Предисловие. Это интервью было записано еще весной 2015, но было опубликовано только сейчас.
Мои слова (Berg) выделены синим цветом.
Слова Сергея – обычным шрифтом.
 

Начнем наше интервью со знакомства с моим собеседником. Позвольте представить: Сергей Анатольевич Томичев, историк, кандидат наук, постоянный консультант и участник «Клуба литературных путешественников», мой добрый друг.
- Здравствуйте.

- Сергей, первый к тебе вопрос. Я знаю, что у тебя особое отношение к интернету и к вопросу публичности в интернете. Я должен прокомментировать для читателей Литсети, что Сергея Анатольевича положительно невозможно отыскать в мировой паутине. Он не имеет своей страницы ни в Контакте, ни в Фейсбуке, к сайтам относится скорее отрицательно…
- Не совсем так. Я отрицательно отношусь к тому, что ты назвал публичностью. Мне это неинтересно, я человек другой эпохи, мне непонятно зачем создавать публикацию с фотографией, где ты ешь или спишь, и оповещать мир об этом событии. Публикация – это публикация, она должна иметь определенный смысл, ценность для окружающих, а не для хвастовства или вовсе непонятно чего.

-А просто общение? Я заметил, что даже на тематических сайтах ты редко появляешься сам.
- Когда все то, что сейчас называется интернетом, только развивалось, мне было интересно, я посмотрел что это такое, но больше желания не возникло. Я предпочитаю общение другого рода, общение в настоящей жизни, а не в интернете. Понимаю, что ты спросишь, почему я согласился на интервью и участвую в том, что ты делаешь. Я считаю, что интернет сейчас является мощным, современным инструментом, который способен дать многое тем, кто им владеет. Его можно использовать для разных целей, в том числе просветительских. В мое время, значительная часть людей продуктивного возраста читала научно-популярные журналы, сейчас они сидят в интернете, где много чепухи. Если в мозги заливать чушь, то на выходе мы получим общество законченных дегенератов. Задача каждого культурного человека - постараться сдвинуть этот процесс в другую, нужную сторону. Поэтому я охотно сотрудничаю с такими образовательными проектами, которые ты и Катерина пытаетесь реализовывать. И, конечно, это мне самому интересно, поскольку для вас это отдача, результат вашего собственного поиска и развития, это только нужно приветствовать.

- По этому поводу расскажу тебе и читателям совешенно анекдотичную ситуацию, которая произошла недавно. На одном ресурсе я процитировал высказывание Льва Успенского о языке. Один из моих оппонентов тут же уличил меня во лжи: он поискал в Контакте и других соцсетях, не нашел такого человека и сделал вывод, что его не существует (и не существовало), следовательно, все сказанное – ложь. Там была такая замечательная фраза: «Сейчас все легко проверить все есть в соцсетях» (с правописание ориг.)
- Это примета времени.

- Да, вот, действительно, если тебя нет в Контакте, то нет и в природе, так сказать. Хорошо, расскажи нам о своем видении истории. Что такое история – скучный школьный предмет?
- Прости, а в школе есть веселые предметы? Ну, вот, я регулярно слышу «скучный предмет». Назови мне веселый.
- Физкультура, нет?
- Ты знаешь, даже по физкультуре у некоторых все очень грустно. Любой школьный предмет – это труд. А труд и веселье - это даже разные понятия. История, как любое занятие, если мы ее так рассматриваем, это труд, в котором нет и не может быть ничего веселого. То, что предмет может быть интересным, а может им не быть – это другой вопрос.

- От чего это зависит, по-твоему?
- От трех вещей. От целей, которые перед собою ставят ученики и учитель, от таланта учителя и желания учеников. Все проблемы начинаются с того, что далеко не каждый учитель сам понимает и может объяснить, что история – это не набор сухих фактов и бессмысленных дат, которые нужно зубрить. История – жизнь, прошлая и настоящая. Без истории не бывает настоящего, не может быть будущего, все первопричины и следствия кроются в прошлом. Вот когда приходит понимание того, что мир не делится на рубежи от и до, и давайте забудем до; что все это один процесс, тогда и начинается плодотворная работа. А учить даты сами по себе и подменять чтением параграфов понимание процесса – бессмысленно и даже вредно.

- Тем не менее, так и происходит. Я вот собираю «перловку» по тырнетным полям, и хочу сказать, что такого количества мусора, какое копошится в головах современных людей, я даже не предполагал. Ну, вот, собственно, как тебе: Петр Первый и Никон вместе насаждали перфект вместо аориста.
- Все потому, что нет четкой базы знаний. Современный мир требует больших объемов знаний, а это тяжелый труд, который многим не под силу. Проще жить с помощью обрывков каких-то сведений, объединенных фантазиями и идеями, рожденными собственным воображением.

- Но почему тогда люди исходят из таких фантазий, а не пытаются приобщиться к знанию? Зачем выдумывать известное? Биографии, хотя бы годы жизни, Никона и Петра - не бог весть, какая тайна; тем более элементарные сведения о языке.
- Потому что не привито желание приобщиться к знанию. Нет привычки к труду. Вот ты говоришь: «взять, прочесть». Это нужно оторваться от Контакта, встать с дивана, найти, прочесть, осмыслить. Это тяжело, гораздо тяжелее. Потом, ты забываешь то, с чего мы начали. Примета времени, как ты говоришь, - самовыпячивание. Тут какой-то замшелый дед сидел, сорок лет одну книжку писал. А человек нигде и ничему не учился, а тут же родил истину. Себя показал. Сейчас люди же не ищут истину, они себя утверждают.

- Хочешь сказать, что мир изменился настолько, что Декарт совершенно не уместен?
- Это, смотря, что ты понимаешь под его уместностью.
- Cogito ergo sum.
- Уместен. Это снова сущность истории. Понимаешь, ее можно отвергать, но история, как и физика, и математика, и русский /язык – прим Berg/, – она существует вне зависимости от желания одного или тысячи человек. Точно так же, можно сколько угодно отказываться от наследия прошлого, подменять его личными заблуждениями, но прогресс все равно потребует истины. Прогресс невозможно остановить, это биологический процесс. Мир эволюционирует вне зависимости от желания человека, человек эволюционирует вместе с ним, а эволюция человека – это прогресс. Никто из дурачков, сколько бы их не развелось, не способен дальше катить телегу прогресса. Поэтому они уже проиграли, ступив на этот путь. Превратились в человеко-массу, которую просто израсходуют на очередном историческом витке.

- Я даже не знаю, это оптимистичное заявление или нет…
- Оптимизм – это одна из форм самоуспокоения. Он как гомеопатическое средство – хорош в малых дозах, а иначе превращает в форму радостного дебилизма. Нужно быть реалистом.

- Вот сейчас многие оспаривают это утверждение. Они говорят, что прагматизм погубит человечество. Что индивидуализация – зло.
- Прагматизм. А я говорил о реализме – не путай понятия. И снова все хорошо в меру. Реализм и прагматизм нужны, как нужны романтизм и фантазии, но все должно быть осознано. Сейчас прагматизм трактуется только как поиск сиюминутной выгоды, но это в корне неверно. Разве прагматично сейчас получить прибыль, но через короткий промежуток времени понести потери большие, чем полученная прибыль и затраты вместе взятые? Это не прагматизм, это глупость. Прагматизм – когда просчитываешь долгосрочную перспективу, а в долгосрочной перспективе есть место допущениям, планам, анализу и т.д. То есть тому, что отвергается так называемыми «прагматиками». Вот смотри, Эдисон был прагматиком. Он умел просчитать прибыль от вложения не на год, а на годы вперед, и стал крупнейшим дельцом. Назови мне хоть одного дельца уровня Эдисона из тех, о ком ты говорил?

- Я согласен с тобою. Кстати, давно замечал, что многие из тех, кто сугубо «прагматичен» и презирает «романтику», так толком ничего и не добились. То есть, все то же, что и те, кто придерживается других взглядов.
- Это диалектика. Только гармоническое развитие позволяет двигаться вперед.
- Ты говоришь «диалектика», но насколько она оправдана сегодня? Ведь Маркс не в моде?
- А причем здесь Маркс? Диалектика – это не его концепция, он ею пользовался, но ты так говоришь, как будто он автор. Это не так.
- Но для многих…
- Берг, давай определимся, многие считают, что мир вращается вокруг них. Это не есть факт, и нас эти заблуждения не интересуют.

- Хорошо, согласен. Все же, диалектика – лучшее решение?
- Чего? Это философская концепция, которая позволяет создать и применить действенный научный метод. Ты можешь предложить нечто иное? Предложи, я слушаю.

- Нет, но есть же другие концепции…
- Есть, но большинство из них либо опирается на диалектику – в конечном итоге, либо старой бабушки диван. Ты не забывай, что, начиная с античности, философия развивалась именно в русле диалектики, даже религиозная. Ты вот хорошо знаешь патристику, сам мне ее часто приводил в пример, ну вот Максим Исповедник – его труды сплошная диалектика. И это работало и работает. Даже в богословии, что говорить о науке. Диалектику пытаются натянуть на политику, а это просто прием политической борьбы.

- История всегда связана с политикой?
- Современная политика охотно использует историю в своих целях. Но она так использует любую область знания. Важен сиюминутный результат, а не то, что, там, в действительности было.

- Древние укры?
- Да, и не только. Тут и отказ в существовании украинскому языку, русы, возводимые к гипербореям, перекраивание исторических событий под красивую идею.

- Ты знаешь, Сергей, я вот только недавно основательно пополнил коллекцию «перлов». Мне вот сообщили, что в 18 году немцы придумали для украинцев их язык. Я спросил, когда жил Т. Шевченко?..
- И что тебе ответили?

- Что он не поэт, что все его творчество – жалкий плагиат. Я, как обычно, так и не увидел связи между придумыванием украинского языка в 18 году и качеством поэзии Шевченко.
- Это вот то, о чем мы с тобою говорим. Идеология подменяет историю, иллюзия – конкретные факты. Обыватели вообще воспринимают историю как собрание неких притч, которые можно толковать по собственному желанию.

- И все-таки, чему учит история или тому, что она ничему не учит?
- Ну, Гегель был прав – он вообще один из умнейших людей в истории цивилизации. История учит тому, что она ничему не учит. Просто потому, что учиться нет особого желания. Гораздо проще создать удобную схему, в которую можно втиснуть любые факты, и таким образом оправдать свои деяния. Станислав Лем ведь недаром придумал этому термин: «прокрустика». Вот и получается, что все мы живем в выдуманном историческом мире: у либералов свои сказки, у патриотов – свои, у православных свои, у атеистов свои, и все черпается из одного и того же источника.

- Обилие интерпретаций?
- Скорее желание подвести базу под собственные идеи. Ты же знаешь, что любая идея должна быть логически обоснована. А если аргументы до того шатки, что не выдерживают никакой критики? Нужно обосновать историческим примером. Берут и вырывают исторический факт, щедро опиливают его напильником, чтоб влезал и говорят: «Смотрите, Древняя Греция потому достигла высокого культурного расцвета, что она была демократическим государством, а Рим был тоталитарным». При этом законодательство они основывают на римском праве, основополагающие идеи у них сформулированы римскими же философами, система управления, опять же, римская, с естественными историческими усовершенствованиями. А что древнегреческая демократия – это конгломерат принципиально различных систем социального устройства и управления, да еще и растянутый по времени на столетия, - это никого не интересует. Все убеждены, что демократия строится исключительно по древнегреческому образцу.

- Это не так?
- Нет, не так. Во-первых, в Древнем Риме, даже при Второй Империи, управление государством было сосредоточено в руках коллективных органов власти – в Сенате. Все атрибуты, характерные для современного демократического управления, там реализовывались. Не император объявлял и завершал войны, это делал Сенат, не император распоряжался казной, это опять же была прерогатива Сената. И какой бы деспот не был на троне, он все рано был вынужден считаться с Сенатом, поскольку Сенат как целостный орган был всегда сильнее императора. Именно Сенат утверждал налоги, карал и миловал преступников, решал территориальные споры в пределах империи, назначал наместников и т.д. Народ Рима через своих представителей имел возможность управлять государством. На практике это было достаточно спорно – все же правили конкретные люди, которые иногда правили коллегиально, а иногда, как при Августе, единолично, - но с формальной стороны управлял именно народ.

Во-вторых, современная демократия в значительной степени базируется на достижениях XVII-XIX столетий. Это именно тогда были выработаны концептуальные представления о том, как общество должно участвовать в жизни государства. И далее они лишь развивались. Все средневековье прекрасно обходилось аристократическим правлением и абсолютистской монархией. Король, то был первым среди равных, а лорд по праву рождения был выше всех смертных, то был прямым проявлением бога на земле, и априорно управлял по своему усмотрению. И это устраивало, и позиционировалось как правильная форма социальных взаимоотношений. История не подчиняется нашему сегодняшнему желанию видеть мир таким, как мы хотим. Она то, что уже было. Нужно видеть и понимать глубинные причины, по которым живет общество в конкретный отрезок времени, а не диктовать давно прошедшим эпохам свое желание. Это худшая форма инфантилизма – переделка прошлого.

- Давай немного вернемся к педагогике. Я знаю, что у тебя есть свой метод приобщения людей к истории, расскажи о нем.
- Это не мой метод, это изобретение еще античности. И этот метод существовал и использовался всегда, просто трактовался в разное время по-разному. Суть его в том, что на начальном этапе изучения истории, человеку достаточно тяжело воспринять весь массив исторических сведений именно в процессуальном аспекте. Трудно понять, что неолит также связан с историей России, как и последние выборы. И то, и другое – неразрывная цепь обоснованных событий, приведших к какому-то результату. Древний кроманьонец, он в историческом плане также важен и близок нам, как современный культурный деятель. Собственно, разницы между случайным кроманьонцем и случайным человеком сегодняшнего времени нет – все они связаны общей историей, общим путем прогресса. Это трудно понять, трудно принять, что дикарь – это не дикарь, это ты сам, но много-много лет назад. Все, что ты видишь вокруг себя – это твое достижение, которое можно умножить, а можно утратить – история знает примеры. Чтобы это понять, нужно начинать с малого, нужно почувствовать себя тогда и сейчас.

- Как это возможно? Одеться в шкуру и вооружиться каменным топором?
- Да, в том числе и каменным топором, а потом попробовать заготовить этим топором дрова. Или угольком на камне нарисовать свои сегодняшние впечатления. Поверь, сразу приходит понимание того, чего стоило открытие металла и точных наук. Какое это богатство. Так устроено мышление человека, что имея перед собою предмет, ему проще представить все, что с этим предметом связано. Причем, никакая картинка, никакая иллюстрация не заменит визуального и тактильного контакта. Почему, когда ты приходишь в музей, возникает совершенно иное впечатление, чем когда ты все это видишь на картинке или в кино? Потому, что зрение человека трехмерно. Или воображению нужно достроить размерно-геометрический ряд, или вот, ты видишь все это вживую. Когда ты берешь в руки предмет, ты чувствуешь его, его вес, фактуру, ты понимаешь, что это было и чем это было для тебя того времени. Это оказывает куда большее впечатление, чем три научных трактата.

- Шекспир?
- Безусловно. Реализм в его подлинной, жизненной составляющей. Больше того скажу, любой предмет знающему человеку может рассказать не меньше, чем научный трактат.

- Продемонстрируешь?
- Охотно. Вот, что ты здесь видишь?
- Камешек?
- Нет, это кусочек керамики из эллинских поселений III - I века до н.э. в Танаисе. Кусочек какого-то сосуда. Что он нам может рассказать? Обрати внимание, что этот фрагмент имеет равную толщину, это значит, что для изготовления сосуда использовался гончарный круг – при ручной лепке этого добиться почти невозможно, стенки будут немного неравномерны на любом случайном участке. Далее, стенки залощены и снаружи, и внутри, что также говорит о применении круга, поскольку при ручной лепке стенки непременно будут неравномерны, с ямками, бугорками. В этом легко убедиться, достаточно попробовать что-то слепить из скульптурной глины руками. Тут дело в самом материале: при ручной лепке консистенция глиняной массы всегда немного суше и жестче, чем на круге, поскольку для ручной лепке требуется большая вязкость, чем для лепки на круге, а это приводит к невозможности такой обработки и равномерности стенок. Далее, кусочек керамики имеет равномерный цвет на всем срезе, это значит, что его обжигали в печи, нагрев был равномерным. Если бы обжиг был в результате пожара, то часть глины бы перекалилась, а часть просто пересохла, была бы разная фактура материала и разный цвет на сколах. Об этом же говорит отсутствие внутренних трещин, то есть температурного перепада, разрушающего материал, не было. Далее, стенки достаточно толстые и не покрыты глазурью. Что мы имеем в итоге? Мы имеем культуру, владеющую гончарным кругом, обладающую достаточно развитой технологией для создания хорошо отделанных сосудов с последующим обжигом. То есть таких, в которых можно хранить жидкость, на что намекают и толстые стенки, которые призваны упрочнить изделие и уменьшить потери за счет неизбежного просачивания сквозь поры. Если бы в сосуде хранили масло, то оно бы пропитало стенки, и мы бы это увидели, значит, это был сосуд для сыпучих материалов или для воды. Фрагмент керамики был найден в том, что мы идентифицировали как мусорная куча, т.е. еще в древности сосуд был разбит, выброшен и скрыт под слоем другого мусора, что сохранило его от воздействия огня при захвате поселения, но одновременно не позволяет нам восстановить облик сосуда – все обломки мусорной кучи перемешаны и имеют такие же размеры, плюс большинство просто превратилось в грунт. Тем не менее, этот фрагмент уже дал нам грубую датировку. А ведь таких источников множество: обработанный камень, орудия труда, глубина культурного слоя и т.д., и т.п., что позволяет уточнить даты до вполне конкретных величин. Более того, по одному этому обломку мы восстановили и определенную картину тогдашнего мира: были мастера, которые на местности делали бытовые сосуды, поскольку вести их в таком количестве бессмысленно, да и химики подтвердили, что глина местная. Сосудов было столько, что их широко использовали, а ту часть, которая приходила в негодность, выбрасывали. Значит, поселение жило активной жизнью, быт был достаточно обустроен, чтобы была потребность и эксплуатация такого количества изделий из керамики. Значит, у них были развитые отношения с соседями, поскольку иначе бы они не выжили, их поселение развивалось, поскольку наслоения мусора показывает, что период жизни достаточно приличный, причем настолько, что ранние слои просто превратились в грунт. С помощью одного крохотного осколка мы прикоснулись к жизни, можно сказать, в совершенно ином мире. Куда там инопланетянам или, как сейчас популярно, путешественникам в параллельные пространства. Все у нас есть здесь, под ногами.







Вот сравнение с кусочком облицовочной керамической плитки из слоя золы, оставшегося после пожарища









- Напоминает расследование сыщика – криминалиста.
- А работа историка мало чем отличается от работы следователя. Та же возня с документами и материальными свидетельствами. И тайны открываются не менее захватывающие.
- Но кое-что отличается. Я не спрашиваю, как попал к тебе этот кусочек керамики…
- Это не тайна. Подарили, как участнику экспедиции, когда я еще был студентом на втором курсе. Это довольно распространенное добро, не имеющее какой-то ключевой ценности. Важные находки могут рассказать в миллион раз больше. Но они поступают в музеи, что естественно.

- Да, но некоторые артефакты ты воссоздаешь сам. Какую роль реконструкция занимает в изучении истории?
- Да, воссоздаю. Роль самая разнообразная. Ты же знаешь, что понять происходящий процесс, иногда, можно только построив функциональную модель. Неважно математическая, статистическая, социологическая это модель, или реплика какого-то предмета, только модель позволяет увидеть некоторые ключевые факторы в том или ином аспекте. Вот реконструкция это и позволяет. Для тех, кто увлекается исторической реконструкцией, это как раз средство перенестись в эпоху, пожить так, как жили тогда, стать тем человеком и представить себя на месте того человека.

- Зачем?
- Чтобы Шевченко был украинским поэтом, писавшим на украинском языке. Ты иногда дурацкие вопросы задаешь, тем более сам во всем участвуешь.
- Я исхожу из того, что читатели Литсети не в курсе, поэтому прошу пояснений.
- Ну, вот, для чего изучать тексты мировой литературы? Это обязательно для культурного человека?

- Я считаю, что да. Мировая литература, во-первых, сама по себе прекрасное чтение, а во-вторых, позволяет понять закономерности взаимодействия людей.
- То же самое изучение истории и ее реконструкция. Зачем вы пишите ваши тексты в интернете или, там, публикуете в журналах? Все же уже написано до вас. Вот, та же польза и то же удовольствие. Когда ты сам, своими руками сделаешь реплику, желание перекраивать историю быстро проходит. Ты уже точно знаешь, как была устроена жизнь в Риме, и не из чьих-то фантазий, ты сам до того перелопатил кучу литературы, многое изучил, обдумал, опробовал. Это избавляет от излишней самоуверенности и стремления к простым решениям вместо правильных.

- Но ты ведь не все воссоздаешь в точности…
- Безусловно. Иногда нет необходимости воспроизводить буквально все изделие. Порою, достаточно размерной копии, близкой только внешне. Все зависит от цели. Если цель дать, например, детям представление о том, как выглядел тот или иной предмет, то можно обойтись бутафорией. Это старт, с которого они пойдут дальше, если пойдут. Уже от солдатиков и деревяшек, к документам, свидетельствам, судьбам. Это начало, оно может быть и даже должно быть простым.

- Но не все поддерживают твой метод. Я помню, тебя упрекали в профанации
- Вот, ты знаешь, за полвека ни разу не слышал таких упреков от специалистов. Вот, мне еще ни один историк не попытался опровергнуть важность изучения предметов материальной культуры или научное моделирование. А мнение обывателя… Меня оно мало волнует, кем бы он себя не считал. Кстати, у тебя ведь тоже был опыт такого рода.

- Да, Сергей напомнил мне занимательную историю, как мы одолжили макеты и подлинные предметы из музея нашего образовательного учреждения другому образовательному учреждению, и как нам их представители вернули кучу мусора. Я, помню, долго пытался решить для себя загадку: что надо было делать с настоящей, боевой солдатской каской, чтобы ее смять. Для этого нужен гидравлический пресс, не меньше.
- Ну, решил? Выяснил, как это проделали?

- Нет, но объяснение «этожедети» меня порадовало.
- Причем объяснение от взрослых, которые должны были этих детей учить с помощью того, что они сами попросили им дать. Видишь, здесь мы вновь возвращаемся в проблеме истории. То, что для тебя, для меня, для других людей представляет собою ценность, инструмент познания и приобщения, для других просто набор предметов, не имеющий никакой практической ценности. Это иллюстрация отношения к истории в обществе.

- Непонятно только, зачем было просить, чтоб потом испортить, но давай о более приятных вещах. Покажи реконструкцию.
- Пожалуйста. Только давай, лучше, я покажу сразу всю серию.
- Давай.
- Вот это реконструкция ножа железного века из числа археологических находок, сделанных в Турции. Если ты обратил внимание, типичный уменьшенный копис – древнегреческий кавалерийский меч, предтеча сабли. Таким ножом удобно наносить режущие удары, но можно и колоть. Как человек, знакомый с бытовой стороной нашей жизни, скажи теперь, какие удары наиболее предпочтительней в ножевой схватке?

- Режущие. Почти всегда будет нанесена рана, а колющей относительно просто блокировать.
- Или уклониться.
- Но современные ножи, большей частью, прямые.
- А это уже вопрос материаловедения и технологии изготовления клинка. Железный нож имеет отвратительные качества. Современная сталь его превосходит в разы, даже самая паршивая. Более того, изготовить относительно прямое и прочное лезвие из рудного железа, не имея технологий плавки именно стали, то есть исключительно кузнечным методом, в низкотемпературных печах, а то и вовсе холодной ковкой, - в эпоху железного века почти невозможно. Вспомни большой меч скифов, - а их технологии немного совершенней, - редкая вещь, представляющая собою толстый треугольник полуметровой длины. Толщина и форма клинка придавала ему хоть какую-то прочность, при изрядном весе. Когда ты куешь металл, в изделии образуются неравномерные участки разнородного материала, с разными физическими свойствами. В итоге, отковать изогнутую форму более-менее просто, проще, чем прямую. А уже ее потом можно приспособить под практические нужды. Тем не менее, форма этого клинка пережила века, изобретенная древними египтянами для их медных мечей - "кхопешей", позднее она повторилась в древнегреческом бронзовом кописе, затем в ножах железного века и сейчас эта форма востребована, например, гуркский кукри – один в один. Древние были настолько хитры, что несовершенство технологии компенсировали выдумкой и совершенством других признаков, тою же гармоничностью геометрических форм. Вот смотри, это тюркский, конкретно туркменский кесер, такие ножи часто носят обобщенное название «клыч», что вызывает путаницу, поскольку клыч - еще и сабля. Сходство очевидно, правда? Та же геометрия клинка, хотя материал уже совсем иной. Но он удобен в быту и в сражении. И сегодня является распространенным ножом на Востоке. Он действительно удобен.

Нож железного века, кукри, кесер





Кукри и кесер

- Это все реплики? Насколько это оружие?
- Ты имеешь в виду, насколько они настоящие? Ни насколько. Реконструкция ножа железного века – бумажная бутафория, а туркменский кесер – алюминий и резное дерево.

- А выглядит серьезно.
- Какой вывод мы можем сделать, кроме того, что удачная находка живет эпохи? Взаимоотношения (цивилизаций – прим. мое. Берг) Востока и Запада – гораздо сложнее, чем нам кажутся, что подтверждает этот пример. Малоазиатское побережье традиционно считается местом столкновения цивилизаций уже существовавших в Европе и приходивших с Востока. Найденные там находки говорят о том, что культурный обмен технологиями, открытиями шел интенсивно, было взаимовлияние культур. И оно сохранилось позднее. Ножи выходцев с Востока нашли свое технологическое развитие в клинках западных воинов, например, македонян, несмотря на временной разрыв. Именно из-за совершенства конструкции. А те перенесли их дальше, менялись эпохи, но сохранялась связь, в том числе, вот такая, предметная.

- Все в мире взаимосвязано.
- Именно. Это нужно понимать.

- На сегодня, наверное, мы завершимся. Я благодарю Сергея Анатольевича за интересную беседу, будем надеяться, что и читателям Литсети тоже будет интересно.
- Взаимно, благодарю. Всегда рад участвовать в ваших проектах.