Маме моей посвящаю

Вечеринка закружила Гелю и Лильку, им было весело в кругу своих одногруппников и так тепло и радостно, что они не замечали времени. Спиртное на стол не ставили, да ребята к нему и не привыкли, зато лимонад лился рекой. Геля совершенно не сидела на месте, ее без конца приглашали танцевать, и она кружилась самозабвенно в вальсе, благо площади безумной профессорской квартиры позволяли.

Лилька была менее востребована в танцах, но зато смешливый и веселый нрав, куча историй, которые сыпались из нее, как из рога изобилия, все время создавали легкие завихрения из желающих пообщаться. вокруг красного смешливого мухоморчика.

Время летело незаметно, народу было так много, что скоро стало не понятно, кто - где и в какую из комнат затесался.

А вот Электра была скучная. Ее мало приглашали, болтали при ней осторожно, стараясь не сказать ничего лишнего, все таки профессорская дочь. Да она и не стремилась особо общаться, сидела за столом и медленно отламывала по крошечному кусочку от пирога с капустой.

Геля весело трещала с Мишкой, который то и дело норовил дотронутся то до плеча, то до волос, вроде невзначай, и жутко краснел при этом, как вдруг сзади кто-то крепко взял ее за локоть.
Геля нехотя обернулась, сзади стояла Электра.

- Гель. Пошли, поговорить надо. Да и чулок у тебя поехал сзади, переоденешь!

- Ну пошли, ладно. Правда наплевать на этот чулок, все равно я босиком танцую, ноги ломит - жуть от Лилькиных туфель! Не туфли - пыточные сапоги!

Они сели в спальне на пышный диван и положили ноги на удобный мягкий пуфик.

- Слушай, Гель! Только не отнекивайся сразу, выслушай сначала! Тут у меня, на следующем этаже, парень есть. Он мне нравится до жути, прям умираю. Может слыхала, Стас, он уже в Университете учится на биологическом.

- И что? Взрослый что ли совсем?

- Да не... На втором курсе. Но наглыыый! Он меня седня на вечеринку к себе звал, попозже, часам к восьми, да я боюсь одна идти, мало ли чего. Он чуть что - руки в ход пускает. А вдвоем не страшно все-таки. Сходишь со мной, часика на два. Тут все равно никто не заметит, что нас нет, вот как скачут, дураки.

- Не, Электра. Не пойду. У него там богатенькие все, у меня и одежда не та, да и о чем я говорить -то с вами буду? Я ничего не знаю, ни про моду вашу, ни про интересы всякие. И танцевать, как вы, тоже не могу. И что - дурой буду сидеть, рот раззяввив? Неее.

- Да не зови ты меня Электра! Папи совсем сдурел, когда мне имечко такое влупил. И где только выкопал, дурень старый? ... Эля! Они меня Эля зовут. Запомни!

- Эля, так Эля! Не жалко!

- Гель. Ну пожалуйста! Только на часик, не больше. Немного посидим и вернемся, честное слово. Да и папи велел прислуге убираться к одиннадцати придти, так что если меня к этому времени не будет, мало не покажется. Есть стукнуть-то кому, они с дорогой душой заложат, даже не мумукнут.

Геля посмотрела на нее и что-то так жалко её стало, глаза тоскливые, просит так...

- Ладно! На час! Но я сяду в уголке и молчать буду, как рыба.

- ыыыыыыы. Ги-ги!

Электра запрыгала на одной ножке и радостно заверещала. С треском распахнула шкаф.

- Только в этой занавеске не пойдешь. Смотри!
Она резко выдернула из мрачной глубины бездонного шифоньера что-то невообразимое.

Темно-зеленое, почти черное, и только по глубоким, скорее глубинным изумрудным искрам, подсвечивающим его изнутри, можно было догадаться о цвете, платье было нереально красивым. Совсем просто скроенное, но с открытыми плечами и такой же юбкой-пачкой, как у Электры, оно было очень изысканным. Электра открыла здоровенную металлическую коробку и брякнула на стол кулон с тонюсенькой золотистой цепочкой. Кулон был того же таинственного цвета и нежно мерцал.

- Надевай!

Геля погладила платье кончиками пальцев и вдруг поняла, что не надеть она его не сможет. Она просто потеряет сознание, умрет, исчезнет, если не попробует его надеть... С кулоном...

Дальше все закружилось, как во сне. Она только выныривала из тумана, чувствуя руки Электры на волосах и лице. И запах... Нежный и сладкий аромат духов, который окутывал ее облаком, дурманя и обманывая...

...
Девушка, которая стояла перед зеркалом была совсем незнакомой. В черном, искрящемся платье, дымчатых чулках и золотистых туфельках. У нее были томные глаза, подведенные четкой красивой линией почти к вискам и пухлые ярко-розовые губы. Она смотрела из зеркальных глубин чужим, слегка надменным взглядом. У нее были ярко рыжие, пышные волосы взбитые облаком и заколотые у затылка чем-то золотистым и белая прозрачная кожа...

...
Очнулась Геля от резкого длинного звука. Тонкая рука в серебристой перчатке прижала бронзовую кнопку звонка и не отпускала.

"Слушай меня внимательно", - Электра быстро и прерывисто дышала. " Там мальчики не простые, не наши лягушата из педулища. Они уже взрослые и все из очень известных семей. И девочки там то же... б...ну сама понимаешь. Поэтому ты не лезь поперед батьки, сиди и слушай. Главно - не ляпни чего....впрочем..."

Тут дверь резко распахнулась и Электра запнулась на полуслове. В дверях стоял высокий сероглазый парень с тонким породистым лицом и добрыми глазами сенбернара.

- Эээдииик...

Геля не узнала голоса подруги, он стал тонким, капризным и мелодичным. Грубая комбайнерша вдруг исчезла и на ее месте, вся изогнувшись, прижавшись плечом к косяку стояла аристократичная брюнетка с ярко накрашенными алыми губами.

Папироса! Геля с ужасом увидела, что у Электры, в изящно откинутой руке зажат мундштук...
Она было развернулась бежать, но Электра рванула ее за руку и остановила.

- Эдииик...знакомься...это Лина! Приехала ко мне на день. Она финка, ни мур-мур по- русски. Но понимает кое-что.

Эдик подошел ближе, внимательно и близоруко посмотрел Геле в лицо.

- Проходите, Лина. Не стесняйтесь. Я сам здесь пока в гостях, у брата. Будем держаться вместе.

Он взял Гелину руку, заледеневшую от страха, в теплые, большие ладони и тихонько пожал.

- Если не все поймете, то помашите мне. Я постараюсь объяснить. И первый танец тоже мой.
Он помолчал, вглядываясь и тихо сказал: "Я еще никогда не встречал такую женщину. Эля! Не дайте мне её потерять"

-Ладно, ладно, голубки. Поможем, чем можем!
Электра посмотрела на них насмешливо и, лихо закурив, пошла в зал.

В зале было душно, накурено и полутемно. Несколько пар танцевали в глубине под незнакомую, томную, вязкую музыку. Они плотно прижимались друг к другу, их движения были красивыми, но какими-то стыдными, смотреть на них было неловко и Геля покраснела.

- Эля, детка! Ну наконец!

Плотный невысокий парень с взбитым чубом жестких волос и узких, до неприличия, штанах подхватил Электру под руку и, вихляя пухлым задом, потащил танцевать. Геля отвернулась. Смотреть на извивающуюся в руках мужчины девушку было и приятно и стыдно и как-то горячо...

-Лина. Вам не по себе? Возьмите, это вкусно.
Эдик протягивал ей широкий бокал с клубникой, залитой лимонадом.

"Откуда сейчас клубника? И зачем портить ее лимонадом" - подумала Геля. Она решила ничему не удивляться и молчать. Совсем молчать, тем более, что она ни слова не знает по русски.

Отпив из бокала, она почувствовала острые незнакомые иголочки на языке . А клубника.... Она ела ее раз в жизни, две ягодки, угостили в гостях летом.
И смело махнула бокал до дна!
- А! Будь что будет, раз уж я - Лина!

Второй бокал она пила уже медленно, неспешно, сидя в огромном кресле, утопившем ее в своей упругой мягкой неге. На подлокотнике сидел Эдик и что-то нежно говорил, чуть поглаживая ей руку. Она почти не слушала слова, зачем, она все равно ничего не понимает, ей бы по фински...

Комната плыла в тумане, она танцевала с Эдиком, тесно прижавшись к его твердому телу и таяла, таяла...

Потом они учились танцевать какой-то странный танец, он был быстрым и смешным.
Геля скинула туфли и вихлялась всем телом, стараясь повторять точные движения Эдика и Электры. А они танцевали это потрясающе!

- Дура! Не вихляй задницей, - визжала и хохотала Эля. - Это же твист! Это тебе не камаринская! Смотри Эд. У нее получается! Да здорово! Она же прирожденная стиляга!

Потом, в тесном углу кухни, у самого черного лифта, Эля учила ее затягиваться, красиво держать на вытянутой руке папиросу.
Правда, тут их застал Эд и вытолкал взашей, отняв папиросы и выругав идиотками.

Потом проветрили зал, зажгли свечи. Низенький человек с огромной, не по его росту гитарой пел... Он пел так, что все, что с ними только что происходило, эти танцы, выпивка, все казалось ненужной шелухой, она отпала, перестала мешать и смысл простых и мудрых стихов вдруг отрезвил. Его можно было слушать бесконечно, с утра и до утра.

-Кто это? - шепотом, чтобы не слышали вдруг обрусевшую финку, Геля спросила у Электры.

-Ну ты и дерево! Это же Булат!

...

- Переодевайся быстро, времени уже хренте знает сколько, мать тебе даст по шее! Да и Эдик внизу ждет, проводить хочет. Я ему насвистела, что ты комнату сняла!

Электра нервничала, вот-вот должна была появиться прислуга! Геля наскоро стянула платье, кое-как напялила свое, влетела в пальто и ботинки, повязала платок.

Вечер был морозным, падал снег. Эд, полуобняв, вел ее по улице, что-то рассказывал, ловил снежинки, грел ее руки своим дыханием.
Она почти не слушала и молчала. Она понимала, что они больше не встретятся. Она знала, что никогда не забудет этот вечер. Она не могла простить себя за это дешевое вранье.

...
Анна открыла дверь.
Молча смотрела, как дочь снимает пальто и ботинки. Посмотрела на ноги в дымчатых порванных чулках, на тонкую шейку с дорогим кулоном. На яркие, обветренные, с остатками съеденной помады. губы. Принюхалась.

И с размаху, хлестко так, что у дочери мотнулась в сторону голова, влепила пощечину!
- Дрянь!