Было это давным-давно, наверное, ещё в период Сэнгоку¹. На большой территории правил тогда один свирепый и могущественный даймё². В народе он прослыл настолько грубым и жестоким военачальником, что люди боялись произносить его имя. Не станем этого делать и мы.
Больше всего на свете этот даймё не любил книги, потому что в книгах говорилось о величии предыдущих императоров и сёгунов³, а о его величии не говорилось. Или, к примеру, книги рассказывали о чистой любви и красоте мира, да ещё в стихах, а о великолепии и блеске свирепого военачальника не рассказывали ни единым словом.
И когда этот могущественный даймё понял, что заставить людей не читать невозможно, он приказал доставить ему во дворец все книги с подвластных ему земель. Дни, недели, месяцы свозили слуги все найденные и отобранные книги и свитки в замок своего господина. Самураи, служившие этому даймё, даже совершали набеги на неподконтрольные ему территории, а также грабили богатые монастырские библиотеки. Самая большая комната замка оказалась доверху набита плодами бессонных ночей поэтов и многолетних трудов древних мудрецов. И только когда привозить стало нечего, даймё успокоился. Он входил в эту комнату, смотрел на бесчисленные книги и торжествующе улыбался.
Это была одна из самых больших библиотек во всём подлунном мире. Молва о ней, словно розовые лучи утреннего солнца, разлетелась повсюду.
В ту пору через земли свирепого даймё проходил один странствующий монах. Он попросил слуг даймё отвести его к их господину и вскоре предстал перед сердитым взором могущественного военачальника. Монах вежливо приветствовал хмурого даймё.
– Кто ты такой? – спросил последний, глядя свысока на монаха.
– Много лет назад я был самураем на службе у одного высокопоставленного господина, – ответил тот. – Но случилось несчастье, и моего хозяина на охоте растерзал дикий вепрь. Перед уходом в иной мир, лёжа на смертном одре, мой господин наказал мне найти достойного повелителя. Но я так любил своего хозяина, что не мог служить никому другому. Поэтому я ослушался веления господина, состриг волосы, сменил имя, надел коромо⁴ и сделался странствующим монахом. Долгие годы я нёс Справедливость Будды в самые дальние уголки нашей земли. Я прошёл тысячи ри⁵ и привык к опасной и суровой жизни. Меня не страшили ни разбойники на больших дорогах, ни голод, ни отсутствие ночлега. Мягкая трава под боком да редкий дзабутон⁶ по праздникам – вот и всё, в чём я нуждался. Как-то раз я услышал, что один властительный даймё собрал огромную библиотеку. Меня с детства влекли книги, я всегда хотел быть ближе к ним. Я уже стар для войн и поединков и хочу покоя. Я подумал, что этому даймё понадобится распорядитель библиотеки. И вот я здесь.
– Нет, – резко ответил даймё. Немного подумав, он добавил: – Впрочем, я ещё не решил, оставлять все эти книги или…
– Надеюсь, великий даймё не хочет их… э-э-э… сжечь?
– Возможно, – сказал даймё.
– Нет-нет, – с жаром воскликнул странствующий монах, – этого делать нельзя! Когда-то очень давно мой сэнсэй, обучавший меня искусству каллиграфии, поведал мне легенду об одном китайском императоре, который совершил подобную глупость. Это обернулось для него страшной катастрофой. Позвольте, я расскажу вам эту историю?
Даймё кивнул.
И монах начал рассказ.

«Это случилось очень давно, когда в Китае правил император Шихуанди⁷ во времена империи Цинь⁸. По наущению своего советника император под угрозой казни приказал сдать все книги, какие только имелись у его подданных, и сжёг их, а всех учёных книжников приказал закопать живьём. Оправдывалось это действо тем, что идеи, описанные в книгах, представляли угрозу его империи.
В тот день было пасмурно, и когда костёр из тысяч книг обратил к небесам свою жаркую пасть, всем присутствующим казалось, будто бы стозевное чудовище облизывает жадными языками низко висящие тучи. В те минуты, когда костёр достиг своей максимальной мощи, некий юноша, одетый в чёрное, словно глупый ночной мотылёк, летящий на свет лампы, быстро бросился в бушующее пламя, и никто не успел его остановить. Некоторые свидетели утверждали, будто бы юноша долгое время парил в огне, пока не стал прозрачным и не исчез. Правда ли это – неведомо, но достоверно известно, что после того, как костёр угас, никаких, хотя бы крохотных останков молодого человека не нашли.
Вскоре император умер, да и сама династия Цинь, которой он предвещал править десять тысяч поколений, рухнула под напором волн взбунтовавшегося народа, не умеющего читать».

– Вот, собственно, и всё, что я хотел рассказать о сожжении книг, – произнёс странствующий монах. – На этом поучительная часть моей истории подошла к концу. Но вся история ещё не закончена. Дальше идёт её сказочная часть. Мне продолжать, о великий?
– Продолжай.

«Итак, династия Цинь исчезла, но эта история не закончилась. Во время правления династии Хань⁹ император У-ди¹⁰ снова собрал со всей империи горы книг, но на этот раз действо совершалось с благой целью. Когда книги были разложены и расставлены в императорском дворце, однажды ночью историограф и астроном Сыма Цянь, работавший при свете лампы с летописями в новой библиотеке, приметил в дальнем углу комнаты чёрную фигуру. Учёный принял её за вора и позвал на помощь, но вбежавшие охранники с изумлением увидели, как тёмная фигура в углу медленно растворяется. Следующей ночью фигура снова появилась перед взором учёного. На этот раз Сыма Цянь не стал звать стражников, а обратился к привидению. Он поинтересовался, кто это там, в углу, посмел потревожить императорского историографа. На что получил ответ в стихах, в которых Сыма Цянь узнал цитату из книги «Шицзин», «Книги песен», для которой, как говорят, множество песен написал сам Конфуций. Сыма Цянь продолжал расспрашивать и неизменно получал ответы, составленные из цитат древних книг: «Книги истории», «Книги перемен», «Книги ритуала», летописи «Весны и Осени»¹¹ и других, не менее важных и древних книг. Привидение изъяснялось несколько иносказательно, поэтому Сыма Цянь едва улавливал смысл. Как оказалось, бесплотным гостем императорской библиотеки был молодой учёный-книжник с простым именем Ли, живший при императоре Шихуанди около ста лет назад. Ли поведал историю своих жизни и смерти. Он рассказал, что в своё время трудился над старыми шёлковыми свитками, которые для него были важнее всего на свете. Но император Шихуанди в один ненастный день повелел запереть всех учёных в темнице, откуда Ли благополучно сбежал с помощью одной из императорских наложниц, благоволившей молодому красавцу. Но едва он очутился на свободе, как ужасающее зрелище предстало перед его очами. Тысячи книг, вся человеческая мудрость, запечатлённая в шёлковых свитках и бамбуковых планках, а ныне объятая всепожирающим пламенем, на его глазах превращалась в пепел. На мгновение он застыл, не веря в происходящее, а затем бросился в огонь, чтобы спасти тысячи исчезающих жизней, ведь книги – это живые и разумные существа. Позже он узнал, что даже сожжённые книги не умирают, и его смерть в огне также не была смертью в общепринятом смысле – там, в тех краях, откуда Ли пришёл, он обрёл бессмертие. Так Ли стал Чёрным библиотекарем.
Поскольку у него больше не было тела, говорить Ли мог только цитатами из книг. Появляться он мог только в больших библиотеках. Но самое важное Ли приберёг на конец рассказа – видимо, когда понял, что Сыма Цянь верит ему. Ли уже сотню лет жил в мире книг, но не только существующих на данный момент, но и тех, которым ещё предстоит быть написанными. Разум императорского астронома отказывался верить этому, и Ли, за целый век хорошо изучивший многие книги из тех, авторы которых ещё не родились, принялся доказывать свои слова изумлённому историографу. Ночь длинна, и к утру он раскрыл множество тайн из далёких, ещё не наступивших веков…
Собеседники проговорили до утра, и лишь когда солнце нарушило сон мрачных деревьев дальнего леса, привидение растаяло. Бледный и взволнованный, Сыма Цянь поспешил в покои императора. Тайны, доверенные ему Чёрным библиотекарем, должен был узнать только один человек на земле.
Мы не знаем, что именно поведал историограф с горящими глазами своему императору в то утро. Дословно известна всего одна фраза из рассказа создателя «Ши цзи»¹², да и то лишь потому, что сам император позднее любил её повторять: «Там, где сжигают книги, впоследствии сжигают и людей»¹³.
Монах умолк. Свирепый даймё сидел задумавшись. Через некоторое время он сказал:
– Я вижу, что ты образован и умён. Я принял решение оставить библиотеку. Но для неё мне нужен толковый распорядитель.
Даймё усмехнулся и ткнул в сторону монаха пальцем.
– Ты будешь им.
Монах почтительно поклонился.
– Разрешите приступить к своим обязанностям?
Даймё сделал небрежный жест, и монах ушёл…

…Ровно год служил бывший самурай и странствующий монах распорядителем библиотеки. Он составлял каталог, в который вносил все имеющиеся книги. Тем временем воинствующий даймё воевал с соседями, поэтому библиотека регулярно пополнялась новыми книгами. Однажды даймё заметил, что распорядитель библиотеки становится всё более хмурым и нелюдимым.
– Что тебя печалит, о мудрейший? – спросил даймё.
Распорядитель библиотеки вздохнул.
– Я надеялся, что Чёрный библиотекарь когда-нибудь явится и мне, – грустно ответил тот. – Но он не приходит.
Даймё усмехнулся и сказал:
– Тогда тебе самому придётся найти его.
Распорядитель библиотеки вопросительно посмотрел на хозяина, а тот продолжил:
– А зачем, ты думаешь, я оставил в целости библиотеку, а при ней тебя? Зачем, как ты полагаешь, после твоего рассказа о Чёрном библиотекаре и его тайнах я вот уже год веду непрекращающиеся войны с соседями? Я создал самую большую библиотеку в мире и регулярно пополняю её новыми книгами исключительно ради того, чтобы сила одних книг дополняла силу других. Так тебе будет легче туда проникнуть. Да-да, ты сам отправишься в тот мир и принесёшь мне все тайны, которые Чёрный библиотекарь рассказал тому китайскому астроному. Я жажду власти и славы, и тайны Чёрного библиотекаря дадут мне и то и другое. Нет! Я хочу большего! Ты должен покинуть мир реальный и перейти в мир идей, дабы утвердить там мою власть! Я буду знать всё! Я буду править везде! Готовься, мудрейший, заверши свои земные дела. В начале месяца цукимидзуки¹⁴ будет большой костёр.
С этими словами даймё оставил своего подчинённого. Бывший монах едва слышно пробормотал, глядя вслед своему покровителю:
– Я сам пойду к нему.
Ночью в Час Крысы¹⁵ он надел чёрные одежды, взял меч, вошёл в библиотеку, сел в ритуальную позу и совершил харакири. И тут же его дух вошёл в книги…

Что же случилось дальше? Знающие люди рассказывали следующее. Когда могущественный даймё понял, что его власть над бывшим монахом утеряна, потому что существа этого мира не могут управлять существами того мира, он почти обезумел от ярости и хотел поджечь библиотеку, но таинственным образом на глазах у самураев и слуг сам воспламенился и погиб в огне.
Другие люди, не менее знающие, утверждали, что злополучный даймё сам захотел постичь всю мудрость и силу знаний, заключённых в книгах прошлого, настоящего и будущего. Но человеческий ум не смог вместить эту мудрость и эту силу. Даймё лишился рассудка и в приступах безумия то кричал, что он выгорает изнутри, то видел полчища мышей и крыс и чувствовал, как они выгрызают его внутренности.
Но это ещё не конец истории. Бывшего странствующего монаха, говорят, время от времени можно встретить ночью во всех крупных библиотеках Японии.
Но и это ещё не конец.

¹Сэнгоку – «эпоха воюющих провинций», период в японской истории со второй половины XV до начала XVII века.
²Даймё – крупный военный феодал.
³Сёгун – военный верховный правитель в средневековой Японии.
⁴Коромо – верхняя одежда буддийского священника.
⁵Ри – мера расстояния, около четырёх километров.
⁶Дзабутон – подушка для сидения на полу.
⁷Шихуанди (259 до н. э. – 210 до н. э.) – китайский император, основатель династии Цинь.
⁸Цинь – первая империя в истории Китая.
⁹Китайская империя, просуществовавшая дольше других китайских империй, с 206 до н. э. до 220 н. э.
¹⁰У-ди – седьмой император эпохи Хань, время царствования – 141–87 гг. до н. э.
¹¹Перечислены древние китайские книги, написанные до нашей эры.
¹²«Ши цзи» – «Исторические записки», труд историографа Сыма Цяня о древнекитайской истории.
¹³Цитата из трагедии Генриха Гейне «Альмансор» (1823 г.).
¹⁴Цукимидзуки – «месяц любования луной», середина осени.
¹⁵Час Крысы – согласно древнему японскому исчислению, соответствует времени между полуночью и двумя часами ночи.