Что я ждал от встречи? Не знаю… Воспоминания срываются с памяти, как на ветру осенние листья с ветки. Вот он впервые заходит в класс. Одет с иголочки, взгляд пронзителен и насторожен. Его сажают ко мне за парту. Я демонстративно отодвигаюсь. Недолюбливаю пижонов, хотя сам, в этом смысле, не лучше. Левый уголок его рта приподнимается в ироничной усмешке. Почти неделя между нами - короткое «привет» по утрам. Он общается только с пятью парнями исключительно на своём языке и двумя «примами» на безукоризненном русском, с последними - больше по их инициативе. Мне уже до трясучки хочется врезать ему. За что? А для порядка! Надо же сбить высокомерие с непозволительно смазливой для парня физиономии. Учителя «млеют» от его ответов у доски. Он необыкновенно умён и, как я постепенно понимаю, сам этого не замечает. На уроке английского - письменный блиц. Учительница диктует – мы переводим. Чем больше успел перевести слов – тем выше оценка. Паста в авторучке некстати заканчивается, другой нет. Его авторучка появляется передо мной. Сам он дописывает контрольную работу остро отточенным карандашом. На другой день двое старшеклассников со смехом бросают ему: «Чурка!» Через двадцать минут мы оба стоим в кабинете директора и получаем нагоняй за драку. С той поры и до последнего полугодия выпускного класса про нас говорят «не разлей вода». Расстаёмся только на лето. Каждый спешит на свою родину. На новогодних каникулах он с семьёй уезжает навсегда. Престижный заграничный вуз готов принять его на подготовительные курсы без школьного аттестата. Мы крепко обнимаемся на прощание. «До встречи, братишка», – улыбается он. Его мать плачет навзрыд: «Сашенька, сынок, обязательно приезжай к нам!» А дальше – две встречи. Последняя снится мне в кошмарных снах несколько лет подряд. Часто снится… Где ты, Рус? Кто ты, рискнувший собственной жизнью, чтобы спасти мою: друг или враг? Чужой голос от твоего имени приглашает меня на новую встречу. О чём я думал, когда изобразив радость, воодушевлённо врал супруге: - Непредвиденная, но приятная командировка. Искупаюсь в море на халяву. Ни о чём я не думал, просто хотел посмотреть ему в глаза. Супруга недоверчиво улыбалась, когда собирала мой «тревожный» чемодан, и только на пороге прошептала: - Не утони в том «море», пожалуйста. Когда ствол макарова уткнулся в висок, в голове промелькнуло:«Надо постараться выплыть». Дальше мозг работает привычно чётко, холодно, отключив все эмоции. Рядом - двое: водитель попутки, якобы случайно подхвативший меня по дороге, и восточный мэн интеллигентного вида, с благородной проседью в волосах и неприкрытой ненавистью во взгляде. Не похоже, чтобы в доме находились вооружённые люди: на крыльцо несколько минут назад выходила женщина с ребёнком. Машина стоит в двух шагах и недосягаема для выстрелов из окон и с крыльца. Ключ зажигания - в замке. Могу рискнуть. Но! Но меня сдерживают две вещи: надежда увидеть Руса и ощущение, что мэн только и ждёт именно таких моих действий. Ну, что ж… «Будем посмотреть», как говорил наш майор перед очередной вылазкой. Я спокойно поднимаю вверх руки и даю себя обыскать. Мэн делает это тщательно и, не найдя ничего подозрительного, криво ухмыляется. По всему видно, что он собирается сказать что-то такое, что выбьет меня из колеи спокойствия. Готовая сорваться фраза прямо так и «кипит» на его губах, когда раздаётся до боли знакомый голос: - Не сметь! Пистолет неохотно убран от виска. Я оборачиваюсь. Рус… Слегка поседевший, но всё тот же «пижон», впрочем, как и я сам. Его глаза, цвета горького шоколада, смотрят чуть настороженно, но радости в них всё же больше. Пару секунд мы молчим, потом одновременно шагаем навстречу друг другу: он с широко распахнутыми, а я с поднятыми вверх руками. Руслан опускает мне руки, и мы крепко обнимаемся. - Сашка… Прости, другой дорогой встречать тебя поехал. Не думал, что на кладбище зайдёшь. - Ничего, - усмехаюсь я, - разминуться не дали твои помощнички. Он смущённо покашливает и подталкивает меня к дому: - Там поговорим. И мы говорим долго и трудно. Горсть песка, взятая с места гибели Лёшки, и воспоминания выжигают меня изнутри, не давая мыслить здраво. Пару раз я дохожу до грани срыва и готов придушить его голыми руками. Первый раз меня останавливает виноватый взгляд, второй – водитель и мэн, влетевшие на шум. Лицо мэна перекошено, макаров в руке готовится выплюнуть всю обойму. - Ба-бах, - падает опрокинутый Русланом стул, а сам Руслан закрывает меня собой и коротко приказывает: - Ствол мне! Живо! Мэн скрипит зубами и бормочет ругательства. - Я сказал: ствол - мне! – цедит Руслан сквозь зубы и почти припечатывает меня к стене, не давая ни малейшего шанса выстрелить, не задев его. Вовремя припечатывает, потому что внезапная боль рвёт голову с такой силой, что я едва не падаю. Сплюнув, мэн кладёт на стол пистолет и выходит. Водитель задерживается и кивает в мою сторону: - Что с ним? Рус быстро оборачивается: - Сашка, что?! - Таблетки … В нагрудном кармане…, - бормочу я, стискивая руками виски. Водитель поднимает стул, на спинке которого висит мой пиджак, достаёт блистер и, прочитав название, сомнительно кивает головой: - Слабоваты для такого приступа. Могу уколоть. - Цианистый калий? – усмехаюсь я. - «Трамал», - улыбается мужчина и громко что-то говорит, повернувшись в сторону двери, ведущей, судя по запахам, на кухню. Маленькая, полная женщина, похожая на шарик, вкатывается в комнату, ставит на стол медицинский чемоданчик и быстро исчезает. Водитель, вернее, доктор набирает в шприц лекарство и интересуется: - Ранения, операции? Я знаю серьёзность препарата и потому ничего не скрываю. Выслушав, он удивлённо качает головой и набирает на кубик больше. Руслан, стоящий позади, виновато шепчет: - Надо было ехать самому… Уже через десять минут я в состоянии продолжать разговор. Прежде чем выйти, доктор коротко советует нам: - Заканчивайте это самоубийство. - Хорошо, Басхан, спасибо, - кивает Рус. Едва мы снова остаёмся наедине, он достаёт из кармана пистолет и кладёт на стол: - Саш… Давай оставим политику тем, кто имеет от неё выгоду, и поговорим о нас. Я закуриваю и согласно киваю. - Я тебя выслушал и ответил, как смог, - продолжает Руслан, - Я за всё ответил, сполна. Можешь верить. Я бросаю на стол горсть песка: - И за это? Песчинки закрывают звезду на рукояти макарова, стекают с её щёк и горкой ложатся рядом. - Это с того места, где ваш снайпер Лёшку снял. Меня ты чуть дальше нашёл. Значит, прошёл мимо трупа человека, что отпустил тебя. Руслан опускает голову: - Сочувствую и искренне скорблю. - А по тем, кого добил тогда, тоже скорбишь? Он закусывает нижнюю губу и смотрит исподлобья. Его глаза холодно сверкают, зрачки сужены. Он заметно раздражён, но сдержан до предела. Едва уловимое движение руки, и пистолет скользит в мою сторону. Песок разлетается по столу: - Держи! Я накрываю оружие рукой: - Зачем? - Сейчас поймёшь, - усмехается Рус и громко зовёт, - Басхан! Артур! Мужчины заходят в комнату, и я машинально сжимаю ствол. Руслан немедленно поднимется с места. Теперь уже я не смогу выстрелить, не зацепив его. - Он уйдёт отсюда живым при любом раскладе, - обращается к вошедшим Рус, а потом, опираясь на стол, наклоняется ко мне: - Ты мою сестру и племянниц помнишь? Нельзя сказать, что я растерян, но его вопрос ставит меня в тупик, потому молча киваю. Из внутреннего кармана он достаёт аккуратно свёрнутый зелёный бант и детскую розовую туфельку: - Их дом взорвали. Все погибли: и сестра, и девочки. Его подрагивающие пальцы машинально поправляют застёжку на розовой туфельке: - На Каринке целыми только босоножки остались, а бант… Дарине голову оторвало. С неё и снял… Повисшая тишина позволяет слышать, как на кухне приятный женский голос ласково успокаивает расшалившегося ребёнка. А тот капризно хнычет и топает ножкой. Я молчу, потому что слов нет. Рус кивает на пистолет: - Теперь, между местью и дружбой – твой выбор, Маэстро. Я свой давно сделал. Ребёнок за стеной заходится в громком плаче. Басхан бросает тревожный взгляд на дверь, на пистолет, потом на меня. Мэн смотрит в упор с неизменной ненавистью. Руслан прячет в карман детские вещи и усмехается: - Что, Сань? Трудно? Я достаю из пистолета магазин, вынимаю из него восемь патронов и бросаю на пол. Басхан с улыбкой кивает головой, Мэн удивлённо приподнимает брови. Я встаю с места, Рус делает шаг навстречу: - Привет, братишка… - Бах ! – падает на стол брошенный мной пистолет. - Дзынь! – звенит, ударившись о металл, лезвие ножа. Мэн вздыхает и трёт небритый подбородок: - Прости… В следующую минуту прямой в челюсть отбрасывает его к стене. Я придерживаю готового вторично сорваться Руса и протягиваю мэну руку: - Бывает.
***
А на море я так и не попал, потому что нет там моря, сплошные горы….
Не умею хвалить.
Не умею писать проф рецензии.
Просто читатель.
Придирчивый.
Довольна)
если буду видеть косяки - слово гусссссара)))
смеюсь))
так и захотелось сказать - а может не сейчас? не здесь??