На заре двадцатого столетия порт Астрахань считался «Каспийской столицей». Огромный по меркам времени грузооборот, рыбный и нефтяной промысел – все, чем славится Приволжье и Каспийский бассейн…

Но вот какая беда: полноводная Волга нанесла в устье столько песчаных баров (движущихся отмелей), что крупные корабли перестали в город заходить.

Образовался в 220 километрах от города по направлению в море своего рода плавучий форпост: на плотах, баржах и понтонах месяцами жили рыбаки и рыбосолы, грузчики и крючники, солевары и нефтяники. Целые поселки выросли на воде. Здесь перегружали товар с речных судов на морские и с морских на речные, ловили и солили рыбу, заготавливали знаменитую астраханскую черную икру, закачивали густой, лаково блестящий бакинский мазут и летучий керосин в утробы танкеров, сплавляли бревна, чинили пароходы, торговали и пировали… У деревянных понтонных причалов толклись сотни морских и речных пароходов, парусных баркасов, шняв и буксиров.

В общем, выросла на заливе, считайте, вторая Астрахань с населением до 100 тысяч душ. И это население, как у людей водится, родилось, женилось, а подчас и, к сожалению, помирало.

А церкви – не было. То есть была, конечно, но на суше – в «Большой», «настоящей» Астрахани. Не наездишься, однако! Ведь, скажем, рыбак в путину мог и по 7-8 месяцев на берег не сойти!

Если человеку трудно прийти в церковь, пусть церковь сама придет к человеку, - решил епископ Астраханский и Енотаевский Георгий (Орлов). 28 декабря 1908 года на собрании членов Кирилло-Мефодиевского общества и Астраханского епархиального комитета было по инициативе отца Георгия принято решение приобрести пароход, оборудовать на нем вместо надстройки настоящий православный храм и пустить работать в плавучем городе.

Пароход, подходящий для такой модернизации, нашли быстро: выкупили у разорившегося купца колесный буксир со зловещим имечком «Пират». Английского проекта, класса река-море. С плоской осадкой и несколько тяжеловатой, «солидной» манерой движения.

Пароход этот появился на свет в 1860 году в Криушинском затоне Симбирской губернии, имел мощность машины в 240 л.с., длину 42,67 метра, ширину по миделю 7 метров (казался вдвое шире из-за сильных колес с широкими плицами), высоту надводного борта 2,1 метра. Да, не новый, но по местным меркам – внушительный и надежный.

При модернизации под новые задачи пароход получил надстройку в виде небольшого храма с пятью куполами-луковками, над штурвальной рубкой установили звонницу, матросский кубрик превратился в алтарь. Около рубки была небольшая касса, где продавались свечи, лампады, иконки святых. Тут же находился краник, где верующие брали святую воду (из обыкновеннейшего опреснителя, между прочим...).

Пассажирские каюты стали кельями матросов-монахов из ближайшего монастыря. В том же монастыре написали и иконы. Теперь бывший «Пират» выглядел исключительно благочестиво и именовался «Святой Чудотворец Николай Мирликийский».

В день освящения бортового храма — 11 апреля 1910 года, была послана епископом Георгием телеграмма Императору Николаю II, на которую тот отвечал: «Искренне радуюсь доброму делу удовлетворения духовных нужд ловецкого населения и благодарю всех за выраженные чувства».

Модернизация парохода проходила по проекту архитектора Карягина. В переоборудованном виде «Святой Николай» мог принять до 500 прихожан одновременно. Правда, по принципу "в тесноте, да не в обиде".

На борту располагались также аптека, каюта для фельдшера и палата на несколько больных. Содержание штата передвижнного лазарета также взял на себя Чуркинский монастырь, командировавший на борт доктора-иеромонаха Иринарха, ординатора-иеродиакона Серафима, троих певчих - по совместительству санитаров - и фельдшера-инока брата Дамиана.

Отец Иринарх, кстати, имел еще и прозелитическую миссию – крестить калмыков. Он по-калмыцки понимал. А на брата Дамиана возлагалась обязанность отвращать крещеный народ от винопития, для чего медик-монах брал с собой в походы заспиртованную в банке настоящую печень пьяницы, умершего от цирроза. Этой печенью он стращал пьющих, которых немало было и среди грузчиков, и среди рыбаков, и среди почтенных купцов-подрядчиков:

- Вот, гляди, раб божий Василий (или Пётр, или Алексей), будешь за ворот заливать – и у тебя в нутре такая же мерзость будет!!!

Говорят, проповеди водоплавающего монаха имели успех необыкновенный: в двух плотовых поселках даже учредили Общества трезвости…

В приход «Святого Николая» входили не только поселки на воде, но и прибрежные сёла Кордуан и Кривобузанск, Сурковка и Александрия. По составленному расписанию в первую и последующую навигации пароход ползал, шумно шлёпая колесами, по заранее разработанному маршруту, оглашая окрестности колокольным звоном и слаженными голосами монашеского хора. Посещал участки акватории, удаленные друг от друга примерно на 50 верст. На каждой стоянке оставался по несколько дней – чтобы успеть повенчать влюбленных, крестить новорожденных, отпеть покойников.

С начала путины и до осени вся крещеная община была в ожидании его прихода. Потом судно вставало на зимовку в астраханском порту в Адмиралтейском затоне.

Пять навигаций служил рыбакам «Святой Николай». А потом, в 1916 году, содержание церковного парохода местные власти сочли чересчур накладным… Год простоял пароход в ожидании мецената или государственной субсидии, а дождался только революции.

У воинствующих безбожников времен Гражданской войны с церковью был разговор короткий. Купола на палубе «Николая» поснимали, иконы отправили в музей, монахов – в трудовую артель, приносить пользу обществу на засолке рыбы. Пароход отправили в город Баку – в прежнем статусе буксира-спасателя. Но… пятидесятидевятилетний буксир не сдал нормативов по безопасности. И его отослали обратно в Астрахань - в распоряжение Рыбтреста.

Там пароход переименовали в духе времени - «Иосиф Сталин», - и назначили… массовиком-агитатором. С агитбригадой на борту он давал все тем же рыбакам театральные представления, клеймя позором мировую буржуазию и читая бывшим собственным прихожанам стихи Маяковского через мегафон…

Ходят слухи, что эпизод с агитационным рейсом по Волге из бессмертного произведения «Двенадцать стульев» Илья Ильф и Евгений Петров не выдумали, а подсмотрели из жизни, встретившись как-то раз с «Иосифом Сталиным» в Астраханском порту.

В 1960 году столетний пароход был еще в относительном порядке. Правда, никуда уже не ходил, стоял в качестве рабочей плавказармы в посёлке Оранжерейный.

Далее следы его теряются. Документов на списание нет. Бог ведает, может, и по сей день в каком-нибудь волжском затоне ржавеет…