – повинуясь, я не смотрю на люк. И слышу, как хлопает входная дверь.
- Как кто? Песочный человек.
Я не верю своим ушам, бармен силком прижимает мою руку к стойке:
- Он поиграет и уйдёт.
- Это невозможно! – шепчу я.
- Тсс!
Нам давно поставили броню на окна домов и посоветовали забить, закрыть, законопатить наземные выходы. Никто не ходит по улицам. Только тоннели!!
Даже вечный трек Лили Марлен изменил ритм и тональность .
- Здравствуйте, мистер! Вам пиво, как обычно? – Майки отпускает мой локоть и улыбается клиенту.
- Нет, сынок. налей мне виски, и, - он кивает на меня, - моему новому другу, - поменяй мне, - он протянул деньги, - вот это все на жетоны для аппарата.
Я поворачиваюсь и вижу старика. Грузный, большой, он одет в длинный черный плащ. У него белая борода и синие глаза на обветренном красном лице с большим мясным носом.
- Здравствуйте, мистер! Я - Тим. Что–то, я вас раньше не видел.
- И тебе здравствуй, дружище! Видел - сто процентов, только внимания не обращал.
Майки протягивает ему кучу жетонов. Пара из них высыпается на стол с его ладони. Я подбираю их. Старик бережно берёт остальные, ссыпает в карман. Залпом выпивает виски:
- Эти ты у себя придержи.
«Ну, с Богом!» - улыбается он, и идет к игральному аппарату в углу. Бросает первый жетон. Машина загорается огнями, резко вскрикивает, замолкает, но справляется - мигает и повторяет одну и тоже мелодию.
- Это как вообще? – я оборачиваюсь к Майки. Он пьет пойло из горлышка:
- Я его третий раз вижу за последние три года. Каждое двадцать пятое декабря. Приходит, играет, проигрывает, злится и уходит. Когда уходит, наступает треш! Клятый песок летит с неба!
- Это он правду говорит, - Мишель выходит из подсобки. Мне на отдалении слышен его запах. Совсем опустился, потерял надежду. – Дед приходит, играет, проигрывает и буря сильнее становится.
- Я не опоздала? – Юля протискивается мимо Мишеля. - Фуу, хоть сегодня мог бы штаны сменить?!
- Настоящий мужчина должен пахнуть потом, табаком и пивом , девчонка! - смеется он и звонко шлепает Юлю по попе. Она не обращает внимания на его шутки:
- Тим, а ты почему здесь, не с семьей?
Я машу рукой, скалю зубы, отвожу глаза, лишь бы не было этих расспросов.
- Все в сборе? – Майки расставляет бокалы на полированной, как бок кита, стойке.
- Да! – общий крик заглушает пилимканье игрового аппарата и мою вечную Лили Марлен.
- Тогда поехали! Всех с Рождеством!!!
- Дружище, у тебя же монетки остались?
Я чуть не подавился. Старик стоял рядом.
- Да. Вот! – я отдал, а он пошёл, что-то бормоча, - с Рождеством! –
Пойло действовало. Мне уже в Юльке начала мерещится Дана, когда Игрок закричал:
- Я выиграл!
Железные ставни на окнах бара осыпались от его голоса.
Я упал на пол, и из ушей потекла кровь.
- Я выиграл! Выиграл!
Я отчетливо видел лежащую на полу Юлю в облетевшем платье. Она нравилась мне.
Прямо передо мной стояли красные сапоги. Посмотреть выше я не мог. Попробовал перевернуться, и был поднят над землей, сграбастан огромной лапой в трогательной варежке.
- Я выиграл, пацан! Понимаешь, выиграл! Вот везде выигрывал, а этот Демиург! Как на зло! Три года! Три! Все старался, а ничего. И аппарат же прикормленный, и кроме меня на нём никто не играет. Сколько можно? – Старик взял меня на руки и покачал как младенца. И то что он стал таким огромным для меня было менее странным, чем голая Юлька на полу.
- Твои! Твои последние монетки все решили! Проси! Загадывай желание!
Что я мог сказать?
- Я хочу, чтоб как прежде… Чтоб и ёлка, и утка, чтоб у Даны – работа, чтоб дети, чтоб Юлька… Оставь Демиург в покое!
- Хо-хо-хо! – нужен он мне. Спасибо, Тим!
И меня будто выключили и включили. Стою я около разбитого окна бара, Юлька орет:
- Снег! Это снег! Смотрите!
Майки собирает осколки и бурчит, а потом садится на пол и плачет. Мишель первым ввходит на улицу и подставляет себя не песку, а снежинкам. И я, увидя это, не попрощавшись, скольжу кроссовками по льду и балдею от этих заносов.
- Дана! - кричу я, молотя дверь кулаками, - Дана!
И она, мой Ангел Пустыни выпадает мне в руки, как самый большой выигрыш.
- Это правда – снег? – спрашивает она.
- Это мой тебе подарок вместо ёлки! – Не могу не похвастаться я.