- Ведущий предлагает участникам поэта-классика (и даёт ссылку на его стихи) - Участники стилизируют прозой любой понравившийся стих - Размер прозы - не более 40 строк в Word - На написание миниатюры - 5 дней - Как название миниатюры используйте название выбранного Вами стиха - Участвовать может любой автор, зарегистрированный на Литсети
Как пример:
Невысокая женщина преклонных лет, чьё лицо было покрыто глубокой паутиной морщин, спрятав седые волосы под крестьянской косынкой, стояла у окна зимним морозным вечером. В доме было натоплено, приятно пахло ладаном от лампадки перед иконой Богородицы.
А на дворе, словно чёрт помелом в ступе возил, колдуя и разгоняя по небу взбесившиеся снежные вихри. Ветер выл голодным волком на луну "уууууууууу". То вдруг стихал на мгновение, будто плакал и набирал в лёгкие воздуха, а затем дул со всей мочи, пытаясь сорвать с обветшалой крыши уложенную ещё с августа солому.
Женщина у окошка молчала, и молодой человек, склонившийся за столом над стопкой бумаг, наполовину исписанных и даже местами разрисованных, подумал, не задремала ли она под жужжанье своего веретена.
Он встал со стула, растрепал свои, и без того курчавые чёрные волосы, и подошёл к женщине.
- Что-то стало холодать, Не пора ли нам поддать?
- предложил он, улыбаясь своему экспромту. Женщина только головой покачала в ответ. Однако, молодой человек не унимался:
- Давай выпьем, нянь. Тебя, когда ты пьяная, ни один взводный запевала не перепоёт. Только вот я никак не могу найти куда ты поставила бокалы. Эй, бокалы, - позвал он, дурачась.
Женщина у окна засмеялась.
- Какую песню тебе спеть-то, Шурик?
- Про заморскую птицу-синицу песню хочу! Или нет, - полутьма в горнице скрыла краску, залившую его лицо, - лучше по девиц, которые утром за водой ходили, а потом голенькие купались...
За околицей бушевала буря, срывая с веток ягоды рябины и бросая ими в окно, и выла, не переставая страшным диким зверем.
ГОЛОСОВАНИЕ И ВЫЯВЛЕНИЯ ПОБЕДИТЕЛЕЙ По окончании игры будет предложено голосование, в котором любой желающий - участник или же читатель - сможет выбрать свой шорт понравившихся ответов
НАГРАЖДЕНИЕ Победители будут награждены баллами и специальными призами Замка
Приём вариантов до пятницы, 26 июня 22:00 по серверу Голосование - до понедельника, 29 июня 22:00 по серверу
1 Николай_Агальцов - "На всякий случай..." 2 Арчибальд_Лохматый - "Ночь. Улица. Фонарь. Аптека..." 3 Марина_Старчевская - "Е. П. Иванову" 4 Татьяна Смирновская - "Девушка пела в церковном хоре..." 5 Алексей_Кузнецов - "Я вышел в ночь" 6 Ирина_Ашомко - "Отрекись от любимых творений..." 7 aleker - "Поэт в изгнаньи и в сомненьи"
- выбираем шорт (минимум 2, максимум - 3) - голосование продлится до до понедельника, 29 июня 22:00 по серверу - каждый голос равен 1 баллу - победитель (или победители) будут награждены специальным призом от Замка и баллами Литсети - не проголосовавший баллов не получает
Ну и, если не сложно, буквально несколько слов об этой игре. Что Вам понравилось, а что не очень.
3 Марина_Старчевская - "Е. П. Иванову" 5 Алексей_Кузнецов - "Я вышел в ночь" _____________________________ идея игры понравилась чем-то похоже на возможность прочесть мысли читающих стихи) это редкий шанс! спасибо
Ребята не обижайтесь на меня за эти комментарии, это всего лишь моё мнение и я могу быть не права:
1 Николай_Агальцов - "На всякий случай..." — Коля, да ты просто открыл мне картину жизни поэтического сообщества начала 20 века! 2 Арчибальд_Лохматый - "Ночь. Улица. Фонарь. Аптека..." — очень оригинальные ассоциации, ну что ж, автор имеет право. 4 Татьяна Смирновская - "Девушка пела в церковном хоре..." — совершенно прелестный рассказ в духе фэнтэзи, самое интересное, я поверила, что он навеян этим стихотворением. 5 Алексей_Кузнецов - "Я вышел в ночь" — в этом тексте есть и поэзия и смысл стихотворения, так как его понял читающий Алексей. 6 Ирина_Ашомко - "Отрекись от любимых творений..." — так-то оно так, но жаль что поэзии в этом тексте почти не осталось. 7 aleker - "Поэт в изгнаньи и в сомненьи" — тема безусловно раскрыта, но на мой взгляд, несколько многословно.
ШОРТ: 4 Татьяна Смирновская - "Девушка пела в церковном хоре..." 5 Алексей_Кузнецов - "Я вышел в ночь"
Мне, как независимому читателю-наблюдателю, понравился лейтмотив конкурса, перепланировка традиционных форм творческих игр, свободомыслие и осязаемая совместимость - тем стихотворений и действительности в авторских версиях, острое чувство разных стилей было присуще и творчеству классика, произведения которого взяты за основу.
Из того, что есть, мне ближе:
1 Николай_Агальцов - "На всякий случай..."
Волшебник, Коля)
5 Алексей_Кузнецов - "Я вышел в ночь"
Зачиталась)
7 aleker - "Поэт в изгнаньи и в сомненьи"
И увидел он себя в белом костюме с золотыми пуговицами, сидящим за столиком под цветущей вишней. Тут главред подскакивает, заи(с)кивающе (буковку автор ам!) в глаза Евгению заглядывает, водочки ледяной предлагает. Мол, Егвений Саныч, не побрезгуйте, выпейти рюмочку и рифмой новой одарите. Что Вам стоит-с. А мы для Вас в нашем никчемном журнальчике две, а то и три целые страницы отведём. Вы, главное, рифмуйте, да записывайте... А Евгений молчит, смотрит на занимающийся вдали рассвет и главреда почти не слышит...
1 Николай_Агальцов - "На всякий случай..." 3 Марина_Старчевская - "Е. П. Иванову" 5 Алексей_Кузнецов - "Я вышел в ночь"
Да, Лаура, спасибо... Так кушать хотелось, что буковку проглотил На самом деле вся неделя были ночные смены и набивал текст транслитом... Не досмотрел.
И спасибо огромнейшее всем, кто высказывает свои мысли/ассоциации по игре!! Всем ведь интересно знать почему именно такой выбор у голосующего.
Оказывается, Замки способны испытывать чувство голода..., - подумала Laura, - отсутствие одной буковки не грешно) Я оценила сложность перемещения скелета блоковского стихотворения в модернистскую парадигму)))
Извините, но все же не опоздал. Выбираю: 3 Марина_Старчевская - "Е. П. Иванову" 6 Ирина_Ашомко - "Отрекись от любимых творений..."
Использовать классику как объект переложения - рискованное занятие. Хочется ведь не просто изложить чужие мысли, а что-то свое изобразить. Но свое, изваянное рядышком с гигантом, не всегда смотрится изящно. С другой стороны, попробовать так и тянет. А вдруг... ну, хотя бы в прыжке. И оно ж случается иногда. Поэтому идею поддерживаю! Спасибо за конкурс!
Евгений обхватил голову руками и простонал: "Как же я устал... от всего: от рифм, от столбиков строчек. Глаза уже не могут смотреть в монитор - буквы разбегаются, словно мошки по стеклу..." А ведь Евгений специально приехал в Болдино, чтобы "напиться с духом великого поэта", как изрёк его главред. Ещё тот сказал: "Без шедевра, Женя, не возвращайся!" И что прикажете делать? Такая вот добровольная ссылка у Евгения вышла. Ну не сложилась судьба у человека... Мечтал стать вторым Пушкиным, но так и остался Евгением Дубровским. Что в нём великого? Разве что фамилия. Евгений выглянул в окно. Рассветный луч и не думал просыпаться. Темно, как у ворона под крылом. Евгений тяжело вздохнул. И как быть? Плюнуть на всё, как "плевали до эпохи исторического материализма" и завалиться спать? Или напиться кофе (благо, с собой целую банку растворимого прихватил... как знал, что может пригодиться!?) и попытаться снова нащупать включатель мозга и заставить его придумать хоть несколько рифм? Евгений тут почуствовал себя витязем на развилке: куда ни пойдёшь - всё плохо. Всё-таки заварил себе кофе. Конечно, у растворимого и аромат не тот, и вкус другой, и горчинки нет. "Зато сладкий", решил Евгений, и бухнул в чашку 4 ложки сахара. Вроде слегка взбодрился. Решил, как в детстве, погадать на книге. Взял с полочки томик Блока, наугад открыл страницу и вслух прочитал: "Всё нет в прошедшем указанья, чего желать, куда идти?" "Фигня какая-то" - произнёс Евгений, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. И увидел он себя в белом костюме с золотыми пуговицами, сидящим за столиком под цветущей вишней. Тут главред подскакивает, заикивающе в глаза Евгению заглядывает, водочки ледяной предлагает. Мол, Егвений Саныч, не побрезгуйте, выпейти рюмочку и рифмой новой одарите. Что Вам стоит-с. А мы для Вас в нашем никчемном журнальчике две, а то и три целые страницы отведём. Вы, главное, рифмуйте, да записывайте... А Евгений молчит, смотрит на занимающийся вдали рассвет и главреда почти не слышит...
Ночь заканчивалась. Несмотря на выпитый кофе, сражённый усталостью, Евгений спал в кресле. Монитор потух, спрятав так и не написанное стихотворение. А рядом с ноутбуком лежал открытый томик Блока...
Отрекись от любимых творений, От людей и общений в миру, Отрекись от мирских вожделений, Думай день и молись ввечеру.
Если дух твой горит беспокойно, Отгоняй вдохновения прочь. Лишь единая мудрость достойна Перейти в неизбежную ночь.
На земле не узнаешь награды. Духом ясный пред божьим лицом, Догорай, покидая лампаду, Одиноким и верным огнем. ___________________________________________________________________________
Рекомендации для каждого, кому суждено однажды оторваться от суеты этой жизни…
Здравствуй, читатель! И я, и ты, и каждый, однажды пришедший в этот мир, закономерно и неизбежно, оторвавшись от суеты этой жизни (в ведомый только Создателю момент), покинет лампаду бренного тела и взлетит одиноким и верным огнём на Божий суд. Если дух твой горит беспокойно (о чём свидетельствуют приливы вдохновения, оставляющие на берегу твоего сознания ритмические следы стихов, а чаще, чего греха таить, графоманский саднящий душу осадок), то требуется подготовка к судьбоносному финальному полёту. И задуматься об этом необходимо своевременно. Наилучший способ обрести необходимую для мирного взлёта лёгкость духа – это: во-первых, отречение (от любимых творений, от людей и общений в миру, от мирских вожделений); во-вторых, ежедневная вечерняя молитва как результат дневных размышлений о бренности бытия. Следуя этому правилу, друг мой, ты получаешь право в час икс перейти в неизбежную ночь (смерть лампады тела твоего) наикратчайшим путём. При этом свеча духа твоего обретает свободу и, покидая суету сует, возносится к Высшему свету, вновь сливаясь с ним воедино. Так пусть горение лампады твоей будет долгим и бездымным, а финальный полёт – лёгким и свободным!
Ночь была потрясающе светлой. Я мерял дорогу неторопливыми шагами, не опасаясь шпаны – лихим людишкам сподручней ночи безлунные. Если и суждена мне была встреча, то уж точно не с человеком. Ночью нет полутонов. Редкие деревья своими кронами отмечали на дороге большие черные пятна. Я вшагивал в них, осознавая при этом, что сам становлюсь черным и невидимым простому взгляду. Потом вступал в лунно-белую полосу, потом снова в черную. Холодно-горячо, чет-нечет… Как проста и понятна жизнь! Издалека, оттуда, где ровное поле упиралось в холмистый горизонт , послышался мне легкий посвист и частое цоканье копыт. Большой белый конь – это непременно он. Неужели? Да-да! А в седле всадник. Еще немного, и он ринется навстречу, вспыхивая в светлых пятнах и пропадая в темных, смеясь и ухмыляясь. А я, когда всадник натянет поводья, и конь захрапит, сдерживая прыть, скажу, наконец: «Здравствуй, незнакомец. Кто ты? Я так давно тебя ищу.»
Девушка пела в церковном хоре... http://www.stihi-rus.ru/1/Blok/36.htm Когда в серверной затерялся третий системщик, все поняли, что дело попахивает чертовщиной. - Батюшку надо звать, Владимир Николаевич, - твёрдо сказала Варвара Федоровна, его бессменная вот уже восемь лет секретарша, незаменимая не по причине длинных ног или умения варить кофе (ни тем, ни другим она похвастаться не могла), а из-за редкого сочетания практичности и трудоспособности. Нарычав на испуганно шепчущихся в курилке сотрудников и под страхом увольнения приказав хранить все в тайне от бухгалтерии, он надел пиджак, снятый из-за начинающейся уже жары, с которой не справлялись кондиционеры, и в сопровождении Варвары вышел из бизнес-центра. Крошечная церквушка на бывшем пустыре за парковкой была прохладна, темна и почти пуста - только старуха в чёрном и с неприветливым лицом, продающая свечки и три женщины, слаженно подпевающие батюшке, ведущему службу. - Подождем, - сказала Варвара, - недолго осталось И она начала, без перерыва крестясь, подпевать хору, почему-то басом. Владимир Николаевич, чувствуя себя несколько скованно, попытался вжаться в угол, чуть не уронил горящую свечу и замер, надеясь, что этого никто не заметил. Хор пел что-то печальное, но глядя на самою молоденькую из поющих, чье лицо было повернуто в профиль, хотелось верить, что все ещё наладится. Она, единственная из всех, была в светлом летнем платье и с лёгкой светлой же косынкой на голове, и потому, когда дверь открылась и с шумом машин в церковь ворвался солнечный луч, ему показалось, что вся ещё фигурка засветилась. Но дверь закрылась, снова стало тёмно, а Варвара вдруг схватила его за руку и зашептала: "Ой, смотрите, плачет, плачет младенец-то, не найдутся, видно..." При этом она смотрела куда-то вверх и глаза у неё были безумные. Владимир Николаевич, неловко крестясь, бросился к выходу. Свет! Он почти бегом добрался до офиса, роняя предметы и ругаясь, отыскал ключи от щитка, припрятанные по требованию ещё первого системщика (обещавшего отдать на растерзание бухгалтершам любого, кто вырубит электричество в серверной в рабочее время), ещё раз перекрестился, открыл щиток и опустил рубильник. Мгновение стояла тишина. Потом дверь бухгалтерии распахнулась и, страшно и неотвратимо, как электричка, с воем "Банк-клиент!", к серверной промчалась главбух, а оттуда - о, чудо! - вылетеле все три системщика - небритые, помятые, пахнущие пивом и кричащие нечто невразумительное, вроде "оно не должно было работать, но оно работало, а теперь из-за какого-то идиота мы не узнаем..." - Варвара Федоровна, - сурово сказал Владимир Николаевич появившейся запыхавшейся секретарше, - разберитесь тут. И исчез в кабинете.
Жуткая ночь. Плачет младенец и воет зверь. Ухает филин, но кажется путнику, что сам дьявол кривой и косматый, смеётся над его усилиями пересечь ночную степь. И только горбатая тень сопровождает несчастного на пыльной тропе. Тонкий обмылок луны освещает степь и живые ковыли. Словно полна эта степь загадочных женских существ, которые плавно кланяются и приподымаются, раскидывая бледные руки с тонкими запястьями и длинными пальцами. Так танцуют они, подчиняясь ветру и звёздам. Звуки цикад повисают в воздухе зовом серебряных труб, и путник послушно бредёт на эти звуки ритмического дыхания вселенной. Иногда он останавливается и ухом припадает к тёплой земле, в надежде услыхать стук копыт, в надежде на скрипучую крестьянскую телегу, запоздавшую с ярмарки. Но тщетно; летние ночи коротки, ветер стихает, месяц тает в голубых злаках... Лишь по-прежнему плачет младенец и густой звон цикад висит в летних сумерках предрассветной степи...
Тёмная кривая улочка петляет между обшарпанными торговыми лавочками. Петляют и ноги мои, выписывая по брусчатке замысловатые вензеля. Одинокий фонарь бессмысленно и тускло светит в лицо, так, что проходя мимо, приходится зажмуривать левый глаз (правый уже настолько квадратный, что зажмуриваться категорически отказывается). Над ресторанами за квартал отсюда пьяными окриками правит весенний и тлетворный дух. Но сейчас не об этом. На ресторан и номера не хватило. А догнаться хотелось всенепременно. Поскребли по сусекам, набрали два рубля медью. Добывать на посошок (а где добудешь, ежели ночных ларьков ещё не изобрели?) вызвался было поручик Пришибейко, но его кандидатуру единогласно отвергли за прошлый раз, закончившийся «штопором» в одну харю и безобразной дракой со швейцаром трактира. «Кудрявый пойдёт!» – безапелляционно решил штабс-капитан Карацупа, флегматично попыхивая табаком в кавалерийские усы. Кудрявый пойдёт… Я что, Пушкин? Пожалуй, бери выше, хотя тёзку, известно, уважаю. И вот она – тёмная кривая улочка, тусклый фонарь… Мысли мои, как это часто бывает у крепко выпивших людей, то принимают обрывочно – конкретную форму, то плавно растекаются философскими размышлениями за жизнь. «Пройдёт ещё лет двадцать пять, – думаю, горестно вздыхая. – И что изменится? Опять будет «Кудрявый пойдёт!», та же улочка, тот же тусклый фонарь. Да они и после смерти от меня не отстанут! Умрёшь, захочешь начать с начала, и повторится то же самое, исхода нет…» О чём же я забыл? О чём-то важном… Ах, да, ну конечно, вот же она, у канала – круглосуточная аптека Моисея Соломоновича! Любезный Моисей Соломонович! Сколько раз выручал ты нас, незадачливых забулдыг! Бывало, даже в долг отпускал, пусть и с процентами! Хранцузского, само собой, старый аптекарь не держит, но и нам не привыкать запивать шампанское медицинским спиртом. А ещё у Моисея Соломоновича есть хорошая трава, всего по гривеннику за унцию – изумительное лекарство от хандры и скуки! Молодец конечно поручик Пришибейко, первым догадался, что её можно не только заваривать с похмелья, но и курить. Выхожу от Моисея Соломоновича, бережно прижимая к истомившейся груди четверть с прозрачной жидкостью и свёрток с травой. Душа уже не болит, она поёт. Лечу обратно, как на крыльях. А перед глазами так и мелькают: аптека, улица, фонарь.
Позвонил приятель, пригласил в гости. Намекнул, чтобы я прихватил свои стихи - дескать, будет кому послушать. Отправился. Сначала какие-то лужи, потом трамвай. Потом канатная дорога, где я уронил свои перчатки. "Фу ты, пропасть!" - подумал. Приятель встретил хлебом-солью. Скипетром и державой. В одной руке бутылка, в другой - дыня "колхозница". Дверь он открыл, наверное, носом. Провёл меня в гостиную по коридору мимо стеллажей с книгами. Я успел пару раз смахнуть с физиономии паутину. За столом сидело человек десять. Я их не знал. Ещё одна женщина, укутавшись нелепой шалью, дремала в кресле у окна. Бросился в глаза красный цветок в её волосах. Мне предложили стул. Знакомство обозначили кивками и рюмками "Зверобоя". А стол был богат и драматичен! Царили раки, расстилались копчёные лещи, плакал сыр и стыдливо пряталась тарелочка с оливками. Из огромной чёрной кастрюли угрожала всем картошка в мундире... Уже через полчаса я читал. Моё чтение сопровождалось бурными восторгами, потому что стихи короткие - и после каждого можно выпить. В одной из возлиятельных пауз опять обратил внимание на дремлющий красный цветок. "Гибискус", - подумалось некстати. Спросил у приятеля: "Кто это?" Подчинившись грубой силе, вылетел за ним в коридор. Опять окунулся в паутину. - Ты спятил?! - шёпотом проорал он. - Это же Ахматова! Маленькое лирическое отступление: кажется, я пукнул... Когда вернулись, Анна Андреевна уже сидела за столом. Заметив выражение ужаса на моём лице, спросила: - Неужели я такая страшная? Не съем, пока есть картошка. Я что-то пробормотал. Вряд ли она расслышала. Закусывала дыней... А потом рассказала такую историю: - В послереволюционные годы существовало Общество политкаторжан. Туда входили не только большевики, но и еще не уничтоженные меньшевики и даже эсеры. Каждому, кто был политическим и отбывал срок в царское время, выдавался продуктовый спецпаёк. Но количество еды измерялось "революционными заслугами". В доме политкаторжан на набережной Невы однажды появилось объявление, которое запало мне в душу на всю жизнь. Оно гласило: "Всем - повидло, а цареубийцам - варенье".
Она отправилась в своё кресло, а я - домой. Уходя заметил, что розан валяется на полу, рядом со скелетиком кильки...
Добрался без приключений: канатная дорога, трамвай, лужи... Упал там, где надлежит...
Забыл сказать: на мосту через Атлантику с моей головы сдуло шляпу...
Ну, надо же!.. Только что в голову пришло... "За столом сидело человек десять", - это я написал, число выбрав от балды. Приятель тогда как раз вышел меня встречать, а когда мы вошли в комнату и сели за стол, то нас получилось двенадцать... ДВЕНАДЦАТЬ! И некто в кресле... Ну, блин! Кто-то в белом венчике из роз, а у кого-то красный розан в волосах...
/Это флуд.../ Пришлось перелистать Блока... Ну, не мой поэт... Но за одно стихотворение зацепился всё-таки. Вот, - думаю, - сейчас я как дам! Как Ван Дамм! Вот это стихотворение: http://stihi-rus.ru/1/Blok/101.htm Ага, хренушки... Давал уже давно... И зачем мне Блок?)) Это ж надо! Не по своему же тексту мне прозу сооружать... Вот моё (древнее): http://litset.ru/publ/29-1-0-698
1 Николай_Агальцов - "На всякий случай..." 1111=4
2 Арчибальд_Лохматый - "Ночь. Улица. Фонарь. Аптека..." 11=2
3 Марина_Старчевская - "Е. П. Иванову" 11111.1=6
4 Татьяна Смирновская - "Девушка пела в церковном хоре..." 1111=4
5 Алексей_Кузнецов - "Я вышел в ночь" 11111.=5
6 Ирина_Ашомко - "Отрекись от любимых творений..." 1
7 aleker - "Поэт в изгнаньи и в сомненьи" 1
Поздравляю Марину с победой в этой игре!
Марина награждается ключиком Замка и 50 баллами литсети
Честно говоря, я первый раз участвую в переложении стихотворного текста на прозу. Обычно бывает наоборот.
1 Николай_Агальцов - "На всякий случай..."
2 Арчибальд_Лохматый - "Ночь. Улица. Фонарь. Аптека..."
3 Марина_Старчевская - "Е. П. Иванову"
4 Татьяна Смирновская - "Девушка пела в церковном хоре..."
5 Алексей_Кузнецов - "Я вышел в ночь"
6 Ирина_Ашомко - "Отрекись от любимых творений..."
7 aleker - "Поэт в изгнаньи и в сомненьи"
- выбираем шорт (минимум 2, максимум - 3)
- голосование продлится до до понедельника, 29 июня 22:00 по серверу
- каждый голос равен 1 баллу
- победитель (или победители) будут награждены специальным призом от Замка и баллами Литсети
- не проголосовавший баллов не получает
Ну и, если не сложно, буквально несколько слов об этой игре.
Что Вам понравилось, а что не очень.
5 Алексей_Кузнецов - "Я вышел в ночь"
_____________________________
идея игры понравилась
чем-то похоже на возможность прочесть мысли читающих стихи)
это редкий шанс!
спасибо
3 Марина_Старчевская - "Е. П. Иванову"
4 Татьяна Смирновская - "Девушка пела в церковном хоре..."
1 Николай_Агальцов - "На всякий случай..." — Коля, да ты просто открыл мне картину жизни поэтического сообщества начала 20 века!
2 Арчибальд_Лохматый - "Ночь. Улица. Фонарь. Аптека..." — очень оригинальные ассоциации, ну что ж, автор имеет право.
4 Татьяна Смирновская - "Девушка пела в церковном хоре..." — совершенно прелестный рассказ в духе фэнтэзи, самое интересное, я поверила, что он навеян этим стихотворением.
5 Алексей_Кузнецов - "Я вышел в ночь" — в этом тексте есть и поэзия и смысл стихотворения, так как его понял читающий Алексей.
6 Ирина_Ашомко - "Отрекись от любимых творений..." — так-то оно так, но жаль что поэзии в этом тексте почти не осталось.
7 aleker - "Поэт в изгнаньи и в сомненьи" — тема безусловно раскрыта, но на мой взгляд, несколько многословно.
ШОРТ:
4 Татьяна Смирновская - "Девушка пела в церковном хоре..."
5 Алексей_Кузнецов - "Я вышел в ночь"
3. Марина Старчевская
4. Татьяна Смирновская
Из того, что есть, мне ближе:
1 Николай_Агальцов - "На всякий случай..."
Волшебник, Коля)
5 Алексей_Кузнецов - "Я вышел в ночь"
Зачиталась)
7 aleker - "Поэт в изгнаньи и в сомненьи"
И увидел он себя в белом костюме с золотыми пуговицами, сидящим за столиком под цветущей вишней. Тут главред подскакивает, заи(с)кивающе (буковку автор ам!) в глаза Евгению заглядывает, водочки ледяной предлагает. Мол, Егвений Саныч, не побрезгуйте, выпейти рюмочку и рифмой новой одарите. Что Вам стоит-с. А мы для Вас в нашем никчемном журнальчике две, а то и три целые страницы отведём. Вы, главное, рифмуйте, да записывайте... А Евгений молчит, смотрит на занимающийся вдали рассвет и главреда почти не слышит...
Этот абзац очень понравился)
3 Марина_Старчевская - "Е. П. Иванову"
5 Алексей_Кузнецов - "Я вышел в ночь"
Да, Лаура, спасибо...
Так кушать хотелось, что буковку проглотил
На самом деле вся неделя были ночные смены и набивал текст транслитом... Не досмотрел.
И спасибо огромнейшее всем, кто высказывает свои мысли/ассоциации по игре!!
Всем ведь интересно знать почему именно такой выбор у голосующего.
Я оценила сложность перемещения скелета блоковского стихотворения в модернистскую парадигму)))
привет
Выбираю:
3 Марина_Старчевская - "Е. П. Иванову"
6 Ирина_Ашомко - "Отрекись от любимых творений..."
Использовать классику как объект переложения - рискованное занятие. Хочется ведь не просто изложить чужие мысли, а что-то свое изобразить. Но свое, изваянное рядышком с гигантом, не всегда смотрится изящно. С другой стороны, попробовать так и тянет. А вдруг... ну, хотя бы в прыжке. И оно ж случается иногда. Поэтому идею поддерживаю! Спасибо за конкурс!
3.Татьяна Смирновская "Девушка пела в церковном хоре" - понравилось, КАК написано. И юмор присутствует.
5.Алексей Кузнецов "Я вышел в ночь" - на мой взгляд, это и есть наиболее близкий "перевод" с поэтического языка на прозаический.
Не понравилась излишняя приземлённость некоторых конкурсных работ, которая, по-моему, искажает смысл, заложенный автором в стихи.
Жаль, что не увидела этот конкурс. с удовольствием испытала бы себя в таком состязании)
Вы голосуете за №3 или за Татьяну Смирновскую?
Не переживайте, что не поучаствовали в этот раз. Подобные игры Замок будет предлагать регулярно
Голосую за Татьяну Смирновскую
Ваш голос учтён
http://www.stihi-rus.ru/1/Blok/122.htm
Евгений обхватил голову руками и простонал:
"Как же я устал... от всего: от рифм, от столбиков строчек. Глаза уже не могут смотреть в монитор - буквы разбегаются, словно мошки по стеклу..."
А ведь Евгений специально приехал в Болдино, чтобы "напиться с духом великого поэта", как изрёк его главред. Ещё тот сказал: "Без шедевра, Женя, не возвращайся!"
И что прикажете делать? Такая вот добровольная ссылка у Евгения вышла.
Ну не сложилась судьба у человека... Мечтал стать вторым Пушкиным, но так и остался Евгением Дубровским. Что в нём великого? Разве что фамилия.
Евгений выглянул в окно. Рассветный луч и не думал просыпаться. Темно, как у ворона под крылом.
Евгений тяжело вздохнул. И как быть? Плюнуть на всё, как "плевали до эпохи исторического материализма" и завалиться спать? Или напиться кофе (благо, с собой целую банку растворимого прихватил... как знал, что может пригодиться!?) и попытаться снова нащупать включатель мозга и заставить его придумать хоть несколько рифм? Евгений тут почуствовал себя витязем на развилке: куда ни пойдёшь - всё плохо.
Всё-таки заварил себе кофе. Конечно, у растворимого и аромат не тот, и вкус другой, и горчинки нет. "Зато сладкий", решил Евгений, и бухнул в чашку 4 ложки сахара. Вроде слегка взбодрился.
Решил, как в детстве, погадать на книге.
Взял с полочки томик Блока, наугад открыл страницу и вслух прочитал: "Всё нет в прошедшем указанья, чего желать, куда идти?"
"Фигня какая-то" - произнёс Евгений, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
И увидел он себя в белом костюме с золотыми пуговицами, сидящим за столиком под цветущей вишней. Тут главред подскакивает, заикивающе в глаза Евгению заглядывает, водочки ледяной предлагает. Мол, Егвений Саныч, не побрезгуйте, выпейти рюмочку и рифмой новой одарите. Что Вам стоит-с. А мы для Вас в нашем никчемном журнальчике две, а то и три целые страницы отведём. Вы, главное, рифмуйте, да записывайте... А Евгений молчит, смотрит на занимающийся вдали рассвет и главреда почти не слышит...
Ночь заканчивалась. Несмотря на выпитый кофе, сражённый усталостью, Евгений спал в кресле. Монитор потух, спрятав так и не написанное стихотворение. А рядом с ноутбуком лежал открытый томик Блока...
Александр Блок
http://www.stihi-rus.ru/1/Blok/107.htm
Отрекись от любимых творений,
От людей и общений в миру,
Отрекись от мирских вожделений,
Думай день и молись ввечеру.
Если дух твой горит беспокойно,
Отгоняй вдохновения прочь.
Лишь единая мудрость достойна
Перейти в неизбежную ночь.
На земле не узнаешь награды.
Духом ясный пред божьим лицом,
Догорай, покидая лампаду,
Одиноким и верным огнем.
___________________________________________________________________________
Рекомендации для каждого, кому суждено однажды оторваться от суеты этой жизни…
Здравствуй, читатель!
И я, и ты, и каждый, однажды пришедший в этот мир, закономерно и неизбежно, оторвавшись от суеты этой жизни (в ведомый только Создателю момент), покинет лампаду бренного тела и взлетит одиноким и верным огнём на Божий суд.
Если дух твой горит беспокойно (о чём свидетельствуют приливы вдохновения, оставляющие на берегу твоего сознания ритмические следы стихов, а чаще, чего греха таить, графоманский саднящий душу осадок), то требуется подготовка к судьбоносному финальному полёту. И задуматься об этом необходимо своевременно.
Наилучший способ обрести необходимую для мирного взлёта лёгкость духа – это:
во-первых, отречение (от любимых творений, от людей и общений в миру, от мирских вожделений);
во-вторых, ежедневная вечерняя молитва как результат дневных размышлений о бренности бытия.
Следуя этому правилу, друг мой, ты получаешь право в час икс перейти в неизбежную ночь (смерть лампады тела твоего) наикратчайшим путём.
При этом свеча духа твоего обретает свободу и, покидая суету сует, возносится к Высшему свету, вновь сливаясь с ним воедино.
Так пусть горение лампады твоей будет долгим и бездымным, а финальный полёт – лёгким и свободным!
http://www.stihi-rus.ru/1/Blok/186.htm
Ночь была потрясающе светлой. Я мерял дорогу неторопливыми шагами, не опасаясь шпаны – лихим людишкам сподручней ночи безлунные. Если и суждена мне была встреча, то уж точно не с человеком.
Ночью нет полутонов. Редкие деревья своими кронами отмечали на дороге большие черные пятна. Я вшагивал в них, осознавая при этом, что сам становлюсь черным и невидимым простому взгляду. Потом вступал в лунно-белую полосу, потом снова в черную. Холодно-горячо, чет-нечет… Как проста и понятна жизнь!
Издалека, оттуда, где ровное поле упиралось в холмистый горизонт , послышался мне легкий посвист и частое цоканье копыт. Большой белый конь – это непременно он. Неужели? Да-да! А в седле всадник. Еще немного, и он ринется навстречу, вспыхивая в светлых пятнах и пропадая в темных, смеясь и ухмыляясь. А я, когда всадник натянет поводья, и конь захрапит, сдерживая прыть, скажу, наконец: «Здравствуй, незнакомец. Кто ты? Я так давно тебя ищу.»
Девушка пела в церковном хоре...
http://www.stihi-rus.ru/1/Blok/36.htm
Когда в серверной затерялся третий системщик, все поняли, что дело попахивает чертовщиной.
- Батюшку надо звать, Владимир Николаевич, - твёрдо сказала Варвара Федоровна, его бессменная вот уже восемь лет секретарша, незаменимая не по причине длинных ног или умения варить кофе (ни тем, ни другим она похвастаться не могла), а из-за редкого сочетания практичности и трудоспособности.
Нарычав на испуганно шепчущихся в курилке сотрудников и под страхом увольнения приказав хранить все в тайне от бухгалтерии, он надел пиджак, снятый из-за начинающейся уже жары, с которой не справлялись кондиционеры, и в сопровождении Варвары вышел из бизнес-центра.
Крошечная церквушка на бывшем пустыре за парковкой была прохладна, темна и почти пуста - только старуха в чёрном и с неприветливым лицом, продающая свечки и три женщины, слаженно подпевающие батюшке, ведущему службу.
- Подождем, - сказала Варвара, - недолго осталось И она начала, без перерыва крестясь, подпевать хору, почему-то басом.
Владимир Николаевич, чувствуя себя несколько скованно, попытался вжаться в угол, чуть не уронил горящую свечу и замер, надеясь, что этого никто не заметил.
Хор пел что-то печальное, но глядя на самою молоденькую из поющих, чье лицо было повернуто в профиль, хотелось верить, что все ещё наладится. Она, единственная из всех, была в светлом летнем платье и с лёгкой светлой же косынкой на голове, и потому, когда дверь открылась и с шумом машин в церковь ворвался солнечный луч, ему показалось, что вся ещё фигурка засветилась. Но дверь закрылась, снова стало тёмно, а Варвара вдруг схватила его за руку и зашептала: "Ой, смотрите, плачет, плачет младенец-то, не найдутся, видно..." При этом она смотрела куда-то вверх и глаза у неё были безумные.
Владимир Николаевич, неловко крестясь, бросился к выходу. Свет! Он почти бегом добрался до офиса, роняя предметы и ругаясь, отыскал ключи от щитка, припрятанные по требованию ещё первого системщика (обещавшего отдать на растерзание бухгалтершам любого, кто вырубит электричество в серверной в рабочее время), ещё раз перекрестился, открыл щиток и опустил рубильник. Мгновение стояла тишина. Потом дверь бухгалтерии распахнулась и, страшно и неотвратимо, как электричка, с воем "Банк-клиент!", к серверной промчалась главбух, а оттуда - о, чудо! - вылетеле все три системщика - небритые, помятые, пахнущие пивом и кричащие нечто невразумительное, вроде "оно не должно было работать, но оно работало, а теперь из-за какого-то идиота мы не узнаем..."
- Варвара Федоровна, - сурово сказал Владимир Николаевич появившейся запыхавшейся секретарше, - разберитесь тут.
И исчез в кабинете.
http://www.stihi-rus.ru/1/Blok/111.htm
Жуткая ночь. Плачет младенец и воет зверь. Ухает филин, но кажется путнику, что сам дьявол кривой и косматый, смеётся над его усилиями пересечь ночную степь. И только горбатая тень сопровождает несчастного на пыльной тропе.
Тонкий обмылок луны освещает степь и живые ковыли. Словно полна эта степь загадочных женских существ, которые плавно кланяются и приподымаются, раскидывая бледные руки с тонкими запястьями и длинными пальцами. Так танцуют они, подчиняясь ветру и звёздам. Звуки цикад повисают в воздухе зовом серебряных труб, и путник послушно бредёт на эти звуки ритмического дыхания вселенной.
Иногда он останавливается и ухом припадает к тёплой земле, в надежде услыхать стук копыт, в надежде на скрипучую крестьянскую телегу, запоздавшую с ярмарки.
Но тщетно; летние ночи коротки, ветер стихает, месяц тает в голубых злаках...
Лишь по-прежнему плачет младенец и густой звон цикад висит в летних сумерках предрассветной степи...
Тёмная кривая улочка петляет между обшарпанными торговыми лавочками. Петляют и ноги мои, выписывая по брусчатке замысловатые вензеля. Одинокий фонарь бессмысленно и тускло светит в лицо, так, что проходя мимо, приходится зажмуривать левый глаз (правый уже настолько квадратный, что зажмуриваться категорически отказывается).
Над ресторанами за квартал отсюда пьяными окриками правит весенний и тлетворный дух. Но сейчас не об этом. На ресторан и номера не хватило. А догнаться хотелось всенепременно.
Поскребли по сусекам, набрали два рубля медью. Добывать на посошок (а где добудешь, ежели ночных ларьков ещё не изобрели?) вызвался было поручик Пришибейко, но его кандидатуру единогласно отвергли за прошлый раз, закончившийся «штопором» в одну харю и безобразной дракой со швейцаром трактира.
«Кудрявый пойдёт!» – безапелляционно решил штабс-капитан Карацупа, флегматично попыхивая табаком в кавалерийские усы.
Кудрявый пойдёт… Я что, Пушкин? Пожалуй, бери выше, хотя тёзку, известно, уважаю.
И вот она – тёмная кривая улочка, тусклый фонарь… Мысли мои, как это часто бывает у крепко выпивших людей, то принимают обрывочно – конкретную форму, то плавно растекаются философскими размышлениями за жизнь.
«Пройдёт ещё лет двадцать пять, – думаю, горестно вздыхая. – И что изменится? Опять будет «Кудрявый пойдёт!», та же улочка, тот же тусклый фонарь. Да они и после смерти от меня не отстанут! Умрёшь, захочешь начать с начала, и повторится то же самое, исхода нет…»
О чём же я забыл? О чём-то важном… Ах, да, ну конечно, вот же она, у канала – круглосуточная аптека Моисея Соломоновича! Любезный Моисей Соломонович! Сколько раз выручал ты нас, незадачливых забулдыг! Бывало, даже в долг отпускал, пусть и с процентами!
Хранцузского, само собой, старый аптекарь не держит, но и нам не привыкать запивать шампанское медицинским спиртом.
А ещё у Моисея Соломоновича есть хорошая трава, всего по гривеннику за унцию – изумительное лекарство от хандры и скуки! Молодец конечно поручик Пришибейко, первым догадался, что её можно не только заваривать с похмелья, но и курить.
Выхожу от Моисея Соломоновича, бережно прижимая к истомившейся груди четверть с прозрачной жидкостью и свёрток с травой. Душа уже не болит, она поёт. Лечу обратно, как на крыльях. А перед глазами так и мелькают: аптека, улица, фонарь.
/Опять не так? Я выбрал стих, которого не нашёл по предложенной ссылке... Но без моей ссылки и мой текст не имеет смысла.../
Анне Ахматовой
Позвонил приятель, пригласил в гости. Намекнул, чтобы я прихватил свои стихи - дескать, будет кому послушать.
Отправился. Сначала какие-то лужи, потом трамвай. Потом канатная дорога, где я уронил свои перчатки. "Фу ты, пропасть!" - подумал.
Приятель встретил хлебом-солью. Скипетром и державой. В одной руке бутылка, в другой - дыня "колхозница". Дверь он открыл, наверное, носом. Провёл меня в гостиную по коридору мимо стеллажей с книгами. Я успел пару раз смахнуть с физиономии паутину.
За столом сидело человек десять. Я их не знал. Ещё одна женщина, укутавшись нелепой шалью, дремала в кресле у окна. Бросился в глаза красный цветок в её волосах.
Мне предложили стул. Знакомство обозначили кивками и рюмками "Зверобоя".
А стол был богат и драматичен! Царили раки, расстилались копчёные лещи, плакал сыр и стыдливо пряталась тарелочка с оливками. Из огромной чёрной кастрюли угрожала всем картошка в мундире...
Уже через полчаса я читал. Моё чтение сопровождалось бурными восторгами, потому что стихи короткие - и после каждого можно выпить. В одной из возлиятельных пауз опять обратил внимание на дремлющий красный цветок. "Гибискус", - подумалось некстати. Спросил у приятеля: "Кто это?" Подчинившись грубой силе, вылетел за ним в коридор. Опять окунулся в паутину.
- Ты спятил?! - шёпотом проорал он. - Это же Ахматова!
Маленькое лирическое отступление: кажется, я пукнул...
Когда вернулись, Анна Андреевна уже сидела за столом. Заметив выражение ужаса на моём лице, спросила:
- Неужели я такая страшная? Не съем, пока есть картошка.
Я что-то пробормотал. Вряд ли она расслышала. Закусывала дыней... А потом рассказала такую историю:
- В послереволюционные годы существовало Общество политкаторжан. Туда входили не только большевики, но и еще не уничтоженные меньшевики и даже эсеры. Каждому, кто был политическим и отбывал срок в царское время, выдавался продуктовый спецпаёк. Но количество еды измерялось "революционными заслугами". В доме политкаторжан на набережной Невы однажды появилось объявление, которое запало мне в душу на всю жизнь. Оно гласило: "Всем - повидло, а цареубийцам - варенье".
Она отправилась в своё кресло, а я - домой. Уходя заметил, что розан валяется на полу, рядом со скелетиком кильки...
Добрался без приключений: канатная дорога, трамвай, лужи... Упал там, где надлежит...
Забыл сказать: на мосту через Атлантику с моей головы сдуло шляпу...
Анне Ахматовой
"Красота страшна" - Вам скажут, -
Вы накинете лениво
Шаль испанскую на плечи,
Красный розан - в волосах.
"Красота проста" - Вам скажут, -
Пестрой шалью неумело
Вы укроете ребенка,
Красный розан - на полу.
Но, рассеянно внимая
Всем словам, кругом звучащим,
Вы задумаетесь грустно
И твердите про себя:
"Не страшна и не проста я;
Я не так страшна, чтоб просто
Убивать; не так проста я,
Чтоб не знать, как жизнь страшна".
____________
Эх, жаль, что я свой текст поправить уже не могу... Мы же еще чай пили... С пряниками... Ну, ладно, с баранками... сушками... просто пили...
"За столом сидело человек десять", - это я написал, число выбрав от балды. Приятель тогда как раз вышел меня встречать, а когда мы вошли в комнату и сели за стол, то нас получилось двенадцать... ДВЕНАДЦАТЬ!
И некто в кресле...
Ну, блин!
Кто-то в белом венчике из роз, а у кого-то красный розан в волосах...
Пришлось перелистать Блока... Ну, не мой поэт... Но за одно стихотворение зацепился всё-таки. Вот, - думаю, - сейчас я как дам! Как Ван Дамм!
Вот это стихотворение: http://stihi-rus.ru/1/Blok/101.htm
Ага, хренушки... Давал уже давно... И зачем мне Блок?)) Это ж надо! Не по своему же тексту мне прозу сооружать...
Вот моё (древнее): http://litset.ru/publ/29-1-0-698
Извините, если что...
Уже другое у него нашёл...)