Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1964-го года в небольшом волжском городке. Окончив институт, он женился и трудился на одном из градообразующих предприятий. Однако наступили лихие девяностые, и пришлось ему идти на фанерный завод, находившийся под контролем криминала. Работая там, Силин развёлся с женой, а его сын Павел связался с бандитами. С помощью проныры-адвоката отец освободил парня от тюрьмы, наставил на путь истинный, а затем женил на дочери мэра города, в которую тот влюбился без памяти. После женитьбы оба учились заочно и работали на «фанере» мастерами под началом старшего Силина.
Глава 16. Бывший зек Сергей – новый друг Лёши, «герыч», суд над Алексеем, развод Павла и Лидии.
Как-то незаметно сошёлся новый механик Лёша со слесарем Сергеем – бывшим заключённым – спокойным, уверенным в себе человеком. Невысокого роста, он никогда не повышал голоса, почти не пил, работу выполнял добросовестно, не спорил с начальством и мог быть примером для увлекающегося эмоционального Лёшки. В коллективе Сергей утвердился просто – в свободное от работы время он точил на наждаке, а затем полировал до зеркального блеска экзотического вида ножи-финки со специальным желобком для отвода крови – настоящее холодное оружие. Ребята смотрели на блестящие, с цветными наборными ручками «игрушки» – орудия возможного убийства – и невольно начинали относиться с уважением к человеку, который вместе с блатным жаргоном принёс из-за колючей проволоки это поистине дьявольское своё увлечение.
Друзья держались вместе не только на работе, но и за заводскими стенами. Сергей, освободившись, нашёл "молодую вдову", жил с ней в небольшом домике и ни в чём не нуждался. Он поддерживал старые воровские связи и пропадал время от времени, оставляя своего непосредственного начальника Алексея и подругу-сожительницу в некотором замешательстве. Возвращался при деньгах и, как положено, "проставлялся" перед ребятами, а перед руководством особо – коньяком и деликатесами. Все были довольны, тем более что «пропащий» быстро нагонял упущенное по работе.
Но Силину такая паталогическая расхлябанность была не по нутру. Он систематически ругал Лёшу то за пьющего Рената, то за отсутствующего Сергея, то за иные провинности. Правда, рублём родственника не наказывал, но бедолаге и без того здорово перепадало «на орехи». Однажды после очередного нагоняя Алексей вернулся с планёрки в подавленном состоянии – умел Силин «достать», унизить человека. Несправедливо обиженный механик чувствовал себя бессловесной тварью, ничтожеством, последним холопом самодура-начальника. Он сел на лавку в мастерской и долго не мог успокоиться.
Сергей, желая помочь другу, отвёл его в кладовую – подальше от посторонних глаз. Молча достал шприц, заправил дозой героина, сделал укол. И тут Алексей впервые почувствовал… эйфорию. Не спеша, медленно, но верно неописуемое блаженство разливалось по всему его телу. Сердце забилось чаще, пульс стал прослушиваться там, где его никогда не было. С каждым толчком «мотора» кайф проникал всё глубже, всё дальше от своего эпицентра, охватывая каждую мышцу, каждую жилку, каждый пальчик. Едва сдерживая стон наслаждения, Лёша прилёг на лавку. Голова его была лёгкой и светлой, все земные беды показались начинающему наркоману мелкими недоразумениями, а жизнь – светлой и изумительно-прекрасной…
Сергей стал часто заходить к Алексею домой. Лена – жена механика – не возражала и с симпатией относилась к новому другу семьи. Она ждала второго ребёнка, но выплаты за банковский кредит съедали слишком много денег, которых, как всегда, катастрофически не хватало. И тут снова помог друг Серёга. Он предложил приятелю сходить вечером на дискотеку и продать там несколько доз героина, который по-свойски называл «герычем». К тому времени Лёша просто так, ради эксперимента несколько раз пробовал колоться. Он знал, что может наступить привыкание, но бравировал, играя с огнём.
– От одного раза ничего не бывает, – посмеивался Сергей, – ты только дозу соблюдай, а то ведь это опасная штука.
На молодёжную дискотеку молодой человек пошёл, полагаясь исключительно на её величество фортуну. И эта ветреная дама на сей раз его не подвела. К своему удивлению, за несколько минут Лёша заработал треть месячной зарплаты, что толкнуло его на новые «подвиги». Лёгкие деньги развращают, и спустя какое-то время он как ни в чём не бывало расфасовывал «герыча» по пакетикам и продавал потребителям, круг которых расширялся с каждым днём.
Лена ужаснулась, когда узнала, откуда пришли в семью деньги. Она дала от ворот поворот Сергею, затеяла серьёзный разговор с мужем, требовала, просила, умоляла его отказаться от ужасного бизнеса, от торговли смертью. Но тот её не слушал. Более того, он стал чаще колоться, пытаясь доказать супруге, да и себе тоже, что «герыч» почти безвреден. Странно, но поначалу всё было нормально.
Первым звонком стала смерть тридцатилетнего рабочего – наркомана с длительным стажем. Нелегко восемь часов стоять у станка, особенно по ночам. Вот и покупал этот трудяга у Лёши белый порошок, благодаря которому мог играючи выполнить любую норму. Но бесплатный сыр – известно, где бывает. Однажды организм несчастного отца семейства не выдержал, и сердце его остановилось навсегда. Врач констатировал передозировку наркотика, но дело замяли.
Лёша испугался. Правда, не за своих клиентов, а за себя. Ведь могли докопаться до того, что именно он продавал погибшему героин. А ещё молодой мужчина твёрдо решил: больше ни одного укола в свою вену. Но не тут-то было – «герыч» мёртвой хваткой вцепился в его слабую плоть. Боль нравственная и физическая не отпускала ни на минуту. Хотелось выть, лезть на стену, было жалко себя, Лену с детьми, умершего наркомана. Ночь превращалась в сплошной кошмар и скрежет зубовный. То ли во сне, то ли наяву приходил погибший, спрашивал, кто теперь будет кормить несчастных сирот, тянул костлявые руки к горлу убийцы – к его, Лёшиному горлу. Содрогаясь всем телом, пытаясь заглушить стоны, несущиеся из пересохшей глотки, бедолага просыпался, чувствуя боль в суставах, во всём ноющем теле. Это была ломка, о которой до этого он знал лишь понаслышке.
2.
Решимости хватило ненадолго. Дрожащими пальцами механик приготовил дозу, расстегнул брюки и с наслаждением всадил шприц в паховую вену. Так делали опытные наркоманы, чтобы скрыть следы своей ужасной привычки и оставить сгибы рук девственно чистыми. Что ж, оставалось только признать своё окончательное поражение в битве с «герычем» и постараться максимально ограничить приём наркотика с тем, чтобы протянуть как можно дольше и не умереть от передозировки по примеру тех, кого коварный белый порошок довёл до белого же савана.
Лёшин «друг» с презрением наблюдал за жалкими потугами своего слабовольного товарища. Он прекрасно знал, что справиться с «герычем» практически невозможно. И не такие пробовали! Слесарь улыбнулся, вспоминая, как один наркоман в отчаянной попытке избавиться от зависимости попросил друзей приковать себя к батарее. Это были адские муки! Рассказывали, что он зубами грыз наручники, пытаясь добраться до заветного шприца! Перетерпел, выжил, год не кололся, а затем всё равно сорвался в пропасть!
Сергей прошёл суровую школу советских и постсоветских лагерей. Он уважал людей сильных, способных противостоять обстоятельствам. Прочих бывший зек считал пылью придорожной, расходным материалом, подчиняя этих слабаков своей воле и используя их, как придётся. Выйдя в очередной раз на свободу, он решил, что настало время покончить с воровской романтикой и заняться делом. Подобрал шустрых ребят без криминального прошлого, наладил связи с нужными людьми, в том числе в милиции, и начал потихоньку торговать – не вонючей травкой, не грязной синтетикой, а чистейшим героином. Будучи неплохим психологом, начинающий наркодилер с природной хваткой паука плёл свою сеть, которая со временем стала приносить ему неплохой доход. Милицейская "крыша" давала иллюзию полной безнаказанности, но Сергей знал: ничто не вечно под луной. Знал и готовился...
3.
Очередная смена руководства УВД вызвала волну репрессий в ведомстве, нарушив идиллию нижних чинов, успешно снимавших пенки с мутной криминально-наркотической реки. Правда, львиную долю прибыли приходилось отдавать наверх, но это было в порядке вещей. Тогда, на рубеже тысячелетий милицейская гидра без меры лакала из смердящего трупами криминального источника. Хлебала всей своей бандитско-коррупционной чудовищной пастью и никак не могла насытиться. Казалось, что этому беспределу не будет конца.
Капитан, с которым сотрудничал Виктор, сообщил ему, что нужна жертва. Мол, идёт кампания по борьбе с наркотиками, и если городской отдел милиции не внесёт в это дело свою посильную лепту, то нерадивых блюстителей порядка уволят и наберут новых. Собственно, весь сыр-бор разгорелся после того как кто-то доложил губернатору, что в городе наркоманы мрут, будто мухи. Виктор подумал, почесал за ухом и предложил в качестве жертвы… Лёшу.
Сказано – сделано! Алексея взяли на улице. В его кармане лежали всего-то две дозы "герыча". Но этого было вполне достаточно, чтобы суд назначил ему длительный срок заключения. С женой к тому моменту мужчина развёлся. Платил алименты, заходил иногда домой, но не мог там находиться долго – просто не выдерживал. Слёзы супруги, её скорбный вопросительный взгляд… будто он что-то украл у неё и не собирается отдавать…
В те годы многие женщины запросто разводились со своими запойными непутёвыми мужьями, чтобы отобрать у них часть заработка – было такое поветрие. Мужчина в этом случае продолжал жить в семье, выплачивая алименты, но иногда, обидевшись, бывший супруг уходил к другой. Та тоже рожала ему детей. И, случалось, через суд эти жёны делили между собой… нет, не мужчину, а всего лишь его зарплату. В общем, в стране наступил полный разлад и раздрай, не идущий ни в какое сравнение с пуританскими нравами недавнего советского прошлого…
Сергей несколько раз приходил к арестованному. Приносил продукты, справки, характеристики для грядущего суда. И у Лёши не оставалось ни малейшего сомнения в их суровой мужской «дружбе». Тем более что наркодилеру удалось даже здесь, в камере вручить арестанту несколько доз героина, без которых тот не смог бы выжить.
– Ты поговори с Силиными, со Штольцем, – умолял посетителя начинающий узник. – Может быть, они по своим каналам смогут что-то сделать для меня?
– Я, конечно, попробую, – успокаивал Лёшу Сергей, – только боюсь, что ничего не получится. Времена изменились. Милицейские слишком много власти на себя взяли. Скольких братков отправили за решётку! Подходит к концу наше время.
4.
Через несколько месяцев состоялся суд. Лена с Сергеем пришли заранее, заняли места в первом ряду. Горе сближает людей, делает нас терпимыми ко многому и ко многим. Так несчастная женщина нашла помощь и поддержку у того, кто фактически предал её любимого мужа. Правда, об этом она не знала наверняка. И лишь смутные сомнения изредка мелькали в её буйной затуманенной горем головушке.
Алексей сидел за металлической решёткой, будто дикий зверь в клетке. Старушки в разноцветных платочках – завсегдатаи судебных процессов – судачили о чём-то вполголоса. А Елена не могла поверить, что вот сейчас, после суда её Лёшу увезут куда-то далеко, в какой-то лагерь, где он будет мучиться долгие годы. Ей было страшно за себя, за него, за детей. И ещё она начала догадываться, кто является истинным виновником случившегося.
– Пять лет с отбыванием срока в колонии строгого режима, – зачитала вердикт судья.
Процесс закончился, присутствующие встали и пошли к выходу. Лёшу увели, а Сергей, пытаясь утешить несчастную женщину, вполголоса говорил ей:
– Пять лет – это минимум. Могли дать больше. Скажи спасибо, что я выбил для него положительную характеристику. А ещё – строгий режим даже лучше, чем общий – порядка больше. И если он будет правильно себя вести, то выпустят года через три. Только в администрации лагеря надо кое-кого «подмазать».
– Ладно, может хотя бы про наркотики там забудет, – вздохнула Лена. Но, посмотрев в глаза Сергею, поняла, что даже на это не стоит рассчитывать.
Трудно сказать, что увидела в пустых холодных зрачках безжалостного наркодилера несчастная обманутая женщина, но тут же, в зале суда, с ней случился припадок. Без всяких на то оснований она набросилась на своего помощника и благодетеля:
– Ты, ты виноват во всём, – сквозь слёзы кричала соломенная вдова, пытаясь наманикюренными ногтями добраться до спокойных серых «моргалок» ставшего для неё ненавистным Сергея. – Ты посадил его на иглу! Мужа… единственного… ненаглядного! Ты упрятал его за решётку Ты! Ты! Ты!..
Женщине сделали успокоительный укол, а её спутник повернулся и, ни слова не говоря, пошёл прочь. Он по опыту знал, что пройдёт время, и эта визжащая, брызжущая слюной истеричка успокоится, а потом сама приползёт к нему за помощью. Он, конечно, даст ей денег, устроит свидание с Лёшей. Но за это они с мужем организуют для него канал транспортировки героина в зону. За колючей проволокой тоже нужен кайф. Зеки – такие же люди, как и все остальные. И они будут платить ему за смертоносный белый порошок.
5.
Старший Силин был доволен. Он всё-таки сумел вытащить сына из смердящего криминального болота и наставить его на путь истинный. Павел женился по любви, и это радовало. Молодые работали на «фанере» мастерами – в соседних цехах в одну смену, не желая расставаться ни днём, ни ночью. Оба учились на заочном отделении вуза. Вместе решали задачки, писали контрольные, готовились к экзаменам. Правда, детей у них не было, но это поначалу никого не беспокоило.
Однако спустя несколько лет, когда настало время получать дипломы и думать о будущем, всё изменилось. Многие их сверстники давно нянчились со своими детишками, а они с Лидией по-прежнему оставались вдвоём. Возможно, виной этому были импортные противозачаточные таблетки? Кто знает? Врачи лишь разводили руками, не находя у супругов никаких отклонений.
И тут Павел вспомнил, что когда-то давно, до знакомства с Лидой одна из его многочисленных любовниц забеременела и сделала аборт. Не удержавшись, он рассказал об этом супруге. Та стала разбираться и поняла, каким Казановой был её муж до свадьбы. Слово за слово, одно подозрение следом за другим, и… вдруг рухнуло то, что держало их вместе все эти долгие годы. Кануло в Лету непередаваемое духовное единение, исчез не поддающийся описанию возвышенный сонм мыслей и чувств – светлый храм любви, на возведение которого ушли годы кропотливого труда.
Жизнь дала трещину, и в одночасье с грохотом рассыпалась, развалилась крепкая молодая семья! Отчего? Почему? Может быть потому, что браки перестали заключаться на небесах, а то, что скреплено всего лишь круглой печатью загса, бывает весьма и весьма недолговечным? Трудно дилетанту отличить драгоценную вещь от дешёвой подделки, настоящее чувство от его имитации, волю небес от измышления шарлатана. Вот и приходится нам зачастую использовать суррогаты – вместо таинства брака, освящённого церковью, банально сожительствовать друг с другом.
Холодной зимой камень и лёд кажутся одинаково прочными. Но горный кряж практически вечен, а река, напротив, регулярно освобождается от своего ледяного панциря. Приходит весна, и её скованная морозом поверхность – казалось бы, твёрдый незыблемый монолит – вдруг даёт трещину, затем вторую, третью, появляются промоины, лёд отходит от берегов, за которые держался всю холодную зиму. И вот, наконец, огромные глыбы, похожие на айсберги, в гневе налетают друг на друга, дробятся на мелкие осколки, сносятся быстрым течением в низовья с тем, чтобы растаять, раствориться в тёмных глубинах далёкого бескрайнего моря. Точно так же и союзы любящих сердец зачастую подвержены разрушению, если построены они не на железобетонной плите, а на растрескавшемся зыбком фундаменте.
Правду говорят, что от любви до ненависти – один шаг. И каждый решает сам, стоит ли ему переступать роковую черту. Редкая пара сохраняет первозданную чистоту своих чувств до гробовой доски. Чаще – годы совместно прожитой жизни превращают любовь в стойкую привычку либо, наоборот – в злобу и ненависть к тому, кто совсем недавно был для тебя дороже всего на свете.
Так случилось и у наших разругавшихся вхлам супругов. Совместная жизнь стала для них немыслимой. Поэтому, следуя примеру отца, Павел оставил Лидии только что отстроенный коттедж и переехал к матери. Мало того – ему пришлось уйти с завода, чтобы исключить случайные встречи с бывшей супругой, которая работала в соседнем цехе. Виктор, конечно, постарался вразумить сына, устроив многодневный вялотекущий скандал с выяснением отношений и пьяными задушевными беседами.
Но тщетно. Невозможно склеить вдребезги разбитый священный сосуд любви. Не вымарать из непослушной памяти все те обидные, страшные слова, которые были сказаны супругами впопыхах, в пылу спора. Ведь самые глубокие, самые болезненные раны способны нанести лишь те, кого мы так искренне когда-то любили. Только близкие люди знают, как лучше уколоть… заклятого врага. Так, чтобы взвыл от боли.
6.
Павел переехал к матери – в тот самый дом, где прошло его детство. Нелегко ему было расставаться с Лидией. А ещё он не знал, что делать со своей неудавшейся жизнью. Светлана Ивановна долгие годы работала школьным учителем, а эта профессия, как и любая другая, накладывает на человека определённый отпечаток. Однако, воспитывая чужих детей, она в какой-то момент упустила своего собственного сына, не смогла уберечь его от разлагающего влияния криминальной среды в лихие девяностые. Потом у Павла вроде бы всё наладилось, и вот опять…
– Ты, сынок, не слушай ничьих советов, – говорила своему любимцу немолодая уже женщина, видя, как тот страдает. – Я понимаю, трудно тебе сейчас, тревожно, но прошлого не вернуть. Надо думать о будущем. Это твоя жизнь, и ты сам должен решить, что делать дальше. Тут тебе никто не поможет. В каждом из нас есть божья искра. Называют её по-разному – душа, совесть. Послушай, что она тебе подскажет, подумай, и только после этого принимай решение. Деды и прадеды наши молились, советовались с Богом, а ты попробуй хотя бы так.
– Ой, мама! – с удивлением посмотрел на неё Павел. – Неужто ты уверовала? Не может быть! Столько лет школьников атеизму учила, рассказывала им, что бога нет, и вот – на тебе!
– Его вроде бы и нет, когда всё хорошо, – пытаясь оправдаться перед сыном, ответила женщина. – А вот если беда нагрянет или одиночество комом подкатит под горло, то очень даже хочется помолиться, чтобы отпустил Всевышний грехи наши тяжкие, чтобы не висели они на душе, будто вериги каторжные, чтобы легче стало.
Никогда не думал Павел, что мать скажет ему нечто подобное. Но слова эти помогли ему решиться на многое.
Продолжение следует. Все части смотрите не моей страничке.
