Следуя вековой традиции, ежегодно в первый четверг октября жители славного Ноттингема навостряют все свои пять чувств и предаются гулянию, зародившемуся в такой древней древности, что оно было древним уже при Эдварде Первом, вернувшем право свободных граждан данного населённого пункта устраивать Гусиную ярмарку.

Только три раза за почти тысячу лет их лишали этого праздника: в 1665, когда Великая Эпидемия превратила весёлую Англию в кладбище, потом когда новый календарь украл у народа одиннадцать дней и, наконец, во время Великой войны.

Но прошли войны и эпидемии, а Ярмарка жива.

На три дня Рыночная площадь превращается в карнавал. Во вторник и среду город наводняется бродячими зверинцами, аттракционами, торговцами лакомствами и пивом, пигмеями и всякими уродцами, укротителями диких животных, тирами с копеечными призами, надувными шарами и мягкими игрушками... одним словом всеми типичными для подобных мероприятий вещами, которые можно увидеть и в других городах разных стран. И шатрами с ряжеными в средневекое ремесленниками и мастерами, где продаётся всё «ручной» работы. По крайней мере это утвеждают, честно глядя в глаза искателям аутентичености, торговцы всяким керамическим, кожаным, металлическим, стеклянным, деревянным, восковым и ещё чёртзнаетизчегосделанным добром.

В полдень чеверга толпа окружает деревянную платформу, на которую восходит мэр с атрибутом власти в руках, сопровождаемый прочим местным начальством в париках и соответствующем одеянии. На шее мэра висит цепь — символ тамошней власти, на плечи накинут плащ с кожаной отделкой, на голове торчит забавная маленькая треугольная шляпа. Эта компания напоминает появившуюся из-за кулис балетную труппу трёх-, а то и больше вековой давности, при появлении которой прекрасным дамам, например, положено улыбаться и ахать от восхищения.

Секретарь мэра торжественно разворачивает находящийся в его руках пергамент: «Слушайте! Слушайте! Слушайте! - призывает к вниманию читаемой прокламации. - В соответствии с правами Короля, данными ему и утверждёнными бла-бла-бла.... Боже, храни Короля! » Или, как сейчас, Королеву.

Толпа волнуется, дети плачут, дамы лишаются чувств... ну, сейчас уже никто не плачет и с чувствами не расстаётся. Да и гуси, давшие название мероприятию, больше не гвоздь программы. Хотя не вонзить зуб в хрустящую лапку — почти грех.

После двенадцатого удара курантов мэр объявляет Ярмарку открытой.

И немедленно включается общий звук: песни сирен, перезвон колокольчиков, зазывающие крики владельцев каруселей и всего, чему положено начать вертеться, взлетать, падать, нестить по проложенной траектории. Крики и визг потеющей толпы усиливаются... Толчея, давка, ругательства — всё, как во все времена, в том числе и при Шекспире и Робин Гуде.

Ярмарка — кошмар для родителей верещащих от восторга неуправляемых детей, для последних в этом мире скромниц, отбивающихся от безнаказанного лапания возбуждёнными незнакомцами, не совсем представлявших себе, что их ждало, для пытающихся выпутаться из человеческой цепи, змеящейся с восторженным воплем по всей территории, беспощадно оттаскивающей уже дождавшихся своей очереди на каком-нибудь аттракционе, разлучающей парочки, собиравшиеся поклясться в вечной любви в наивысшей точке чёртового колеса... Чудом удерживают равновесие безумцы на ходулях. Отчаянно мечутся в клетках дикие твари. Бьют по мозгам разноцветные вспышки света, соответствующие музыкальному сопровождению движения на качелях-каруселях, и, поскольку каждый владелец желает слушать то, что ему нравится, имеем неизбежную психоделическую какофонию. Задай в этот момент простейший вопрос самому уравновешенному в повседневной жизни — нормального ответа не будет. Только глаза, выпученные в сторону желаемого аттракциона …

Я обнимаю столб, не решаясь отойти от него ни на шаг. Голова готова взовраться от оглушительного шума. Кто-то провалился острым каблуком сквозь подол моего средневекового наряда и отчаянно пытается освободиться, а тут — цепь! Сейчас нас опрокинут, затопчут до неопознаваемости в морге... Но — первый из двенадцати ударов курантов и, как в стоп-кадре, цепь застывает до последнего, после чего духовой оркестр в полном одиночестве исполняет «Боже, храни Короля». Цепь распадается. Гарцующая толпа начинает растворяться. Огни тусклеют ...

Утром следующего дня не найти даже малейшего следа того, что творилось ночью.

Пусто. Чисто. Тихо. Вернулся порядок.

Первая публикация на русском языке:
вс, 20/08/2017 - 23:29 | Magissa
http://gp.satrapov.net/content/200817-8943