Часть 8

Глава XXI

Стоянка в порту Боливар значительно отличалась от стоянки в порту Гуаякиль.
Во-первых, доступ к причалам в небольшом Боливаре, в отличие от Гуаякиля был свободным: не было никаких ни заборов, ни проходных; по-приходу в порт, у борта «Фламинго» раскинулся небольшой базарчик, наподобие, как и в Африке, а по причалу шастали кто попало: торговцы всякой всячиной, какие-то то ли зеваки, то ли жулики и проходимцы.

К тому же, в Боливаре, на судно заявился не один вочмен, а аж три: один дежурил, как обычно, у парадного трапа, а двое других – один - на баке, а второй - на корме, для того, чтобы воры не проникли на судно по швартовым концам.

Если в Гуаякиле единственный вочмен был безоружным, то в Боливаре все трое были вооружены древними «карамультуками», наподобие таких Тимуру доводилось видеть в фильмах про индейцев, рассказывающих о временах «освоения» Северной Америки европейцами.
Продавцы-индейцы, разложив свой товар недалеко от парадного трапа на газетках предлагали морякам предметы женской одежды: шерстяные платья, пончо, расшитые вручную индейскими узорами, сувениры из ракушек, акульи челюсти, какие-то амулеты.

Тимур, по-ходу работы на причале с грузом, приценился к женским одеждам. Старый индеец , разворачивая свой товар рекламировал его Тимуру:

- Покупай пончо, господин. Видишь, какие красивые узоры? Это наши индейские женщины, ночью, не смыкая глаз усердно над ними трудились! – Так красочно описывал он Тимуру процесс местного творчества.

Тимур не очень разбирался в женском гардеробе. После женитьбы у него были попытки привезти жене из заграничных плаваний то платье, то ночной гарнитур, то что-нибудь из обуви, но всё оказывалось – невпопад. Она, конечно, благодарила, но потом такие подарки прятала куда- подальше и когда Тимур про них забывал, относила их в комиссионку или кому-нибудь дарила. В конце-концов, она попросила его больше таких подарков не привозить, но, бывало, заказывала что-нибудь детское или материала на платье.

Но эти индейские вещи показались ему настолько красивыми, что он рискнул купить жене и старшей дочери по пончо, а малышке – платьице. К тому же они были, в общем-то, и недорогими.
Забегая вперёд, скажем, что на этот раз Тимур не ошибся! Из платья, младшая дочь, конечно, скоро выросла, но своё пончо жена носила ещё много лет.

Однажды, когда Тимур находился на главной палубе, проходивший мимо матрос Влодек, тронул его за рукав и указал рукой на причал.
Там стоял молодой человек с велосипедом, он привёз на продажу удава!
Ручной удав, разомлевший от жары, своей серединой лениво висел на руле велосипеда, хвостом и мордой едва не касаясь причального асфальта и только редкие его шевеления говорили о том, что это – всё-таки живая тварь.
- Вот это вещь! – Сказал Влодек, завороженно глядя на удава. – Если бы шли в Польшу, обязательно бы купил!
- А зачем он тебе? – Поинтересовался Тимур.
- Ну, как зачем? Представляешь, ставлю я свою машину на стоянку где-нибудь в оживлённом месте в Варшаве, а у меня под задним стеклом – удав разлёгся! Разве не круто? Обзавидуются, ведь, все! Да и машину угнать никто не решится – удава испугаются.

-Ну ты и рассмешил, - улыбнулся Тимур, - мне этот удав, так и даром не нужен.
-Ничего ты не понимаешь, - обиделся Влодек.

Но однажды... однажды Тимур чуть не купил в Боливаре попугая! И если бы он знал тогда, куда судно направят с этим грузом, то купил бы обязательно! Но в тот момент порт назначения был ему ещё неизвестен.
Ну так вот, так же стоя на палубе он увидел идущего по причалу молодого эквадорца за которым вперевалочку шёл большой красивый попугай . Какой породы был этот попугай, тимур не определил, так как в них не особо разбирался, но что это был не Ара, он знал точно, поскольку у Ары был длинный хвост, а у этого – коротенький.

Тимур жестом подозвал парня и тот, взяв попугая на руки, ловко вбежал по парадному трапу на палубу судна.
-Продаёшь? – спросил Тимур молодого человека,
- Да, сэр, - сказал тот улыбаясь. Он поставил попугая на планширь и сказал ему:
- Гоу, Пакита!
- Пакита это её имя, - пояснил он Тимуру.

Пакита стала гулять по планширю вперёд-назад, ловко перебирая лапками и красиво разворачиваясь, будто бы, танцуя, при этом что-то бормоча себе под нос.
Тимур протянул к ней руку, чтобы погладить, Пакита не сопротивлялась, а затем, ловко забравшись Тимуру на плечо, стала что-то негромко рассказывать на своём языке, но с интонациями, прямо в ухо Тимуру.
- Сколько стоит? – Спросил, очарованный Пакитой, Тимур.
- Сто двадцать долларов, - отвечал парень, она – с документом.
«Купить что ли?», - думал Тимур. «А что я с ней буду делать, когда контракт закончится? Вряд ли с ней пустят в самолёт даже с её документом. И что там за документ – ещё неизвестно.»
И Тимур, вдруг, загадал: если продавец сбросит цену до ста долларов, то он берёт Пакиту, а там – что будет, то будет! (Ведь на базаре же принято торговаться).
И торговля началась.
Хозяин Пакиты не уступал. В пылу торговли, Тимур взмахнул газетой, которую держал в руке, нечаяно зацепив при этом Пакиту.
Пакита спрыгнула опять на планшир и, уставившись своим круглым глазом на Тимура стал его ругать по-своему на чём свет стоит! Тимур опять протянул к ней руку, но она его клюнула в руку и отвернулась.
В этот момент Тимура зачем-то позвал боцман Казимеж, стоявший у второго трюма.
- Сто двдцать! – Ещё раз объявил эквадорец.
- Нет, - мотнул головой Тимур и направился ко второму трюму.

Парень взял Пакиту на руки и спустился на причал. Подойдя к боцману, Тимур обернулся.
Парочка удалялась от судна: первым неспеша шёл эквадорец, за ним, важно переступая, морской походкой уходила прекрасная Пакита.

Глава XXII

Впервые увидев боливаровский груз, Тимур ужаснулся: бананы, которые начали грузить на вахте Феликса выглядели, хотя они подвозились в открытых фурах, по сравнению с бананами из «Чикиты», просто безобразно: мелкие, во многих, при разломе, обнаруживалась одеревеневшая мякоть, визуальный осмотр показывал, что по пути они созреют непременно, поскольку на многих наличествовали уже жёлтенькие пятнышки.

- Что это? – Спросил Тимур Феликса, взяв один такой банан в руки.
- Да не заморачивайся ты! – Капитану я докладывал и рапортички, вот, подготовил, а он сказал – грузить и точка!
- Всё, пока! Вахту сдал! – Изрёк Феликс и загремел вверх по парадному трапу.
Тимур поднялся вслед за ним и позвонил капитану из карго- офиса. Трубку никто не брал.
Тогда он позвонил старпому.
- В чём дело, Тимур? – Спросил Аполлон.
- Мне кажется, что у нас опять с грузом проблемы.
- Сейчас я спущусь, жди меня у трапа.
Выслушав Тимура, старпом улыбнулся и похлопал того по плечу:
- Не переживай, сэконд, всё окей, для этого груза нет ограничений по спелости, пусть созревают на здоровье, у нас теперь – новый грузополучатель!
- А кто, если не секрет?
- Порт назначения – Санкт-Петербург! – Торжественно провозгласил Аполлон, так что, прокладывай теперь маршрут в колыбель вашей революции.
- Вот оно что, - пробормотал Тимур в задумчивости, ну ладно, тогда, извини, чиф, что побеспокоил.
- Да ничего страшного, я-то думал ты – в курсе дела и вызвал меня по другому поводу. Так, если что, ты не стесняйся, если есть какие-то вопросы, вызывай меня в любой момент, - сказал старпом.
- Спасибо, Аполлон, только объясни мне тогда: зачем этот контроль качества, рапортички эти, если по-любому груз примем на борт?
- Ну, таков порядок,- ухмыльнулся старпом, - Георгиос приказал, а приказы капитана надо выполнять, господин офицер.
- Ну выполнять, так выполнять, - пробурчал Тимур, - а где он, кстати? Я не смог ему дозвониться.
- Они вдвоём с супером укатили в ресторан, праздник у них.
- Что за праздник такой?
- Ну как же, убытки за прошлый рейс признаны общей аварией, то есть, как ты понимаешь, распределены между всеми участниками перевозки: грузом, судном и фрахтом.
А, поскольку, перевозка груза застрахована, то при общей аварии, нашу долю убытков оплачивает страховая компания, единственная неприятность в том, что следующая страховка обойдётся компании дороже.
Так что, капитан со стула не слетел, суперинтендант – тоже, оттого и праздник у них.
- Ну, тогда, понятно, чтож, пусть гуляют, - сказал Тимур.

Старпом ушёл, а Тимур продолжил заниматься выполнением своих вахтенных обязанностей.
По какой-то причине приостановился подвоз бананов и грузчики вылезли из трюмов и растянулись подремать на верхней палубе.

Тут, к трапу подъехало такси и из него вылезли суперинтендант с капитаном. Тимур встретил их на палубе у трапа. Супер, махнул Тимуру рукой и ушёл спать в представительскую каюту, а капитан задержался. Чувсвовалось, что был он, малость, навеселе.

- В курсе, сэконд, что идём в ваш Петербург?
- Да, в курсе, - ответил Тимур.
- А как погрузка? Почему остановилась?
Тимур объяснил, что погрузка стоит из-за отсутсвия фур с бананами и что сюрвейеры обещают их скорое появление.
- Окей! Пойдем-ка пройдём вместе, посмотрим, что у нас на палубе творится, сказал капитан и, слегка покачиваясь, двинулся, увлекая за собой Тимура, в сторону кормовой части судна.
Подойдя к четвёртому трюму они увидели среди кемаривших на палубе грузчиков, сладко спящего вочмена, совсем ещё пацана. Его «карамультук» валялся рядом.
Капитан Джёч, приложив палец к губам, острожно, чтобы не разбудить парнишку, взял с палубы его оружие и, сделав знак Тимуру, чтобы тот следовал за ним, направился в сторону надстройки, где и запихал ружьё в пожарный ящик.
Затем, оба вернулись к трюму и капитан растолкал парня, тот вскочил начал в панике метаться вокруг комингса трюма, ища оружие.
- Не показывайте ему, пусть побегает, - сказал капитан Тимуру и удалился.
Вочмэн, с расширившимися от страха глазами метался по палубе, Тимуру казалось, что он вот-вот заплачет.
Тимур, решив, что кэп уже не появится – ночь, всё-таки, - достал его берданку из пожарного ящика и вернул бедняге, сказав ему при этом, что спать на службе – непозволительно.

Парнишка радостно прижал свой карамультук к груди и клятвенно пообещал Тимуру больше не спать на посту.
Капитан, оказывается, не спал и, выйдя через час на палубу и, увидя вооружённого вочмена, выразил своё недовольство Тимуру, за то, что тот его ослушался.
- Не надо было отдавать винтовку мальчишке! – Сказал кэп. Пусть бы попрыгал всю ночь, а утром бы отдали! Строже, сэконд, надо относиться к разгильдяйству!

Тимур промолчал, изобразив виноватость. Но сам-то он считал, что поступил правильно: очень уж жалкий вид имел пацан.

Простояв под погрузкой в Боливаре десять дней, «Фламинго» взял курс на Питер.
Перед этим Тимуру удалось связаться с домом и сообщить жене предполагаемое время прибытия в Санкт-Петербург, чем, конечно, её очень обрадовал и она обещала там его встретить.