Все чаще и чаще на различных окололитературных ресурсах муссируется дискуссия «О преодолении влияния классиков». Нет-нет, да и выступит какой-нибудь «уважаемый», «популярнейший» «разоблачитель» с рейтингом, опубликованными книжицами, репой и искренней взаимной любовью администрации и докажет, что, вот как нечего делать, а классики суть вредны для литературы. Оказывается, тяготеет над всеми нами мрачное наследие Пушкина, Лермонтова, Гумилева, Окуджавы, вяжет поэтов путами шаблонов, не дает взлететь мысли и поэтому нет у нас новых прорывов. Новых пушкЕных и гогАлей. Примечательно, что данную позицию разделяют и иные филологи. Дескать, что там цепляться за груз, повторять одни и те же мысли, нужно свои собственные идеи двигать, нужно вертеть литературное колесо, сбросив балласт.
Гм. Я вот поинтересовался статистикой и выяснил, что, например, пушкинисты полагают, будто наследие классика знает – именно знает! – от 1 до 4 процентов грамотного населения России всех возрастов. Остальные обходятся самыми общими представлениями о творчестве поэта: несколько стандартных идей о романтизме-реализме, пара-тройка заученных и полузабытых стихотворений, название «Евгений Онегин» да еще, может быть, идея о том, что Швабрин плохой, Гринев хороший, а Пугачев когда как. /Ау! Школьные учителя! Нет, разве?/
Все эти изыскания Лотмана, Гинзбурга и других пушкинистов, все 8 томов самого полного собрания сочинений, включая переписку… Их даже на филфаке иных вузов пролистывают, ибо программа большая, а Пушкин больше ее. На него одного никаких часов не хватит, а тут еще Гоголь с Тютчевым…
По остальным классикам – картина та же.
Так что получается, классиков среднестатистический гражданин не знает? Получается. Конечно, мне возразят иные посетители ЛитСети: «Вот же, Фо публиковал статью, где говорится, что Пушкин ныне ближе, чем в годы О`на». Там много чего говорится забавного, и я не стремлюсь опровергнуть уважаемого публициста, просто апеллирую к совести самих читателей Литсети: Пушкина давно открывали? Перечитываете его хоть раз в год, открывая для себя новые и новые черты? А исследования о нем? Хотя бы в интернетах интересуетесь, что там нового говорят о поэте? Вот то-то же.
Вот и скажите мне, уважаемые посетители ЛитСети, как может влиять то, чего мы сами толком не знаем? Одно дело, когда человек погружен в мир какого-то автора, живет им, меряет, хотя бы творчество, его мерками, как это делают некоторые увлеченные натуры, а другое дело: «Скажи-ка, дядя, честных правил, когда не в шутку занемог, зачем Москву на кон поставил, и Машку в угол поволок?».
Что? Ах, шаблон влияет. Значит, мы – не знаем, а разъедает мозг шаблон? Добро-добро. А что, почтенные, преодоление влияния классиков и преодоление шаблона – одно и то же? Или это только мне кажется, что смысл сих выражений противоположен?
Преодолевать шаблон можно двумя способами: изучив классиков или отвергнув сразу все. С изучением классиков – напряг. Это по идее современный поэт должен знать историю литературы от азъ и до количества тиража. А на деле со знанием исходных текстов очень плохо. «Я не читал Лескова, но полагаю, что он…» Как можно полагать, если ты сам говоришь, что не знаешь текста? Впрочем, один автор убеждал меня, что достаточно прочесть краткое содержание… И познать таким образом литературу. Гм, этот же автор много и помпезно говорил о стиле, искал какие-то ошибки в сюжетах и изложениях у других, подобных ему. Как можно узнать автора или произведение по краткому содержанию? Текст ведь не исчерпывается идеей или перечнем действующих лиц. Нет, ну, конечно, интеллигентные люди, когда заканчивается одеколон, переходят на «торомозуху». Понимаю. Только кастрированная литература то ли, что влияет на стиль?
Стало быть, современный поэт прозайский мало, чем отличается от читателя – они оба знают литературу «в обрывках, урывках и обмылках».
«Нам некогда! Это тебе нечем заняться, ты сидишь и вычитываешь всякую хрень, а мы заняты делом. Совершаем Поступки, между прочим» (с тот же автор). Я всегда встречаю в сети людей, досконально знающих мой образ жизни и даже распорядок дня. И совершающих непрерывные Поступки (с большой «ПЫ»), как барон Мюнхгаузен подвиги, - по расписанию. Да, действительно, в таких жестких условиях бытия классиков изучать некогда, их нужно преодолеть, как последний рубеж, и начать «поступничать» в режиме конвейера.
У занятых делом людей времени хватает только на создание своих нетленок, что им какая–то навязчивая хрень, тем более та, которую злые училки заставляют учить. «Зачем вы повторяете то, что уже придумано? Выдвигайте свои идеи!» Какая мысль притягательная! И ведь правильно – то, по сути. Вот и несут на многочисленных порталах неформатный бред те, кто брезгует избитыми идеями. «Я сам понял! Я!Я!Я!» «Французский символизм - декадентское направление, противостоял декадансу, как стремление к позитиву» Это оригинальная мысль. Зачем повторять избитую истину о Рембо и Верлене? Наоборот! Вот он прорыв! Верлен – позитивный поэт, радостный.
В мрачные времена эпохи Просвещения, да и позднее, люди были глупыми. Они считали, что, прежде чем выдвигать свою блестящую идею, явление нужно изучить, узнать, как и что о нем говорили другие, а уж потом двигать свои бесценные мысли в народ. Стыдились людишки невежества. Ныне же невежество отнюдь не порок, а такая форма оригинального мышления и подхода к жизни. «Школа мне ничего не дала, в вузе я приходил только на сессию, а потом и вовсе не приходил, но знаю, как и что устроено на самом деле. Мне классики не нужны, я талантлив и без них».
Для людей старшего поколения – это признание собственной глупости, для современных литераторов и филологов (двое горячо поддержали идею) – признак оригинальности и самобытности мышления.
Я и предлагаю: а давайте вовсе откажемся от литературы? Она же мешает развиваться новому явлению. Все на нее оглядываются, спотыкаются о непохороненный труп.
Вот на ЛитСети мелькают фразы: «произведение, имеющее низкие художественные достоинства». Почему же низкого? Вот я, например, уже морально готов восторгаться:

«Мне показалась ясною поляна,
Где я косил однажды коноплю,
Стояла там с Онегиным Татьяна
И говорила: я Пегасова люблю.
Мне Пушкин вырос только до плеча
Толстой и Гитлер – по колено,
Стехов поток бежит, гневяся и урча,
Бездарности смывая пену

Я превзошел, не мог не превзойти,
Поэтов прошлых сонмы поколений.
О, счастья! Что на вашем –то пути
Вам встретился бессмертный гений»

Автор, правда, еще не в полнее преодолел тяжкий груз наследия, но прогресс очевиден. Он уже на пути к окончательному выздоровлению.
Тут ведь есть еще такой аспект в окончательном избавлении от наследия прошлого. Это самое наследие переоценить. Совсем недавно я читал гневное разоблачение бездарного поэта Гёте. Вы же знаете, уважаемые, что романтизм – сплошное слюнтяйство. Настоящий мужик не может быть романтиком по определению. Все эти ванильные сопли не для тех, кто хЪом гвозди забивает. Что? Тут, вот, какой-то недорезанный филолог-слюнтяй и очкарик говорит, что неплохо б узнать, что есть романтизм. А зачем? Лишние знания настоящему мужику ни к чему, и вообще см.выше. Главное, не терять живость восприятия и оригинальность мышления. Выпил, закусил, бычок и снова выпил. Телку можно потрахать в перерывах. Настоящий-то мужик и литератор знает, что почем. С его-то жизненным опытом. А кто не согласен – читайте Ерофеева Веню и его многочисленных последователей. Вообще, хватит грезить о несбыточном, пора браться за дело. Настоящих мужиков и отвязных телок ждут Поступки. Они знают жизнь, они будут творить новую литературу, покруче всяких там маршаков, пушкиных и прочих евреев.
И нечего тут разводить: «произведение, имеющее низкие художественные достоинства». Что вы, все, понимаете в жизнЕ и литературе? Вы даже правильный занюх после стопарика сделать не можете. Давитесь слюнями каждый раз.
Хорошо, что настоящих поэтов нынче поддерживают настоящие филологи. Приятно, что их выпускают теперь центральные вузы России. Может, и центральные больницы – кто там знает, как оно, в профессиональной-то отрасли.
Вот, например, Аристотель. А что Аристотель? Придумал, однажды, мимисис. Изящно, так, придумал. Мимоходом. Я, вот, читаю экспресс-курсы по просвещению, которые профессиональные филологи пишут, и нарадоваться не могу. Какое же светлое будущее ждет нас спереду. То, что сзаду б только скинуть. Вот, например, вы, небось, и не знали, что эпитет мало связан с переносным значением слова. С переносным значением слова (с семантикой) больше связаны синтаксические конструкции… И вообще, любой, кто все еще думает, что эпитет – троп, тот самопиарщик и литературное ничтожество. Цицерон, вот, тоже так думал, по невежеству. И умер. Гаспаров считал эпитет тропом. И тоже умер.
Так что, делайте правильные выводы.
Я.вот, сделал.
«Мне показалась ясною поляна,
Где я косил однажды коноплю,
Стояла там с Онегиным Татьяна
И говорила: я Пегасова люблю»
Грамматических рифм почти нет и размерчик вполне литературный, 46-й, рост метр девяносто, даже девяносто пять.
Раньше, в Темные времена, кто был авторитетом литературным? Кто общаком рифменным владел? Какой-то кавказец Хализев, Лотман (а не жид ли, случайно?) да Томашевский с Холшевниковым (эти точно жиды!). А сейчас? Вот Сергей Курий, скромный, но талантливый, издал пособие. Как, значится, и что устроено. Вот ведь. Эти по два, по три толстенных тома кропали, чтоб сказать банальщину: «учитесь у классиков». Ну, и нахрена столько было бумаги переводить? А Сергей кратенько и живенько описал. И примеры привел, большей частью собственного сочинения. Что? «Прокрустика? По живому резал?» Да чо ты понимашь! Сиди, очки, пока рыло на жпу не натянули. Кому нужна эта заумь? Простота – залог успеха!

А посему резюме: давайте, уже похороним литературку-то. Закопаем всех этих пушкеных с гаглями. Я и лопатки приготовил. Наточил. В сететуре-то так языки отточили таланты, такую школу побоищ за ради свободы от несвободы прошли, что никакому плагиатору Шолохову и не снилось. Блогеры уже научились предсказывать стихийные бедствия и виртуально определять поломки механизмов ракет. Скоро они и создадут новое, которое и будет вместо литературы. Дык, как, а?