Все началось с «Дредноута». Огромный британский линкор, вооруженный пятью башнями главного калибра, появился на свет благодаря безумному гению адмирала Фишера – и запустил конкуренцию великих держав за господство в море с нуля.
С рождением в 1906 году «Дредноута» устарел весь мировой флот – не физически, так морально. Не было линкора, равного ему по плотности орудийного залпа. И не было крейсера, способного выполнить разведывательное или набеговое задание в «зоне влияния» новейшего технического монстра.
Адмирал Фишер - тот самый, который "Дредноута" и придумал - высказал идею: создать для новейшего линкора крейсерский эквивалент. Вооружение у «сверхкрейсера» должно быть как у линейных кораблей, а скорость – на 5 узлов больше.
В результате летом 1907 года со стапелей сошли первые серийные «крейсера‑дредноуты» «Инвинсибл» и «Инфлэксибл». Смотрелись они страшновато. Огромные, непропорционально сложенные – каждый по семнадцать с лишним тысяч тонн водоизмещением. Резкие, угловатые, с башнями 305‑мм калибра, расположенными асимметрично. Помимо главной, имелась еще легкая 102‑миллиметровая артиллерия.
Имена для новейших кораблей в переводе означали «Непобедимый» и «Несгибаемый». Знали бы Лорды Адмиралтейства, что «Непобедимый» – «Инвинсибл» будет сражен в бою при Скагерраке буквально за несколько минут, а «Несгибаемый» – «Инфлэксибл» не будет отличаться стойкостью!..
ОХОТА В ОКЕАНЕ
К началу мировой войны вне собственных вод Германия располагала только крейсерской эскадрой под командованием вице‑адмирала Максимилиана фон Шпее. Отряд, в котором числились броненосные крейсера «Шарнхорст» и «Гнейзенау» с легкими крейсерами «Нюрнберг», «Дрезден», «Лейпциг» и «Эмден», стоял в городе Циндао у берегов бухты Киао‑Чао. В случае открытия боевых действий граф Шпее должен был покинуть город и выйти в открытое море с целью пресечения морских коммуникаций противника.
С началом войны крейсера графа Шпее исчезли из поля зрения разведки Антанты, растворившись на просторах Тихого океана.
Десятки британских и японских кораблей прочесывали океан в поисках противника. Уже этим Шпее оправдал свой поход – ему удалось отвлечь с основного театра боевых действий целую эскадру. Кроме того, против Британии и ее союзников работал психологический фактор: если неизвестно, где в море бродят рейдеры, то снабжение войск всегда сокращается. А цены на фрахт растут… «Лейпциг» поймал всего два транспортных парохода. При этом еще десять просто отказались выходить в море.
4 октября германская эскадра вступила в регион, считавшийся «слабым местом» британского флота. Колониальных станций мало. Радиоточек почти нет. Пунктов угольной бункеровки – тоже. А значит, и мало поисковых отрядов. Зато чилийские и аргентинские пароходства активно возят воюющим странам медную руду, годную для изготовления латуни – на винтовочные патроны. И селитру – для производства пороха. Можно побиться об заклад, что каждый второй пойманный в этих водах пароход окажется гружён военной контрабандой!
Британское Адмиралтейство понятия не имело, где скрываются крейсера графа Шпее. Зато знала это некая дама по имени Кэтрин Раутледж – скромный мирный археолог, руководительница научной экспедициина острове Пасхи. Экспедиция разбила лагерь на знаменитом «берегу идолов». Но началась война, и археологи оказались попросту забыты на острове. Радио у них не было, запасы подходили к концу, а тут еще и местное население, островитяне Рапа‑Нуи, начали беспокоить угрозами за «осквернение идолов»…
12 октября в бухте острова бросила якоря германская эскадра. При этом немцы не только не сделали англичанам ничего плохого, но и уладили конфликт с дикарями.
СООТНОШЕНИЕ СИЛ
1 ноября на траверзе чилийского города Коронель английский и германский отряды встретились.
Итак, немцы: «Шарнхорст», броненосный крейсер 1906 года спуска, боевым водоизмещением 12 700 тонн. Вооружен 8 орудиями калибром 210 миллиметров и 6 150‑миллиметровыми пушками. 18 единиц малокалиберной артиллерии, наверное, даже не в счет… Бронезащита – 150 миллиметров на главном поясе. Скорость по испытательной ведомости – 22,7 узла.
«Гнейзенау», тоже появившийся на свет в 1906 году, по тактико‑техническим данным аналогичен. Оба – артиллерийские снайперы: «Шарнхорст» брал Императорский приз на учениях 1908 года. «Гнейзенау» – годом позже. Боевую подготовку проходили в режиме «тактической пары» – всегда вместе, как легендарные Диоскуры.
Легкие крейсера Германии значительно отличались по внешнему виду. Но конструктивно были схожи: бронепалубные, водоизмещением около четырех тысяч тонн, вооруженные 105‑миллиметровой артиллерией в качестве главного калибра. Самый старший, «Лейпциг», развивал около 20 узлов хода, «Дрезден» – 24 узла, «Нюрнберг» – примерно столько же. Все – хорошие стрелки с опытными экипажами.
Английская эскадра столь сплоченной, как немцы, не была. Сводный отряд разнотипных кораблей, волею судьбы вынужденных совместно противостоять опытному и сильному врагу…
Флагман – броненосный крейсер «Гуд Хоуп» – был спущен на воду в 1901 году. Крупный – почти 15 тысяч тонн водоизмещением. С двумя орудиями калибром 234‑миллиметра на баке и юте, с 16‑ю казематированными шестидюймовками. Закованный в 150‑миллиметровый броневой пояс. Способный поддерживать скорость не ниже 23 узлов. Словом, «Гуд Хоуп» – классика британского «колониального» крейсера – живучего, мореходного и выносливого. Но с 1913 года «Гуд Хоуп» числился резервным флагманом в статусе учебного корабля. Поэтому после начала войны получил в команду 400 душ новобранцев, и обучить попросту не успел…
«Монмаут». Водоизмещение – 9,5 тысяч тонн. Вооружение – 16 шестидюймовых пушек, броня – 102 миллиметра, скорость – 22 узла. И – тоже больше половины экипажа из резерва и «свежего» призыва.
В качестве разведчика в эскадре Крэдока состоял легкий крейсер «Глазго». У этого с боевой подготовкой было все в порядке. Но по техническим возможностям он был конкурентом, разве что, для «Дрездена» или «Лейпцига». Около 5 тысяч тонн водоизмещением, с двумя 152‑миллметровыми и десятью 102‑миллиметровыми пушками. Защита – только палубная, толщиной 50 миллиметров. Скорость – около 25 узлов.
В довершение картины за эскадрой Крэдока тащились два абсолютно бесполезных в крейсерском поиске корабля. Один был вооруженным 120‑миллиметровыми орудиями транспортным пароходом по имени «Отранто», способным лишь на 17‑узловой ход. Разве что, «на живца» рейдеров ловить?
Второй корабль по флотским спискам числился линкором… В свое время сэр Кристиан Крэдок прямо заявил штабу, что в бою с такими немцами нужен броненосец. И дали ему броненосец. Но какой!..
Имя его было «Канопус». Он вышел на океанские просторы еще в 1897 году. И наличие у него опытнейшего экипажа и хорошей 305‑миллиметровой артиллерии с лихвой «компенсировалось» непробиваемой медлительностью, усугубленной износом ходовых на колониальной службе. Никто и никогда от него больше 11 узлов не видел.
8 октября Крэдок в своем донесении Стэрди напомнил, что эскадру обещали усилить еще одним броненосным крейсером – «Дифенсом». Штаб ответил, что «Дифенсу» уже поставлена другая боевая задача, и ловить германских рейдеров Крэдоку придется без него.
КОРОНЕЛЬ. ТРИУМФ ДИОСКУРОВ
Крэдок выдвинул свои корабли навстречу противнику. «Канопус» при этом опять отстал. Вечером 1 ноября долгожданный визуальный контакт между «Гуд Хоупом» и «Шарнхорстом» состоялся. В 17 ч. 47 мин. обе эскадры шли параллельно на юг со скоростью около 17 узлов. День клонился к закату, и условия освещенности благоприятствовали немецкой эскадре: на ярком фоне алого неба англичане выделялись четкими черными силуэтами. Немцы же проецировались на теневую сторону горизонта.
В 19 ч. 03 мин. германская эскадра открыла огонь с дистанции 55 кабельтовых. «Шарнхорст» вел перестрелку с флагманским «Гуд Хоупом», «Гнейзенау» – с «Монмаутом», «Глазго» – с «Дрезденом». «Лейпциг» и «Нюрнберг» до поры в бой не вступали, «Отранто» никто не трогал. Видно же, что это – транспортный пароход, который можно будет схватить и потом, после победы над более серьезным неприятелем!
«Шарнхорст» пристрелялся буквально с третьего залпа. Один из первых снарядов вывел из строя дальномерный пост «Гуд Хоупа». С момента накрытия немцы перешли на стрельбу полузалпами с интервалом каждые 15 секунд. «Гуд Хоуп» стрелял примерно раз в минуту, но пристреляться все никакне мог. Причем, из‑за штормовой погоды часть шестидюймовых казематов нижнего яруса не работала: порты пришлось закрыть от захлестывания волнами.
Наконец 210‑миллиметровый снаряд впился в палубу английского флагмана – под барбет носовой башни. Осколками этого снаряда были подожжены пороховые кокора. Кордит горит быстро и жарко, над полубаком вздыбился в небеса высокий столб гудящего пламени. «Шарнхорст» и «Гнейзенау» сократили дистанцию, и почти сразу же «Гнейзенау» удалось вывести из строя артиллерию на баке «Монмаута»…
Англичане проигрывали бой и не могли этого не осознавать. В 19 ч 50 мин дистанция упала уже до 40 кабельтовых. «Гуд Хоуп» получил снаряд в палубу промеж второй и третьей трубой, и новый обширный пожар отлично подсветил цель для немецких комендоров.
Дальнейшее даже описывать страшно.
Под первой артиллерийской башней англичанина взорвался боезапас. Надломившись по килю, вся носовая часть корпуса огромного крейсера была оторвана и в считанные секунды затонула. С этого мгновения «Гуд Хоупу» было отпущено всего 4 минуты жизни. Но эти 4 минуты он еще двигался вперед, подминая шестибалльную волну дымящейся, искореженной переборкой. И – стрелял… Практически без шансов попасть.
Следующий снаряд «Шарнхорста» положил конец этой жестокой агонии. Из экипажа не выжил никто...
«Монмаут» примерно в 19 часов 50 минут прекратил огонь и отступил в сгущающихся сумерках, и «Гнейзенау» оставил его. Теперь немецкие легкие крейсера занялись судьбой «Отранто». Удивительно, но факт: получив пять 105‑миллиметровых снарядов ниже ватерлинии, тот умудрился уцелеть и сбежать. Дело в том, что 105‑миллиметровые снаряды, пробив борт, застревали в запасах топлива в обширных угольных бункерах, не нанося пароходу существенного вреда.
В девять часов вечера «Нюрнберг» нашел «Монмаута». Тот лежал в дрейфе с резким креном на левый борт. «Нюрнберг» приблизился. И тут англичанин «ожил», попытавшись ввести в действие уцелевшие орудия правого борта. Заметив угрозу, «Нюрнберг» вынужден был начать стрелять… Эти ли десять последних 105‑миллиметровых снарядов тому виной, или просто потеря остойчивости от ран, а только в 21 час 28 минут так и не сдавшийся «Монмаут» пошел ко дну. И снова не было перед гибелью приказа оставить корабль: «Нюрнберг» не нашел в волнах ни одного английского моряка.
К полуночи из британского отряда остался лишь «Канопус», опоздавший в битву. Да еще шотландский скаут «Глазго», отступивший с поля боя с повреждениями. Когда «Канопус» нашел шотландца неподалеку от места недавней баталии, пришлось взять его на буксир.
Результативность британского огня в этом бою оказалась на удивление низкой: «Шарнхорст» получил только 2 попадания снарядами 102‑мм и 76‑мм – без пробития брони. «Гнейзенау» получил 4 шестидюймовых снаряда и отделался деформацией барбета кормовой башни, небольшим пожаром тиковой палубы и поврежденной радиоантенной.
ЗА ПОБЕДОЙ – В РОССИЮ!..
Победа немцев при Коронеле жестоко ударила по престижу Британии, не терпевшей поражений на море полтора столетия. Гибель 1654 английских моряков ничем не была оправдана. А транспортный фрахт в регионе почти прекратился. 4 ноября начальник Генерального морского штаба адмирал Фредерик Стэрди произнес роковую фразу: – Тень Нельсона стоит за нами, и позор надо смыть кровью врага!
Сэр Фредерик в немалой мере и сам виноват был в печальном исходе сражения. Из‑за него Крэдок пошел в бой без подкреплений.
Слово взял Первый Лорд – адмирал Фишер: – Надо смывать кровью позор? Хорошо! Пусть Стэрди сам это и сделает. Каким образом? О, на этот счет у Первого Лорда есть кое‑какие соображения…
Надо только обратиться к союзникам за содействием. Потому что верным средством победить располагает только Россия.
За несколько недель до этого, на русском фронте, в свинцовых туманах осенней Балтики глубокой ночью сел на мель германский разведчик, легкий крейсер «Магдебург». Сел во время разведоперации – в русских тыловых водах. До рассвета дергался на острых скалах Оденсхольма, пытаясь самостоятельно сняться, но к утру лишь истратил топливо и надорвал механизмы. Утром его нашли русские крейсера «Олег» и «Богатырь».
Немец не уронил своей чести, предпочел плену подрыв на собственном боезапасе. Но… глубже дна не утонешь, а тут – мель. Все документы «Магдебурга», и в том числе, книги радиокодов военного флота, были изъяты русскими моряками и переданы в контрразведку. Теперь сколько не меняй коды, а если известна сама математика их создания, можно все равно додуматься, как расшифровать!
Лорд Фишер решил применить полученные от России коды «Магдебурга» нестандартно… Написать подложный приказ от имени немецкого генштаба. Зашифровать немецкими кодами. Вызвать этим приказом эскадру Шпее в заранее условленный район, а там посадить превосходящую по силам засаду.
В качестве места встречи, куда следовало вызвать немцев, были выбраны Фолклендские острова. А насчет исполнителей… Стэрди поднял флаг на фоке «Инвинсибла». В пару к нему определили однотипного «Инфлэксибла».
Поход едва не начался с досадного курьеза. «Инвинсибл» проходил в это время ремонт, и принял флаг, находясь в сухом доке в Кромарти. На вопрос Фишера, когда крейсер сможет выйти, Стэрди ответил: – В ближайшую пятницу. По иронии судьбы эта пятница приходилась на весьма нелюбимое британскими моряками 13‑е число. Первый Лорд рассвирепел – и выгнал «Инвинсибла» из дока в среду, заставив заканчивать ремонт в авральном порядке.
Знал бы адмирал, что его приверженность невинному суеверию спасла весь тщательно продуманный план! Получив в чилийском порту Вальпараисо подложный приказ, граф Шпее с пятью крейсерами и тремя транспортами обеспечения вышел к Фолклендам. И по дороге эскадра на шесть дней задержалась в уединенном заливе. Крейсера разгружали очередную добычу – парусник «Дроммьюр», попавшийся на контрабанде кардиффского угля.
Но на разгрузку хватило бы и двух суток! Почему же немцы медлили? Еще в Вальпараисо командир «Гнейзенау» Меркер усомнился в подлинности полученного приказа. После разгрузки угольщика граф Шпее собрал военный совет, потом вызвал Меркера на личный разговор. На принятие окончательного решения и ушло в конечном итоге около трех суток.
Между тем, Стэрди прибыл на Аброльос‑Рок. Там его уже ожидал сводный отряд: четыре броненосных крейсера, два легких, несколько вооруженных транспортов…
До Фолклендских островов Британцы добрались только к вечеру 7 декабря. А с рассветом горизонт уже окрасился дымами из труб подоспевшего противника. Если бы не Фишер, заявивший Стэрди: «Отправляйтесь в среду, а не в пятницу», «Инвинсибл» и его эскадра могли застать город уже в руинах…
Так один неопытный разведчик, угодивший на мель за тысячи миль от Фолклендов, подставил под удар боевых товарищей. А офицер русской морской контрразведки Николай Ренгартен, предоставивший англичанам коды «Магдебурга», стал соавтором одной из громких английских побед.
ФОЛКЛЕНДЫ. ТАК НЕ ПОБЕЖДАЮТ!
8 декабря 1914 года в районе Фолклендских островов была исключительно благоприятная погода для артиллерийского сражения. Начало лета, когда горизонт прозрачен, как стекло, и силуэт противника читается на нем контрастно и четко. Первыми к холмам, окаймлявшим с юга гавань Порт‑Стэнли, приблизились два корабля. Внушительный четырехтрубный силуэт одного из них не оставлял сомнений в его принадлежности к броненосному рангу. Рядом резал прямым форштевнем легкую зыбь небольшой стройный трехтрубный разведчик.
Наблюдательные вахты донесли Стэрди, что к порту идут «Гнейзенау» и «Нюрнберг». А вдали дымовые шлейфы обозначили присутствие и остальной эскадры Шпее.
Над портовой акваторией поплыли густые клубы. Дымзавеса?.. Или, опасаясь, что рейдеры конфискуют топливо, местный комендант просто велел поджечь склады, будучи не в силах их защитить?..
Немцы пожелали уточнить обстановку и подошли ближе. И тогда… В 9 часов 45 минут внезапным порывом ветра дым в гавани приподняло, словно театральный занавес. И в узости створа возникли, покачиваясь в такт легкой зыби, две стрельчатые треногие мачты. Три жаркие трубы выплюнули в дрожащий воздух грязно‑бурый шлейф. В остатках дымзавесы призраком мелькнул плоский, неимоверно длинный силуэт корпуса с асимметрично расположенными башнями.
Огромный крейсер медленно вытянулся из щели залива. Лениво развернулся. Далеко позади, сливаясь цветом с дымчато‑синей водой гавани, возник еще один такой же хищный профиль. И второй нелепый, угловатый фор‑марс закачался на треногой мачте…
– Внимание, в городе – линейные крейсера! – отсигналил «Нюрнберг». Пять германских кораблей начали отступать к юго‑востоку. Они шли строем пеленга: «Лейпциг», «Нюрнберг», «Дрезден», «Гнейзенау» и «Шарнхорст», лично прикрывающий отход своего соединения.
А позади летела погоня. Кильватером! И «Инфлэксибл» не видел неприятеля за густыми дымами своего флагмана. В отдалении маячили еще смутно определяемые силуэты «Кента», «Корнуэлла», «Карнарвона» и легкого крейсера‑разведчика «Глэзго».
Самый старший по возрасту из легких крейсеров Шпее – «Лейпциг» – начал «сдавать», теряя скорость. В 12 часов 50 минут Стэрди скомандовал открытие огня. Несколько минут германский крейсер метался между высоких водяных столбов и благополучно уклонился от обстрела без единого попадания.
Адмирал Шпее решил попытаться дать шанс хотя бы легким крейсерам. В 13 часов 20 минут на сигнальных талях фок‑мачты «Шарнхорста» распустился флажный приказ:
– Легким силам рассеяться и уходить!
Это значит – выжать последнее из перегретых машин. Вырваться в открытый океан. Уйти – чтобы вернуться, отомстить за тех, кому суждено было остаться на поле боя.
Оставались «Шарнхорст» и «Гнейзенау». Тактическая пара, вполне способная связать боем превосходящего неприятеля…
Но, заметив разделение немецкого строя, разошлись и англичане. «Кент», «Корнуэлл» и «Глэзго» без приказа ринулись в погоню за уходящими легкими крейсерами. «Инфлэксибл» открыл огонь по флагманскому «Шарннхорсту». «Инвинсибл» выбрал противником «Гнейзенау». Закипела битва насмерть…
Каждый из английских линейных крейсеров был сильнее обоих немцев вместе взятых. Но и при таком преимуществе дрались они совершенно бездарно. Стреляли с дистанции около 80 кабельтовых, попадали в цель нечасто. На первом этапе сражения оба немецких крейсера получили только по два попадания.
В 14 часов 59 минут «Инвинсибл», наконец, решился чуть сократить дистанцию, иначе можно было почти безрезультатно стрелять до полного истощения снарядных бункеров! Во время атаки британцы обменялись ядовитыми сигналами:
В конце концов «Инфлэксибл» надоел флагману своими постоянными претензиями, и «Инвинсибл» пропустил его вперед. Как ни странно, результативность огня от этого действительно повысилась.
Вскоре «Гнейзенау» получил несколько тяжелых попаданий ниже ватерлинии. Образовался десятиградусный крен. Один из снарядов вскрыл защиту на уровне главного пояса, прошил навылет коффердам и полупустой после погони угольный бункер – и разорвался поблизости от главного холодильника. Котельное отделение начало затапливаться, пришлось срочно разобщить паромагистрали и задраить несколько ближайших к месту повреждения отсеков. Но переборки не выдерживали давления воды, крен нарастал, и теперь нельзя было пользоваться частью артиллерии.
«Шарнхорсту» тоже крепко досталось при смене целей. У него были сбиты три трубы из четырех, из третьего котельного отделения через бортовую пробоину вырывались струи белого пара – по‑видимому, паропровод был порезан осколками. С левого борта уже была подбита почти вся артиллерия.
На этом этапе боя «Инвинсибл» получил более десятка попаданий. Все снаряды легли в область жизненно важных для корабля систем. Страшно подумать, что сталось бы с ним, если бы 210‑мм снаряды пробивали его броню.
Шел второй час безнадежного боя. И на фоке «Шарнхорста» взлетел последний сигнал, адресованный «Гнейзенау»:
– Вы были правы. Уходите из-под огня, если сможете.
«Вы были правы»… Это – к вопросу о подлинности приказа идти к Порт‑Стэнли. И, наверное, не только об этом? История оставляет уходящим в небеса право на последнюю тайну.
«Гнейзенау» не ушел. Ему незачем и некуда было уходить. После поднятия сигнала «Шарнхорст» продержался всего 7 минут. Уже заваливаясь на левый борт, он вышел на противника – отвлечь внимание на себя… Последний выстрел германского флагмана пришелся уже в воду. Спасенных не было.
После этого «Гнейзенау» сражался над могилой своего флагмана еще два часа. У него уже была вода в трех котельных отделениях из пяти. Не действовала развороченная проникающим попаданием левая машина. Была повреждена система подачи боезапаса к башенным орудиям. А «Инвинсибл» и «Инфлэксибл» все еще вели огонь, не приближаясь: они опасались его даже теперь…
Когда осталось целым только одно орудие главного калибра «Гнейзенау», «Карнарвон» осмелел. Он подлетел на короткую дистанцию и осыпал противника 190‑миллиметровыми снарядами. Палубный скос не был пробит, но фрагменты отслоившейся стали намертво стиснули приводы рулевой машины. «Гнейзенау» повело на резкую неуправляемую циркуляцию, развернуло бортом к «Карнарвону». И единственная уцелевшая пушка выбросила в сторону противника огненную молнию.
«Инвинсибл» и «Инфлэксибл» подбирались все ближе, медленно сужая круги. Они ждали белого флага капитуляции. Но дождались только последнего выстрела – с дистанции 25 кабельтовых. В 17 часов 25 минут «Гнейзенау» выпустил по врагу последнюю торпеду. Она не взорвалась. Исчерпав последний шанс к сопротивлению, германский крейсер открыл кингстоны.
Длинный острый гафель прочертил в дымных небесах резкую дугу. И в последний миг, словно при добром свежем ветре, на виду врагов полностью развернулся изорванный осколками флаг.
Так покинул сей мир «Гнейзенау», последний рыцарь среди корсаров, ставший символом времени, уходящего в прошлое. Новая концепция доказала всему миру свое несомненное торжество.
Над серыми водами Атлантики повисла завеса затяжного дождя. Капли густо сыпались в свинцовую воду. Опускались сумерки. Остывал металл. Два линейных крейсера неспешно плелись обратно в Порт‑Стэнли.
Только что «Инвинсибл» принял радиограмму от «Глэзго», и адмирал Стэрди уже знал, что жертва «Шарнхорста» и «Гнейзенау» была почти напрасна.
Сначала «Глэзго» и «Корнуэлл» настигли выдохшегося на погоне «Лейпцига». Он сопротивлялся храбро, в пятичасовом упорном бою. Тем временем «Кент», рискнув срывом ходовых, развил скорость более 23 узлов, чтобы догнать «Нюрнберга» – и участь последнего также была решена. А «Бристоль» и вспомогательный крейсер «Македониа» переловили и утопили все транспорта эскадры Шпее – кроме госпитального парохода, пользующегося правом неприкосновенности. Невредимым ушел лишь легкий крейсер «Дрезден».
Победа? Казалось бы, да. Очищен от рейдеров регион. Германия потеряла опытного флотоводца и четыре прекрасно подготовленных экипажа. Адмирал Крэдок и его героический старый флагман «Гуд Хоуп» были отмщены…
Но победители превратили неравную схватку в долгую, жуткую и жестокую бойню, в которой, к тому же, ухитрились серьезно пострадать и сами.
Когда «Инвинсибл» прибыл в метрополию, Джон Фишер сорвал на нем досаду в доках Кромарти:
– Так не побеждают!!! Я даже скажу: так выигрывают отдельные бои, но проигрывают войны!
Позже старый адмирал через нейтральных дипломатов передаст письмо в германский главный штаб – лично адмиралу Тирпицу. И будет извиняться за действия своих учеников под Фолклендами.
Опубликовано: 18/03/19, 14:00
| Просмотров: 708
Загрузка...
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
