История титулов Московского государства начинается со времен Киевской Руси. Вопрос статусного обозначения «Великий князь Киевский» остается пока открытым, но скорее всего этот титул был принят не ранее 912 года, когда в византийско-русском договоре появляется формулировка «от Олега, великого князя русского» [2,9]. Однако, текст самого договора известен нам в нескольких позднейших редакциях, где титулатура князя может быть исправлена в соответствии с позднейшей традицией.

В договоре 945 г. титул Великого князя уже носит Игорь. В отличие от старобританской традиции титул Великого князя на Руси изначально оказывается наследственным и доминантным над всеми иными (удельными, например) князьями. В статье 2 устава князя Владимира Святославовича говорится: «Се яз, князь великий Василей, нарицаемый Володимир, сын Святослав, внук Игорев (и) блаженыя Ольгы, усприал есмь крещение святое от греческых цареи Константина и Василия и Фотея патриарха, взях перваго митрополита Михаила на Киев и на всю Русь, иже крести всю землю Рускую» [9] . То есть, киевский престол, а также титул великого князя перешли к Владимиру в порядке наследования, включая в Киев и всю Русь.



Как князья одевались, однако.

Данная традиция коррелирует с традициями скандинавских монархов на британских территориях, которые тоже, с переменным успехом, пытались сконцентрировать доминанту власти в руках одной наследственной корпорации и отразить это в титулатуре. В период феодальной раздробленности титул «Великий князь» сохранился, однако он не давал преимущественных прав над другими князьями. Впрочем, с юридической точки зрения, титул старшинства Киевского, а затем и Владимирского Великого князя предполагал сюзеренитет над прочими князьями. В реальности сбор княжеских дружин под эгидой Великого князя или судебные разбирательства в внутрифеодальных конфликтах двором Великого князя чаще всего не функционировали. Великому князю подчинялись его собственные домен и союзники, тогда как над остальными он не имел фактической власти [2,10].

Процессы децентрализации Киевской Руси находят свое отражение в титулатуре монархов. Образуется два независимых титула «Великий князь Суздальский (затем Владимирский – по стольному граду)» и «Великий князь Киевский» - около 1212 г. Распад юрисдикции Великого княжения русского на составные элементы показывает неспособность сформировать достаточно сильные корпорации, удерживавшие все территории в единстве даже связей феодального сюзеренитета. В целом, государственная власть в домонгольской Руси отличается архаичностью скандинавской традиции «семейственного» права, когда персонификат власти принадлежит не столько личности монарха, сколько семье. Этот аспект сохраняется в титулатуре российских монархов вплоть до падения монархии в ХХ веке. Формула «Отчич и дедич», включаемая в титул русского государя как раз и свидетельствует об этой традиции.
Монгольское нашествие положило конец дальнейшей раздробляемости государственной власти, передав верховные полномочия монгольскому «царю».



Далеко ли до моря, дорогой?

Мы подробно поговорили о титулатуре верховного правителя Руси до 1212г., когда он именовался «Великий князь Киевский и Русский», но не поговорили о местнических титулах удельных князей. Дело в том, что согласно исследованиям А.А. Горского[11], система самоназваний племен и племенных объединений была достаточно развита к IX веку, во многом повторяя общеевропейскую традицию. Несомненно, что складывание местной аристократии шло путем, аналогичным общеевропейскому. В ней существовали племенные и союзные лидеры, имевшие личную титулатуру, включавшую название территориальной юрисдикции и личное прозвище. Но в IX веке произошло установление единой династической системы, сформированной по образцу скандинавского права. Единая династия устранила конфликт между претендентами на верховенство из числа представителей славянских вождеств, но сама породила конфликт внутри династии.

К 1100-м годам династия превращается в правящую корпорацию, внутри которой формируются конкурирующие между собою конгломерации, опирающиеся на все тот же территориально-племенной принцип [10,11]. Теперь любой удельный князь, будучи формальным «Рюриковичем» на самом деле выражал интересы своей конгломерации и стремился возглавить все государственное образование, которое точнее назвать племенным макросоюзом. В этой связи территориальная составляющая княжеского титула приобретает своего рода конкретику экономического базиса, определяющего возможности князя и его место в «табели рангов» претендентов на Киевский, а затем Владимирский престол. Отсюда передача сюзереном территории и ее присоединение к титулу, равно как и захват/утеря, обозначало рост или понижение не только реальных экономических возможностей, но и статуса в княжеской иерархии. Если в Европе в этот же период и позднее герцог Анжуйский мог быть серьезным претендентом на французский престол, имея (в разные периоды истории Франции) достаточно скромные возможности, то на Руси титул сразу указывал на реальное место удельного князя в пищевой цепи претендентов на великокняжеский престол.
Любечский съезд князей, yтвердивший постулат «Каждый да держит вотчину свою» положил конец возможностям централизации Руси в единое государственное образование, закрепив конфедеративный статус княжеского союза и формализованный статус титула Великого князя.

Монголо-татарское нашествие и последующее включение Руси в улус Джучи изменило содержательную структуру титулатуры Великого князя. Из независимого правителя он превратился в официального наместника, правившего на основании «ярлыка», то есть документа, оределяющего степень полномочий и подчиненных территорий. Содержание полномочий Великого князя в ярлыках неоднократно менялось. Хрестоматийный пример - Иван Калита получил право сбора всей русской дани и т.д. При этом территориальная составляющая до 1305 года в титулатуре Великого князя оставалась «Владимирский и Суздальский». Официально титул «Великий князь всея Руси» принял тверской князь Михаил Ярославич [2]. С этого момента начинается подспудная борьба Руси с Великим княжеством Литовским, в титулатуре главы которого с 1316 года появляется претенциозная объектная часть: «Великий князь Литовский и русский» (точнее, в период правления Гедимина (1316-45) «король литовский и многих русских*земель*», а затем уже просто русский). Использование несколько архаичной формы титулатуры Великого литовского князя («русский») означала претензии на все территории Руси по праву перехода Киева и, следовательно, Великого Киевского княжения к Литве. Т.е. литовские монархи объявляли себя наследниками утраченной гегемонии на основе контроля над прежним статусным княжеством.



Как раз Гедимин

В течение большей части XIV в. титул «великий князь» закреплялся персонально только за теми князьями, кто обладал владимирским столом. В отношении тверской, московской и нижегородской линий Рюриковичей титул закрепляется как наследственный, что означало еще одну претензию со стороны Владимирских, а позднее Московских князей на самостоятельность от Орды. После 1521 г. этот титул стал принадлежать только князьям московским, а в 1547 г. вошел в царский титул.
Царский период мы рассмотрим отдельно



Князья классического русского Средневековья