Этот странный старик приходил сюда каждую неделю. Заказывал себе солянку и гурьевскую кашу, непременную чарку «Хлебной слезы», которую ему подавали в запотевшем графинчике, и сидел весь вечер, попыхивая трубкой и время от времени тихо посмеиваясь в усы. Он садился всегда за один и тот же столик, впрочем, как и я - только мой был у окна, из которого был виден угол дома и, прилегающая к нему, набережная Невы. Именно здесь я впервые увидел ее, гуляющую по набережной с гувернанткой и младшей сестренкой. Они гуляли так каждое воскресенье, а тогда, проходя мимо окна трактира, она споткнулась о развязавшийся шнурок, густо покраснела и наклонилась исправить положение. Когда же разгибалась, то быстро обшарила взглядом округу, не видел ли кто ее «позора». Именно в этот момент мы и столкнулись с ней взглядами - и я отсалютовал ей бокалом вина. Новая волна жара охватила ее лицо, она торопливо отвернулась и кинулась догонять своих. Вдруг, на миг остановившись, обернулась и показала мне язык. Я расхохотался …и стал приходить сюда каждое воскресенье, сидеть у окна и ждать. Сегодня я ждал уже пару часов, терпеливо разглядывая гуляющих людей: дам, степенно выгуливавших свои семейства; барышень, цокающих каблучками по брусчатке и из-под полей шляпок лукаво поглядывающих на кавалеров; господ, со скучающими лицами ведущих под руку своих жен… Ее не было… Странный старик вдруг встал и подошел к моему столику: - Не возражаете? Что-то сегодня захотелось к людям. Я сделал приглашающий жест рукой, и он присел за мой столик. - Люблю этот трактир… Он мне напоминает о молодости, - вздохнул старик. Он чинно плеснул себе в рюмку из графинчика и пару раз выдохнул облаком дыма … - Вы знаете, молодой человек, я ведь на этой набережной встретил свою любовь… Тридцать лет назад. Возвращался от приятеля. И увидел ее. Она стояла на парапете, верещала на всю набережную и смешно так подпрыгивала. Скакала, как коза, простите за сравнение. Два молодых обалдуя загнали ее туда своими приставаниями, под шафе были сильно. А она на парапет влезла и вопит: «В Неву сейчас кинусь!». Дурочка! Куда кидаться? Нева замерзшая стояла. Декабрь-с. Я-то их разогнал. Куда им! Шантрапа. А я – улан. - Старик замолчал, ухмыляясь в свои усы, и снова выпустил клуб дыма. Взгляд его вдруг, стал туманным, и лицо неожиданным образом помолодело, видимо, от нахлынувших воспоминаний. Я который раз посмотрел в окно, но ничего, кроме проезжающего экипажа, за грязным стеклом трактира не наблюдалось.
Торопить старика я не стал, пусть подольше побудет в своих воспоминаниях. Но он встряхнулся и продолжил: - Подаю ей руку. Говорю: «Барышня, что же Вы так поздно? А маменька не осерчает?» А она ножкой как топнет «Базиль , Вы меня не узнали?» Я признаться, молодой человек, и подрастерялся. Думаю - девица, наверное, из этих… которых на утро и не вспомнишь… мало ли их было! - Он вдруг засмеялся резким лающим смехом давно простуженного человека. - Видимо, на лице у меня все это и нашло отражение. Она соскочила с парапета и как даст мне пощечину: «Вы, Базиль, как были ветреником, так и остались!» Развернулась на каблучках и поскользила по обледеневшей набережной. Я - догонять, слыханное ли дело, офицеру какая-то пигалица пощечины раздает! Да еще и после того, как он ее из пренепреятнейшей истории вызволил. Догоняю ее, за локоток разворачиваю, а она плачет. - Барышня, чем я Вас обидел? - а она носом в меня уткнулась, плачет и кулачком стучит. «Вы, Вы, Вы!». Признаться, молодой человек, я был весьма обескуражен. Прижимаю ее к себе, по волосам глажу, капор у нее на бок совсем съехал, да и замерзла она, как птичка лесная. Говорю ей: «Пойдемте в трактир погреемся, Вы успокоитесь, чаю попьете и все мне расскажете. Ну, не помню я Вас!» Вот за этот столик и присели. - А что же Вы тогда за другим столиком сидите? - встрепенулся я. - Так занято же. Да и Вам нужнее.. Все барышню свою высматриваете. Признаться, мне не хотелось углубляться в эту тему и я поспешил вернуть старика на утерянную стезю повествования. - А Ваша-то, что? Откуда она Вас знала? - Да знала, сударь, знала! Я ее сестру красть собирался… в 16 лет. Сговорились вроде, извозчика нанял, номера… Прислугу подкупил… Все чинно. Краду, а тут вылетает эта пигалица и ну меня зонтиком охаживать. Ей тогда 5 лет было… Ну, пора мне молодой человек.. Рад был знакомству, Вы захаживайте, может еще как-нибудь вечерок скоротаем. Старик встал и пошел к выходу твердой походкой боевого офицера. Я провожал его взглядом, глядя в окно… Старик подошел к парапету Невы и оперся о него… К нему со всех ног бежала давешняя барышня и добежав повисла у него на шее. - Папенька, ну что же Вы так долго? Маменька волнуется! - донесся до меня ее голос, в приоткрытую дверь трактира… Старик обернулся и, приподняв шляпу, улыбнулся мне.
