В огромном здании вокзала было суетно. Среди кричащих рекламных стендов, раздражающих запахов, я чувствовал себя ингредиентом гигантского салата на большой тарелке, в который постоянно кто-то тыкает вилкой. Пробравшись сквозь поток людей с колясками, баулами, детьми, которых крепко держали за руки озабоченные мамаши, я вышел на перрон и подошёл к своему вагону. Вдохнув напоследок свежий воздух, я вручил билет проводнику и стал пробираться по вагону, ища своё купе. Войдя в него, я увидел за столом мужчину лет пятидесяти с чёрной аккуратной бородкой. Я заметил, что он был маленького роста. Пассажир бегло приветствовал меня и снова отвернулся к окну.

Поезд тронулся, за окном поплыли сооружения вокзала и дальше домики, лесок, поле… Некоторое время мы сидели молча, я всё ещё успокаивался после шума вокзала, просматривая купленную на вокзале газету и только иногда поглядывая на соседа.

Он всё так же сидел почти неподвижно и смотрел в окно. Казалось, что погружённый в свои мысли, он видел перед собой что-то иное – то, что занимало его в эти минуты.

В вагоне было душно, кондиционеры не работали. Вдруг послышался какой-то шум, возня, пробежала проводница:

– Есть тут врач? Среди вас есть врач? Женщине плохо!

Мужчина резко поднялся и вышел из купе. Примерно через полчаса он вернулся.

– Что там случилось? – спросил я пассажира, когда он вошёл.

– Сердечный приступ у женщины был. Уже всё в порядке.

– А вы врач?

– Да, в некотором роде, – ответил он неохотно. – Я психотерапевт. Ну, если хотите, экстрасенс.

– Как интересно! Я впервые вижу настоящего живого экстрасенса! У вас должны быть необыкновенные способности!

Я очень заинтересовался, и мне захотелось разговорить этого загадочного попутчика. Он тоже оттаял, и я понял, что он согласен поговорить и, наверное, даже хочет этого. Где ещё, как не в поезде, можно поговорить и не стать заложником своей откровенности.

– Меня зовут Герман. Я в своё время учился в медицинском, но не закончил, увлёкся психологией, – начал он. – Увлёкся и понял, что я обладаю способностью к гипнозу. Для психотерапевта это очень ценное качество. Но, как и у каждого врача и психолога, в практике бывают случаи, которые можно назвать роковыми.

Я видел, что ему трудно говорить, но он всё же продолжил и рассказал мне свою историю о женщине, которую зовут Анита.

***
Высокая темноволосая женщина вошла в библиотеку и увидела, что одна из её знакомых сотрудниц плачет, вытирая слёзы смятым платочком. С ней рядом сидела другая, тоже расстроенная и пыталась успокоить.

– Анита! Нам тебя бог послал! У Нины большое горе. Сильно заболела мама. Врачи ничего не гарантируют. У тебя ведь есть знакомый экстрасенс! Позвони ему, может быть он поможет!

Анита вздрогнула от неожиданности и присела рядом с женщинами. Нина встрепенулась и с надеждой смотрела на вошедшую.

– Я больше доверяю врачам, – Анита почувствовала себя неуверенно. – И у меня нет его телефона. Я слышала, он уехал из города. Может быть что-то нужно, лекарства?

Нина опять заплакала.

– Простите меня, дела, – сочувственно произнесла Анита и ушла.

Она вернулась к себе, задумалась и достала из ящика стола небольшой брелок, подаренный ей Германом. Анита сама не понимала, почему она его сохранила. Сначала объясняла это себе, что брелок будет ей напоминать об осторожности, но сейчас она уже не была в этом уверена. Анита знала, что и без этого сувенира встреча с ним, пожалуй, останется, как зарубка на дереве – на всю жизнь.

***

Рабочий день ещё не начинался. Утро было тихим и немного сумрачным. Осень, словно извиняясь за то, что вытесняет тёплое лето, пыталась не испортить окружающую красоту и начинала золотить и приукрашивать листву. Впрочем, на небо надвигалась небольшая тёмная туча, вызывая чувство тоски по лету и неясную тревогу. Молодая женщина рассеянно смотрела в окно, когда телефонный звонок прервал её мысли. Она узнала по голосу сотрудницу.

– Анита! Скорее приходи к нам! У нас настоящий маг!

По пути Зоя, сопровождая её к офису, рассказывала, что на сеансах Германа у неё появляются красочные видения… и он такой интересный и необыкновенный человек.

– Вы просто поговорите и, может быть, он тебе что-то важное скажет, – настаивала Зоя.

Анита усмехнулась, но настроение подруги ей передалось и появилось любопытство.

В комнате за столом сидел мужчина лет сорока пяти – темноволосый, с аккуратной бородкой, одетый в чёрный свитер. Проницательные глаза смотрели оценивающе. Анита расположилась напротив загадочного мага.

– Что привело Вас ко мне?

Герман смотрел прямо в её глаза и держал своим взглядом. Оторваться от его чёрных глаз было невозможно. Анита неожиданно для себя стала говорить о каких-то проблемах, словно ей приказали о них говорить.

Маг что-то записывал в своем блокноте, а потом предложил ей прийти через два дня на сеанс. Анита ушла к себе и попыталась настроиться на работу, но не могла сосредоточиться, мысли разбегались. Её не оставлял образ Германа и его лицо казалось, висело перед ней.

Через два дня она пришла снова. В комнате, где маг принимал пациентов, не было ничего необычного – ни тёмных штор, ни колдовских предметов, и на нём не было фиолетовой мантии, настраивающей на волшебство. Зазвучала медитативная музыка, в ней слышались шорохи дождя, звуки капели, какие-то вздохи, приглушенный ритмичный стук барабанов… Маг рассказывал и рассказывал целую историю её проблем, болезней и рисков.

Анита сидела на стуле, а Герман ходил по комнате, говорил очень эмоционально, негромко и внятно. Слова его доносились словно издалека… она была как в тумане и не всё чётко воспринимала.

Когда Анита уходила, Герман внушительно сказал:

– Нужно провести несколько сеансов. Мы с вами хорошо поработали, теперь вы должны следить за своими мыслями и снами. Сновидения – это закодированные послания от существ высшего порядка. В три часа ночи поле планеты чистое и можно работать на расстоянии с любым человеком. Но в это время самый разгул тёмных сил, и даже мулы и верблюды не ложатся на землю.

После третьего сеанса Анита вышла от Германа и почувствовала, что её сознание раздирают на части противоположные мысли и чувства. Она чувствовала себя то соблазнительной красавицей, то униженным, уродливым ничтожеством. В состоянии эмоционального возбуждения Анита стала анализировать все мысли, которые приходили в голову.

Недавние события, разговоры с сотрудниками переворачивались и окрашивались в чёрный цвет, она видела негатив там, где его не было. Её пугали новости с экрана телевизора, появились страхи из-за каких-то незнакомых болезней, то, на что она раньше не обращала внимания, стало кричащим и пугающим.

Она перестала спать ночами. Если и засыпала, в три часа ночи, словно по будильнику, просыпалась, боялась опасности. Потом Аните приснился сон – она в подъезде стоит на лестничной площадке верхнего этажа их дома и, перегибаясь через перила, смотрит вниз. Перила начинают шататься под её руками и уже наклоняются вместе с ней, она вот-вот упадёт в лестничный проём… И тут её кто-то хватает за платье на спине и тянет назад на площадку. Она падает на пол вместе с удержавшей её подругой Галиной… и просыпается, ощущая непонятный страх.

Вскоре Аните стало совсем плохо. Она почти ни с кем не разговаривала, избегала по возможности людей, не могла успокоиться – то плакала, то смеялась. Стала прятать ножи и острые предметы, выбрасывала из дома всё, что напоминало о чем-то неприятном. Страх наползал, окутывая её чёрным мутным пятном. Все предметы казались одушевлёнными, шевелились, звучали, издавали тёмное свечение.
Анита была, как в экстазе – в вихре неясных грез, среди незнакомых ароматов и звуков, появляющихся, как всполохи молний. Однажды вечером ей послышались лёгкие шаги чьих-то босых ног с браслетами на ступнях и зашуршала невидимая ткань…

Комната словно расширилась и превратилась в большой зал. На тахте, среди ковров она увидела шахиншаха в дорогом парчовом одеянии, расшитом шёлком. Невольницы окружали его с двух сторон и махали опахалами. Их ноги были обуты в украшенные жемчугом туфли, на запястьях позванивали украшения.

Послышалась музыка и в ней – дробь барабана, шум падающих струй, шелест листвы, завывание ветра… потом пение соловья – это была неземная музыка, недоступные разуму звуки космоса. Волшебные запахи благовоний щекотали ноздри, и Анита почувствовала, что именно этот чудесный мир для неё реальный. Поодаль стоял стражник с блестящим мечом, внезапно он схватил одну из невольниц и швырнул её к ногам шаха. Женщина упала на пол, шах схватил её за руку, украшения больно блеснули…

Внезапно напор ветра шумно ударил в окно и всё исчезло… Анита беспомощно опустилась в кресло и увидела себя дома. Работал телевизор.

– Мысли грязные у нас… – звучали у неё в голове слова мага, он говорил это, глядя пристально ей в глаза. – Но времени у нас много…

Она без конца прислушивалась к своим мыслям и искала, искала… что-то нехорошее. И гнала грязные мысли, а они наоборот ползли и ползли, скользкие как змеи… Ей чудилось, что она в рваной одежде бредёт по дороге, кто-то сверху вылил на неё грязную воду… Внезапно раздался взрыв хохота и звучал всё громче, переходя в переливчатый смех и постепенно стих, уходя куда-то за пределы дома.

Если есть на свете ад – это совсем ни большие сковородки, ни котлы со смолой, ни тёмное дождливое бесконечное поле… Это наша совесть… мысли, которые мы создаём, и это наш собственный суд. Постоянный анализ мыслей рвёт и терзает мозг. Безобидный, никому не принесший вреда проступок, кажется преступлением. Это похоже на сны. Мельком увиденное днём – ночью, начиная перевариваться в сознании, разворачивается в фильм ужаса. Это мозг разбирается с коротким впечатлением и создает в дремлющем разуме жуткие картины. Или прекрасные. И так хрупка эта грань. Так нелегко удержаться на краю пропасти.

Муж смотрел на неё удивлённо, и думал, что она его в чём-то обвиняет и поэтому не хочет с ним разговаривать. Он, недоумевая, искал те вещи, которые она выбросила. Анита боялась Германа, на неё очень сильно подействовали его слова – «работать на расстоянии» и слова о чёрной магии, тёмных силах. Её сильно тянуло к Герману, она чувствовала, что ей нужна помощь, но маг не отвечал на телефонные звонки.

В один из этих вечеров пришла Галя. Она, как обычно, начала рассказывать о работе, о новых рецептах – увлекалась кулинарией.

– Ты что меня не слышишь? Я второй раз у тебя спрашиваю, где нож? Давай вместе поужинаем!

Галя посмотрела внимательно на Аниту и увидела нездоровый румянец на её лице. Взгляд Аниты перемещался с одного предмета на другой. Галя почувствовала – что-то неладно.

Она дождалась прихода мужа Аниты и, когда он вошёл, набросилась на него:

– Ты что не видишь, что жене совсем плохо! Надо в больницу, к врачу! Что у вас случилось?
– А я знаю? Она молчит. На что-то обижается. Я не знаю, на что. Ничего вроде бы не произошло. Я думал, она устала, – с недоумением сказал муж Аниты.

– Давай, заводи машину! Поехали! – потребовала Галя.

Анита ехала в машине и чувствовала, что её словно окатили ледяной водой. Галя держала её за руку.

– Не волнуйся, главное – не волнуйся. Всё будет хорошо. Мы с тобой.

Анита вошла в кабинет врача и робко присела на кушетку. Врач – молодой крепкий мужчина, внимательно выслушал её. Он задал несколько вопросов и сказал:

– Мне всё понятно. Ну и расплодилась же эта нечисть! Непорядочный он человек! Увидел, что пошло не так, должен был сказать – идите к врачу! Напустить тумана смог, а вывести из него мужества не хватило!

Он позвал медсестру, и молодая девушка отвела Аниту в палату. Через некоторое время медсестра пришла и сделала ей успокаивающий укол.

– Для вас сейчас самое главное – это хорошо выспаться.

Девушка поставила на тумбочку стакан воды и поправила подушку.

Анита проспала всю ночь, а утром проснулась и увидела, где она. И тут её охватил совершенно другой страх. Мистика рассыпалась на части, а опасность продолжать барахтаться в этом надуманном кошмаре овладела ею сильнее, чем предыдущие страхи.

Напротив, на кровати сидела молодая женщина. Она молчала и смотрела то в окно, то на дверь, то на присутствующих.

– Что с вами? – спросила Анита. – Почему вы здесь?

Женщина заговорила охотно. Наверное, ей так было легче отвлечься.

– Поругалась с начальником. Он сильно на меня кричал. А теперь этот разговор крутится в моей голове, как круглая, склеенная кассета и повторяется, повторяется. Что бы я ни делала, где бы ни была – только и думаю про этот разговор.

Аниту рассказ озадачил: – Вот, пожалуйста, никакой такой магии. А что же со мной?

В палату вошла медсестра, принесла таблетки. Анита выпила одну и через время почувствовала, что она – это не она. Ей показалось, что всё внутри неё остановилось. Она позвонила мужу, и попросила, чтобы он привез кофе. Таблетки она больше не пила, ходила на зарядку, на прогулки. Осень уже заявила о себе слякотью, пронизывающим ветром и стылым дыханием приближающейся зимы.

Днём пришла давняя подруга. Они сидели около здания на скамейке, закутавшись вдвоём в одно одеяло, которое Галя принесла с собой. Подруга достала флягу в вином:

– Проверенное средство, для бодрости. – Она налила в маленькие стаканчики понемногу вина, достала лёгкую закуску.

– Сколько народу ходило к этому магу и ни с кем ничего не случилось. А ты ему понравилась. И кто кого заколдовал? Не такой уж он и сильный маг. Чтобы ты совсем от этого страха избавилась, я тебе вот что скажу. Помнишь чеховского барина, что мужика пугал? Ты же замужем, он понял, что шансов у него нет, и решил тебя закодировать, чтобы сама пришла. Непорядочный он человек, алиби себе придумал. Вот я тебя и расколдовала.

Галя обняла Аниту и плотнее завернула её в одеяло.

– А вот Дина рассказывала, когда была у него на сеансе – перед ней реальная картина появилась – стоит гуцул с трембитой, – уже с улыбкой заключила Галя. – Сон наяву. Какое у кого воображение… Подсознание… вещь серьёзная… нельзя угадать, как сработает, что его включит.

Анита вспомнила слова Германа – когда он выводит человека из тёмного пятна, пациент видит на последнем сеансе голубое небо. Она поняла, что сорвала его планы, всё пошло не так, и до голубого неба, которое стоило бы ей очень дорого, дело не дошло.

– Я так рада, что ты пришла, – с благодарностью проговорила Анита. – Ведь всё время, пока мне было плохо, никто этого не замечал. Мне так надо было кому-то рассказать. Ведь если подумать, любая ссора вызывает такую реакцию, как у меня. И в голове слова крутятся и общее состояние ужасное. Но голова ясная, а что же это? Конечно, тут самое главное – энергетика воздействия. Насколько зацепит сознание. Меня то в жар, то в холод бросает. Будто бы состояние сильной неприятности усилено в десятки раз. Но как? Гипноз… Глубина… проникновения в сознание. И поразительно то, что я его видела совсем другим! Высоким, очень красивым, с зелёными глазами! Словно он этой картинкой заслонил себя. И ещё какие-то восточные видения …

– Может быть это он гарем представлял? Говорят, что очень многие из нас – потомки Чингисхана от тысяч его наложниц! Ничего, держись. Приобрела новый опыт. Крепче будешь. Теперь даже цыгане к тебе близко не подойдут! – Галина поднялась. – Пойду я. Буду звонить. Тебе нельзя оставаться одной со своими мыслями. Я вот книжку тебе принесла. Заставляй себя читать, даже если не хочешь и больше с людьми разговаривай, отвлекайся.

Через несколько дней Анита уже была дома. Она еще была очень слабой, но вышла на работу. Каждый день, утром, выходя из дома, Анита видела Германа. Он стоял в стороне, не подходил, но смотрел на неё. Она подумала, что Герман испугался и пытается держать её под своим влиянием, делая вид, что помогает ей восстановиться.

Анита старалась при любой возможности слушать классическую музыку, побольше Рахманинова. Это было её открытие – музыка освежает и выравнивает мысли, и на работе и дома она постоянно была в наушниках. Но восстанавливалась она очень долго.

***
Поезд мчался через длинный тоннель, ритмично постукивая колесами на стыках, и в полутьме я слышал голос Германа. Мой попутчик продолжал рассказывать, почти не глядя на меня, казалось, он говорил сам с собой. Но иногда он взглядывал мне в глаза и тут же их отводил. Вскоре купе залил яркий дневной свет. Почувствовав мой удивлённый взгляд, он объяснил:

– У меня сильные глаза. Я стараюсь подолгу не смотреть на человека, отношусь к тем людям, которые чувствуют гораздо сильнее, чем другие, и это передаётся, вызывает дискомфорт. Люди, у которых хорошее воображение, быстро погружаются в мой мир, а он не такой, как у обычного человека. Я сосуществую с разными образами света и тьмы, которые мне помогают. Это мистические существа, и при помощи этих образов я и помогаю людям выйти из своей проблемы, они получают защитника.

Он отвёл глаза и снова стал смотреть в окно. Я подумал, что в нас очень сильны те боги, которых люди придумали, когда ещё жили в пещерах. Страх перед силами природы, перед стихией заставил их выдумывать себе разных богов, на все случаи жизни. И где-то эта частица еще теплится. Что поделаешь, если некоторые люди скорее верят не в себя, а в неведомые силы, видят в них своё освобождение от беды, проблемы.

Герман снова заговорил:

– Я никогда так не влюблялся. Она сводила меня с ума. Я не сразу понял, чем именно она поразила меня. Струящийся шелк её платья, цвет волос, её глаза – яркие, тёмные… Скользнула и поймала солнечный лучик нитка бус из разноцветного агата. Я сам не мог сказать, что подействовало на моё воображение, но появилось сильное желание её удержать. Я знал свою силу и привык к тому, что женщины, которых я бы никогда не добился, сами мне покорялись. Перед ней я был слабым. Любовь – такой же гипноз. Она ломает человека, подчиняет… Безответная любовь способна свести с ума. Это тупик. Пытаться добиться женщины психической силой – большой грех. Я хотел перед ней быть героем. Сначала погрузить её в мрак, а потом вытащить, чтобы она была мне благодарна. Я сам говорил ей, что чёрная магия – это сначала сделать зло, а потом добро. И она испугалась. Она ушла, когда ей стало плохо, и не позволила мне проявить себя так, как я хотел. Когда она заболела, я уже не мог ей помочь. Она звонила мне, но я не отвечал. Я знал – если она меня увидит, реакция может быть непредсказуемой.

Герман на минуту задумался, сделал над собой усилие, чтобы продолжить свой рассказ:

– Потом, через время, она пришла ко мне. Я понял почему. Она хотела доказать мне, что я над ней не властен – хотел, сам не ведая, разрушить её жизнь, а разрушил свою. Она, видимо, хотела увидеть меня другими глазами, избавиться от тех, пугающих её мыслей. Мы поговорили для вида о разных обыденных вещах, и я благодарен ей за эту последнюю встречу. Но я заметил, что Анита смотрела на меня так, словно видела первый раз. Словно раньше она видела другого человека. Наверное, во время сеансов ей сильно передались мои мысли. Я перестал принимать пациентов и нашёл работу, связанную с командировками. Но не могу отказать в помощи людям, которым нужна экстренная помощь. Скорая часто долго добирается, а человека можно спасти.

Он опять замолчал. Но вскоре заговорил:

– Если человеку дан дар помогать людям, он должен будет чем-то за это заплатить, чтобы соблюдалось всеобщее равновесие. Это большой подарок судьбы, нельзя требовать большего. Природа не различает, где вы, а где кто-то другой. Она знает, что всё это части одного и того же механизма, поэтому, забирая у другого, вы забираете у себя самого.

Герман быстро взглянул на меня. Я посмотрел на него, как на обыкновенного человека, и это его подбодрило, он продолжал:

– Если бы это было возможно, я бы отдал свои способности за красоту, высокий стан, уверенность в себе, не как мага, а как состоявшегося в другой сфере человека. Я был женат, но скажите, разве может женщина, зная, что её мысли читаются, как открытая книга, оставаться рядом? Я, как артист, который живёт только на сцене, когда он в маске, в образе. И для того, чтобы удержать этот образ, я должен максимально ограничивать контакты, быть затворником. Но ведь я же чуть было не убил её, будто сапогом, наступил на её душу. Я употребил свой дар во зло. Возможно, этой ситуацией меня наказали высшие силы, и я раньше что-то делал не так. Анита явилась ко мне, как орудие суда. И если я ещё могу помочь человеку, то только потому, что она не обвинила меня.

Он умолк, опять же глядя в окно, а потом сказал:

– Спасибо вам за то, что вы меня выслушали.

Скоро была моя станция, поезд сбавил скорость, и уже показалось здание вокзала. Я начал прощаться. Когда я уходил, он сказал:

– Мы с вами были вместе достаточно долго для того, чтобы установилась энергетическая связь. Если вам будет нужна помощь, подумайте обо мне, как о друге. И прочитайте молитву. Есть такие вещи, о которых мы знаем мало. Но они работают.

Странно было то, что после всего рассказанного им, я не воспринимал его, как мага, как пугающую тёмную силу. Мне было его жаль, как человека, которого жизнь так одарила, и так наказала. Ведь мы нормально относимся к тому, что у художников и поэтов несколько иное мышление, а таких как он, чуть что не так, сразу готовы заклеймить.

Аниту тоже было жаль, но она была где-то, словно в просмотренном фильме, и её роль в этой истории, пожалуй, закончилась. Я, со своей позиции обычного человека, не понимал, почему он не мог просто поговорить с Анитой. Зачем нужно было облачаться в отгораживающие от реального мира покровы таинственности? Для того, чтобы любой ценой удерживать ореол загадочности и славы и, благодаря этому, чувствовать себя уверенно? А рядом со мной он сбросил эту маску, зная, что больше меня не увидит.

Я вышел из вагона и с удовольствием вдохнул свежий воздух тихого апрельского вечера. Всё время, пока я добирался до своего городка, передо мной стоял его образ – маленький темноволосый мужчина с бородкой – человек, который осмелился взять от жизни больше, чем имел на это право.

Я поднялся на верхнюю палубу парома, когда стало совсем темно. Надо мной зажглись таинственные созвездия, мерцающие алмазными гранями. Паром, как живое существо то поднимался на волнах, то опускался, медленно продвигался вперед, рассекая тёмные волны.

Свет, падающий на меня сверху, казался мне тёплым, состоящим из жемчужных капель, как небесная вода. Он уверенно проникал вовнутрь, и в моей душе всё смутное прояснялось. Я дышал легко, с восторгом ощущая мягкий пьянящий воздух с запахом моря, вновь и вновь поднимая глаза на загадочные небесные иероглифы, словно я мог прочитать самую главную тайну мироздания – закон равновесия.