У причала портового города стоял круизный корабль, доказывая снующим возле него местным суденышкам свое превосходство. Он и вправду был великолепен! Все восемь верхних этажей были заполнены суетливой публикой. Воодушевленные предстоящей поездкой, они не могли устоять, не могли усидеть на одном месте. Им необходимо было двигаться - реализовать накопившуюся после длительной автобусной поездки энергию. Пассажиры двигались вдоль бортика: кто вправо, кто влево, торопливо бросая взгляды на город, оказавшийся у их ног, на окна кают, уже заполненных их вещами, всматривались в лица тех, с кем придется делить свой досуг.
Другая часть пассажиров, наспех разместив свои вещи, отправилась в город, который не хотел их отпускать. На набережной круизные счастливчики смешивались с горожанами, не удостоившимися привилегии быть их попутчиками.
И тем не менее теплый сентябрьский день не лишал горожан звания быть соседями пассажиров: за столиками в уютных гостеприимных кафе, на пешеходных дорожках и многочисленных скамейках, напоминавших партерные ряды театра.
Сегодня сценой было не море, сценой был… круизный корабль. В отличие от театра не все зрители набережной пялились на сцену-корабль. Их внимание на нем долго не задерживалось. Горожанам, не имевшим счастья быть его пассажирами, было понятно: смотри, не смотри – останешься со своей мечтой на набережной. А пассажиры, сфокусировав объектив аппарата на силуэте лайнера, снимали себя для родственников и знакомых и в профиль, и в анфас. Затем, нисколько не смущаясь, отворачивались от героя дня и продолжали коротать оставшееся до отплытия время. Им приятно было ощущать под ногами привычную землю, а не гулкую палубу.
На одной из скамеек набережной сидела девушка. Пренебрегая этикетом, сидела по-восточному, поджав под себя ноги, спиной к кораблю. Возможно ее равнодушие к гиганту кораблестроения было искренним, а возможно напускным, протестным, так как все остальные, сидящие на скамейках, сидели к нему лицом.
У почтенной публики, проходившей мимо наполовину свободной скамейки, не возникало желание сесть рядом с ботинками, демонстрирующими свои грязные подошвы. Единственный, кто не отказал себе в этом сомнительном удовольствии был бездомный.
Каким ветром его сюда занесло? Судьба отмалчивалась.
Мужчина неопределенного возраста был одет не по сезону. На нем была теплая куртка, выгоревшая на солнце, полинявшая от дождей, местами рваная и потертая. Остальную часть тела прикрывали домашние брюки в жирных пятнах, потерявшие свой первоначальный привлекательный мышиный цвет и явно не водившие дружбу со стиральной машиной.
Брюки были закатаны чуть выше щиколоток. Создавалось впечатление, что их хозяин собрался войти в воду. Оголившиеся ноги были припухшими, болезненно-красного цвета. Ступни и пятки – глубоко потрескавшиеся. На ногах были пляжные резиновые шлепанцы. Не было сомнения, что это был весь его гардероб.
Обветренное лицо, загоревшее, с румянцем, как у человека, проводившего большую часть жизни на воздухе, выражало спокойствие и умиротворенное безразличие и к фешенебельному кораблю, и к опрятным пассажирам и к не скрывающим своего любопытства к кораблю горожанам.
Губы мужчины едва шевелились, беззвучно произнося монолог, понятный только их хозяину. Речь бездомного обращена была к бездомному. Судя по выражению лица, монолог содержал вопросы, на которые у него не было ясных ответов, но которые он не уставал ожидать.
От людей? Нет, конечно! От того, единственного, к которому люди обращаются в минуты отчаяния. Утомившись от бесперспективного ожидания ответов, он склонил голову, погружаясь в тревожную дрему. Сон тотчас овладел его сознанием. В таких снах он видел то, что ему не доставало в реальности.
Радужный сон не стер печальное выражение с лица, вызванное накатившимся чувством голода.
Усталость в сон клонит, а голод будит.
И бездомный пробудился. Огляделся вокруг, будто не мог вспомнить, как он в этом месте оказался. В животе настырно урчало. Желудок настойчиво требовал пищи. И руки тотчас машинально стали рыться в торбах, которые он с собой притащил. Не найдя в них ничего съестного, бездомный обвел пристальным взглядом набережную и увидел бетонную вазу: для обеспеченной части населения она служила емкостью для отходов, а для таких как он – источником питания. Правда, она не всегда имела в наличии то, что он искал. И тем не менее он надеялся отыскать что-нибудь для своего нетерпеливого желудка.
Не обращая внимания на окружающих, он подошел к урне и деловито, с усердием голодного человека, общупал ее содержимое. Наткнувшись на пакет с остатками йогурта, извлек его и поспешно выпил.
В желудке по-прежнему сиротливо урчало, напоминая хозяину, что этого количества съестного недостаточно! «Да, где же его, это съестное еще взять?», - обиделся на желудок бездомный. Не найдя решения, уныло побрел к скамейке, у которой, как сторожевые псы, ожидали его грязные торбы.
«Пожалуй, лучше еще раз вздремнуть, чем прислушиваться к нытью желудка», - рассуждал обескураженный бездомный.
Хозяйка ботинок, которые все еще пребывали на лавочке, выключила гаджет, шустро поднялась и, не глядя на бездомного, удалилась в противоположную от лайнера сторону.
Прошло минут десять, после того как девушка покинула скамейку. Ее место заняла супружеская пара, усевшаяся спиной к бездомному. Жизнь набережной по-прежнему кипела. Пассажиры и горожане продолжали двигаться в разные стороны, будто киногерои немого кино, не замечая одинокого измученного голодом мужчину, понуро опустившего поседевшую голову.
За потоками праздношатающейся публики трудно было заметить ту самую девушку, недавно сидевшую рядом с бездомным. Она целенаправленно приближалась к лавочке, на которой дремал мужчина. Подойдя вплотную к нему, она легким прикосновением руки разбудила его, передала пакет с гамбургером и вручила пять евро. Опасаясь благодарности с его стороны, она резко развернулась и исчезла в толпе так же быстро, как и появилась. Бездомный успел только проводить ее теплым взглядом.
Впервые за долгие годы голодных скитаний на его лице воскресла улыбка. Улыбка, вернувшая ему веру, что мир, в котором он живет, не остался без добрых людей.
Кто из сценических героев городского спектакля оказался сегодня самым счастливым: бездомный или четыре тысячи пассажиров круизного лайнера? Догадаться не трудно.

Фото автора.