Все вы, дети, конечно, знаете, что такое наше солнце. Поднимите руку, кто не знает? Ну вот. Я же говорил – знаете. Но на всякий случай, я скажу еще раз. Солнце – это большая масляная лампа, в которую тетя Хава перед рассветом наливает желтое масло. Собственно, тетя наливает его и в другие лампы, то есть звезды, но оно – разного цвета. В одни – белое, в другие – зеленое, в третьи – желтое, как в наше солнце, в четвертые – синее. Наверное, бывают и красные, и фиолетовые звезды, но я их не видел, так что не стану врать. Как нальет, так и горит солнце-лампа весь день до самого вечера, и освещает всю Землю, а к закату краснеет, потому что масла на донышке остается совсем немного. И вот, однажды случилось так, что тетя Хава перепутала бутылку. Может, со слепу, по ошибке. Или у нее было игривое настроение, и она подумала: а дай-ка я сегодня вместо желтого налью синее масло? Интересно, что получится? И налила. Солнце взошло, и день разгорелся, только на фоне синего неба оно сделалось почти незаметным. Просто яркое горячее пятно, при взгляде на которое слезы наворачиваются на глаза. А почему, мы и сами не понимаем, ведь солнца-то не видим, а только ровную сияющую синеву. Синий свет – волшебный. То есть, волшебный, на самом деле, любой солнечный свет, и не важно, какого он цвета. Но волшебный – по-разному. И то, что при желтом солнце видится нам чем-то привычным, при синем – становится совсем иным, странным, а то и пугающим. При зеленом или белом – еще каким-нибудь, уж и вовсе чудесным. Ну, а какое оно настоящее, известно лишь тем, кто не спит по ночам. А это, конечно, не про нас, дети. Так вот, утром наше солнце, как обычно, взошло на небо, только было оно не желтое, а синее. И весь мир из-за этого удивительным образом изменился. Деревья стали одноногими великанами, поднялись на цыпочки и нахлобучили поверх зеленых шевелюр облачные шапки. Цветы превратились в камни. А собаки – в пони. Рыжие – в рыжих, белые в белых, а черные – в розовых, почему-то. Кошки отрастили крылья. А городские голуби обратились детьми – мальчишками лет трех-четырех, в серых одинаковых костюмчиках с капюшонами. Ну, а рыбы озерные и речные – и морские, наверное, тоже – приняли облик драконов и русалок с раздвоенными хвостами. Кому как повезло. Ну, и все прочие так же преобразились, а как именно – не знаю. Рассказал только о том, что видел собственными глазами. Ранним утром все жители нашего городка ощутили смутную тревогу. У некоторых разболелась голова. У других – подскочило давление. Третьи чувтвовали себя усталыми, как после тяжелой работы, хотя только и успели, что подняться с кровати, умыться и выпить чашку кофе. И день показался им каким-то блеклым, безрадостным, и солнечный свет – тусклым и как будто неживым. Ну, а чего еще ожидать от понедельника? Но дела сами себя не сделают. И бабушка Пиа, покормив маленького Лу завтраком, собирала его в детский сад. Мальчик крутился и капризничал, и не хотел надевать шорты. - Бабуль, а где солнце? - На небе, - отвечала измученная его нытьем старушка. - А вот и нет! Солнышко всегда по утрам заглядывает в мое окно. И мы друг с другом здороваемся. А сейчас в окошке пусто. - Что б моим врагам было пусто! – рассердилась бабушка. – Одевайся уже. - Но солнышко... - Сейчас светло? – прикрикнула на него бабушка Пиа, окончательно потеряв терпение. – Светло! Значит, солнце на месте. Когда его нет – на дворе ночь. Лу обиженно замолчал. Но стоило им выйти из подъезда, и все началось сначала. - Смотри, ба, смотри! – закричал мальчик, указывая пальцем куда-то над их головами. – Симба летит над крышами! - Кошки всегда ходят по крышам, - устало возразила бабушка. - Но он летит, - упрямо повторил Лу. - А за ним Гела! Смотри, смотри! У них большие белые крылья! Они машут ими, как птицы! - Гляди лучше под ноги, горе мое, а то сам сейчас полетишь. И правда, дорога была усеяна какими-то странными не то камнями, не то комками глины, причем разноцветой. Бабушка Пиа пару раз споткнулась и больше уже по сторонам не смотрела. - Бабу-у-уля, - канючил мальчик. – Я хочу покататься на лошадке! - Какие еще лошадки? - Вон, там, играют в мячик. Бабушка Пиа скосила глаза. И верно, на краю газона столпились розовые и белые пони. Один из них держал в зубах резиновый мяч. Что за ерунда, подумала она мимоходом, фильм, что ли какой снимают? Но тут же забыла и про летающих котов, и про крашеных лошадей в городе, и принялась вспоминать, что ей надо сегодня купить в магазине. А маленький Лу все не умолкал. - Бабушка! Дерево помахало мне рукой! У него пять зеленых пальцев! – А надо сказать, он только позавчера научился считать до пяти. – И меховая шапка на голове! Ба-а-а! А почему эти дети едят с земли? Действительно, стайка малышей в серых капюшонах сидела на корточках и, подбирая хлебные крошки прямо с асфальта, тут же тянула их в рот. И куда только смотрят их родители? И где они, кстати? Бабушка Пиа возмущенно тряхнула головой. - Никогда не делай так, как они, Лу! Это очень плохо! Наконец, они пришли в детский сад, и сердитая бабушка передала внука воспитателям, которые с ног сбились, не понимая, что стряслось с их подопечными. Дети все время показывали – то на небо, то себе под ноги, то, вообще, не понятно куда – и задавали дурацкие вопросы. Из тех, на которые и сорок мудрецов не смогут ответить. А вечером на горизонте полыхал невероятный сине-зеленый закат. Он растекся над крышами и над притихшими улицами, чуть подкрасил облачные кроны деревьев радужной кистью и угас, точно огромный бирюзовый цветок спрятался в изумрудный бутон, сонно сложив лепестки. Но взрослые так утомились за день, что ничего уже не видели, и только жаловались друг другу: «Странно сегодня было... Голова болела, дети не слушались... Магнитные бури, что ли?» - «Точно, магнитные бури! Вчера по радио объявляли». - «Ну, тогда не удивительно!» Не знаю, что случилось в тот понедельник в других городах, может быть, ничего особенного, а может, какой-нибудь тарарам. Но в нашем – несколько собачников попали в больницу с острым психозом, от которого на следующий день не осталось и следа. Одна бабулька слегла с гипертоническим кризом, после того, как ее любимая кошка пролетела по квартире и вдребезги разнесла кухню. А старый Петер очень огорчился, когда пойманный им в реке дракончик оказался наутро обычным карпом. Старик-то уже собирался отнести это чудо в музей и прославиться на весь мир. Зато довольна была его жена, сварившая из крупной и жирной рыбы отличную уху. Детской сказке нельзя без морали. Иначе это и не сказка вовсе, а пустая трата времени и для того, кто рассказал, и для того, кто слушал. Вот только какую мораль извлечь из этой глупой истории – ума не приложу. Разве что такую. Все наши радости и горести, открытия и потери – ничто иное, как прихотливая игра синего солнечного света на пестрой скатерти земли. Или, если хотите, проказы тетушки Хавы, налившей в лампу не того цвета масло.
