Многие стихотворцы на замечания о вторичности своих произведений отвечают просто: на свете нет ничего нового, все чувства кем-то испытаны до нас, все мысли уже кому-то приходили в голову, и поэтому нельзя не повториться.
Возражу: можно и нужно! Музыканты из семи нот создают разнообразные мелодии, а в нашем распоряжении сотни тысяч слов русского языка – разве недостаточно материала?

Только очень невзыскательного читателя могут прельстить словесные конструкции, собранные из многократно слышанных штампов: тот, кто мало читал, не имеет возможности сравнивать, не распознаёт, где поэт совершил прорыв в неизведанное, а где запел с чужого голоса. Для такого читателя любая банальность может прозвучать как откровение.
Но каждый хоть немного уважающий себя автор стремится показаться интересным не только неискушенной публике, но и серьёзным ценителям поэзии. А вот как этого добиться – он не всегда знает. Между тем, способов и приёмов существует множество, и один из них связан с умением пользоваться металогической речью. Это речь, оснащенная тропами (метафорами, сравнениями, метонимиями, эпитетами, синекдохами и проч.), - то есть такая, в которой многие слова или выражения употребляются в переносном значении.
(Отступление: иногда и автологическая (безОбразная) речь бывает в стихах уместна и даже необходима, но это тема отдельной статьи, и сегодня я её не затрагиваю).

Постараюсь объяснить понятие металогии с помощью живых примеров, без отсылок к теории стихосложения, изучать которую для многих, увы, смерти подобно.
Вот вам предложение:
«Я старый, но смерти не боюсь: она избавит от земных мучений»
В прозаической обиходной речи, служащей лишь для передачи информации, такое построение вполне уместно. Но художественное произведение преследует более масштабную задачу: не просто донести мысль или выразить чувство, а сделать это красиво, так, чтобы вызвать у читателя эмоциональный отклик. Важно не только то, ЧТО сказано, но и то, КАК сказано. Поэт - не конькобежец, стремящийся добежать до финала в кратчайший срок, а фигурист, цель которого – заворожить зрителя изяществом своего танца.
Процитированное выше высказывание тоже может принять нетривиальную форму. Внимание, Фима Жиганец:
«…вытоптал годы я
как Трою данайцы.
Смерть пахнет свободою!
Так пусть начинается»
Не правда ли, вы такого ещё не слышали? И этот новый взгляд будоражит, заставляет заинтересованно вчитываться, а не бегать сонными глазами по безликим строчкам.

Приведу другой пример, тоже про жизнь и смерть.
Вот бытовой язык:
«Уж лучше мне умереть до наступления старости»
Поэт не удовлетворится такой формулировкой, он непременно обыграет тему. Например, вот так:
«Когда постарею –
пойду к палачу:
Пусть вздёрнет на рею,
а я заплачУ»
(Высоцкий)
Серьёзная мысль – шуточная форма. Почти бурлеск.
Какой из вариантов останется в памяти, первый или второй, как вы считаете?

«Не думай, что ты хорошо понимаешь людей: чужая душа - потёмки». - избитая до синяков истина, выраженная трафаретно, «в лоб». Чтобы так сказать, не нужно быть поэтом.
А вот интерпретация С. Острового:
«Быть прокурором не спеши.
И не рядись под ясновидца.
На улицах чужой души
Всегда опасно заблудиться»
Это уже "ручная работа". Мысль как будто та же самая, а вот способ её подачи – куда интереснее.

Вот ещё примеры поэтической речи Острового (второй вариант):
«Большие волны» = «волны с вывернутым дном»
«Начался ледоход» = «выстрелил лёд на реке»
«Я старею» = «молодость уже в бегах»
«Её глаза голубого цвета» = «женщина… зачерпнувшая глазами небо»
«Два облака стоят одно над другим» = «двухъярусное облако»
«Заросли камыша - до самого горизонта» = «в небо бредёт камыш»
«Сильный ветер» = «ветер ледовитый»
«Барабанит дождь» = «холодный дождь сидит за пулемётом»
«У меня много болезненных воспоминаний» = «рубцами перепоясана моя память»
«Ведётся прицельный огонь по возвышенности» = «бьют наотмашь пулемёты по скуластому холму»

Согласитесь, вторые варианты в моих примерах гораздо привлекательнее, чем первые: они не говорят о явлениях напрямик, а описывают их посредством образов, создающих словесную картинку, для осмысления которой читателю нужно немного напрячь воображение, стать со-творцом. Именно участие в творческом процессе рождает удовольствие, делает процесс чтения увлекательнейшим из занятий.

Однако подавляющее большинство стихотворцев отчаянно тяготеют к… первым вариантам! Оно, конечно, понятно - это путь наименьшего сопротивления. Ведь несложно придать непричёсанным плакатным мыслям некую ритмическую организацию, записать их в столбик, снабдить строки рифмованными окончаниями и удовлетворенно потереть ладони: творческий акт состоялся, стихотворение родилось. Да ещё можно похвалиться перед друзьями, что процесс сочинительства занял всего-то десять минут (типа, вот какой я одаренный, мне и времени не надо). Тяп-ляп - и готов кораб…
Нет, ребята, всё не так…
Рифмованная проза, как её ни запиши, поэзией не становится.

Вот строка Шершеневича:
«как булыжником улица, я несчастьем мощён»
Булыжником, заметьте, - камнем большой тяжести, иногда неподъёмным. Точный подбор лексики. И никакого пафоса.
Как мостят улицы? Постепенно, камень за камнем, и долго - неделями, месяцами. Мы, представляя этот процесс, проецируем его в иную плоскость – на лиргероя и его жизнь. Вот так же, очевидно, судьба выстилала каменьями несчастий его душу - день за днем, год за годом. Какие это несчастья – автор оставляет за кадром, здесь уже каждый может домыслить своё направление. Но в какую сторону крутить руль воображения, нам показали.
А как бы выразился поэт средней руки для выражения того же настроения? Он, скорее всего, провёл бы «лобовую атаку»: «Я так несчастен!», «Мне очень плохо!», «Я страдаю, я мучаюсь от боли!»

Коллеги, избегайте прямолинейностей. Не сообщайте читателю о том, что вы несчастны или счастливы, взволнованны или рассержены: он должен почувствовать это сам – посредством ваших образов, которые нарисуют в его воображении нужную картинку. А слова «ревную», «люблю», «тоскую», «плачу»… – они и есть слова, их слышишь, понимаешь, но мало проникаешься чувством, которое стоит за ними.

Многие скажут, что я говорю очевидные вещи, и будут правы. Но беда в том, что очевидны они не для всех: громадный процент сетевых произведений, в том числе топовых(!), строится по принципу рифмования прозы. Их авторы искренне не понимают, какие претензии могут быть к их творениям, если в них всё «складно» и понятно? Вот я и пытаюсь объяснить на пальцах – на что, кроме рифмы и ритмического рисунка, можно ещё обратить внимание.
И снова к примерам.
Из Маяковского:
«…когда в вечереющем смерче
трамвай с разбега взметнул зрачки»
По-моему, шикарно. Тем более что описание несущегося во тьме трамвая даётся на фоне контрастной картинки: недалеко от трамвайных путей полуслепой старик шарит по земле руками - с него в уличной толчее сбили очки. Мы видим незрячего старика, а потом – вспышку огромных всевидящих «глаз» трамвая… Старик тоже её видит и - начинает плакать. Почему? Может быть, его глаза «обожгло» внезапным светом, а может быть он на фоне этой несущейся грохочущей махины (символа новой жизни по тем временам) острее почувствовал свою слабость и старческую беспомощность? Версии могут быть разные: стихотворение ёмкое. Но мы задумались – и это хорошо.
Образ не всегда можно визуализировать. Иногда он несёт в себе абстрактную мысль или философское умозаключение, которое нельзя представить в виде картинки:

"Машину души с годами изнашиваешь.
(…)
Все меньше любится, все меньше дерзается,
и лоб мой время с разбега крушит.
Приходит страшнейшая из амортизаций -
амортизация сердца и души"
Душа - понятие нематериальное, как зрительно представить её износ? А не надо зрительно, надо - умозрительно. Мы ведь прекрасно понимаем, о чем говорил Маяковский. Душа тоже имеет свойство стареть, что бы там ни говорили оптимисты, и иногда – быстрее тела. С возрастом от нас прежних не остается камня на камне. И человек с ужасом понимает: что-то внутри иссякло, пересохло, как источник в пустыне.
Старые машины ремонтируются, заменяются на новые. А с душой сложнее, никто даже не знает, в каком месте она находится, с каким инструментом к ней подойти… И становится страшно – от необратимости процесса, от нашего неумения повлиять на него.
Это я сейчас долго говорила, а Маяковский всего в нескольких образных строках выразил свой взгляд на философскую проблему душевного «обмеления».

Хорошие образы иногда обладают огромной ёмкостью:
«Профиль стула к стене прилип»
(Бродский)
В прозе эту картинку можно «разворачивать» долго. Например, сказать о том, что от потолочного освещения стул отбросил бы тень на пол, а не на стену, значит источник света находится с ним на одной высоте. Возможно, это настенная или настольная лампа-ночник, а вернее всего свеча: от неё бывают самые выразительные тени. Как бы то ни было, время вечернее или ночное.

Далее, кто находится в доме? Свеча даёт уютное и тихое освещение, мало подходящее для шумной весёлой компании или для человека, занятого активной деятельностью. Видимо, лиргерой один, и он «в пассиве» - сидит, наполовину сливаясь с темнотой. Вот мы уже что-то о нём знаем.

Напротив ЛГ стоит стул, на котором никто не сидит (что-то одинокое есть в этом символе, не правда ли?) - иначе и профиль сидящего человека «прилип» бы к стене. У нас уже формируется настроение.
Вот так складывается примерное понятие об обстановке, времени, месте происходящего. Мы ощущаем покой полутемной квартиры, видим лиргероя, одиноко сидящего в полумраке, проникаемся каким-то сумрачным, мистическим настроем. Раз мы всё это чувствуем, значит автор сумел погрузить нас в свой мир. А всего-то четыре слова! ЗдОрово, правда же?
Правильно говорил Бродский: «Поэзия – колоссальный ускоритель сознания». Прочитаешь вроде бы немного, а увидишь или поймёшь столько, что глаза и мысли разбегутся.

Этими примерами я пытаюсь донести мысль: поэт должен уметь выразить общее через призму индивидуального, привнести в произведение своё сугубо личное осмысление увиденного или прочувствованного, создавать на основе жизненного материала новый образ, обладающий самыми неожиданными чертами. И тогда читатель получит возможность взглянуть на мир чужими глазами, сравнить этот посторонний взгляд со своим собственным. А это чертовски интересно!

Подытожу сказанное напоминанием: написать стихотворение «от души» - не значит написать хорошо. Не слишком-то доверяйте своим душам: они не всегда «диктуют» талантливые тексты. Без включения мозгов, без знания хотя бы азов теории стихосложения, без работы над каждой строчкой, каждым словом – стихи останутся интересными только самим авторам и невзыскательным читателям. И не гордитесь своей «скорописью» – она редко является залогом высокого качества. Такое бывает, но скорее как исключение.
И - давайте понемногу осваивать технику стихосложения. Она создавалась не для того, чтобы помучить нас, втиснув в рамки искусственных требований. Она есть продукт анализа творческого опыта лучших поэтов прошлых веков и современности.