С неправильным стуком захлопнулась передняя пассажирская дверь автомобиля. Я ругнулся про себя и повернул сильнее, чем требовалось бы, ключ в замке зажигания. Едва слышно зарычал прогреваемый мотор, мягко осветилась панель приборов и приятный женский голос по-японски осведомился о чем-то. Автоматически переключались, сменяя друг друга, радиоканалы и вскоре музыка вытеснила шум городской улицы из закрытого пространства салона, восхитительно пахнущего новой машиной. Уходили и растворялись мелкие накопившиеся неурядицы. Автомобиль мягко и быстро достиг своей крейсерской, городской скорости в 70 километров в час. Рядом со мной завозилась, пытаясь пристегнуться, пассажирка .
Невыразительная и рано постаревшая женщина была одета во что-то темное и невзрачное, поставляемое на местные рынки китайскими оптовиками. Я в очередной раз поймал себя на отстраненности и «зажратости» от того, что напрямую меня не касается. Так часто говорю: "Местное правосудие, или местный отдел внутренних дел ", а про страну - так "Раша" или "Тут". Лицо у женщины такое, что в конце дня и не вспомнишь.
Вчера я дежурил по консультации и к концу приема,то есть на семнадцать тридцать, было десять посетителей. Никого из них я не взял в постоянные клиенты, но составил пару "касачек" (кассационных жалоб по гражданскому и уголовному делу), два иска о взыскании алиментов и еще дал пару платных консультаций. Теперь можно заплатить за аренду дорогого адвокатского помещения. Консультация находится в центре города на улице Ленина напротив дома, увенчанного лет сто пятьдесят назад башней с часами и еще Гончаров и Керенский сверяли по ним время.
В конце приема я, усталый и голодный, так и не успевший пообедать, торопливо закрываю кабинет приема посетителей. Оставалось только сдать ключ дежурной и уйти из двухэтажного деревянного старинного особняка. На этом бы мой рабочий день и закончился. Судов и встреч более не было. Но в этот момент хлопнула входная дверь и по лестнице послышались быстрые, легкие шаги. По звуку определил - бежит женщина. Стучат каблучки. Ожидая, я остановился у кабинета.
И вот - передо мной теперешняя попутчица. Через пять минут, раскрасневшись от усилий, она с трудом находит на дне большой, не модной кожаной сумки, среди всякого женского барахла и хозяйственного хлама, ходатайство следователя об аресте несовершеннолетнего. Пытается пояснить мне, что произошло и зачем мне надо защитить и вытащить из тюрьмы хорошего детдомовского глухонемого мальчишку.
Вопросы оплаты не поднимаются ни одной из сторон. Очевидно, что дело это не мое и оно не сулит никаких выгод и не имеет перспектив. Напротив, неоплачиваемая работа и затраты за свой счет. Слушаю посетительницу, я знаю, что она уйдет минут через десять и даю возможность выговориться, чтобы избежать недовольства с ее стороны. Выйдя из консультации, наверное, будет думать о том, как она несчастна с ее-то проблемами: «Навязался на голову этот засранец, убивший в детдоме другого такого же. И адвокат засранец, а еще дождь и снег, и отсутствие денег», - как-то так, может быть. И будет смотреть вслед моей серебристой новенькой японке, купленной на праведные адвокатские труды.
"Стоп!" - что-то задело в посетительнице. Это у меня бывает. Она сидит, откинувшись на спинку стула, нога на ногу, и что может и как может уже обьяснила. Все это время я молчу. Повисла пауза, которую я не спешу прервать.
Ее руки, как кажется , живут отдельно от того, о чем она мне говорит. А говорит неубедительно, с заискивающе-просительными интонациями, в то время, как жесты и движения ее рук динамичны и сильны, и напоминают движения птицы, отводящей хищника от гнезда, или вороны, притворяющейся страшной или раненой - по обстановке, лишь бы добиться нужного исхода. Из-под подола длинной, стеганой черной юбки посетительницы виднелась полная красивая нога в черных колготках. Показалась верхняя сторона округлого и манящего женского бедра и я отвел взгляд.
Мы встретились на следующий день в 6.30 и отправились в изолятор временного содержания к детдомовцу-убийце.
В 9.45 этого дня я первым захожу в помещение камеры для посетителей местно... ("Тьфу ты!") изолятора временного содержания Сызранского ОВД. Я воодружаю на стол похожий на те ,что используются в теперешних ("Тьфу!Опять!") школах вместо парт, ноутбук и портфель и присаживаюсь расстегивая пуговицы дубленки и сняв шапку. На стул сбоку от меня просто, легко и не без изящества присела Мира Андреевна.
Ей 37 лет. Почти незамужняя, хотя есть сын двадцати лет, который служит в израильской армии, и она за него очень переживает. Есть муж, который с ней не живет, а работает под Тель-Авивом армейским инструктором по рукопашному бою и прочим антидиверсионным делам. Есть мама, которая безнадежно больна раком, и папа - участник войны, и оба нетранспортабельны. Живут отдельно, в своей квартире. Мира, как любящая дочь, ухаживает за ними вместе с нанятой для этого сиделкой. Забросила личную жизнь. Переезжать старики никуда не желают и просят похоронить их рядом с могилами дедушки и бабушки Миры и другими родственниками. Не все из них дожили до старости и кое-кто был убит во время "очередного" перехода города из рук "белой шпаны к красной" (именно так говорила об этом, привычно оглядываясь для чего-то по сторонам и понизив голос до шепота, мама Миры, Софья Андреевна Кацнельсон). В земле лежат пятеро братиков Миры, умиравших и до, и после, и во время родов.
Бабушки, дедушки и братики лежат под изгаженными, оскверненными и разбитыми гранитными плитами, облитыми желтой краской, испещренными нецензурными надписями и многочисленными знаками небесного поворота, а по-простому, свастикой. Несколько раз восстанавливали памятник, но всякий раз его, как и рядом стоящие, оскверняли снова. По этому поводу ничего конкретного не делается. Пробовал муж, но таким образом, что с этого-то времени и начался его исход в землю обетованную. Для него он закончился еврейской армией и находкой там двадцатитрехлетней Насти Геворк, которая родила ему маленького Геркулеса. А для Миры исход еще длится, а на кладбище одной ходить страшно. Там, пару лет назад, ее сына вместе с дедом поймала шпана, отняли клюшку у старика и били ею сына по голове. Потом сбросили обоих в обвалившуюся бесхозную могилу и мочились сверху на беспомощных. Скорую вызвал чудесным образом появившийся после исчезновения мерзавцев милиционер, дежуривший на кладбище.
Я пытаюсь не сочувствовать Мире. Убеждаю себя в том, что никакой необходимости в этом не имеется и за нее отвечает государство. "Тьфу!" - какое уж государство и где оно государство-то. Нет сомнения, постояло бы за нее ТО государство, не то, что "наша раша". Они за капрала ввязались в войнушку, а нашим властным питерским пацанам кости убитых по полям собрать недосуг. Да и кому это надо?! Народу в стране все меньше и вырождаемся, как австралийские аборигены.
Сегодня Мира выглядит лучше. Расстегнула длиннополое стеганое черное пальто. А под ним - черные джинсы, обтягивающие ее красивые полные ноги и простая хэбэшная белая футболка с надписью "Донор.Ру". Под футболкой ничего нет и меня бросает в жар, я снимаю дубленку, оставляю ее на на столе.
И тут, как раз вовремя, в камеру милиционер - с простоватым выражением толстого, красного, заспанного лица, в стареньком засаленном мундире ( большие кисти рук со следами неотмытой белой краски, на подбородке хлебные крошки) заводит арестованного. Дверь за конвойным захлопнулась и мы остаемся втроем. И, пока я сортирую какие-то ненужные файлы на рабочем столе компа, Мира и пацан бесшумно разговаривают, обмениваясь жестами. Мира расспрашивает парня, не получая, впрочем, слышимых ответов. В какой-то момент мне казжется даже, что я слышу голос мальчишки. От компьютера вскоре меня отвлекает приятный хрипловатый голос Миры: "Георгий Викторович, мы закончили, приступим?".
Парня зовут Женя. Ему четырнадцать лет. Родители погибли на Кавказе от наших освободительных бомб, его же с пострадавшими семьями русских эвакуировали во Владикавказ и сдали в специализированный детский дом. Пацан от всего этого потерял слух и разучился говорить, а с рождения все было в порядке. Родственников нет, а может и есть, да кто их будет искать?
Внешне Женя похож на так называемое "лицо кавказской национальности", что в нынешнее время доставляло ему массу проблем. В детдоме он научился бегло общаться на языке глухонемых, но детдом сгорел по чьей-то халатности, а детей разбросали по разным неспециализированным детдомам. Это значило для Жени то, что он не просто попал.
Он ПОПАЛ в тринадцатилетнем возрасте в детдом где все друг друга знают и все дети говорящие. Его сразу же прозвали Черножопым и Немым, и стали бить и издеваться так жестоко и изощренно, как это могут делать дети, в особенности, обделенные дети. В ночь, накануне перевода часов на зимнее время, в палате взрослых воспитанников Женька убил заточкой пятнадцатилетнего пацана . Тридцать колото-резанных ранений в область паха, шеи и лица . Мира в этом детдоме работала медсестрой и подрабатывала ночной дежурной. Она ходила в милицию, где пацан содержался до изолятора.
Женька не может сидеть прямо, напоминая мне чем-то гусенка с переломанными крыльями. Он весь как-то изогнулся на стуле. На нем- некогда синие рваные спортивные штаны, футболка и олимпийка. Лопатки торчат сквозь грязную ткань, как углы школьного треугольника. Лица не видно - он прячет его в колени. Ладони в длинных, не по росту, рукавах олимпийки. Лицо и волосы в запекшейся крови, жесты рук вялые. Жестикулируя в ответ на вопросы Миры, морщится от боли. Руки перевязаны грязным серым бинтом, напоминающим растрепанную изоляцию труб горячего водоснабжения около входа в изолятор (ИВС). Чешется и дрожит. Мира говорит, что у него болят руки и он не может есть, потому что, видимо, сломана челюсть. Мира трогает лоб пацана: «Градусов тридцать девять, не меньше!». Мира мне позже скажет, что Женькин рассказ, сбивчивый и торопливый, порой напоминал ей кадры из фильма ужасов:
- Все тело болит, как один большой синяк. Постоянно хочется пить, а в камере вода из бака с каким-то ржавым привкусом, но все равно пью много и часто... наверное, что-то отбили - на двор хожу с трудом и с кровью. В камере со мной сидит пятнадцатилетний пацан. Сбежал из дет колонии, просто не вернулся из отпуска. Он и указал мое место - у входа, куда постоянно задувает, на втором ярусе панцирной металлической койки. Там и лежу, когда не ем, если это можно назвать едой - просто пробую протолкнуть сквозь ноющие челюсти пищу, и изредка хожу к параше. Если бы не тетя Мира, и разговаривать бы не стал. Она сказала, что вытащит меня. Хорошая она.
- До сих пор перед глазами всё расплывается и звенит в голове. А случившееся вспоминается, как сон: "И кто первым мне скажет, когда будут деньги?" - негромко и жестко спрашивал, ни к кому не обращаясь, Артем. Комната большая, на 10 мест, света почти не было. Горит лишь ночник. Артем, на правах смотрящего по дому и живет один.
- На койке сидит в ночной рубашке, трясясь от страха и холода, девчонка лет двенадцати. Видно, ее только что подняли, как и меня, прямо с постели. И опять стою посреди комнаты перед Артемом, а сзади и по бокам пацаны - "торпеды" смотрящего... Через полчаса лежу под обломками нескольких табуретов. До падения балансировал на них какое-то время с петлей на шее под самым потолком большой и высокой комнаты бывшего мужского монастыря, в котором и размещается детский дом.
- В комнате темно, неукротимо скрипит металлическими пружинами койка, сменяются неуклюжие длиннорукие тени, напоминающие людей. Из-за спин видны безжизненно свисающие плети детских маленьких рук и ног с небольшими ступнями. И снова смотрящий жестко: "Мне Немого быстро подняли!"
- Я стою в залитой кровью майке. Кровь течет без остановки из рассеченной головы и мешает смотреть. "Немой, возьмешь на себя кражонку Серого", - без объяснений говорит Артем, показывая пальцем на пацана, который отходит, надевая на тощие бедра синие трусы, и становится видно лежащую на кровати - рубашка поднята на верх живота, в полумраке белеют маленькие, не женские, ноги и бедра врастопырку. Глаза открыты, неподвижны, смотрят и не видят. Молчит. "И еще, ты должен работать. Твоя очередь после Серого". Меня поставили
перед девчонкой. Кто-то сдернул трусы. И снова Артем: "Слышь, с тебя так толку не будет. Серый тебе скажет потом, что делать. За тобой долг пять тысяч рублей. Не забывай. Отработаешь, как - он скажет". Протестуя, я поднимаю вверх руки. Я не должен.
Окончательно прихожу в себя в "мусорской". Лежу на полу, рядом громко храпит в натекшей из-под него луже пахнущий и одетый как бомж неопрятный мужик, и, кроме нас, в обезьяннике никого. Это потом придет Мира. Она меня выделила среди других. Разговаривала со мной на языке немых. Научилась от тетки, которая с ней жила в детстве. Не расспрашивала меня ни о чем.
Меня долго бьют и, наконец, я смог воспользоваться заточкой, когда Артем был рядом. Пика входит прямо не встречая особого сопротивления в место, где сходятся ноги... А потом он пробует убежать... Я бью в ненавистные глаза и режу его наглую, вечно смеющуюся рожу до тех пор, пока сам не падаю рядом. В комнату вбегает ночной охранник дядя Петя. Пацаны толпятся вокруг. Артем негромко выдыхает и почти что детским голосом просит: "Серый, общак у меня под матрасом. Сергеичу скажи, пусть похоронит рядом с Лехой, которого менты забили", - интонация напоминает телевизионную рекламу, где дочь спрашивает у матери перед сном: "Мам, а ты меня очень любишь?"
- Я давно слышу и говорить могу, только вот не с кем разговаривать было, да и спокойнее так, меньше пристают. Тетя Мира все поняла.
Всё когда-нибудь кончается, а война, смерть и несправедливость рождают протест и отторжение, но жизнь продолжается. Как-то так думается после посещения изолятора.
Плечом к плечу мы выходим с Мирой из узкой двери ИВС. Я уступаю ей дорогу, полупреградив при этом путь. Она не отстраняется и проходит мимо, высоко подняв голову, отчего-то улыбаясь, задев меня грудью и коснувшись мягким, приветливым бедром. Так было и дальше. В машине я не столько смотрю на дорогу, сколько на ее красивые ноги. По ее просьбе я раскладываю сиденье и она полулежа стягивает с ног зимние невысокие сапоги, ставит ноги в колготках на переднюю панель и прикрывает глаза в истоме. Расстегнутое пальто позволяет ее груди свободно колыхаться под футболкой, сообразно неровностям местной («Тьфу ты!»), ну, в общем, нашей дороги .
В один момент мы вырвались из городской сутолоки, и оказываемся вблизи памятника павшим танкистам на круговом движении. Не заглушив мотор, на глазах изумленного гаишника, который раскачивая огромной рукавицей с маленькой, не похожей на палицу былинного героя полосатой палочкой направляется к нам нетвердой раскачивающейся походкой зомби, я ставлю диск Моцарта и, расстегнув ремень безопасности приник к ноге на панели приборов. Ударило искрой и гася наваждение, я прихватил зубами ногу вместе с колготками.
Слюна смочила шелковую поверхность. Пахнет женщиной и наши руки, как перчатки боксеров движутся навстречу друг - другу, но нокаута нет. Руки ложатся туда, куда давно должны были лечь. Я, по крайней мере, попал именно туда. Жарко и влажно, даже сквозь все зимние ухищрения современной женщины.
Прошло не больше сорока минут с тех пор, как мы ворвались домой к Мире. Она, отчего-то торопясь, закрывала двери, а я бесстыдно глядел в ее красивые и глубокие глаза... Трогал где и что хотелось, не размениваясь и не взирая ни на что.
Сердце бешено бьется в горле, в глотке пересохло: "Господи, Жорик, ты настоящий пожарник!" Еще бы! В течение последнего получаса мы, подобно двум былинным богатырям эротического эпоса то скачем, то боремся (стучит меня ладонями по спине и смеется, и ревет, и стонет, и брызгает слезами, и царапается , и кусается, и мусолит мое ухо, как младенец титьку матери, и много еще чего) в момент апогея - сухость невозделанной земли, пламя незагоревшейся спички, ветер, пресекший бег на створке окна завершается, вопреки ограниченному мужскому естеству, настоящим ниагарским водопадом.
«Мира, получается, ты здесь живешь одна?» - спрашиваю я лежа на боку и любуясь ее большим сильным телом, которое спокойно отдыхает подобно полуденной морской волне. "Да, милый Жорик, за квартиру я могу заплатить, в холодильнике нет ничего, можешь жить сколько хочешь и иметь бедную еврейку сколько тебе вздумается. Денег нет и не будет, маме и папе по их диагнозу жить не более полугода. Говорю, как есть, не забывай, я - медик, и вокруг и около не люблю ходить. Когда, не дай Бог, их не станет, то через год уеду к сыну в Израиль. И ты можешь поехать со мной. В сущности, ты - настоящий еврей: ты думаешь, как еврей, любишь, как еврей, а еще ты - рыжий и красивый, как еврей",. Мира смеется и мне кажется, что нет человека более экстравагантней чем она.
"-Думается, у тебя жена и дети, любовницы и бойцовая собака и весь ты важный и нудный, занят все время зарабатыванием денег, что в конечном итоге сводится к тридцати трем способам их внетюремного вымогательства у простых людей. Ты - Бог с Олимпа, который забрызгал и измял мои простыни, и наставил синяки на мои целомудренные бедра и, мое лицо до сих пор горит от смущения... ЧТО ТЫ СО МНОЙ ВЫТВОРЯЛ?! ПСЯ КРЕВ!"
"Господи, воистину ты сумасшедшая!" - еще через полчаса мы лежим , как два солнечных зайчика, готовые разбежаться при первой тучке, чему противится сильное взаимное притяжение, которое не позволяет это сделать без боли и... быстро.
Через полгода Женя и Мира садятся ко мне в машину и с кладбища мы едем прямо в Путейский областной суд, где по первой инстанции рассматривается Женькино дело. А на завтра мы поехали в Семистринский районный суд для "узаконивания" Женькиного усыновления Мирой. После суда Женька, прощаясь, говорит: "Пока, Жорик". Но не это было точкой в нашей истории.
Через год я подьезжаю к Ивановскому детскому дому. Разговор с охраной снимаю на цифровую камеру для Миры и Женьки. Сброшу им в "Мой Мир", где значатся моими друзьями.
Через полтора часа я сижу в кабинете, заходит завуч и садится рядом. Ни слова не говоря, смотрит на меня. Даю ей по предполагаемой таксе сто долларов и она скрипит просветлев: "Ну, и Мира , всех под монастырь подвела, правозащитница хренова! Сама-то она как?». Я молчу. «Мы не виделись с ней с оправдательного приговора", - завуч смотрит на меня взглядом, который я уже где-то видел (ну, конечно, на портретах Макаренко, Дзержинского, Ульянова и доктора Сталина). Улыбается. Молчит. Прощаясь, спрашиваю: «А как с той девочкой, которая на суд не пришла, ну, которая была свидетельницей несчастного случая с Артемом?». Завуч, перестав улыбаться поджав губы, строго выплевывает слова и ее правая рука при этом беспокойно сжимается и разжимается в кулаке: «Мать бросила ее- гулящая была и пропойца. На похороны и то не пришла, а Леночка вся в нее пошла. Вот и повесилась перед самым судом над Вашим мальчишкой».
Мне хочется вытереться или что-то сделать. Жаркая волна ударила в голову. "Один, два, три,... двадцать три. Господи, спаси и сохрани, образумь меня и дай мне покой и уверенность, не дай мне пропасть". Завуч замолчала поджав губы, но через пару минут зыркает на меня из-под нависших бровей глазами,словно что-то проверяя.
Я и завуч в поле. Вокруг - холмики с дощечками и палочками, и мне вспомнилось, как в детстве мы хоронили котят и птичек. Этот холмик - посвежее остальных. Надпись на деревянной доске - "№ 0337". Снял для Миры на камеру. Завуч завозилась и закашлялась и я даю ей еще двести долларов. Замолчала.
Я еду в город. На душе противно. Слякоть... и желание напиться и упасть в лужу,или туда, откуда ты меня достала год назад, Мира.
Из кустов, как ванька-встанька выскакивает офицер ГИБДД с радаром. Неторопливо бредет походкой зачарованного зомби, а я не смотрю на него но,- оборачиваюсь назад и... в себя.
На панели приборов фото. Женщина, собака и высокий загорелый парень, и берег моря завален всякой всячиной, принесенной штормом. Средиземное море, не что-то. Не переворачивая порванное и тщательно склеенное фото, знаю, что написано на другой его стороне...
(-Привет ГИБДД, а что я нарушил ?)....
«Moy pogarnik Gorik, ia znaiy, kak tebe ХUEVO No i mne bez tebiA tak ge, ti Znaesh, gde menia naiti i eto mesto - ziemliu obetovannuiy. I otsuda otstupat nekuda. Пока, мой русский еврей! Ты помнишь, когда я тебе первый раз сказала, что усыновлю Женьку, а ты говорил - это тебе надо? Мне тогда приснилась мама и она мне сказала: "Что ты бросаешь нашу землю, наши могилы? Но русские своих не бросают. Возьми небом данного мальчика и последнего, кого полюбила. Это посланный тебе на радость мужчина. Это ты, Жорик. Ты слабый и сильный, ничтожный и великий. Пока. Я безуспешно стараюсь забыть тебя».
Опубликовано: 02/10/14, 19:57 | Последнее редактирование: Георгий_Волжанин 25/09/20, 21:28
| Просмотров: 1540 | Комментариев: 34
Автомобиль мягко и быстро достиг своей крейсерской, городской скорости в 70 километров в час.
Жорушко, а в каком городе России разрешена подобная скорость?
Георгий_Волжанин (24/12/17 09:32) •
Мне кажется, это лишнее - мешать в одном произведении чернуху-порнуху и достаточно откровенное описание любовных похождений героя, которые на общем фоне смотрятся цинично (герои совокупляются сразу после посещения малолетнего убийцы и его рассказа о том, как сверстники на его глазах изнасиловали малолетку).
Возраст уголовной ответственности по ст. 105 УК РФ (убийство) начинается с 14-ти лет, а по рассказу герою - 13 лет.
2. Чернуха - порнуха?
2.1. По мнению адвоката это его обыкновенная жизнь. Мне, как автору, казалось что мой герой устал.
2.2. За довольно прямое и недвусмысленное высказывание спасибо.
2.3. Тов. Ксенон! Почто Вы хмуритесь критикуя?
По закону жанра я бы должен защищать вот это свое. Но нет. Навряд ли.
Никакой знаете ли политики. Он просто солдат.
Итак, к чему невнятное пуританство? Долой!
И что в остатке?
3. Ну конечно! Безграмотность Автора.
3.1 . перечитывал текст. Имеют место ашипки. Это да.
3.2. В части предположения юридической несостоятелтности нарратива - несогласен.
5.По факту криминальной смерти прокуратурой всегда возбуждается уголовное дело. Если у Женьки, как Вы полагаете не было, если память не изменяет по ст.10 УКРФ возраста привлечения к ответственности то этош азы. Мне думаеццо мальчишке было 14. Исполнилось. Этош в 13 попал, а потом вот - исполнилось. Мне кажется что повесили бы мальчишку его же сверстники. Но мальчишка гордый. Не вытерпел издевательств и зарезал. Истыкал. Плохо? А кто жош говорит хорошо?
Я не знаю. ЛГ спас мальчишку и очередную любимую. Левак? Да. Нехорошо? ДА!
Герой сломан, он разуверился в идеалах. Он на перепутье. И в этой ситуации Вас коробят постельные сцены? Фашисты?
Это же все вымысел. Мой Уважаемый оппонент.
и как я туда попал
http://litset.ru/publ/30-1-0-12912
Всего доброго. Спасибо )
ПС. Ах да! Мне думается в отношении Женьки была избрана самая беспринципная защита. Был суд присяжных и все доказаптельства защиты, или многие, были отвергнуты по проц. нарушениям. И что осталось? Не думаю, что защита пробовала доказать необходимую оборону. Это трудно при таком ненужном множестве неискренних свидетелей. А денег дать было некому. Подзащитный гол, как сокол. Это была победа положнякового адвоката Жоры. Но он забыл про девочку. Ее конечно же довели.
Когда хмурюсь, то "рисую" эмотикон с протокольной кошачьей мордой, вот такой:
Хорошо, давайте по порядку.
2. Чернуха-порнуха. Основной лейтмотив (на мой взгляд) исполнен в духе "неолиберализма": вот у нас всё так плохо-плохо, а у них там, в цивилизованных странах, всё хорошо-хорошо. Думаю, это достаточно однобокий подход. Проблем действительно много, но Вы не находите, что по сравнению с суровыми 90-ми есть некоторые положительные тенденции? А там, у них... свои проблемы, возможно, в чём-то покруче наших. В Израиле перманентная война и разгул терроризма, а "цивилизованные" США по посадкам давно и прочно держат мировую пальму первенства (в процентном отношении это сопоставимо с самыми лихими послевоенными годами "сталинских посадок"). Нет, я думаю, не стоит оглядываться на то, "как там, у них", а заниматься собственными проблемами. Да и людей не стоит грести под одну гребёнку, далеко не все чиновники и служащие - взяточники, очковтиратели, циники и казнокрады. Но о таких примерах, достойных подражания, пишут почему-то крайне мало.
2.1 Да, по мнению адвоката. Но герой-то Ваш. И смотрите, что получается. Адвокат и провозащитница приезжают в изолятор, где в совершенно скотских условиях содержится подозреваемый подросток. Они "выслушивают" чернушную историю с групповым изнасилованием малолетки, избиением и убийством. И уже на выходе из изолятора правозащитница начинает своим поведением соблазнять адвоката, а 40 минут спустя у них начинается бурная сцена, переходящая в постельную. Лично меня это наводит на определённые мысли о, мягко говоря, девиантном поведении.
в стойку, как пес охотничий, а потом уже как водицца : понесло поехало. И дело доброе сделал. Неолиберализм? Наверно. Работа написана еще в 11 12 годах и мир и мы тогда были другими. Тогда еще не меняли одних на других.
Скотские Условия в ИВС? Нет. Это такие люди. Я знал одну следачку, так она сидельцу на тюрьму покушать возила. Нет. Она серьезная женщина. Из сострадания. А есть и не один человек, а система. Вот нет вещей у подростка и нет родителей, а как в данном случае он вне своего мира. А как же? Он убил смотрящего. Это большой авторитет. И нет ему ни от государства ни от детдома даже сменной одежды. Какие у нас врачи в СИЗО И ИВС и говорить не стоит. Скучно и безысходно. Чтобы сделать перевязку малолетке надо его везти на станцию скорой помощи. Кому? Тому кто привез и т.п.. Мирра не правозащитница. Так ее обозвала заведующая. Она борется за ЭТОГО мальчика. Нестандартное поведение?
Я вот вокруг да около все хожу. Ладно. Придется сказать то, что - знаю.
Агрессия, трудности, стрессы и опасность и или война, болезнь, смерть. Крайние проявления беды порождают бешеную радость живущего тела. После. Но между правозащитником и девушкой есть еще и чувство. Какое? А всякое. Жора вот бесплатно, это и есть на сленге ПОЛОЖНЯКОВЫЙ адвокат. Он за копейки защищал Человека. Это несомненное Добро. Добро, как известно всегда рядом со злом. Не усмотрел за девочкой. Он раздавлен.
Мы с Вами все вокруг и около. Он, т.е. ЛГ говорит что мол зажрался он и был в луже. И вот из нее и был вытащен. Добрым делом. Девушкой.Переоценивает герой многое.
Жорик же говорил, если память мне не изменяет что мол воистину ты сумасшедшая.
Мне кажется, Георгий, что Вы несколько... взволнованно реагируете на мои комментарии.
Собственно, Вы - автор, Вам и виднее, каким должен быть рассказ.
А начиналось всё с моего праздного вопроса, занимаетесь ли Вы правозащитной деятельностью, если не секрет.
Поясню. Я, например, не занимаюсь, но "правозащитник", на мой взгляд, уже является модным брендом. Подозреваю, что число реальных правозащитников по-прежнему невелико (а вся эта бурная деятельность - по большому счёту фикция, пиар и заказуха). Но создаётся ощущение, что уже за каждым деревом стоит этот самый... оболтусмен, или как их сейчас называют?
Вот я и решил поинтересоваться у того, кто в теме.
___________________
Волжанин
/С неправильным стуком захлопнулась передняя пассажирская дверь автомобиля/ - это как? Разве существует диапазон стука автомобильной двери по шкале от правильности до неправильности? Дверью можно сильно хлопнуть или посторонний стук возникает по ряду причин в процессе эксплуатации, а если они есть, то это как раз таки характерный стук.
/и приятный женский голос по-японски осведомился о чем-то/ - вы меня удивляете, Иван, понятно, что японский язык знает не такое большое количество автовладельцев, но виртуальная японская помощница всё же "любит" отвечать на вопросы, предупреждать об опасности, подсказывать, а не задавать их водителю.
/Автомобиль мягко и быстро достиг своей крейсерской, городской скорости в 70 километров в час./ - какая марка автомобиля / у серебристой новенькой японки / подразумевается в этом рассказе? Насколько мне известно, это скорость с минимальным расходом топлива, достигается на последней передаче с 2-2.5 тысячей оборотов. Вот, например, у ВАЗ - 2105 такая крейсерская скорость 80 км/ч., у ВАЗ - 2110 соответственно - 108 км/ч., у Fordа - где-то в р-не 90 км/ч. и т.д., у VW Touareg - 130 км/ч. и т.д., и, кстати, в каком городе живёт адвокат тоже имеет значение. Ездить через перекрёстки, светофоры, "колодцы", переходы, многочисленные знаки городских проспектов и улиц с экономией бензина подвластно только самым виртуозным "шумахерам", крейсерскую скорость обычно с большей лёгкостью используют на трассе, на шоссе. Для японских авто- эта скорость от 80 до 100, тем более новых, для "облизанных" - 110, для "квадратных" - тоже больше 80 ...
Вот такие вопросы. И это только к первому абзацу. Спорить я не хочу, просто (раз явные подробности у Вас) посмотрите сами со стороны на текст.)
"Знающий не доказывает, доказывающий не знает" (Лао Цзы)
Вы говорите текст несовершенен?Не спорю и , более того абсолютно с Вами согласен☺
Не без интереса прочитал Ваши умозаключения в части правильных стуков
Нарушение музыки,процесса тона. Более того, если Вы водитель,то по звуку мотора и по звуку закрываемой двери Вы слышите/понимаете правильно дверь закрыта или нет и говорите своему пассажиру ЗАКРОЙ ПРАВИЛЬНОДВЕРЬ! У Вас не так? а кто бы сомневался? я в какой то газете читал, что в Англии и руль не там расположен не видели?
и далее. .. что касается крейсерской скорости, так ране она у нас, а в Европе не знаю,была до 70 км час . Теперь крейсерская до 80 км час.
Таким образом Вы, как видно пытались мне безболезненно рассказать о том, что текст
Я так понимаю, что с Вашей стороны была попытка критики? Тогда жду критику но мне бы поболе времени и ... редактора бы
____________
Вторую твою прозаическую вещь прочитала - сильно! В первый раз, когда прочла Крыса, была в восторге, сразу тебя выделила в "Графах", стала читать и твои стихи.
Успехов тебе!