Тоненький лучик света проникал откуда-то так навязчиво и раздражающе, что щекотал ресницы, и даже нос. Хотелось чихнуть, но так болела голова, что чихнуть Геля побоялась, а вдруг взорвутся мозги. Она осторожно приоткрыла глаза, хотела повернуть голову, но что-то крепко держало ее за шею. Держало душно и очень больно. Геля попыталась позвать кого-нибудь, но смогла выдавить только беспомощный сип, от которого так резануло в горле, что брызнули слезы. Поморгав, она смахнула их и с трудом сконцентрировала взгляд на лучике. Он шел откуда-то со стола, похоже настольную лампу придавили подушкой.
- А пожар? Вот дураки...
Думать тоже было больно. Геля закрыла глаза посильнее, чтобы снова провалиться в полусон-полуобморок, в котором ничего не болело.
- Гелюсь, маленький. Как ты? Посмотри на меня, девочка.
Геля опять разжала веки и сквозь красноватый туман разглядела бледное Вовкино лицо.
- Вооов, - жалобно просипела она, и попыталась стянуть с шеи то, что так ее душило. Вов.... Мне плохо.
- Знаю, хороший мой, потерпи немного. Я с тобой, все пройдет, я обещаю. Он пересел на кровать поближе, положил руку Геле на лоб. И хотя рука была холодной, как лед, Геля прижалась к ладони сильно, как испуганный щенок. Даже заскулила немного.
- Уже кризис прошел, теперь температурка спадет, сразу легче будет. Только кушать нельзя, вот водички попей.
Он приподнял ее голову и поднес к губам маленькую ложечку. Вода была теплой, но вкусной и кисленькой. Ароматной...
- Чай слабенький, Гель, с лимончиком. Давай. Надо пить.
Геля чуть глотнула, бессильно опустилась на подушку.
- Вов! Иди поспи, а. Ведь пятая же ночь, сам свалишься.
Скосив глаза, в проеме полуоткрытой двери, Геля увидела полный силуэт. Мама... Она снова провалилась в полузабытье и далеко, сквозь нарастающий шум, услышала: - В больницу, может? Ну ты же и сам не железный.
- Врач сказал, самое страшное позади. В больницу я ее не отдам.
"Множественный абсцесс в горле может послужить прямой дорогой туда!", - молодой худенький доктор многозначительно позвякивал инструментами, уложенными в старинный, видно дедов, идокторский саквояж, - "А вы учитель! Тут все знают, что вы детей в интернате спасаете".
- Надо-же...Спасаете...Первый раз слышу, чтоб так говорили...
Геля пока с трудом ворочала мозгами, но уже что-то могла соображать. Маленький доктор нравился ей, он был похож на индюшонка, которого она как-то видела в деревне, у зажиточных соседей. Доктор присел на табуретку около кровати
- Я, конечно, сделал, всё, что возможно. Вычистил, пролил все раны растворами. Там сейчас почти спокойно. Но! Вы должны знать - эта штука - незабудка на всю жизнь... Знаете, что такое "незабудка на всю жизнь"? Слышали?
Индюшонок многозначительно посмотрел на Володю, который стоял рядом и ел его глазами. Володя криво усмехнулся
- Вот мужа спрОсите.... так вот! Вам надо за горлом следить. Я вам адресок дам, это профессор, друг моего отца. Он спец. И очень советую, очень. Иначе потом будете жалеть.
...
Так чирикали воробьи, что в ушах стоял сплошной звон, но это было очень приятно. Геля сидела на лавочке, оперевшись спиной о нагретую ребристую поверхность спинки, и блаженно прижмурившись, как котенок, дремала. Одно то, что ничего не болело и поворачивалась голова, не говоря уж об обожаемом крепком чае с лимоном, который наконец можно было выпить без кинжала в горле, уже было счастьем.
И было еще одно. То родство, какое то кровное, которое появилось между ней и мужем, и радовало и пугало. Сначала она жутко стеснялась, что Володя, в дни ее полного бессилья делал все. Выносил, мыл, убирал, переодевал. Стирал ее и Иркино белье, пыхтя на кухне, как большой кит. Готовил, на выходные забирал Ирку от матери, ходил по магазинам и аптекам, бегал по врачам. И ни разу, ни во взгляде, ни в тоне, Геля не заметила не то что раздражения - легкого недовольства даже. Только беспокойство. Только любовь...
Сама она не была такой. Даже, когда Ирка заболела жутким гриппом, а потом еще месяц кашляла по ночам, заходясь и захлебываясь, Геля ловила себя на мысли, что если дочка еще раз заноет, то она пойдет и своими руками придушит этого противного поросенка. А поросенок, каждый раз встречая заспанную маму, кашлять резко переставал и светил на нее яркими неспящими глазенками. Вот, убила бы!
...
- Ну чееееу, мать? Очухалась слегонца?
Геля открыла глаза. В лучах уже заходящего солнца, у калитки, вырисовывалась плотная фигура. Верка!
- Ну слава ятсы... А то мы тут уж с мужиком твоим задолдонились за тебя трястить. Раз думали, отходишь уж, задыхалась. Где такие нарывы то нажила? Небось с цЫганом своим челмокалась?
Геля лениво щурилась, солнышко уже припекало. "Вот ведь дура. Не умнеет ведь. И ведь не обижаюсь, она ребенок будто совсем", - думала она. Мысли тянулись медленно и густо, как сироп.
- Да ладно, шутю.
Верка подсела к Геле на лавку, пахнуло спиртным.
- Мы тут с Вованом твоим, нет-нет, а вжбаним вечерком. От грусти. Он любитель у тебя, вроде. Нет?
- Вер. Ты что, пьешь, что ли?
- Да так... чо та грусть-тоска заела. Не знаю куда свою головушку прислонить -то.
Верка по-бабьи подперла щеку и завыла -заныла, что-то тягучее, то ли плач, то песню. Потом резко прервалась, хохотнула, тряхнула пышным хвостом, стянутым на затылке атласной лентой.
- А! Ладно. Слушай, Гельк. Тут братан твой приезжал, думал ты у нас бесхозная кочуришься. Спасать тебя решил, - Верка гулко гыгыкнула, как в бочку. - - Так он у тебя - обалдееееть. У меня до сих пор в животе горячо. Ты б нас свела, что ли?
- Ты брось это, - Геля уже начала раздражаться, - не вздумай. Лично башку снесу твою дурную. У него жена. А ты профура!
- Сама ты. Мне мой придурок уже знаешь где? Не может ничо, час в видах всяких изгаляюсь, чтоб добится от него чего. В медсестру играю. Со шприцом и голой задницей. Гель, тошнит честно. Повешусь, наверное. Иль Вовку у тя отобью. Бушь знать
Верка встала, обтянула узкое платье на круглых бедрах и, резко развернувшись, быстро пошла по дорожке к калитке.
...
- Гель, я поговорить хочу с тобой.
Вовка виновато смотрел на жену. Геля не разговаривала с ним уже пару недель, Веркины рассказы о вечерних посиделках c ее мужем сделали свое дело. Они страшно поссорились тогда, она наговорила гадостей, жутких и несправедливых, и Володя обиделся. Первый раз, сильно и по-настоящему. Сначала молчали оба, и гробовая тишина в их уютной комнате делала её холодной и чужой. Ирка смотрела то на одного, то на другого и слезинки, размером с вишню, блестели у нее в круглых карих глазенках. Один раз она даже схватила их за руки, когда Геля возилась у плиты, а Володя мыл посуду рядом, и потянула друг к другу. И вот оно было бы, примирение, совсем рядом, Вовка прыснул и потянулся к жене, но Геля резко выдернула руку и выскочила в сени, хлопнув дверью.
- Гель, хватит дурить, а? Присядь на минутку.
Геля понимала, что ее уже заносит, но какая-то черная ревность, сжимала тисками и лишала разума. Она медленно, с видом английской королевы, опустилась на табурет
- Чего тебе?
- Поговорим?
- А о чем мне говорить с тобой, пьянчугой? Может о том, что вы с Веркой водку трескали по вечерам, когда я тут помирала?
- Гель, ты не права сейчас...
- Может ты прав? Может мне пойти вам пузырь купить и свечку подержать?
Она чувствовала, что надо остановиться, но так бывает, когда летишь на санях с крутой горы, захватывает дух, скорость увеличивается с каждым мгновением, и тут, вот он! Огромный камень. И нельзя свернуть. И ты сейчас разобьешься.
Выскочила из комнаты Ирка, вскарабкалась Вовке на колени, обняла. Геля, как сквозь туман видела, как у него трясутся руки и он, чтобы хоть как это скрыть, свернул полотенце в толстый жгут и слегка дёргал.
- Я знаю о чем ты говорить хотел. Мне мать сказала. Ты Ирку удочерить хочешь?
Вовка смотрел жалко, как большой побитый пес и молчал.
- Хрен тебе! Не будет этого.
Геля наконец заткнула себе рот, и вроде наткнулась на стеклянную стену. И смотрела, как она, эта стена, начинает падать, разбиваясь на мелкие осколки.
Володя тяжело встал, поставил Ирку на ножки, легко хлопнул по попе.
- Не думал я, что ты такая.... дура.
Надел пальто и вышел во двор...
...
Это я все один должен решать? А если ошибка?
Мастер Меры что-то стал нервничать последнее время. Хотя там, в небесном саду, не было этого грустного слова - время. Он много суетился, стал хуже различать цвета. Голубые шары казались серыми, розовые - грязно-оранжевыми. Он часто тер глаза белоснежным платком, вытканным из лепестков белого цветка, то ли ромашки, то ли хризантемы. И задумывался - подолгу, грустно. Он сидел на краю тверди и смотрел вдаль. Он боялся смотреть вниз. Он вдруг стал понимать, чтО он судит. Вернее за что. Взвешивать любовь, боль, страдание, подвиг, предательство, а потом менять их на шары...он стал вдруг терять мастерство Меры...
И вот снова. Уже с утра, в сердцах задернув плотную занавесь, чтобы его душу, отягощенную бременем высшей справедливости не смущали радостные лучи и аромат бездумных роз, он перебирал шары. Складывал их в маленькие кучки и резким движением кучки ломал. Складывал снова. Он тянул время, но краем глаза все таки видел ЕГО. Он лежал на самом краю стола и чуть пульсировал. Серый, как мышь. Тяжелый, как свинец. Мастер вздохнул и встал.
...
Зареванная до такой степени, что глаза опухли, как щелки, Геля бегала по улице. Вовки не было, она искала его уже три часа. Всех, у кого были телефоны, обзвонив, постучавшись ко всем соседям, задохнувшаяся и замерзшая, она вползла в дом.
- И пусть! Райка сказала, от судьбы не уйдешь, и опережать ее нельзя. Подожду.
Еще раз по-детски всхлипнув, она тихонько вошла в спальню. Ирка посапывала в кроватке, приглушенно горела лампа. Она устало села на кровать, расправила свою подушку. Чуть погладила холодную ткань на Вовкиной и почувствовала под пальцами что-то круглое.
- Жемчужинка... Надо же, все таки что-то есть, там...не может быть совпадением.
По подушке прокатился, упал на пол и провалился в щель между досками странный серый шарик.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Все комментарии:
Извините, Анири, я не читаю Вашу повесть (уже и потому, что такие длинные произведения с монитора читать вообще не люблю), но мне так настойчиво ее навязывают, каждый кусок выкладывая в "Избранное", что все-таки заглянула вот в этот кусочек (13-я глава уже 2-й части!).
Так вот, с самого начала меня напрягли повторы не только слов, но и конструкций предложений:
Тоненький лучик света проникал откуда-то так навязчиво и раздражающе, что щекотал ресницы, и даже нос. Хотелось чихнуть, но так болела голова, что чихнуть Геля побоялась, а вдруг взорвутся мозги. Она осторожно приоткрыла глаза, хотела повернуть голову, но что-то крепко держало ее за шею. Держало душно и очень больно. Геля попыталась позвать кого-нибудь, но смогла выдавить только беспомощный сип, от которого так резануло в горле, что брызнули слезы.
Далее:
И хотя рука была холодной, как лед, Геля прижалась к ладони сильно, как испуганный щенок.
С этим надо бы побороться.
Чуть ниже: "доктор многозначительно позвякивал инструментами" и "Индюшонок многозначительно посмотрел на Володю". Не слишком ли много "многозначительности" — и это в одной и той же сцене?
Что такое "идокторский саквояж"?
Это всё примерно на четверти из опубликованного в этом конкретно куске. И с пунктуацией здесь большие проблемы, и орфография прихрамывает.
Дальше не читала. Честно говоря, не понимаю, зачем публиковать на сайте такие огромные объемы. И тем более не понимаю, зачем помещать в "Избранное" эти объемы целиком (ведь, по-видимому, продолжение и того и другого последует), когда изъянов в тексте предостаточно. Выходит, ЛитСеть обречена это видеть дважды (хотя бы в заголовках) — до упора.
Не думаю, что это правильно, тем более что, как я понимаю, никто это не читает вообще, кроме Shah, иначе бы Вам, Анири, помогли в какой-то степени улучшить Вашу работу.
Я очень признательна вам Марго, Вы очень потрудились и это стоит восхищения. Но все же позволю себе реплику 1,Прежде, чем судить так безаппеляционно, я обычно читаю не фрагмент, утруждаю себя чуть больше, или молчу. 2. Позвольте мне самой решать, что и в каком объеме здесь выкладывать, если я, конечно, не нарушаю правил сайта 3. Позвольте моим читателям самим решать, что выкладывать в избранное, а что нет. 4. Никакое избранное меня, лично не заставляет читать авторов, произведения которых мне не интересны. Чего и вам желаю.
Ну что на это ответить? Только одно: напрасно Вы дважды повторили "позвольте мне / моим читателям", ибо я Вам/им ничего не запрещала. А высказать свое мнение здесь имеет право любой.
Отмечу также, что "так безапелляционно" [выделила, потому что это правка цитированного, так что не надо гневаться понапрасну, как я это предвижу] - так я высказалась только о том фрагменте, который прочитала, - то есть небезосновательно (к тому же с примерами!).
Надеюсь все же, что и на основании тех ошибок, которые я конкретно отметила, Вам удастся улучшить свою работу.
Так вот, с самого начала меня напрягли повторы не только слов, но и конструкций предложений:
Тоненький лучик света проникал откуда-то так навязчиво и раздражающе, что щекотал ресницы, и даже нос. Хотелось чихнуть, но так болела голова, что чихнуть Геля побоялась, а вдруг взорвутся мозги. Она осторожно приоткрыла глаза, хотела повернуть голову, но что-то крепко держало ее за шею. Держало душно и очень больно. Геля попыталась позвать кого-нибудь, но смогла выдавить только беспомощный сип, от которого так резануло в горле, что брызнули слезы.
Далее:
И хотя рука была холодной, как лед, Геля прижалась к ладони сильно, как испуганный щенок.
С этим надо бы побороться.
Чуть ниже:
"доктор многозначительно позвякивал инструментами" и "Индюшонок многозначительно посмотрел на Володю". Не слишком ли много "многозначительности" — и это в одной и той же сцене?
Что такое "идокторский саквояж"?
Это всё примерно на четверти из опубликованного в этом конкретно куске. И с пунктуацией здесь большие проблемы, и орфография прихрамывает.
Дальше не читала. Честно говоря, не понимаю, зачем публиковать на сайте такие огромные объемы. И тем более не понимаю, зачем помещать в "Избранное" эти объемы целиком (ведь, по-видимому, продолжение и того и другого последует), когда изъянов в тексте предостаточно. Выходит, ЛитСеть обречена это видеть дважды (хотя бы в заголовках) — до упора.
Не думаю, что это правильно, тем более что, как я понимаю, никто это не читает вообще, кроме Shah, иначе бы Вам, Анири, помогли в какой-то степени улучшить Вашу работу.
Но все же позволю себе реплику
1,Прежде, чем судить так безаппеляционно, я обычно читаю не фрагмент, утруждаю себя чуть больше, или молчу.
2. Позвольте мне самой решать, что и в каком объеме здесь выкладывать, если я, конечно, не нарушаю правил сайта
3. Позвольте моим читателям самим решать, что выкладывать в избранное, а что нет.
4. Никакое избранное меня, лично не заставляет читать авторов, произведения которых мне не интересны. Чего и вам желаю.
За правки и мнение спасибо. Я их учту
Отмечу также, что "так безапелляционно" [выделила, потому что это правка цитированного, так что не надо гневаться понапрасну, как я это предвижу] - так я высказалась только о том фрагменте, который прочитала, - то есть небезосновательно (к тому же с примерами!).
Надеюсь все же, что и на основании тех ошибок, которые я конкретно отметила, Вам удастся улучшить свою работу.
Успехов Вам!