В соавторстве с Юрием Борисовым

Фигура первая. Летчик

Он ударился о мой живот, отлетел, сделал пару кругов и приземлился на спинку садовой скамейки, на которой я сидел. Недовольно заворчал, потирая ушибленный лоб:
- Чего расселся, подвинься!
Я подвинулся, хотя места было предостаточно.
Он вздохнул. На моих глазах свершалось чудо - прозрачные летчиковы крылья складывались вчетверо, исчезая за коричневыми надкрыльями.
- Чего уставился? – поинтересовался грубиян. – Из-за тебя, между прочим, совершил вынужденную посадку. Какого рожна сидишь на взлетном поле? Пригнулся хотя бы.
Окинув меня с ног до головы долгим взглядом, захихикал:
- Велика Федора да дура!
Этого я стерпеть не мог. Вот идиот. Кстати, звать меня Федором Михайловичем.
- Вы, простите, сами в меня влетели. У меня, между прочим, вмятина осталась от вашего налета. Вот, - и я с удовольствием продемонстрировал нахалу шрам от прошлогоднего аппендицита.
Нахал присвистнул и присмирел. Осторожно пропальпировал правым усиком верхнюю часть шрама. Почесав многострадальный лоб, деловито резюмировал:
- Ладно, квиты. Пиво есть?
Пиво было – я как раз откупорил бутылочку янтарной жидкости, и хитрец не мог этого не видеть.
- Будешь? – протянул ему бутылку.
Он обиделся:
- А ты, я смотрю, тот еще жук. Из горла не пью – воспитание не позволяет!
Я плеснул на ладонь. Летчик принялся лакать, закрывая глаза от удовольствия и подмурлыкивая. Насытившись, икнул и протянул мохнатую лапу:
- Держи пять!
Я осторожно пожал хрупкую конечность. Летчик взглянул на закатывающееся солнце и озабоченно посмотрел на часы. На мои, конечно.
- У тебя отстают. На пять минут. Подведи стрелку! – приказал и смотрел, как я выполняю его распоряжение. Минутная стрелка ползла медленно и томно, постоянно останавливаясь и строя глазки летчику. Он покраснел и буркнул:
- Вертихвостка!
Подумал, посмотрел еще и сказал уже ласковее:
- Стрекоза.
Откашлявшись, сообщил:
- Некогда мне тут с вами прохлаждаться – дела! Может, завтра увидимся. Пригнись, я на взлет! – и с густым гудением взмыл вверх …
Назавтра я увидел его, раздавленного, на прогулочной дорожке. Возможно, случайность. Но почему-то люди не любят жуков…

Фигура вторая. Геннадий

Выглядел он неважно. Природная рептиловая невозмутимость куда-то исчезла, да и сложно сохранять величественность на морде, склеенной скотчем.
- Возьмите Геннадия Николаевича! – предлагал всем его хозяин, коренастый мужчина с бегающими глазами. – Не бойтесь, не укусит, - и силком пристраивал безучастного крокодила в чужие руки. – Не желаете ли с ним сфотографироваться?
Геннадий Николаевич был бугристым и прохладным, с распластанным рахитичным животом. Я заглянул в крокодилий золотистый глаз. Вертикальный зрачок был коварен и хитёр. Неожиданно глаз подмигнул мне.
Я наклонился.
- Слуфай, надоел он мне, - пожаловался крокодил сквозь скотч и махнул хвостом в сторону своего хозяина. – Хуфе горькой редьки. Сфотогфафифуйся, фто ли, со мной. Денег немного профим, а тебе – память. Фуфешь потом внукам фотку покафывать – дефкать, никого в молофости не боялся, дафе фубафтых рептилий.
Я усмехнулся
- Где они, зубы-то? Тебя же так замотали скотчем, что впору коконом называть.
Геннадий снова подмигнул.
- Это только так кафется, - заговорщицки прошепелявил он. – Скотч ефе с профлого сезона, держится на фестном слове. Я могу и укуфить, если фего.
- Нет уж, спасибо, - содрогнулся я. – Кусаться совсем необязательно – все-таки, хочется и будущих внуков увидеть, и вообще…
- Могу и улыфнуться в камеру – выкладывай денюфки, - развязно оскалился Геннадий Николаевич.
Я сфотографировался. Снимок получился неважным: Генин хозяин был похож на фотографа, как я на фроко… тьфу, на крокодила. Однако с этой парочкой не поспоришь – уплатил оговоренные двести рублей и пошел себе дальше.
На следующий день подельники были на прежнем месте. Как говорится, те же там же, но что-то неуловимо изменилось в этом тандеме. Я пригляделся и ахнул: Геннадий Николаевич, важно развалившись, сидел на знакомой скамейке и курил дорогую сигару. Рядом ютился хозяин. Морда его была замотана скотчем.
- Кто хочет сфотографироваться с папой моего лучшего друга Чебурашки? – вальяжно приглашал крокодил.
Народ валил валом.

Фигура третья. Дельфины

Я самозабвенно плескался в море, словно карапуз в эмалированной ванночке. Возможно, не до бессмысленных пузырей на губах и радостного гугукания, но глупую детскую считалочку выкрикивал в свое удовольствие:
- Море волнуется раз, море волнуется два…. Морская фигура на месте замри! – и возбужденно таращил глаза в поисках этих самых фигур.
Они не заставили себя долго ждать.
- Привет, - кто-то скользкий шумно вздохнул в левое ухо. Я оглянулся. Никого.
- Здорово, гаврик, - кто-то блестящий мелькнул вдоль правой ноги. И пропал.
- Что, от радости крышу снесло? – кто-то развязный похлопал меня по спине. И скрылся в маленьком морском водоворотике.
Да что же это такое?
- В прятки со мной играете, что ли? – осведомился я.
- С чего бы? – возмутился Скользкий и прыгнул вверх. Он был черным и бесконечным. От головы до хвоста я успел трижды проговорить: «Федор Михайлович» - так меня зовут. И так я всегда поступаю в минуты замешательства, крупного проигрыша в казино и алкогольного опьянения – любые другие слова можно забыть, но имя-отчество – это святое. Кроме хвоста и головы, у Скользкого была спина с несимпатичным плавником.
- Акула! – предположил я.
Раздалось обидное хихиканье:
- Держите нас, не то лопнем от смеху! – веселились Блестящий и Развязный: били плавниками о пробегающую волну и утирали хвостами мокрые от смеха глаза.
- За что держать прикажете? – огрызнулся я. – Кстати, дельфины – животные дружелюбные и деликатные, и мелкие людские оплошности чаще всего спускают с рук… с плавников.
Хохот смолк. Троица сконфуженно нарезала возле меня круги.
- Ладно, - шмыгнул носом Скользкий. – ты это… прости, брат. Настроение у нас сегодня хорошее, вот и радуемся.
Блестящий добавил, изрядно волнуясь:
- Мы научились прыгать против часовой стрелки! – и уставился на мое лицо, пытаясь отыскать там изумление и восторг.
- Вау! – фальшиво воскликнул я: тоже мне, достижение. Вот если бы по спирали или параболе…
- Вау! Вау! Вау! – на разные голоса подхватили дельфины и запрыгали по волнам.
- Вау, - прошуршало море, облизывая берег.
- Вау, это будет здорово! – кричал в рупор коренастый капитан прогулочного катера, приглашая всех желающих совершить увлекательную морскую прогулку. Приглядевшись, я узнал в нем хозяина крокодила. Сам же Геннадий Николаевич стоял за штурвалом, а над ним солидно и басовито гудел Летчик…