Ветер… Он – живой и разный: иногда - неукротимый и склочный, иногда – бесшабашный и порывистый, часто – ласковый и спокойный, но всегда - свободный. Свободу он любит больше всего. Он ощущает её запах, когда стряхивает с черёмух белую пену соцветий, игриво нашёптывая: - Ссснег… Сссснег… Деревья сердятся и отмахиваются от хулигана ветками. Ветер обижается, как ребёнок, и погода тут же становится прохладной. Но он не умеет долго злиться. Весело посвистывая, он теребит нахохлившихся птиц. Птахи недоумевающе переглядываются и ближе сбиваются друг к другу. - Тьфу на вас! – сердится ветер и взмывает в небо, чтобы разогнать тучи, и выпустить на волю солнце. А ещё он любит неожиданно взлететь над спящей нивой, обнять её единым махом и превратить в беспокойное море. Совсем не важно, что волны того моря - не синие, а рыжие. Именно тогда, когда тяжёлые колосья кланяются ему в пояс, он ощущает вкус своей свободы: вкус хлеба. Счастливый и усталый он летит к озеру, расталкивает камыши и ничком падает в воду, пугая лягушек и стрекоз. - Иыых, бродяга, - недовольно кряхтит потревоженное озеро и выкидывает на поверхность тухлую муть со дна. - Фуууу... - смеётся ветер, взлетая, но тут же возвращается к ласковым волнам, игриво журчащим: - Расчешши нас, расчешши нас… Он бережно разглаживает их белые барашки-кудряшки, а заодно щёлкает по носу любопытных рыб. Рыбы, сверкнув серебристой чешуёй, тут же скрываются в чёрной глубине. А вечером ветер долго лежит на зеркальной глади озера, смотрит на небо, считает звёзды и слушает шёпот далёких галактик: голос своей свободы. Всё хорошо, всё замечательно, кроме одного: у ветра нет настоящего друга среди людей. Такого друга, который бы его слышал и понимал. Больше всего ему нравятся дети: весёлые, озорные, как и он сам. Чего только ветер ни делал, чтобы подружиться с ними… Скидывал снег с веток, (немного совсем, маленькие ведь), подталкивал в спину, когда они бегали, (осторожно толкал, чтобы быстрее бежали), дождик горстями сыпал на испачканные мордашки, (мамы то ругаются), но всё напрасно. Детишки иногда пугались, но чаще – просто не обращали на него внимания. - Ну, и фсёёёёё… - сердился ветер и улетал к озеру. Но однажды… Белокурый невысокий паренёк топнул ногой и громко потребовал: - А ну, отдай сейчас же! Это - мой змей! Ветер, выхвативший из его рук бечёвку, на которой болтался самодельный бумажный змей, остановился и замер в недоумении: кому это он? На лугу, кроме них, никого не было. На всякий случай он помахал кончиком верёвки перед лицом мальчугана и ещё выше поднял бумажного змея. - Отдай! Кому говорю? - сузил серые глаза паренёк и упрямо тряхнул головой, откидывая со лба волосы. - Ишшь ты … Ишшь ты … – возмущённо прошелестел ему ветер в самое ухо и погнал змея к озеру. - Шиш тебе! Он пролетел над молодой берёзой и кинул змея в воду. - Эх, ты… - разочарованно вздохнул мальчуган и начал раздеваться. Ветер обеспокоенно засуетился: май месяц, вода холодная, тина вязкая, а мальчишка-клоп ещё совсем. - Куда полеззз?! Куда полеззз?!! – попытался он оттолкнуть мальчугана от воды. - Отстань, балбес! – отмахнулся маленький упрямец. - Я его неделю делал! – и гордо улыбнулся. - Сам! Обманчиво лаская, вода обняла его за плечи и потянула на глубину. - Ам-мам! Попался!! - выдохнуло озеро. - Врёшь! – упрямо заявил паренёк и замолотил по воде ручонками, пытаясь вырваться. - Ти-шшш-е, ти-шшш-е, утоне-шшшь! - прошелестел ветер и пригнул траву, протягивая ему самый толстый камыш, какой только оказался поблизости. Сообразительный мальчуган ухватился за него двумя руками. - Хрясь! - сломался вымороженный сушняк. - Уха-ха-ха! Мой! – выплюнуло озеро, волоча на глубину щупленькое тельце. - Отпусти, отпусти, прош-ууу! - прильнул ветер к спесивой глади. - Хммм… - задумчиво пробурчало озеро и смилостивилось: - Наааа… Выбравшись, мальчуган быстро оделся и с сожалением оглянулся: бумажный змей качался на воде далеко от берега. Ветер, изловчившись, вытолкнул игрушку к ногам паренька: - Держ-иии. - прошептал он, виновато вздыхая. Змей основательно размок. - Ничего, высушу и подклею. - улыбнулся паренёк. Неделю после этого ветер беспокойно заглядывал в окна и ждал. Только один раз ему удалось подглядеть, как пожилая женщина меняла влажное полотенце на лбу мальчугана и ласково гладила морщинистой рукой слипшиеся белокурые волосы. - Заболел! - догадался ветер и завыл, застонал, заметался по двору. Рассерженный, он помчался к озеру. - Зачем? Зачем?- грозно шумел он, швыряя в воду сломанные им же камыши. - Ах, тыыы!... Сам-ам виноват! - сморщившись, раздражённо булькнуло озеро. - Ахха… - покаянно пробормотал ветер и заплакал, падая на листья берёзы. Только через две недели, похудевший и бледный мальчуган выглянул в окно: - Я змея склеил! - Саша! Сейчас же закрой форточку!- раздался женский голос, и паренёк исчез. А ветер, счастливый и довольный, снова полетел к озеру, высвистывая на ходу: - Сашшшааа … Сашшшаааа … Вот так они и подружились: беспокойный, но добрый хулиган, и маленький Сашка. Много раз, сидя на берегу озера, Сашка наблюдал, как ветер качает камыши и думал: «Сколько же тебе лет, друже?». Ветер разрывал «эскимо» камышового соцветия, сыпал липучим пухом на Сашку и смеялся: «Не помню! Мноооого, наверное». - Ну, ты – балбес! – возмущался паренёк, сбегая к воде, чтобы отряхнуть навязчивые пушинки с рубашки. - Оба хороши! – недовольно ворчало сонное озеро, но тут же посылало к ногам паренька ласковую волну. - Ахха! – весело хохотал ветер, поднимая целый сноп серебристых брызг. - Погоди, - просил Сашка, тщательно вычищая белёсые пушинки. Ветрище послушно затихал, ласково нырял в его волосы и, смущаясь, шептал на ухо: - Поиграешшшшь? Сашка вынимал из чехла гитару, присаживался и вопросительно кивал другу: - Споёшь? - Ахха… – сразу же соглашался ветер и, чутко прислушиваясь к голосу струн, высвистывал наигрываемый мотив. - Иыых!Артисты! – вредничало озеро, выплёвывая на поверхность скопившийся газ, а само тихо млело. Друзей тревожили не часто. Сельчане боялись ходить через луг. Старожилы ещё помнили, как семь родников неожиданно и в одно время вырвались на поверхность земли прямо на территории кладбища и затопили его. С годами, на этом месте образовалось озеро с тёмной, но чистой водой, выталкивающее со дна гулкие, утробные звуки. - Так плачут обречённые на муки души усопших, которые не могут отмолить грехи из-за того, что кресты сгнили на дне, - говорили старики и крестились, едва услышав с луга: «И - ыыыхх-аааа…» Ветру очень нравилось то, что никто не мешает им. Он старательно разносил эхо по всему лугу, с хулиганским гиканьем кидал его в лицо каждого встречного, потом толкал поспешно убегающего человека в спину и смеялся. - Ну, зачем ты так? – укоризненно спрашивал Сашка, пытаясь остепенить друга. - Пусссть их, – не позволял уговорить себя ветрище и хитро менял тему разговора. – Посссмотри… Осторожно раздвинув траву у ствола убитой молнией берёзы, он заговорщически подмигивал и предлагал: - Брось бумажшшку… Сашка послушно сворачивал конфетный фантик и кидал его возле небольшой норы. Маленький, потешный зверёк сначала несмело, но потом всё более отважно, выбирался на свет и принимался играть скрученным фантиком, изображая бой с грозным противником. Он непременно побеждал и, довольный, волок изрядно потрёпанную добычу к себе. Ветер хохотал и, заглядывая другу в лицо, спрашивал: - Крошшшки принёс? - А как же! – улыбался Сашка, и они бежали к большому валуну возле берёзовой рощицы. Там мальчуган сыпал возле дремлющего камня бисквитные крошки, а ветер придерживал за макушку высокий, желтоглазый донник, чтобы он не качался и не мешал трапезничать большой изумрудной ящерице. Ящерица толстела от мучного, зверёк старел и всё реже устраивал бои, предпочитая сразу утаскивать добычу в нору. Сашка незаметно вырос в высокого, красивого парня: любимца женской и соперника мужской половины посёлка. Он по-прежнему приезжал к бабушке из города на всё лето, всё также ходил домой из клуба через луг и практически профессионально научился играть на гитаре. Его стали чаще называть Алексом или Маэстро, то ли подчёркивая этим индивидуальность, то ли ставя клеймо «Чужак». Только ветер оставался бесшабашным и юным... Сашке исполнилось семнадцать, когда его закадычный друг резко повзрослел, осознав и прочувствовав до самых глубин своей сущности: насколько хрупкой бывает человеческая жизнь. Раз и навсегда он понял разницу между «видеть» и «наблюдать». В тот вечер в посёлке праздновали «День молодёжи», то есть «по поводу» лакали самогон до состояния "нестояния". Ближе к вечеру начинались разборки по разным причинам: от «Ты мне подножку в первом классе подставил!» до «Ты к моей Машке в восьмом классе клеился!». Сашка, точнее уже - Алекс, редко ввязывался в подобное. Спокойный, рассудительный гитарист, до конца не вписывался в местный колорит, что никак не мешало ему давать достойный отпор при случае. Его уважали, побаивались, но чаще недопонимали. В городе Маэстро чувствовал себя увереннее. Там был сплочённый класс, друг Руслан, наполовину даг, наполовину чечен по крови, хороший ансамбль, созданный при школе самим Алексом и отец, чрезмерно увлёкшийся целью найти свою половинку, но от этого не менее любимый сыном. В посёлке, был такой же ансамбль, обожающая единственного внука бабушка, луг и Лёха. Последнего никак нельзя было назвать другом. Лёха был вечным соперником Маэстро в вопросах «кто выше, дальше и сильнее». Он не цеплялся к нему по пустякам, но и не пропускал серьёзного повода для разборок и никогда не звал на разборки толпу. Они всегда выясняли отношения один на один. А ещё был ветер. Хотя ветер был везде. Вот и в тот день он ждал Алекса у клуба, беспокойно прислушиваясь к рокоту надвигающейся грозы. Ансамбль, между тем, закончил играть первую часть концертной программы, и ведущий вечера врубил на всю мощь магнитофон, давая музыкантам время на «отдохнуть, покурить и подстроить инструменты». Басист ансамбля раздражённо косился на шумную толпу молодёжи и нервно крутил колки гитары. Что-то у него никак не получалось. Сердито оглянувшись по сторонам, он позвал на помощь соло-гитариста: - Маэстро! Алекс, спрыгнувший с авансцены, его не услышал, и басист позвал громче: - Сань! Ты куда? Алекс обернулся: - Что случилось, Толян? Сморщив густо покрытое веснушками лицо, Толян встряхнул инструмент и пожаловался: - У меня «ля» плавает, посмотри! Даже сквозь шум было слышно, как звякнули многочисленные кольца, колечки, цепочки и прочая лабуда, имеющая отдалённое отношение к стилю «Хеви металл», на костюме басиста. Выглядел он в этом арсенале очень комично, особенно учитывая, что рост его был чуть больше баса. Но сам Толян так не считал и имел очень даже гордый вид, позвякивая своей металлической амуницией. Алекс сдержал улыбку, совсем не желая даже намёком обидеть очень ответственного и способного, музыканта-самоучку. Он подмигнул басисту и успокаивающе пообещал: - Сейчас вернусь и настрою. Только перекурю по-быстрому! Толян кивнул и расслабленно развалился на стуле, свысока поглядывая на танцующих, а Маэстро достал из кармана пачку «Космоса», зажигалку и отправился к выходу. Молодёжь в ожидании второй части концерта, развлекалась по-своему. Рассевшись на стульях и подоконниках, парни чуть ли не пуская слюни на кафельный пол, с плохо скрытым возбуждением наблюдали за девчонками, которые ненавязчиво-соблазнительными движениями модной "Ламбады" никак не давали угомониться их, подогретому самогоном, либидо. Некоторые пары уже тискались по углам, кто-то с нетерпением осаждал сцену, а кто-то, не захотев выйти на холод, украдкой курил, привычно пряча сигарету в рукав. У самого дальнего от сцены окна сидела и маялась от безделья троица неразлучных отморозков, известных всем любителей подраться и повыпендриваться. Основным у них был рыжеволосый, коренастый Пашка. Недалёкий, наглый, он добивался уважения к себе с помощью тупого мордобоя, за что сам же и получал обычно. К двадцати двум годам так и не добившись желаемого, ненавидя всех и вся, он затаился, но иногда срывался, и снова был бит, отчего становился непредсказуемо агрессивным в самые неожиданные моменты. Маэстро всегда бесил рыжего. Во - первых, манерой стильно одеваться, потому что сам Пашка почти не вылезал из красной футболки и джинсов-варёнок. Во - вторых, таким желанным, но не достигнутым им самим авторитетом среди молодёжи, и в - третьих тем, что мог не слабо навешать, несмотря на явную интеллигентность натуры. Заметив идущего к выходу музыканта и сообразив, что тот, в отличие от местных, идёт курить на улицу, дебил-переросток скривился, выхватил сигарету у своего опричника, Юрки-Прыща, и нарочито строгим тоном заявил: - Как тебе не совестно, колхозник ты недоделанный, курить в помещении! Марш на крыльцо, яйца морозить! Юрка, носивший прозвище «Прыщ» не столько за покрытую угревой сыпью физиономию, сколько за несносный характер выскочки, шмыгнул носом и потянулся за сигаретой: - Паш, тебе что, Володя Дубинин голову проломил что ли? Не оценив шутку юмора, рыжий свирепо зыркнул в его сторону, а Маэстро молча прошёл мимо, никак не отреагировав на предназначенный ему спектакль. Глубоко затянувшись, Пашка выпустил ему вслед струйку дыма и проговорил тяжело, словно кирпичи, роняя слова: - Убил бы гада… - Бам-с! – хлопнула отмытая и отрегулированная по случаю праздника входная дверь. Алекс торопливо прикурил заранее приготовленную сигарету и подставил ветру разгорячённое лицо. Ветер со свистом слетел с хлипкого навеса над крыльцом, разогнал сизый сигаретный дымок и нырнул другу в волосы. - Пошшшли домой? После духоты клубного фойе прохлада улицы была ощутимой. Алекс поёжился, мысленно отвечая: - Часа через два пойдём, друже. У меня ещё четыре сольника в программе. - У-у-у-у… – разочарованно свистнул ветер и потянул за уголок самодельную афишу, оповещавшую жителей посёлка о концерте. Ржавая канцелярская кнопка с облегчением отпустила плотный лист бумаги и, мстительно звякнув, провалилась в трещину между кирпичами крыльца. - Вот ты, неугомонный. – буркнул вслух Маэстро, с трудом выковырнул сопротивляющуюся кнопку и прикрепил афишу заново. - Ахха! – рассмеялся ветер. - Иду-у-ух!Ух! – пророкотала надвигающаяся гроза и с грохотом столкнула тучи. Ветер, взлетая в предгрозовое небо, просвистел: - Задерж-ууу! Разгоню-ууу! Он качнул верхушки двух сонных, голубых елей, что росли у правления, и помчался навстречу грозе. Алекс направился к колонке. Натужно скрипнул тяжёлый рычаг. Утробно заурчав, колонка выпустила на волю мощную струю. Брызги, взбитые силой напора, прохладным маревом упали на лицо. Колонка гудела не хуже самолётной турбины, заглушая звуки клубной дискотеки. От первого глотка вкусной, ледяной воды, перехватило дыхание и заломило зубы, но Алекс упрямо тряхнул головой и сделал ещё пару глотков. - Бу-ууу-дя. - назидательно прогудела колонка. Маэстро отпустил рычаг, и она замолчала, сглотнув не успевшую выбежать воду. Алекс ладонями растёр по лицу холодные капли и вздрогнул, услышав за спиной знакомый ломкий басок: - Угорел, Маэстро? Обернувшись на голос, он увидел Лёху, который стоял, засунув руки в карманы плотной ветровки, и терпеливо ждал, когда соперник напьётся. Густые, чёрные брови, сдвинутые к переносице, никак не скрывали лихорадочный блеск больших, карих глаз, на самой глубине которых затаилось угроза. Он него пахло самогоном и модным одеколоном «О Жен». «Занятная смесь» - подумал про себя Алекс и усмехнулся. Лёха отреагировал на это резко, но вполне предсказуемо. Он сделал шаг вперёд, прихватил соперника за воротник коттоновой рубашки и рванул на себя: - И в чём ты увидел повод для смеха?! Алекс устоял на ногах и, не делая попытки освободиться, спокойно ответил: - Скорее не для смеха, а для приватной беседы, – и снова усмехнулся. - Слушаю Вас, сэр. Лёха чуть ослабил хватку, прищурился и выдохнул: - Давненько я твою физиономию не портил, - и добавил многозначительно. - Дон Жуан местного разлива. Алекс сразу понял, что речь идёт о его «лямурной» интрижке с местной красоткой Танюшкой, к которой Лёха, по словам парней из ансамбля, был неравнодушен. Отношения с уступчивой девицей уже давно «сошли на нет», но похоже, что местные понятия обеспечили им продолжение. И последовало оно очень не вовремя: появляться на сцене в рваной одежде и возможными фонарями на лице Алексу не хотелось. А самое главное – руки! В драке можно было повредить пальцы и вообще не отыграть партии. - Дзыык! – звякнула стеклом распахнувшаяся форточка, и Алекс, бросив взгляд на окна клуба, увидел несколько любопытных физиономий. Конфликт двух авторитетных парней немедленно привлёк внимание публики, охочей до такого рода развлечений. Особенно оживился Пашка. Это он распахнул форточку, чтобы не упустить все подробности разборки, и протёр рукавом рубашки оконное стекло для лучшего обзора. Поблёскивая маленькими злыми глазёнками, он задумчиво протянул: - Интересно то как... Два его прихвостня с видом бывалых знатоков наблюдали за танцующими и не сразу обратили внимание на слова своего авторитета. - Интересно..., - вновь протянул рыжий и, наконец, объявил тему своего интереса. - Лёха ему сразу вломит или отпустит доиграть? Через пару секунд уже все трое смотрели в окно и азартно спорили: - Лёха-то? Вломит сейчас! Маэстро Таньку у него увёл! - убедительно аргументировал Прыщ, моментально пришедший в состояние приятного возбуждения. Третий, имени которого никто толком не помнил из-за наглухо прилипшей к нему кликухи "Гнутый", сплюнул прямо на пол, пытаясь при этом попасть в бордовый прямоугольник, нарисованный посередине кафельной плитки, и неприятно ухмыльнулся: - Зуб даю, что даст доиграть. Они в таких делах шумиху не любят. Пашку даже потряхивало от возбуждения, так сильно волновал его исход стычки между двумя авторитетными парнями, одного из которых он ненавидел больше, чем русские фашистов, а перед вторым - всячески заискивал, безуспешно пытаясь выстроить дружеские отношения. Прильнув к стеклу потной физиономией, рыжий нетерпеливо постукивал по подоконнику короткими, пухлыми пальцами с обкусанными заусенцами и тихо поскуливал: - Лёха, вломи ты ему уже по самое "не хочу". Но парни не спешили переводить разговор в «развлекательную» часть. Алекс продолжал стоять спокойно, а у Лёхи не было привычки нападать, когда соперник не сопротивлялся. Хорошо это зная, Маэстро раздумывал: как отодвинуть время разборки и не потерять при этом собственного достоинства. Тем временем часть любопытных высыпала на крыльцо. Алекс заметил это первым и хмыкнул: - Устроим зрелище для публики прямо здесь? Лёха понял намёк с полуслова. Уголки его губ непроизвольно приподнялись в лёгкой улыбке, а взгляд стал чуть спокойнее. - А ты - стратег, однако, салага! Подобное обращение уже не заводило Алекса, как раньше. Он отметил про себя маленькие перемены в Лёхином настроении и решил воспользоваться моментом: - Давай через час всё обсудим? У меня четыре сольника в программе осталось. Просительная интонация в голосе Маэстро уже сама по себе была для Лёхи удивительным фактом. Нахмурив красивого размашистого рисунка брови, он отпустил воротник, задумчиво окинул соперника с ног до головы цепким взглядом и переспросил: - Четыре сольника, говоришь? Алекс молча ждал его решения, но когда пауза несколько затянулась, собственный гонор совсем некстати отпустил тормоза. В глубине выразительных серых глаз вызывающе засветился тёмный огонёк раздражения, а в голосе появилась вызывающая нотка: - Если невтерпёж, то – пошли за клуб! Но Лёха подумал ещё немного и чуть оттолкнул Алекса от себя: - Иди играй, салага. Время терпит. После концерта - башку оторву. Не скрывая насмешку в хитроватом прищуре, он добавил: - Дон Жуану в своё время повезло меньше – он не давал концертов. Алекс поправил рубашку, искоса поглядывая на соперника, привычным жестом откинул волосы со лба и с такой же лёгкой насмешкой в тон ответил: - Зато повезло командору: он умер сразу. Лёха скривился, но промолчал, а Маэстро сплюнул под ноги и зашагал в сторону клуба. Разочарованный подобным исходом, Пашка грязно выругался и вытащил из кармана бутылку с самогоном. Отхлебнув прямо из горла мутной, вонючей сивухи, он причмокнул и вытер рукавом рот. Его лицо буквально за минуту размякло и сделалось похожим на пластилиновую маску. Милостиво протянув опричникам остатки самогона, Пашка закурил, отчего опьянел ещё больше. Отвечая кривой ухмылкой на недовольные взгляды поспешивших отойти от него подальше девчонок, он облизнул пересыхающие от дешёвого никотина губы и язвительно просипел: - Отпустил, всё же, артиста доигрывать! Наблюдая восторг молодёжи, приветствующей появившегося Маэстро, он добавил, не сводя со сцены на удивление трезвого взгляда: - Погоди, фраер... Я тебе ещё пальцы то переломаю… Перемешивая сольные партии гитариста с популярной попсой, ВИА ещё около часа развлекал публику. Когда отзвучала последняя нота заключительного соло, Алекс ушёл со сцены. Он вышел в фойе, потом на улицу, потом снова вернулся и более внимательно прощупал взглядом продолжающую веселиться толпу, но Лёхи нигде не было. Не появился он и позже. Подойдя к курившему на крыльце Маэстро, вездесущий Толян озадаченно спросил: - Сань, ты до утра ждать его будешь? Алекс улыбнулся, выкинул окурок и отрицательно покачал головой: - Нет, конечно. Успеем поговорить. Он пожал руку басисту, перекинул гитару за плечо и отправился домой через луг. Спокойно шагая по знакомой тропинке, Алекс пытался найти, но не находил разумные доводы, поясняющие отсутствие Лёхи на разборке, им же и назначенной. Подобный закидон выпадал из всех негласных правил и навязчиво требовал пояснения. Но погода в ту ночь не особенно располагала к размышлению. Яркие зарницы беспощадно рвали на куски провисшее, тяжёлое небо, а вернувшийся к другу ветер насквозь пропитался запахом чужой грозы и пьяно толкался в спину, норовя скинуть с тропинки. «Ну, чего ты, друже, разошёлся сегодня?» - вслух обратился к нему Алекс и зябко передёрнул плечами. А ветер и сам не понимал, почему так сильно беспокоит его притаившаяся у озера троица парней. В сотый раз заглянув в их холодные, пустые глаза, он вернулся к другу и беспокойно завыл: - Саа-шшш-а! Там - не лю-ууу-ди! Но погружённый в размышления Алекс его не услышал. Полная луна на несколько мгновений вырвалась из облаков и торопливо ощупала землю серебристым светом. Чёрные облачные кучки никак не хотели оставлять её в покое. Насупившиеся, они толпой набрасывались на серебристый диск. Эта борьба порождала бесконечное множество причудливых, рваных теней. Распластавшись по траве, тени бесшумно скользили, напоминая призраков. Временами казалось, что они вот - вот захохочут зловещим, гулким смехом и схватят за ноги. Узкая тропинка вильнула к берегу озера, когда воздух разрезал негромкий свист. Алекс обернулся и увидел, как из камышей вышли двое. Снова раздался негромкий свист впереди, и возле поваленной берёзы нарисовалась ещё одна фигура. Алекс без труда узнал неразлучную троицу и мгновенно сконцентрировался, потому что бежать не собирался. Пашка ухмыльнулся и зло бросил: – Привет артисту! Фраза прозвучала для остальных, как приказ к действию. Накинувшись одновременно, отморозки первым делом вырвали и отбросили в сторону гитару. Не долетев до воды каких-нибудь полметра, инструмент упал в смачно чавкнувшую грязь. Потом им удалось свалить Маэстро с ног, и несколько минут троица методично избивала его ногами, не давая подняться и стараясь попасть по голове. Алекс больше защищался, прикрывая голову руками, но когда Пашка каблуком разбил ему пальцы, он изловчился и ногой ударил рыжего в пах. Отморозок согнулся и завизжал, брызгая слюной: – Убью, сволочь! К мертвякам отправлю! Пока он орал, щедро пересыпая угрозы отборным матом, Алекс успел вскочить на ноги и схватить камень, лежащий неподалёку. Вместо тяжести, присущей булыжнику, руки ощутили почти невесомую лёгкость куска засохшего ила. Однако, никто из нападавших разницы не разглядел. Все настороженно замерли, потому как выхватывать по голове каменюгой никому не хотелось. Маэстро получил короткую передышку, но ненадолго. – А ну, брось камень! – потребовал оклемавшийся Пашка, не решаясь подступиться ближе. – Ага. Прямо так и сделаю. – усмехнулся Алекс и, поморщившись от резкой боли в разбитой губе, добавил. – Ну, рыжий? Не хочешь теперь тыкву свою на прочность проверить? Обнажив прокуренные зубы, Пашка злобно ощерился и выхватил нож. От того, что настырный «стиляга», никак не хотел сдаваться и просить пощады, он окончательно потерял голову: –Танцуй, Маэстро! Не переставая скалиться, рыжий сделал несколько обманных движений и довольно рассмеялся, наблюдая чуткую реакцию Алекса на каждый ложный выпад. - Аплодисменты артисту! – выкрикнул он. Гнутый не до конца понимал происходящее. Он привык действовать в подобных ситуациях без изысков, напрягая только свои пудовые кулачищи. Подчиняясь стадному инстинкту и привычке беспрекословно выполнять команды вожака, он неуклюже захлопал в ладоши. Прыщ наоборот - едва не давился соплями от восторга. Такие сцены ему очень нравились. Алекс пришёл в бешенство и перехватил удобнее кусок ила, намереваясь швырнуть его в толпу, но ил рассыпался прямо в руках. Он стёк грязным песком между окровавленными пальцами под издевательские выкрики: – Что, Маэстро, не свезло? – Может, тебе гитару дать? Отходную сыграешь! – А может, пощады попросишь? На коленях? Неожиданно и громко в зарослях акации залаял потревоженный лис. Истеричные звуки пролетели над озером и рассыпались в плотном, влажном воздухе нервными всхлипами. Следом послышались торопливые шаги. Кто-то, минуя тропинку, шёл прямо через рощу. Алекс с надеждой всматривался в темноту. Рыжий перестал улыбаться и быстро спрятал нож. Остальные, тихо матерясь, бестолково топтались на месте. Между молодыми берёзками мелькнула светлая ветровка, и Маэстро первым узнал Лёху. Сначала он просто удивился. Когда же Лёха подошёл и встал рядом с отморозками, он осознал, что через несколько минут их кодекс чести утонет в чёрной грязи проклятого луга. Не понимая, злит или больше огорчает его этот факт, Алекс сплюнул текущую из разбитой губы кровь и презрительно бросил: – Что, Лёха, дорос до коллектива? Поздравляю... Лёха молча полыхнул взглядом исподлобья . Пашка, заметно нервничавший до этого, панибратски хлопнул его по плечу: – Опаздываешь, чертяка. Всё самое интересное пропустил. Снова громко запричитал лис, и растерявшийся ветер хрипло просвистел ему в тон: - Саш-ааа! Саш-ааа! Изрядно вымотанный, как физически, так и морально, игнорируя остальных, Алекс обратился к единственному врагу, которого никак не мог вписать в толпу дебилов до конца: – Может, хорош уже, растягивать удовольствие? Лёха закусил губу и, будто отгоняя назойливую мысль, мотнул головой. - С-ууу-ки!! С-ууу-ки! – надрывно высвистел ветер, растолкал камыши и упал в воду. – Помоги! Прошу-ууу! Потревоженное озеро поморщилось лёгкой рябью, гулко выдыхая: - Уоооыых – ыыхх - ыххх… Пашка нервно передёрнул плечами. Ветер шумно вылетел из камышей и толкнул в грудь Прыща. Испуганно озираясь по сторонам, тот сделал несколько шагов назад и скрылся в темноте. Гнутый украдкой перекрестился и покосился на Пашку. Озеро снова вздохнуло и простонало из глубины: - Ыххх… Ыххх... Лёха настороженно посмотрел в сторону камышей. Далёкий от местных предрассудков Алекс усмехнулся: - Ну, что, мститель, поторопись, пока мертвецы не всплыли. А то разбегутся все твои опричники со страху, и тогда я тебя, гада - точно придушу. Заметив отсутствие Прыща, Пашка рассвирепел и выхватил нож, который до этого момента достать не решался: - Издеваешься, падла?! Почуяв смертельную опасность нависшую над Алексом, ветер кинулся на нож, пытаясь закрыть друга собой. Но лезвие выкидухи только холодно сверкнуло в крепко сжимающей его руке. Чистые силы природы проигрывали человеческой жестокости. Луна равнодушно ждала развязки происходящего внизу сюжета, понимая, что у светловолосого паренька в заляпанной кровью рубашке - очень мало шансов уйти живым с проклятого луга. - Лю-ууу-ди! Лю-ууу-ди! – вскинулся ветер и замолк, услышав грозный окрик: - Стоять! В наступившей тишине было чётко слышно, как Лёха требовательно щёлкнул пальцами: - Он - мой! Выкидуху! Быстро! Ну! Беспрекословно подчинившись, Пашка передал нож и по-шакальи замельтешил, советуя: - Ты, главное, не тушуйся. Под сердце бей. А потом - в болото его кинем. За нас не переживай. Мы - могила. Луна заинтересованно бросила холодный блик на отшлифованное лезвие. Ветер нервно взвился и рухнул на плечи Алекса, изо всех сил толкая его к тропинке. « Не уйти мне… » - мысленно ответил Алекс, то ли - ему, то ли - самому себе и до хруста в суставах сжал кулаки. Окончательно обезумев, ветер бешено рванулся и снова толкнул друга в грудь: - Беги! Прош-ууу! Порыв был такой силы, что Маэстро не устоял на ногах и машинально сделал шаг назад, а в следующее мгновение услышал: - Стой, брат! Я с тобой! Серебристой рыбкой метнулся в озеро нож. - Амм-ха! – удовлетворённо хмыкнуло мудрое озеро, глотая добычу, и отрыгнуло на поверхность убийственно-отвратительный газ. Недоверчивый ветер проводил выкидуху почти до дна, благодарно склонил к воде камыши, победно присвистнул и рванулся обратно к Алексу. Подлетев, он притих и ласково обнял за плечи уже двоих, потому что Лёха стоял рядом с Маэстро, слегка подперев его плечом. На рукаве его светлой ветровки проступило кровавое пятно. - Как ты?- коротко спросил Лёха. - Норма. - также коротко ответил Алекс. - Выкидуху надо было вытянуть. - Понял уже. – улыбнулся Алекс. Лёха удивлённо приподнял брови, но тут же сам улыбнулся и подмигнул. Между тем и до Пашки дошло, что события развиваются не так, как он ожидал. – Своих кидаешь? – взвизгнул он, безуспешно пытаясь придать перекошенному нервной судорогой лицу, выражение глубокого презрения. – Это ты, что ли, мне «свой», дрянь рыжая? – удивился Лёха и угрожающе набычился. Пашка сощурил и без того маленькие глазки, многозначительно намекая: – А почему нет, если у тебя в своих те, кто с твоей бабой кувыркался? Лёха ещё ниже опустил голову и глухо произнёс: – Читал я где-то, что дебилы иногда неплохо соображают, но вижу такое впервые. Только я на исключительность смотреть не буду. Вали, давай, отсюда и не зли меня! Пашка слегка втянул голову в плечи, но страх за остатки авторитета победил труса. Он вскинул голову, сплюнул и просипел: – Не напугал. Я таких, как ты, знаешь, где вертел? Лёха сверкнул глазами и подался вперёд, но резко остановил сам себя, сообразив, что, сцепившись с Пашкой, оставит Маэстро без поддержки. Переводя внимание на себя, Алекс с усмешкой бросил: – Слышь, Рэмбо? Вертелку не сломал? Налётная спесь слетела с рыжего за секунду. Он тяжело задышал, раздувая ноздри, и кинулся на так обидно ускользающего из рук ненавистного врага. Ударом с ноги Лёха отшвырнул Пашку от Алекса и почти дружелюбно посоветовал: - Остынь, болезный. Неуклюже взмахнув руками, рыжий налетел на Гнутого, и они упали в грязную лужу. Уже больше не пытаясь возобновить драку, но бубня про себя пустые угрозы, оба по-быстрому выбрались и ретировались. Лёха ещё провожал их настороженным взглядом, но Алекс позволил себе расслабиться. Он уселся прямо на траву и осторожно разжал намертво сжатый кулак. Боль была настолько сильной, что стон вырвался непроизвольно. Лёха тут же склонился к нему: - Сломали пальцы, Сань? Алекс стиснул зубы, чтобы не закричать и несколько раз сжал и разжал кисть. - Нет, вроде. Гнутся свободно. Прижав к груди покалеченную руку, он закрыл глаза и, слегка покачиваясь, сосредоточился, пытаясь если не унять, то хотя бы привыкнуть к боли. Когда же он вновь открыл глаза, то Лёхи рядом не увидел. Тот появился буквально через несколько секунд, вытирая пучком травы вытащенную из грязи гитару. Отвечая на встревоженный взгляд, он успокаивающе доложил: - Целая она, не переживай. Через пару минут, Лёха выбросил траву, положил гитару и присел на корточки перед Алексом: - Пошли к воде, Маэстро. Надо промыть руку, а то разнесёт так, что до больнички дойдёт. Алекс кивнул головой, поднялся и послушно последовал за Лёхой. Ветер суетился и осторожно подталкивал его в спину, а вязкая грязь под ногами противно чавкала, налипая на подошвы кроссовок. Благополучно дойдя до воды, Алекс наклонился и почувствовал такое сильное головокружение, что едва не свалился в воду. Лёха, успевший подхватить его в последний момент, улыбнулся: – Осторожнее! Холодновато для купания. – Я что, спецом что ли? – огрызнулся Алекс, донельзя раздосадованный накатившей на него беспомощностью. Он в сердцах оттолкнул поддерживающие его руки и снова наклонился к воде. Набранная в ладони влага пахла тиной, лягушками и противно-гнилостным газом. Алекс брезгливо стряхнул воду и резко выпрямился, отгоняя подкатившую к горлу тошноту. - Ахха-аххх-аххх! – насмешливо пробурчало озеро, выбрасывая на поверхность ещё более противный запах тухлого дна. - Уххх-уххх-ухх! – поддержал насмешку филин в роще. Ветер, задорно присвистнув, помчался на разборку с наглым пересмешником. Лёха тревожно огляделся по сторонам. - Ты ещё креститься начни, как тот дебил. - усмехнулся Алекс. Это был уже более привычный тон их общения, и Лёха подхватил его с явным удовольствием: - Отживел что ли? - Есть немного. - открыто улыбнулся Маэстро. - Это – хорошо! А то, как гляну на тебя, так сразу мертвяков со дна и представляю, – хохотнул Лёха и пояснил. - Белый ты, как покойник, и грязный, как чушка. Придерживая Алекса за плечо, он наклонил его к воде: - Давай умываться по-быстрому. Лёха помог промыть кровоточащие пальцы, смыть кровь с лица и грязь с одежды, но попытку выпить воды пресёк на корню: - Не глупи, Сашка, только что тошнило от запаха, а теперь готов с лягушками эту тину глотать. Не хватало ещё к твоим фонарям проблемы с животом. Порывшись в карманах ветровки, он выудил оттуда леденцовый «Дюшес» и протянул конфету Алексу: - На-ка вот. Просто - «вырви глаз», какой кислый. Алекс сунул конфету в рот, и его буквально передёрнуло, но привкус крови значительно притупился. Лёха, глядя на скривившегося Маэстро, тоже передёрнул плечами: - Бррр.. Зато пить неохота! – констатировал он и подтолкнул Алекса к поваленной берёзе: - Присядь-ка, вымахал, понимаешь ли, вровень. Алекс вспомнил, как года три назад злился на поглядывающего свысока Лёху, когда тот был больше чем на голову выше его, и улыбнулся. - Зря улыбаешься. Всем известно, что дурная трава вверх тянется, - съязвил Лёха и тут же огорчённо цыкнул. - Ну, ты погляди, как ссадина на лбу сильно кровит! Упавшая берёза давно потеряла свою кору. Ствол был гладкий и прохладный. Точно зная, где находится нора забавного зверька, Алекс наклонился к ней, бросил фантик и сел подальше. Лёха заинтересованно следил за его манипуляциями. - Поиграет потом. Он любит бумажки и почти не боится. Людей мало видел. – пояснил Алекс свои действия. - Ааа... – протянул Лёха и фыркнул, удивлённо покачав головой. - А ты ещё и дрессировщик! Ну-ка, давай тыквушку свою. Алекс послушно склонил голову. Лёха осторожно осмотрел затылок, виски и попытался вытащить прядь волос из глубокой ссадины над левой бровью, но Маэстро застонал и отстранился. Лёха тихо матюгнулся: - Совсем озверели, гадёныши. Выхвачу завтра эту рыжую мразоту и ещё наподдам! - Я сам! – возразил Алекс и, немного помолчав, уточнил. – Только не завтра. Отлежаться надо. Лёха, обеспокоенный его состоянием, очень обрадовался такой естественной реакции и довольно рассмеялся: – Да ты что? А я думал, что прямо отсюда и отправишься фонарями улицы освещать. Алекс тоже улыбнулся шутке и осмотрелся по сторонам. Весело перемигиваясь, звёзды исчезали и тут же выныривали из чёрной пены облаков, словно играли между собой в прятки. Ветер, посапывая, лежал в траве, играя белыми головками кашки. В роще недовольно тявкал и никак не мог успокоиться лис. А сама роща тихо шелестела листвой, нашёптывая что-то луне, снисходительно поглядывающей на неё сверху. Алекс полной грудью вдохнул тяжёлый, насыщенный запахом застоялой воды воздух и вдруг рассмеялся вслух: - Хорошо как, Лёшка! Лёха присел перед ним на корточки и обеспокоенно заглянул в глаза: - Ты чего, Сань? Алекс улыбнулся и подмигнул озадаченному спасителю: - Ничего, брат. Просто говорю: красотища! Лёха иронично прищурился и заметил: – Оно, конечно, самое время звёздами любоваться. Хотя, может, это – нормальное состояние для дрессировщика? Алекса слегка потряхивало, то ли от холода, то ли от избытка адреналина. Когда дрожь стала слишком заметной, Лёха накинул на него свою ветровку, потом присел рядом и закурил. Алекс тоже достал сигарету из помятой пачки, а вот зажигалки не нашёл и потянулся к Лёхе. В свете приплясывающего огонька более отчётливо стала видна рваная ссадина у виска, отёкшая губа и припухшая левая щека, кожа на которой была стёсана почти до подбородка. – Да уж… – вздохнул Лёха, - Видок у тебя – не позавидуешь... – Бабулька напугается... - огорчился Алекс и добавил. – Шумиху не подняла бы. – Шумихи нам не надо… – задумчиво протянул Лёха и вдруг оживился: – Знаешь что, Сашка, а давай у меня отлежишься дней пять? Родичам на юге ещё две недели загорать. Дома - только сеструха Наташка, но она – кремень, молчать будет, как рыба об лёд, отвечаю. – А что бабушке сказать? – Не вопрос! – подмигнул Лёха, довольный неожиданно пришедшим в его голову, решением. – Напишешь записку, а Наташка ей отнесёт. – Какую записку? – продолжал недоумевать Алекс. – Предсмертную, и обязательно с завещанием: "Гитару – Лёхе", – уже откровенно расхохотался Лёха. – Не понял… – удручённо пожал плечами Алекс. Лёха плотнее укутал Алекса в свою ветровку, и приобнял за плечи: – Шучу, братишка. Напишешь, что уехал в город к какой-нибудь Дашке-Машке. Прокатит? – Прокатит, – немного подумав, согласился Алекс. – Делал так не раз. – Ну, вот и отлично. Выкинув в воду окурок, Лёха поднялся и протянул Алексу руку: – Пошли, Сашка. Километра два обратно пилить, а ты слабеешь. Проходя мимо норы, Лёха не удержался и заглянул в траву, но зверёк, напуганный шумом драки, не показался на этот раз. Заметив взгляд Маэстро, Лёха смущённо покашлял и, стесняясь собственного детского любопытства, спросил: - Интересно, какой он из себя? - Я тебе его покажу. - серьёзно пообещал Алекс. – И ящерицу покажу. Она у рощи живёт, где большой валун, и любит бисквитные крошки. Удивлённо приподняв брови почти до самой чёлки, Лёха смотрел и словно не узнавал такого знакомого, и как оказалось, совсем незнакомого Маэстро. Значительно позже он скажет своему другу, что именно в тот момент понял: «Если, не дай Бог, кто-то ещё раз рискнёт… Задушу собственными руками!» А тогда он только согласно кивнул в ответ, поднял гитару и подтолкнул Алекса к тропинке: - Пошли, брат. Ветер тихо скользил по траве, заботливо поглядывая на Алекса и немного удивлённо - на Лёху. Алекс шагал молча, перебирая в памяти картины пережитого, где некоторые моменты выпадали из любого логического пояснения. Немного поколебавшись, он всё-таки решился начать трудный разговор: – Слышь, Лёх? А ты меня специально догонял? – Да. – коротко бросил Лёха. – Я думал, что ты добить меня пришёл. Поправив сползшую с плеча Маэстро ветровку, Лёха хмыкнул: – Хотел бы – добил. Алекс кивнул головой: – Железно... Понимая, насколько тяжело даются Маэстро попытки правильного осознания произошедшего с ним, Лёха спокойно пояснил: – Не майся, Сашка, а то мозги склеятся. Не собирался я за тобой бежать. Пока ты там солировал, а я тебя ждал, у нас бык загон сломал. Пришлось чинить. А Наташка возле клуба крутилась и случайно подслушала, как рыжий говорил, что раз мне некогда или вломы, то он сам с тобой разберётся и выкидуху показал. Лёха замолчал и потянулся за сигаретами. Закурив, он продолжил: - Пашка зимой уже кидался на одного тут, с этой выкидухой. Мы, конечно, впряглись, наподдали ему хорошо. Жаль, выкидуху отобрать не додумались. А то, что рыжий - дебил отмороженный, так это все знают. Он опять немного помолчал и констатировал: - И что бы там между нами не было, я посчитал, что не резон тебе от дурного ножа умирать. Алекс внимательно дослушал и удовлетворённо вздохнул: - Теперь понятно. В общем-то, Лёха сказал правду. Он умолчал только о внезапно нахлынувшем чувстве страха за жизнь того, кого сам намеревался сровнять с землёй. Аккуратно отстранив Наташку, которая выпалив всё услышанное ею, вдруг горько заплакала, не раздумывая больше ни секунды, подгоняемый этим чувством, он помчался на проклятый луг. Абсолютно не верящий в Бога, он бежал и просил: «Господи, ты только помоги ему продержаться! Ты только помоги, Господи! » Ненавидящий взгляд измученного Алекса и выкидуха в руках рыжего не позволили вмешаться сходу. Отчётливо понимая, что подогретый дракой отморозок запросто пустит нож в ход, как против Маэстро, так и против него самого, Лёха напряжённо ждал удобного момента, прокидывая в уме возможные комбинации. Он вспомнил, как доверчиво и чуточку удивлённо смотрел на него Маэстро, когда понял его план. А следом, ещё более неожиданно, в памяти вспыхнуло воспоминание, как на ледяной горке, шестилетний Сашка отчаянно бросился под ноги шестикласснику в тот момент, когда подросток, разозлённый галдящей малышнёй, напихивал щедрыми горстями самому старшему из них – Лёхе, снег за шиворот. Посмотрев на шагающего рядом Маэстро, Лёха удовлетворённо вздохнул и тут же вздрогнул от мысли: «А если бы не успел?» Словно почувствовав его внутреннюю тревогу, Алекс остановился и настороженно прислушался: - Что-то не так? - Да нет, брат, всё нормально. - успокоил его Лёха. - Это я вспомнил, о чём думал, пока за тобой бежал. Алекс заинтересованно хмыкнул: – Надо же. И о чём же, если не секрет? Лёха с досадой махнул рукой: - Дураки мы с тобой оба. Вот и весь секрет. - Это почему ещё? - Столько времени на всякую хрень потеряли. Лучше бы ты меня на гитаре играть научил. Лёха подмигнул: - Научишь теперь, Маэстро? Алекс вздохнул и отрицательно покачал головой: – Не научу. – Вот те – раз! - присвистнул Лёха. - А почему? – У тебя слуха нет. Лёха расхохотался так громко, что с куста старой бузины, одиноко растущей у тропинки, вспорхнула испуганная птица и, пролетев прямо над их головами, исчезла в темноте. Лёха проводил её глазами и снова потянулся за сигаретой: – Прикинь, Сань, даже спорить неохота, потому что прав ты. А вот раньше я бы непременно завёлся, и обязательно настучал тебе в результате. – Да, прям! Сам бы огрёб! – И так могло случиться. Алекс снова тяжело вздохнул, подводя итог своим мыслям: – Настучишь ещё, успеешь. Есть за что. – Ты про Таньку сейчас? – догадался Лёха. – Да. Алекс машинально вытер кровь со щеки и заявил: – Только хоть зарежь – руки не отведу. Виноват, потому что. Ты прости, брат, я действительно не знал, что у тебя к ней серьёзно. Улыбаясь про себя, Лёха промолчал, но когда Алекс, с досадой покачав головой, достал сигареты, ловко выхватил пачку у него из рук: – Хорош травиться! Алекс остановился и вспылил: – Нет. Ты чего это теперь меня воспитывать взялся? Отдай сигареты! Лёха лукаво прищурил глаза, помахал пачкой перед носом Алекса, демонстративно засунул её себе в карман брюк и строго прикрикнул: – Обойдёшься, сказал! Поправишься и обкуришься, а сейчас повремени, - и мягче добавил. - Сань, нельзя тебе сейчас курить много. Ноги вон заплетаются почти. А упадёшь? Я ж пупок надорву тебя тащить. Алекс не стал спорить, но недовольно пробурчал: – Лады. Пользуйся моментом. Отойду до конца, и лафа закончится. Лёха довольно усмехнулся и, чуть помолчав, твёрдо сказал: – А насчёт Таньки – забудь. Я уже порвал с ней до тебя. Алекс немного подумал и задал вопрос, поставивший Лёху в тупик: - Если до меня порвал, то зачем тогда разборку у клуба затеял? Было заметно, что Лёха смутился. Искоса поглядывая на терпеливо ждущего его пояснений Маэстро, он торопливо искал и никак не мог найти ответа на такой простой вопрос. Но, собравшись с мыслями, выложил: - Понимаешь, Сань, у нас не принято смотреть сквозь пальцы на то, как твою бабу уводят. Просто не все знают, что она мне по-фиг давно. Я болтать на такие темы не люблю, а ей, сам понимаешь, невыгодно. Лёха облегчённо, словно сбросив тяжёлый груз, вздохнул и довольно рассмеялся: - Закон стаи! Внимательно всё выслушав, Алекс печально поправил: - Не стаи, Лёх… Стада… Споткнувшийся о последнее слово, как о невидимое препятствие, Лёха остановился и резко развернул Алекса на себя: - А тут поподробнее, Маэстро! Что значит «стада»? Ты меня сейчас скотиной назвал, что ли? Почувствовав напряжение, повисшее в воздухе, ветер беспокойно заметался между ними, словно пытаясь предотвратить возможный конфликт. Алекс улыбнулся и движением плеч сбросил на землю Лёхину ветровку: - Можно и поподробнее. Стая - это законы. А когда вместо них – тупая галиматья, типа «Я делаю, как все, даже если мне не нравится» - это не законы, а инстинкты. А инстинкты - это уже стадо, Лёх. Лёха озадаченно покачал головой и не нашёл, что возразить. Он молча поднял ветровку и немного смущённо спросил: - Как себя чувствуешь, брат? Тошнит? - Да. – не стал скрывать своего состояния Алекс. – Ничего. Не переживай – отлежишься. У меня самого так не раз было. А синяки Наташка мастерски умеет лечить. Он озорно засмеялся: – Влюблена она в тебя, братишка, по уши. – Кто? Наташка? – Ну, да. Алекс впервые за этот вечер тепло улыбнулся, вспомнив Лёхину сестрёнку - маленькую, черноглазую девчушку, и букетики из полевых цветов, которые она приносила на концерты и репетиции, торжественно вручая их именно ему. – Забавная она у тебя. – Ты смотри, аккуратнее мне! – пригрозил Лёха. – За неё, если что - сразу убью. Алекс, не заметивший явной доли шутки в этой угрозе, перестал улыбаться и ответил вполне серьёзно: – Я что – маньяк, по-твоему? – Да, шучу я, братишка, – внутренне коря себя за неудачную шутку, пояснил Лёха. – Расслабься уже. Просто точно знаю, что любит она тебя. По-детски конечно, но любит. Фантики от конфет, которыми ты её угощаешь, хранит. А ещё фотку твою притащила и под подушкой прячет. – Да ты что? – опять заулыбался Алекс. – А чего удивляешься-то? По тебе, посчитать если, половина баб у нас сохнет. Стиляга с гитарой, да ещё и волосы до пояса почти! – подколол его Лёха и добавил серьёзнее. - Да и парни, что поумнее, к тебе тянутся. Авторитет ты у них. - Волосы ещё не отращивают?- пошутил Алекс, но Лёха не принял его тон. – Это - не главное, – отмахнулся он с досадой. – Просто умеешь ты мир любить таким, какой он есть, потому и тянутся. Лёха выбросил окурок, поправил за плечами гитару и заявил: – А я вот лажаю иногда по жизни. Заметив вопрос во взгляде Алекса, он неохотно уточнил: – Я ведь сначала подумал, что ты спецом с Танькой переспал, чтобы мне досадить. – Неправда! Алекс так искренне и эмоционально возмутился, что его снова затрясло. Нервы брали своё. Лёха остановился, взял его за плечи и заглянул в глаза: – Тихо, тихо, Сашка! Я понял это. Поздно, но понял. Неожиданно он прижал Алекса к себе и пробормотал ему в самое ухо: - Ты прости меня, дурака, брат. Если бы я эту разборку у клуба не затеял, фиг бы рыжий возбухнул. Не рискнул бы. Выговорив всё это, он отстранился и опять накинул на Алекса ветровку: – Пошли, братишка. И хорош уже нервничать! Упадёшь ещё. Я же точно надорвусь, если нести тебя придётся. Алекс кивнул головой и послушно зашагал по тропинке.
И со стилями разберёмся. А чего ждать-то? :) Вы ко мне бы тоже наведались, время ожидания скоротать. Может, я тоже остро нуждаюсь в благодатном вдохновительном пинке. Кстати, о стилях. Читали Никитина? Серия "трое из леса". Вот я обалдела: он умудрился все существующие в природе литературные стили отзеркалить. И кибер-панк там, и фентези, и рыцарский роман, и детектив. Даже дамским романом не погнушался. :))) Интересно, заметил ли это кто-нибудь ещё?..
Однозначно наведаюсь тут. А там я уже был, притянул запах зелёных яблок. Древний, правда, но интересный. Рассказ - заявка на что-то бОльшее. Как думаете? Что мне понравилось больше всего? Запах зелёных яблок и цвет-свет. Они живые.
Это Вы прочли первые попытки "Повести".
Буду ждать.
Кстати, о стилях. Читали Никитина? Серия "трое из леса". Вот я обалдела: он умудрился все существующие в природе литературные стили отзеркалить. И кибер-панк там, и фентези, и рыцарский роман, и детектив. Даже дамским романом не погнушался. :))) Интересно, заметил ли это кто-нибудь ещё?..