Дихотомии Восток — Запад в сфере русской мысли всегда уделялось большое внимание, что объясняется географическим и геополитическим положением России и ее взаимосвязью, как с западной, так и с восточной культурами. Прежде чем попытаться выявить основные тенденции восприятия Востока в традиции русской литературы и философской мысли, следует рассмотреть многоплановое смысловое наполнение понятий «Восток» и «Запад». Считается, что проблема оппозиции Восток - Запад получила широкое освещение в отечественных и зарубежных исследованиях XX века, однако на самом деле ось Восточная – Западная культурная традиция, как антагонистическое явление, существовала и ранее. Именно отличия в восприятии и интерпретации тех или иных явлений, маркированный символ «восточный - значит иной, не такой как европеец», был использован Монтескье 1, 3 в его «Персидских письмах». Образ перса – носителя иной философии, культурных и этических концептов, позволил ему, использовать контраст и разрешить главную задачу романа. Но несомненно, что именно XIX-XX века стали тем периодом, когда эта оппозиция обозначилась особенно остро.
Большинство философов рубежного периода, как в Европе и России, так и на Востоке, пытаются сформулировать критерии определения оси Запад – Восток с точки зрения социокультурного и экономического аспектов, разграничить сферы влияния той или другой культурно – географической общности, выработать дефиниции понятий Запад – Восток.
Асимметрия географического пространства и его связь с общей картиной мира, согласно Ю.М. Лотману, «приводит к тому, что оно и в современном сознании остается областью семиотического моделирования» 2, 58. Отсюда делается вывод о метафорическом характере понятий «Запад» и «Восток», возникновение которого обусловила та легкость, с какой география «превращается в символику» 2, 37. Это еще раз подчеркивает отсутствие ясного и однозначного определения, такого явления в мировой культуре как Запад и Восток.
Лексема «Восток», не смотря на то, что является термином, – обладает огромным семантическим полем, связанным с различными областями человеческого знания. Даже в выделенной области – общественно – гуманитарных наук и философии этот термин имеет огромное количество трактовок. Примечательно, что ни Советский энциклопедический словарь 4, 723, ни Большая советская энциклопедия (издание 1978 года и ежегодники по 1990 вкл.) 5 не дают определения «Востока» как философско-культурологического феномена. Не найдем мы такого понятия и в других универсальных справочных изданиях. Только в специализированной справочной и исследовательской литературе, отражается феноменологическая суть понятия «Восток». Так, например, «Философский словарь» 6,67, трактует это понятие как общность философских, этнических, культурологических и географических явлений, воспринимаемых как антиномия понятия Запад. В словаре культурологических терминов 7, 35, говориться, что под культурою Востока понимается общность культурно – религиозных традиций стран Азии, некоторых государств Африки и Европы (Турция). В то же самое время известный философ Данилевский Н. Я. понимал под Востоком и восточной культурой: « Запад и Восток, Россия и Азия представляются нашему уму какими – то противоположностями, полярностями. Запад, Европа составляют полюс прогресса, неустанного усовершенствования, непрерывного движения вперед; Восток, Азия – полюс застоя и коснения…»8,114 . При всей неоднозначности подобной трактовки, данное высказывание показывает, что Восток есть еще и эмоционально воспринимаемая категория. Термин «Восток» может быть использован и как оценочное явление. А из трудов Н. Бердяева 9, 295 мы сможем сделать вывод и о том, что под Востоком может пониматься и абстрактная сущность, своего рода философский, религиозный и социальный идеал.
Улокина в своей статье «Тема Востока в творчестве Н.С. Гумилева» отметит: «В целом, говоря о Востоке, который сложно ограничить строгими географическими рамками, мы придерживаемся установившейся в культурологии традиции. Культурный опыт Востока «слишком разнообразен, чтобы говорить о нём как о чём-то строго определённом. И всё-таки это понятие содержательно и успешно работает в культурологической и философской системах. «Восток» в этом плане — редуцированная европейским познанием совокупность культурных форм, не похожих на форму культуры европейского региона, а часто и противоположных им» (чаще всего речь идёт о культуре Индии, Китая, персоязычных стран.» 10
Такое количество разносущностных парадигм понятия Восток, присутствующих в гуманитарном знании, требует выделения основного значения, которое мы и будем подразумевать, говоря о роли Востока в творчестве Гумилева и Газданова. Сложность проблемы состоит еще и в том, что в процессе решения конкретных задач эти авторы используют каждое из представленных значений. Восток может быть представлен и формой экзотических, маркированных средств создания художественного мира, может нести квалитативную идейную нагрузку, вступая в парадигму положительно – отрицательно, соответственно восточная или европеизированная трактовка явления, может быть новым средством создания композиции произведения, средством разрешения конфликта, неся в этом случае не квалитативную, а денотативную нагрузку и т.д. и т. п. Все это требует выделения не конкретизированных значений данной роли, а скорее, определенных циклов произведений, в которых роль Востока выполняет определенные функции либо на формальном, либо на содержательном, либо на комбиниторном уровне.
Обусловленность интереса к Востоку в русской и мировой литературе рубежного периода определяется идейным кризисом того времени. Это был период, когда окончившаяся эпоха Великих географических открытий положила конец познанию человека путем познания окружавшего его мира. Следует отметить, что внешняя сторона этого вопроса проявлялась чрезвычайно специфично. Середина – конец XIX века - самое насыщенное открытиями время: человек исследует космические и подводные глубины, изобретает новейшие средства передвижения, приближается к постижению тайн атома и строения всей материи. Казалось бы, каждый год Европейские державы отправляют в три раза больше исследовательских экспедиций, чем в XVII – XVIII веках, но в то же самое время в России появляется такой писатель, как Достоевский, во Франции - Бальзак и Стендаль – люди которые пытаются постичь человека, не исследуя окружающую его среду ( как, например, Боккаччо, Вольтер и Руссо), а наоборот, пытаются понять внутренний, умозрительный мир человека, и только затем, сквозь призму человеческого сознания, внешний. Как отмечает Ольга Улокина: «Cо второй половины 19-го века в Европе значительно усилился интерес к традициям восточной культуры и духовности. Во многом это связано с кризисом европоцентристской ориентации творческого сознания, утратившего свой гуманистический идеал и ищущего пути к преодолению раздробленности человеческого духа, к обретению новой гармоничной целостности человека с миром. Подобными идеями проникнуты многие философские труды конца 19 — начала 20-го века (для русского религиозно-философского ренессанса этот вопрос стал ключевым)»10.
«Меня зовут психологом : неправда, я лишь реалист в высшем смысле, т.е. изображаю все глубины души человеческой» - скажет в «Дневнике писателя» Ф. М. Достоевский 11. И, действительно, с этого момента одной из приоритетных задач становится исследование внутреннего мира человека как самодостаточного явления. Об этом в статье «Наследие символизма и акмеизм» скажет Н.С. Гумилев 12, 57. Он также отметит в этой, и в ряде других работ, что в России и мире зарождается новая литература (что само по себе и не будет новостью), но он не заострит своего внимания на той особенности этой новой литературы, что базироваться она будет исключительно на идеях переосмысления древнего культурного опыта, в первую очередь культурного наследия Византии, с тем чтобы выработать новые витальные и антропософские ценности, приемлемые для современной ему России. А поскольку этот древний опыт почти целиком представляет собой наследие восточных культур, то становится очевидной та, значимая для этой новой литературы, роль Востока.
В отличие от последователей Толстого, избравших в качестве главного путевого критерия оценку состояния современных им достижений мировых культур и синтез избранных из этих культур начал - типично западное понимание источников развития национальной культуры, акмеисты и экзистенциалисты отдавали себе отчет в самоценности истории и истории культуры России и избрали путь близкий Восточной философии – обращаясь к истории своего народа искать взаимосвязи с народами мира (западными и восточными), искать привнесенные ценности и анализировать их состояние с современностью, как в исходном топосе, так и в российском.
Таким образом, на рубеже XIX-XX веков Восток воспринимался как значимое, символическое явление культуры, играющее важную роль в современной философии, истории, культуре и литературе в целом. Восток исследовали с самых разнообразных сторон. Надо ли говорить, что интерес к Востоку был столь высок, что в период с 1856 года (экспедиция Семенова – Тянь –Шаньского) по 1930 (основные археологические открытия на Среднем Востоке) были сделаны главные и столь потрясающие открытия в истории и культуре мировых цивилизаций, что их вполне можно было бы прировнять к открытию, если и не Америки, то, по крайней мере, Австралии. Российское общество открыло для себя совершенно иной мир философии и культуры Дальнего Востока, прикоснулось к сокровищам ближневосточных цивилизаций, узнало о великом прошлом «диких» народов Азии. Все это оказало такое огромное влияние на умы, с одной стороны восточная экзотика стала модным атрибутом, чем – то вроде символа современности и определенного уровня интеллектуального развития, а с другой повлекло значительный интерес к духовному переосмыслению национальных и заимствованных витальных ценностей. Работы Рериха, которого, кстати, высоко ценил Гумилев, яркий пример культурных исканий той эпохи. Как отмечает Улокина: «В русском, как и в западноевропейском искусстве конца XIX-XX веков ориентальная тема получила широкий резонанс. Стилизаторство в восточном духе имело место наряду с серьёзным изучением китайской, индийской и др. восточных культур. Большое внимание уделил этой теме и Н. С. Гумилёв. В творческой биографии поэта найдётся немало фактов, свидетельствующих о любви к Востоку. Многие мотивы и образы поэзии Н. Гумилёва следует рассматривать в контексте ориентальной традиции. И это, помимо переводов, самое очевидное свидетельство интереса автора к восточной культуре. Современники поэта часто истолковывали его увлечение Востоком односторонне — как модный неоромантический «экзотизм». В толковании этого вопроса обратимся к более широкому научному обоснованию. То, что Гумилёв испытывал не любительский, а исследовательский интерес к восточной культуре, можно подтвердить рядом биографических фактов. Достаточно ярко об этом свидетельствует перевод вавилонского эпоса «Гильгамеш», при первоначальной работе, над которым поэту помогал его друг, ассириолог В. К. Шилейко. В статье «Николай Гумилёв и Восток» Р. Тименчик сообщает о беседах поэта с египтологом Б. А. Тураевым и арабистом И. Ю. Крачковским. Среди друзей Н. Гумилёва были художники М. Ларионов и Н. Гончарова, воспринимавшие Восток как «первоисточник всех искусств». А сам Н. Гумилёв «высшей степенью современного русского искусства» называет Н. Рериха, который «ищет влияний скандинавских, византийских и индийских, но всех преображённых в русской душе». Думается, что и автор приведенных строк склоняется к рериховскому пути: понять, вжиться в чужой культурный опыт, искусство, но не утратить при этом своего, национального. На наш взгляд, для Н. Гумилёва это и был путь к желанному синтезу — эстетическому и духовному»

1. Монтескье. Персидские письма. М.: Наука, 1984
2. Лотман Ю.М. Структурный анализ текста. Л. 1984
4. Советский энциклопедический словарь. М. 1989.
5. Большая советская энциклопедия. М. 1978-1990
6.Философский энциклопедический словарь Л. 1989
7.Словарь культурологических терминов. / Селинова Е. и др. Ростов – на – Дону 2003
8. Данилевский Н. Я. Россия и Европа, // В. Бобахо. Культурология. Хрестоматия. Воронеж. 2005
9. Бердяев Н.А. Душа России// Русская идея. Маслин Ю. М. 2001
10. Улокина О. Тема Востока в творчестве Н.С. Гумилева //Національна ментальність і культура. – Вип. 1. – Одеса, 2003. – С. 153 – 160.
11. Достоевский Ф. М. Дневник писателя. М. 1986.
12 Н.С. Гумилев Письма о русской поэзии. М. 1989.