Здравствуйте, гости солнечного города!
Вам нужно будет принести на конкурс стихи, ассоциирующееся с цитатой.
Ведущий конкурса даст дополнительный балл тому участнику, который, помимо конкурсной работы, оставит обзор произведения, используемого в задании. Таким образом мы и конкурс проведём, и о литературе поболтаем. Авторство и название произведения мы предлагаем вам вспомнить самим. Да, да, мы знаем, что есть великий Гугл и прочие поисковики, а вдруг!…
Будем надеяться на вашу сознательность.
Правила: 1. На конкурс принимаются
новые и старые стихи, подходящие под цитату.
2. Участник может подать
до 3 произведений при условии, что только одно стихотворение будет уже когда-то опубликованным, два - будут новыми и анонимными. 3. Флуд — о заявках, об авторе цитаты, о самой цитате, о книге, из которой цитата взята, — не только приветствуется, но и награждается.
4. Стихи с ненормативной лексикой, провокационные работы на острые политические темы, произведения низкого художественного уровня и/или не отвечающие конкурсному заданию не принимаются!
5. Решение об отклонении принимает ведущий конкурса.
6. Авторы, подавшие заявку, могут править свои работы до начала голосования.
7. У вас будет
3 недели, чтобы написать что-то новое или откопать, выхлопать от пыли и принести на конкурс что-то старое, ранее опубликованное.
8. Анонимные работы отправляйте через форму анонимных заявок, кнопка - под манифестом.
9. Лимит — не менее 12 строк, но не более 40.
10. В конкурсе может быть
только один победитель. Призовой фонд — 200 баллов.
11. При количестве произведений менее 10 конкурсное голосование проводиться не будет. Все полученные тексты будут идти вне конкурса, в порядке флуда. Угадайки и комментарии в таком случае не отменяются. Сроки конкурса: Прием работ завершается 30.08.2025 в 24.00. Ведущий конкурса —
Незнайка Tемы от Незнайки:
"...Проснешься, бывало, на даче рано утром – все спят еще. Чтобы никого не будить, выйдешь на цыпочках на веранду. Ступаешь осторожно, а половицы всё равно скрипят. Скрип этот спокоен, он не тревожит спящих. Стараешься бесшумно открыть окно, но рама идет туго, стекла позвякивают, уже жалеешь, что всё затеял. А распахнешь окно – радуешься. Занавески не колышутся, ни малейшего ветра. Удивляешься, каким густым и хвойным может быть воздух. По раме ползет паук. Положишь локти на подоконник (старая краска шелушится и прилипает к коже), смотришь наружу. Трава искрится каплями, тени на ней по-утреннему резки. Тихо, как в Раю. Мне почему-то кажется, что в Раю должно быть тихо.
В сущности, вот он, Рай. В доме спят мама, папа, бабушка. Мы любим друг друга, нам вместе хорошо и покойно. Нужно только, чтобы время перестало двигаться, чтобы не нарушило того доброго, что сложилось..."
+
"Я представлял себе Робинзона Крузо бредущим вдоль полосы прибоя, переносился на его остров со своего и, если даже не менялся с ним местами (зачем ему мой остров?), то сменял его на несколько мгновений в той благословенной необитаемой земле. Босыми ступнями я ощущал лиственный ковер в тропическом лесу, где даже в жару свежо, а зимой зелено, потому что там нет зимы. Ковер сочно хрустел под ногами. Я поворачивал к себе огромные, похожие на ковши, листья и с наслаждением выпивал из них влагу, скопившуюся после ночного дождя. Она проливалась неравномерно, попадая мне в нос, в глаза, скручиваясь на лету в тугую сверкающую косу."
+
"Остановились у больницы - убогая, под стать району. Обшарпанная. Оконные трещины склеены полосками бумаги, кое-где вместо стекол фанера. Старые здания даже в таком состоянии не столь удручающи, есть в них, и в неухоженных стать. А новые - непрочные, ненастоящие, сразу видно, что подделка."
+
"Меня завораживало само слово – авиатор. Его звучание соединяло в себе красоту полета и рев мотора, свободу и мощь. Это было прекрасное слово. Позднее появился “летчик”, которого будто бы придумал Хлебников. Слово неплохое, но какое-то куцее: есть в нем что-то от воробья. А авиатор – это большая красивая птица. Такой птицей хотел быть и я."
+
"...трава - это зарастание памяти о человеке, что, пока есть кому с этой травой справляться, человек каким-то образом на земле присутствует."
+
"Иди бестрепетно..."
+
"Уже тогда они напоминали божью коровку на шоссе. Она проползла десяток метров и очарована своим движением. Ей кажется, что она всё изучила и поняла. Но она никогда не узнает, где начинается шоссе и куда ведет."
+
"Собственно, повседневность и есть счастье – ходить куда хочешь, читать что хочешь… Наконец, просто жить..."
Ждем-с!
Клуб_Незнайка
Опубликовано: 10/08/25, 04:30 | Последнее редактирование: Talya_Na 06/09/25, 04:22
| Просмотров: 702 | Комментариев: 40
Спасибо всем за участие.
Это заслуженно
.
Эта дата прошла
Наверное, 5.9?
бестрепетайный хронолёт
приятель давешний
археонолог-профи,
сегодняшность оценивать свою,
естественно, лишённый права вовсе,
бестрепетно ложится в хронолётову,
такой вот непрокрустов индструмент, кабинку
и монгольфьерствует отвязно в глупине,
по-над увечно омутных веков глубинкой,
упречно избранной в случайностей войне
на сотканной противоречиями этой
из пентагонов сшитой в додекаэдр и
учтённой в красной книге ужасов планете
помпей, потопов, идиотов и др., и
прекрасно обнищённой в двух всемирных бойнях,
обтрёпанной до голой сути головной
не раз без трёпа философского и вони,
которую бес трепета шлёт в мозг спинной
летателя, болеющего текстоварством,
с ещё незацифрованным до паники
от риска управления извне коварством
любовью обделённого сознанием,
которое, системой оболочек где-то
купированное, не спит, пока идёт-
плывёт-летит над выдуманной им планетой
(в коробке корабельной, в капсуле подлодки,
в корзине ветролёта-монгольфьера ли
в кабине сквозьоблокоплава рыбы-дирижабля,
чи в авиационной (будто само-лётной),
в автомобиля или бронированной
жестянке танка
пузырясь на вешалке
экзоскелета) и неслышимо поёт,
лишённое желанного слияния
со столь же ложно тусклым без внимания
в семиразумно чувствующем Океане
следящих, будто вороватых серверов,
советов разделяющего интернета
http://litset.ru/publ/66-1-0-80641
Вслед уходящему
Еще один уходит в пустоту.
Рожденный в век свершений и утопий,
В стране, летевшей в яростном галопе
По кочкам индевелых лесотундр.
И он летел, боролся, филантропил,
Как завещал великий вождь-летун.
Еще один. Без помпы. На покой.
Воспитанный восторженной эпохой,
Что на глазах рассыпалась горохом
В хронический безвылазный запой.
Из алого уходит в рыжий с охрой,
И дальше, в бесконечно-голубой.
Сутулится, походка тяжела…
Вдоль БАМов, ГЭС и Беломорканалов
Уходит поколение Дедалов.
Над уходящим два больших крыла.
Кружит, шурша, акафист идеалам —
Слегка помятый белый дельтаплан.
"О счастье мы всегда лишь вспоминаем.
А счастье всюду. …"
залетел выше положенного
каюсь
кровать, два стула
я превращаюсь в нервный ком.
редеет зелень за окном,
не слышно чаек.
я превращаюсь в едкий дым.
по всем безвременно живым
теперь скучаю.
мне снятся детства острова,
в цветах кримплены-рукава,
и запах булок,
такой далёкий близкий рай,
такой богатый бедный край
"кровать, два стула"
смотрю, напротив
полуослепшему по верной старости
наушники читают водолазкина
про кешу-авиатора беспафосно
наполненную жизненной фантастикой
историю улётчества неласковой
судьбы по приключениям затасканой
удобренной подробностями памяти
отсмерзше перевыписанной наново
с начала с чистого листа и набело
нашёптаной лукавым или ангелом
или без "или" пересказа автором
от самых первых тёплых детства прелестей
ощупанных сознанием доверчивым
напичканного эндогенной дурью мозга
которому с канабиоидами просто
и с опиоидами тоже почки роста
лелеять лени прелестью вплоть до запросов
огрызно-взрывчатого возраста подростков
воздушный чудный мир вгоняющего в плоскость
обиженности в самой примитивной злости
опротивотупляющего нежный прежний
мир розовеющий в застенчивых надеждах
внушаемых наушной памятью в кровать
напротив с телом о котором молвил врач:
его уже не станут оперировать
Я пока не буду называть автора и произведение, из которого взята тема от Незнайки. Вдруг кто-то сам узнает и цитату, и автора, а я (не дочитав внимательно условия)), просто погуглила, нашла произведение и прослушала его от начала до конца в форме аудиокниги.
Попутно делала заметки о своих впечатлениях. Теперь делюсь.
На мой взгляд, приведённая цитата – это лучшее, что было в книге. В этом отрывке есть подробное описание звуков, запахов, окружающих предметов, природы, действий, чувств и мыслей главного героя. Ярких художественных средств практически нет – привычные в обиходе слова. Читатель как будто разглядывает происходящее через лупу, перемещаясь вместе с автором в предложенные обстоятельства.
Замечательно!
Но если подобные описания повторяются не один десяток раз, причём не сопровождаются какими-то значительными событиями, становится скучновато, а потом просто раздражает.
По задумке автора, главный герой (Иннокентий) вспоминает, а затем и записывает, отдельные моменты своей жизни именно в такой манере.
В ходе повествования он предстаёт настоящим интеллигентом - думающим, умеющим тонко чувствовать и любить, не переносящим насилие и несправедливость.
Жизнь Иннокентия длинна – почти до сотни лет, поэтому эпизоды рассказывают о его детстве, взрослении, молодости и последних годах. Правда, из этих лет вырезан семидесятилетний кусок, проведённых ГГ в замороженном виде. Вот такой поворот.
На фоне, вроде бы, реальных воспоминаний такой поворот, по-моему, выглядит странновато. Заморозили Иннокентия в качестве жестокого эксперимента в то время, когда он находился на Соловках в печально известных лагерях репрессированных. Мне показалось нелогичным использование истощённого и едва ли здорового человека в подобных опытах. Правда, сначала его и других кандидатов откармливали и подлечивали. Но всё же, в тех бесчеловечных условиях, том издевательстве и жестокостях, которые описывал Иннокентий, ни один человек не мог бы остаться здоровым.
Кстати, автор выбрал для Иннокентия самое ужасное место, известное по свидетельствам настоящих узников того времени. Хотя не везде и не всегда всё было так ужасно.
Автор, например, очень хорошо знал известного академика Дмитрия Лихачёва, проведшего четыре года в заключении на Соловках и сумевшего продолжить там научную работу и даже опубликовать её.
Может быть, из-за обиды на Советскую власть, в дневниковых записях Иннокентия сквозит неприязнь к новому для него строю. Поэтому люди его круга в воспоминаниях о прежних временах показаны милыми, умными и достойными, а рабочий Зарецкий – доносчик и вор; коммунизм, революции и фашизм, по его мнению, появляются из-за человеческого дерьма, вошедшего в резонанс. Да и вообще о русских у него не очень хорошее мнение – склонны к воровству, люди на улицах нервные и злые, в то время как у немцев - демократия, они же по-немецки честны, у них же «европейский взгляд».
И даже метро, которое он увидел впервые после разморозки, ему не понравилось теснотой, а всемирно известную красоту оформления станций и чистоту, он, кажется, и не заметил. Во всяком случае, не отметил в своих записях.
О смысле этих записей Иннокентий (а вместе с ним, как мне думается, и автор) рассуждает не один раз. Он объясняет нарочитую подробность деталей, запахов, звуков тем, что они, на самом деле, важнее событий.
Более того, Иннокентий привлекает к созданию записей – зарисовок врача Гейгера и жену Настю. Они должны были описывать места, в которых никогда не были, во времена, в которые не жили.
Зачем?! Оставить эти придумки нерождённой дочери?
Очень странно.
Сюжет романа разворачивается медленно, и мог бы быть куда более краток, но большая половина его состоит не из событий, а из безмолвных, безсобытийных «картинок», будто выхваченных из разных лет жизни ГГ.
Сам роман мне показался искусственным соединением эпизодов.
Не могу сказать, что роман меня захватил, да и философские размышления Иннокентия тоже не увлекли. Последние главы затянуты размышлениями о жизни и смерти, в которых не обнаружилось никаких особенных откровений.
Образы второстепенных героев довольно яркие, но, как правило, с чётким разделением на «чёрных» и «белых»
Авторский язык, конечно, хорош. Вот тут уж не поспоришь.
Но сама книга показалась вымученной.
Пусть даже туда включены и Сталинские репрессии, и элементы фантастики (заморозка человека), и убийства, и любовь, и предательство - ничто не сделало роман по-настоящему увлекательным.
Для меня)
Возможно, настоящие ценители слова, литературоведы будут смаковать каждое слово из каждого эпизода.
Ведь автор- титулованный, признанный писатель!
А я просто читатель)
Соглашусь с большинством ваших выводов, пожалуй. Роман был опубликован в 2016, тогда, видимо, ещё было популярным ругать советское прошлое (или уже стало вновь популярным..., но не будем о политике).
Меня начало романа заинтриговало и взволновало, да, и слог замечательный у автора, этого не отнять, но к концу книги, на мой взгляд, автор сам устал от своей "безсобытийности "картинок"" и просто слил героев, бросил их на полдороге, финал получился невнятным и вымученным, ваша правда.
Кстати, "Лавра", которого хвалили в свое время на все лады в интернете, я тоже еле донесла до финала. На протяжении чтения интерес то затухал, то тлел едва и добила я его только благодаря
советской закалке и дисциплиненелюбви не дочитывать книги.Подождём ещё мнений)
Теперь можно и докомментить. Слушал сорокаминутные фрагменты текста Евгения Германовича урывками, не все, по проверенному принципу: "зацепит по настоящему,— прочитаю остатками глаз". Да вот как-то "глаза (/руки) не дошли"…
За пару лет многое из "наслушанного" уже безнадёжно запамятовалось.
Но Автор, конечно, умело играет с памятью Читателя, на "что зацепит или нет", да ещё и "свободой" финала награждает.
Если и не пациента, то — реципитента текстного…
PS: ну, а детство мнится нам раем именно благодаря эндогенным канабиоидам и опиоидам, разумно поставляемым в мозг в хрупком возрасте идеализации грубого реала ради адаптации к оному.
Нужна интрига!
множество мелких деталей, каждая из которых симпатична, но общую картину размывают, а не делают ярче))
Сюжход простенький, но универсальный: под любые философии и их сравнения…
Сюжход примитивный, но — универсальный: любые философии показать и запустить в соревнование…
http://litset.ru/publ/10-1-0-42048
Синевой окно залито.
Около шести.
Я одна. Со мною книга,
Семечки в горсти.
Ноги с краешку духовки,
Кот в тепле притих,
Книжный рыцарь скачет ловко,
В мыслях- мой жених.
Тикает будильник громко,
Будто метроном,
Хрустнет жалобно и ломко
Одряхлевший дом.
Мне двенадцать. Память нежно
Спрячет в сладких снах
Этот вечер безмятежный
В дорогих стенах.