Исторической заслугой авторов литературных сказок Скандинавии — и прежде всего Андерсена — является то, что они одними из первых в Европе нашли в народных традициях, в фольклорной сказке своих стран основу, на которой можно было строить произведения художественной литературы. В большей степени, чем кто-либо другой, включал Андерсен, а за ним и другие скандинавские писатели-сказочники, фольклорно-этногр-фическио материалы в свои произведепия, черпая сюжеты, мотивы и образы из скандинавских народных сказок и преданий. Именно фольклор превратил этих писателей в национально-самобытных, способствовал становлению художественных литератур скандинавских стран. Вопрос о том, как влияет фольклор на литературную сказку отдельных писателей, как он обрабатывается и как используются его приемы (даже для воспитательных целей, как у Лагерлёф), очень интересен.

Первая треть XIX в. была ознаменована в Европе крупнейшими литературными событиями. Одно из них связано с тем, что устное народное творчество всерьез сделалось предметом литературы, стало доступно для чтения. В ряде европейских стран (прежде всего в Германии, Скандинавии и России) произведения фольклора, в том числе народные сказки и предания, были собраны, записаны и напечатаны. В Англии, Франции, Бельгии собирание фольклора происходило позднее. Параллельно с записью фольклорных произведений произошло и другое, не менее важное событие: в германском, скандинавском ареалах возникла литературная сказка, зависимость которой от ее истоков, от сказки фольклорной,— общеизвестна. Некоторые ученые, в том числе и скандинавские, такие, как Маттиас Винтер и Пер Кристен Асбьёрнсен, выпускают сборники народных сказок.

При некотором сходстве народная сказка тем не менее качественно разнится от литературной, это проявляется прежде всего в иных условиях социального бытования каждой из них. Отграничить же народную сказку от литературной не всегда легко; ведь исследователь литературы, как правило, имеет дело не с устной народной сказкой, а с се записью. Он не может проследить, как передавалась народная сказка из уст в уста, хотя бы на протяжении нескольких поколений, какие существуют варианты и т. д. Литературную сказку проще отделить от фиксированной в записях фольклористов народной сказки—сказки фольклористической. Однако не следует
думать, что фольклористическая сказка —та же народная, только записанная на бумаге, простое ее продолжение лишь с небольшой разницей в мелочах. Фольклористическая сказка — уже нечто другое. Она обращена к другой, более широкой аудитории. Народная же сказка рассчитана на небольшой круг возможных слушателей (в зависимости от того, где она рассказывается),фольклористическая доступна практически любому грамотному человеку.
Фольклористическая сказка существует, за редкими исключениями, на литературном языке, хотя диалектные особенности обычно сохраняются. Тексты народных сказок, обработанных фольклористами Асбьёрпсеном и Грундтвингом (не говоря уж о братьях Гримм), порою значительно длиннее, чем их первичные записи: они содержат описания, бытовые детали и т. д. Фольклористическая сказка с самого начала показывает личность собирателей народных сказок, точно так же, как устная, но сохраняет образ только одного рассказчика.



Фольклор Скандинавии, ее народные сказки и предания хорошо документированы в записях ученых, которые подвергли их первичной обработке. Рассмотрение и анализ этих записей помогает проследить не только конкретные письменные источники литературной сказки Скандинавии, но и частично реконструировать преломленную в пей устную традицию, а также изучить различные способы и пути литературной обработки сказок на всех ее этапах. Между тем работы о Ю. М. Тиле, С. X. Грундтвиге, П. К. Асбьёрнсене и И. Й. My, Г. У. Хюльтен-Кавалли-усе и некоторых других фольклористах даже на их родине сравнительно немногочисленны. Наиболее важны дли изучения скандинавских народных сказок и преданий сборники 1810—1860-х годов, включающие записи выдающихся ученых-фольклористов того времени.
Начальная стадия собирания фольклора и Данин, Норвегии и Швеция относится к концу 10-х — началу 20-х годин XIX п. и связана с романтическим направлением в литературе. В каждой из скандинавских стран, достаточно разнообразных в географическом, общественно-политическом и литературно-художественном отношениях, существовали свои конкретные исторические предпосылки интереса к фольклору и старине, продиктованные и ростом национального самосознания и т. д.



Многие скандинавские фольклористы были восторженными почитателями братьев Гримм. У немецких ученых восприняли они самую идею собирания фольклора, их патриотические и общенациональные устремления (что особенно занимало в XIX в. прогрессивную общественность скандинавских стран), а также верность народной традиции. Не стремясь особо теоретически обосновать свою деятельность, скандинавские ученые практически делали чрезвычайно важноо дело. Но их взгляды на обработку народных сказок были своеобразны и далеко во всегда совпадали с точкой зрения братьев Гримм.

Первая половина XIX в. в Скандинавии отмечена пристальным вниманием ученых-филологов к национальному фольклору. В Дании, Норвегии и Швеции собирают произведения фольклора, публикуют записи народных сказок и преданий.

В 1816 г. признанный глава датского романтизма, поэт и драматург А. Г. Эленшлегер, желая познакомить соотечественников с лучшими образцами немецкой народном м литературной сказки, издал сборник «Сказки разных писателей...» В него вошли впервые опубликованные на датском языке три сказки братьев Гримм, а также литературные сказки Музеуса, Тика и др. В обширном предисловии Эленшлегер воздал хвалу нехитрой сказочной морали.
И если писатель эпохи Просвещения осторожно вводил и круг чтения волшебную сказку, то романтический поэт видел в ней истинную человечность, жизненную мудрость и высокую мораль.
В 1818 г. Тиле выпустил четыре небольших тома сборника «Датские народные предания».
Сборник Тиле, как писал и сам фольклорист, был доброжелатолыю встречен и в самой Дании, и за границей. Датские ученые и писатели Р. Нюроп, В. Спмонсен, К. Мольбек и Г. Стаффельдт прекрасно его приняли. Последний даже заметил, что охотно придал бы сам некоторым из народных преданий поэтический колорит.



В норвежских народных сказках Асбьёрнсен и My воссоздали чудесную картину норвежской природы, моря и фиордов, горных вершин и каменистых ущелий. И если в Дании но большей части распространены бытовые сказки, то для Норвегии более характерны сказки волшебные, с особым фантастическим миром троллей, со смелыми приключениями Эсбена Аскеладда и других персонажей.
Другие герои норвежских народных сказок также отличаются верой в справедливость, талантом, умом и побеждают врагов — троллей, чертей, богачей. В норвежском фольклоре известны и бытовые, а среди них шуточно-сатирические сказки, высмеивающие нерях и лентяев неумелых, жадных и богатых.
Норвежская народная сказка приобретает у Асбьёрнсена и My индивидуальный характер, становится более описательной. Этим объясняется и то, что в записях ученых народная сказка порой мало чем отличается от предания. Точное указание места действия, краткий лаконичный стиль народного предания легко уживаются с особенностями, присущими народной сказке; трактуя основную тему как извечную борьбу Добра со Злом, эти произведения рисуют превосходство великодушия, внутренней красоты человека над черствостью, жадностью и стяжательством («Коза Золотые Рожки»).

Процесс освоения фольклора литературой и, в частности, литературной сказкой проходил в разных странах по-разному. Там, где собирание и фиксирование сказок началось сравнительно поздно, в конце XIX в., как в Англии и во Франции, фольклорные мотивы и образы стали известны читателям значительно раньше, чем были записаны учеными. Их ввели в художественное творчество такие великие писатели, как Д, Свифт, Ф. Рабле и др. В Германии народные сказки опубликовали раньше, чем в других странах, но процесс зтот также происходил там особенным образом. Многие литературные сказки немецких романтиков были уже созданы в 1812—1815 гг., когда братья Гримм издали свой сборник. Только позднее появляются основанные на материалах сборника братьев Гримм отдельные сказки К. Брентапо и некоторых других писателей.

Взаимоотношение немецкой литературной сказки с фольклором представляет большой интерес, и приходится остановиться па нем более подробно, так как Андерсена часто ставили рядом не только с Асбьёрнсеном и братьями Гримм, но и с немецкими романтиками. О датском писателе говорили, что его произведения «заполняют пропасть между литературными сказками романтиков и народными сказками в том виде, в каком они записаны братьями Гримм».



Народные же сказки и предания были открыты и введены в датскую литературу Хансом Кристианом Андерсеном. Именно Андерсен, человек, тесно связанный с фольклорной традицией я вместе с том поэтически одаренный художник, стал основоположником датской и мировой литературной сказки. Он стал сказочником XIX в., сказочником своей эпохи.
Как известно, недостатка в работах об Андерсене нет. Детальное рассмотрение существующей андерсенианы позволило бы создать историю скандинавского литературоведения. Нам важно показать, как, опираясь на народную сказку и в известном смысле отталкиваясь от нее, возникает сказка литературная, причем возникает как жанр специфический, во многом своеобразный, отличающийся от сказки народной и обладающий своими закономерностями.
Литературная сказка составляет основу содержание андерсеновского творчества, которое охватывает также и многие другие литературные жанры. Принципы обновления европейской литературы XIX в., прослеживающиеся в лирике, романе и драматургии, справедливы и для сказочного мира. Андерсен совершил в области литературной сказки то, что европейские романтики, его современники, сделали в сфере ведущих литературных жанров. При этом, разумеетсялитературная сказка Андерсена — качественно иное явление, чем фольклористическая сказка братьев Гримм и скандинавских филологов. Непохожа она на сказки немецких и датских романтиков.
Андерсен, несомненно, многое заимствовал у фольклористов Скандинавии и прежде всего отдельные сюжеты и мотивы.

Литературная сказка Андерсена выглядит иначе и рядом с произведениями немецких и датских романтиков. В таких сказках Андерсена, как «Цветы маленькой Иды» и «Тень», ощутимо влияние отдельных персонажей немецких писателей-романтиков. V них он научился сочетать элементы фольклора с современностью, вводить в повествование автора, упоминать героев различных литературных произведений и т. д.
Вместе с тем сказка Андерсена отличается и от сказки Гофмана, Шамиссо, Брентано, Тика. Она сложна и синтетична, так как объединяет старинную фольклорную традицию с современностью, отражает многие научно-технические идеи XIX в. О сказке Андерсена следует судить, учитывая все особенности литературного развития этого писатели, сына своей страны и своего века. Андерсен в отличие от немецких романтиков не только автор, обрабатывавший народные сюжеты и сочинявший оригинальные литературные сказки, но и, как указывалось выше, в каком-то аспекте и собиратель фольклора. Он широко вводил в свои произведения фольклорные источники — сказки, предания, а иногда поверья и пословицы. Причем они отнюдь не затенены и не завуалированы в его творчестве, п в большинстве случаев могут быть прослежены и установлены.

Литературная сказка Андерсена — прежде всего сложное, синтетическое явление, где, помимо различных вариантов народных сказок и целых сюжетов, использованы отдельные образы из преданий — эльфы, призраки, воскресшие мертвецы. Писатель сохранил элементы поэтики не только народной сказки.
Сказки Андерсена, ставшие авторскими и названные по имени писателя «андерсеновскими», значительно длиннее народных. Например, сказка «Мертвец» заметно увеличена в объеме по сравнению с ее фольклорными источниками. Это характерно для сказки Андерсена, как и для любой другой авторской литературной сказки, хотя сказки датского писателя бывают и очень кратки, емки как «Принцесса на горошине», «Скверный мальчишка».

Самые фантастические события носят у Андерсена будничный, реальный характер. Пещеру старого тролля освещают светлячки и окружают тролля отнюдь не таинственные существа, а обыкновенные пресмыкающиеся и насекомые. У Андерсена, за редким исключением, почти нет нарушений пределов времени и пространства, действие не происходит в тридесятом царстве и небывалых странах: отсутствуют и всевозможные диковины. Правда, в отличие от народной сказки, где герои с трудом переходят из одного мира в другой, у Андерсена советник юстиции Кпап попадает из одной эпохи в другую, точно так же, как сказочный принц из земного дворца переносится в райский сад. Ступенчатость действия также изменена у писателя. Его герои не сражаются с трехглавыми, шестиглавыми змеями. Они не приходит в лес, с деревьями из золота, серебра и драгоценных камней. Их враги — собаки, старухи-ведьмы. Герои сказочника попадают в горницы с золотыми, серебряными и медными монетами.
Инициальные и финальные формулы у Андерсена преобразованы по сравнению с народной сказкой. Писатель переосмыслил традиционный зачин «жил-был». Указывая па неопределенность времени и места v( «жил-был однажды…»), располагающую слушателей к необыкновенно интересному рассказу, а зачастую и к восприятию чудесных событий, сказочник расширяет инициальную формулу, когда пишет: «Много лет назад жил-был король, который так любил красивые новые платья!» Часто в зачине вместо короля или принца у Андерсена участвуют необычные для народной сказки герои: «Жил-был поэт...» В его сказках упоминаются персонажи известных литературных произведений — Вертер, принцесса Турандот н т. д. Но писатель уже не просто констатирует существование героя, а большей частью либо дает в инициальной формуле место действия, либо сразу же вводит читателя в суть происходящего
Наряду с обычными неопределенными топографическими формулами как я зачинах и концовках, так и в самом тексте, у Андерсена встречаются конкретные указании места действия — Копенгаген, Королевский сад, Италия, Швейцария, Турция или театр, кунсткамера, аптека, Круглая башня, Королевская площадь.



Авторская индивидуальность ярко выражена в образе рассказчика. Закономерное отличие литературной сказки Андерсена от народной заключается именно в постоянном присутствии рассказчика — посредника между миром сказки этого автора и ее создателем. Реплики рассказчика слышатся то в инициальных, то в финальных формулах, а то и в самом тексте. Он постоянно дает объяснение происходящим событиям, оценивает людей, их поступки, обращается к читателю.
Литературная сказка становится у Андерсена всеобъемлющей, вбирает мотивы из различных жизненных сфер. Писатель как бы «заново рассказывает старую историю о Хансе Чурбане, введя в нее элементы современности, отсутствовавшие, разумеется, в народном источнике и лишь намеченные Грундтвигом. Один из братьев знал наизусть весь латинский словарь и местную газету за три года. Другой изучил все цеховые правила. Позволяя Хансу одержать верх над «учеными» братьями, писатель как бы провозглашает примат житейской мудрости над схоластической ученостью. В сказке «Тень» Андерсен выводит уже настоящего ученого, образ, естественно, не свойственный народной сказке, как, впрочем, и образ поэта. В этом философском литературном произведении сказочник неизмеримо далеко уходит от изданной Винтером народной сказки «Человек и его тень» и от повести Шамиссо «Необычайные приключения Петера Шлемиля». Андерсен расширяет рамки своих произведений по сравнению с народными.

В основе литературных сказок Андерсена, имеющих как бы несколько уровней, лежат не только сказки народные, по и народные предания, поверья, пословицы, а также отдельные литературные произведения. Порой мотивы народной сказки и предания выступают в одной и той же литературной сказке датского писателя. Причем в его произведениях, построенных на преданиях, поверьях, пословицах и т. д., еще более свободно осуществляется индивидуальная авторская воля. Такого рода литературные сказки являются как бы переходной ступенью между андерсеновскими обработками народных сказок и его оригинальными литературными сказками. «С большей свободой, большей поэтичностью можно использовать мифические образы, когда знаешь, что они живут в памяти народной...»,— справедливо писал Л. Файе. Действительно, датские народные предания, сухие н лаконичные, краткие, почти афористичные поверья предоставляли широкое поле деятельности талантливому писателю.