Не без робости приступаю я к рассказу о своей любимой художнице. Ибо живопись на язык литературы непереводима. Можно, конечно, написать про темы работ, сюжеты, композицию и даже про формат полотен. Однако, если приводимые мною иллюстрации кому-то не приглянутся, слова мои бессильны.


Рядом с художницей – ее работа «Вечер на берегу» из серии «Путешествие по Северу», смешанная техника
 

Итак, знакомьтесь: Лариса Трофимовна Телипан. Член Союза художников России с 2006 г., Союза художников Молдавии – с 2015 г.
Она – молдаванка. Родилась и жила в крохотном молдавском селе Кошкалия. Родители – простые люди: отец – электрик, мать «работала в поле». В семье – еще трое детей: две сестры старшие и брат младший.

Однажды по телевизору показали фильм, в одном из эпизодов которого девушка-художница пыталась нарисовать оленей в движении. Русского языка Лариса тогда не знала, поэтому сюжета фильма не поняла, но за усилиями художницы следила с таким увлечением, что этот эпизод надолго запал ей в душу.

Окончив пять классов, Лариса переехала к бабушке, которая жила в крупном селе Тараклия, где была средняя школа. Поступила в шестой класс.


«Сельский пейзаж»
 

И надо же так случиться – именно в эту школу пришел молодой талантливый педагог, выпускник кишиневского училища имени Репина, и стал вести уроки рисования. Организовал кружок любителей живописи, стал выходить с детьми на пленэр… Звали его Игорь Исак, он был разносторонне талантлив – не только фильмы снимал, черно-белые и узкопленочные, как дети рисуют, сидя под цветущими абрикосами, но и писал, и публиковал рассказы…


«Весенняя поэзия»
 

От него Лариса узнала, что в Кишиневе есть средняя специализированная художественная школа-интернат, где учатся дети со всей Молдавии.
Поступила. Училась шесть лет. Три года писала акварелью, следующие три года – маслом. С благодарностью вспоминает своего педагога, народную художницу Молдавии Элеонору Дмитриевну Романеску. Она еще жива, в 2016 году ей исполнится 90 лет.
На выходные и каникулы Лариса приезжала к родителям.

Когда училась в 9-м классе, педагоги организовали для группы талантливых ребят поездку в Ленинград. В июне, в белые ночи!
Жили на Васильевском острове, ходили наблюдать, как разводят мосты, пытались передать красоту города, когда «одна заря сменить другую спешит»… С тех пор и навсегда Ларису покорил Ленинград-Петербург. И она решила: жить и работать будет в этом городе.

Окончила училище с отличием. Приехала поступать в Академию им. Репина, однако не все экзамены сдала успешно. Но не отступила от своей мечты. В городе Колпино, пригороде Петербурга, устроилась на Ижорский завод, получила койку в общежитии. Не гнушалась никакой работой: табельщица, вахтер… Предпочитала вечерние и ночные смены, потому что все свободные часы проводила в Академии. Четыре года была там вольнослушателем! И в 1987 году все-таки поступила в Академию, которую успешно окончила. Жить было не на что, поэтому до четвертого курса и училась (на дневном!), и работала.


«Сумерки в селе Кимжа»
 

Увлекалась графикой: вначале – литографией, затем – гравюрами на картоне. Училась в мастерской станковой графики, у Владимира Александровича Ветрогонского.

Однажды приехала в петербургский Институт декоративно-прикладного искусства, чтобы распечатать свои литографии. «Мне там очень понравилось. Замечательная атмосфера. Одухотворенный, творческий коллектив. Мне предложили преподавать студентам композицию, и я с радостью согласилась».
И преподавала ряд лет. А параллельно работала педагогом в детской художественной школе г. Колпино. И до сих пор там работает, уже 15 лет.

В 2003 году Лариса вступила в общественное творческое объединение «Талант». И – о чудо! – получила свою мастерскую! За которую, говорит, век будет благодарна художнику и литератору Александру Петрякову, организатору «Таланта».
Выкроив средства из скромной зарплаты педагога, приобрела большой печатный станок, 80х60 см. Стала делать гравюры на картоне.

Чтобы долго не объяснять особенности этой техники, процитирую найденную в Сети статью:
http://magickrestik.ru/stati/graviura-na-kartone.html
«Гравюра на листе картона — считается самым молодым видов графики, который появился лишь несколько десятилетий назад. Легкость и доступность этой техники дает шанс осваивать ее не обязательно художникам со стажем, но даже детям всех возрастов. Если учесть разницу картонной от штриховой гравюры, то тут в основном нужно работать пятном, а широкий набор самопроизвольных оттисков создается фактурой самого картона, а так же высотой рельефа и вдобавок распределением усилий при печатании. Картон подходит любой, хоть упаковочный, хоть переплетный, или электрокартон (прессшпан), а из инструментов: хорошо подходят иглы (надфили), ланцет и разнообразные ножи...
Для получения тонового пятна, необходимо разбить структуру поверхности самого картона, и сделать насыщенной ее фактуру. Для этого отлично подойдет крупнозернистая наждачная бумага, ее следует накладывать на нужное место и простукивать молотком. На этих участках краска будет задерживаться и передаваться к оттиску. Загрунтованное картонное полотно позволит вам выполнить более четкий рисунок. Так же на нем можно применять для гравирования раскаленную иглу выжигателя по дереву. Таким образом, гравюра на картоне позволит добиться разнообразных градаций тоновых пятен».

Почему выбрала картон? Попробовала – понравилось. Получается необычная фактура. К тому же это дешевле, чем литография, где за каждый прокат надо платить печатникам.

Ее работы не всегда являются в чистом виде гравюрами. Чаще к ним подходит термин «смешанная техника».


«Муза»
 

Работает медленно и кропотливо. «Музу», к примеру, делала полтора месяца. Уединялась в мастерской, включала Баха или Вивальди, и ковырялась потихоньку… Но еще больше времени, говорит, уходит на обдумывание сюжета и композиции. Прямо по Маяковскому: «Прежде, чем начало петься, долго ходят, разомлев от брожения, и тихо барахтается в тине сердца глупая вобла воображения…»


«Джаз»
 

Работу «Джаз» делала дольше всего. Показала на выставке в Союзе художников. Никто на нее внимания не обратил. Удивилась: почему? Поставила в мастерской «лицом к стене». И два месяца не смотрела. Потом повернула – и стазу увидела недостатки. Пришлось переделывать, а фактически – создавать заново. Так что в общей сложности год ушел…

Любопытно, что имена любимых композиторов она назвала сразу. А на вопрос, кто твои любимые художники, затруднилась с ответом. Она самобытна, никому не подражает.

Молдавский искусствовед Ливиу Хынку находит в творчестве Ларисы Телипан реализм, символизм, кубо-футуризм и экспрессионизм. С моей точки зрения, невообразимая смесь. Искусствоведы, они такие, умеют воду замутить… Но в чем он прав, так это в том, что гравюры Ларисы, даже самые реалистичные, существуют на грани между тем, что есть, и тем, чего нет. «Реальный мир рассматривается ею метафорически: материальная, достаточно жестко определенная реальность вдруг становится гибкой и текучей…»

Я бы выделил несколько направлений в ее творчестве.
Это пейзажи Молдавии, которую она пишет с любовью, реалистично, однако не с натуры, а по воспоминаниям детства.


«Воспоминание»
 

Это черно-белый цикл офортов «В чем истина?» на библейские (точнее, наверное, на философские) темы: о вечном противостоянии добра и зла.


Офорт «Покаяние» из серии «В чем истина?»
 

Это цикл очень скупых по краскам гравюр на картоне, созданных в основном в 2006 году, после путешествия по Северу.


«Рассвет в деревне Вирма», работа из серии «Путешествие по Северу», смешанная техника
 

И, наконец, серии блестящих работ, посвященных Санкт-Петербургу.


Цветные литографии из серии «Петербургские фантазии»
 

Не знаю другого графика, который с такой силой выразил бы мистическое обаяние великого города. Остроумова-Лебедева холодна и сугубо реалистична, в ее классических работах нет места мистике. Плодовитый Ушин порою прост до примитивности. Но это, разумеется, на мой вкус, к тому же я недостаточно знаю работы других петербургских графиков. А вот с творчеством Ларисы Телипан знаком много лет.

Каким образом девочке из далекого молдавского села, влюбившейся в Ленинград-Петербург, удалось, уже в зрелом возрасте, после многих лет учебы, с такой пронзительной силой передать и красоту его архитектуры, и обаяние белых ночей, и нечто инфернальное, что всегда было присуще Петербургу, и что остро чувствовал Гоголь, создавая свои петербургские повести: «Он лжет во всякое время, этот Невский проспект, но более всего тогда, когда ночь сгущенною массою наляжет на него и отделит белые и палевые стены домов, когда весь город превратится в гром и блеск, мириады карет валятся с мостов, форейторы кричат и прыгают на лошадях и когда сам демон зажигает лампы для того только, чтобы показать всё не в настоящем виде».


«Ночь»
 

Людские лики на ее работах просвечивают сквозь кроны деревьев, женские фигуры проступают сквозь толщу стволов, атланты держат городские кварталы, ангел неторопливо плывет в ладье над спящим городом, и не сразу замечаешь на гравюре «Ночь» лицо белой ночи с полуприкрытым глазом луны…

Участвовала более чем в 60 коллективных выставках, но персональных было всего три: две – в 2012 году, в Петербурге и в Колпине, еще одна – в Кишиневе в 2014 г.

Она – настоящий художник, потому что не творить – не может. Говорит: «Когда долго не приезжаю в мастерскую, начинает какой-то червяк изнутри грызть: кажется, что живу неправильно, что жизнь бесполезно уходит…»

Человек скромный, работы свои она продает недорого, а порой и просто дарит. Мне, например, подарила… Когда я сказал, что ее петербургский цикл достоин того, чтобы экспонироваться в Русском музее, смутилась… И, похоже, не поверила.