Вы часто задумываетесь над тем, как живёте?
«Мост, обыкновенный, как жизнь» Милана Секоненко

Зеркала способны смотреть на жизнь под разными углами – не только так, как ее желают видеть или пытаются представить их визави.
Безмолвными свидетелями зеркальные поверхности отражают ускользающие от внимания фрагменты реальности, вбирая в себя всё, что попадает в поле их зрения: невысказанные мысли, смешанные чувства, безотчетные порывы, сиюминутные желания. Сохраняя каждый штрих, зеркала складывают и воплощают в зазеркалье своё, альтернативное развитие того, что не случилось в этой реальности. Зеркала не врут. В отличие от человеческого взгляда, который выделяет только то, что хочет видеть, они, ничего не теряя, отражают каждого, кто смотрит им в глаза – в зеркало души.

Уже уходя на работу, Антон задержался в прихожей, взглянув на себя в зеркальную дверь шкафа, мимо которого проходила вся жизнь в квартире. Рубашка, джинсы, кроссовки. Работа в компании, в которой он был «одним из многих», кто весь день сидит за клавиатурой своего компьютера. Двушка на конце оранжевой ветки московского метро. Из окна восьмого этажа – пруды, с плакучими ивами. За домом – парковая зона, плавно перетекающая в лес, где он когда-то со своими пацанами гонял зимой на лыжах, летом на велосипедах. Когда-то в бархатный сезон – с женой на море. Последние два года - весной на лоджии в мыслях о несбыточном и в ожидании чего-то нового в рутине бытия… но ненадолго. Неясное томленье и призраки мечты как эхо угасали, исчезая за закрытой балконной дверью. Комната возвращала в привычную реальность дивана, компьютера, шуршащего программами искусственного мозга… и одиночества.

«Так, давай ты не будешь отвлекаться. Еще раз: кроссовки, джинсы, рубашка, пригладить на голове издержки ночи». Скривившись, Антон потрогал легкую небритость, взял с полки… связку ключей и подмигнул себе «другому» на удачу. Но «другой» сегодня не ответил, невозмутимо глядя из зазеркалья.
- Да ладно… Бро, не хочешь пожелать удачного дня?
Проигнорировав вопрос, «другой» сделал шаг назад, приглашая в отраженье коридора.
- Так значит, да? – усмехнулся Антон.
Отражение продолжало демонстрировать независимость. Глядя на него с нескрываемым интересом, Антон пытался понять, что происходит.
– Сейчас я лбом встречусь со стеклом… или отправлюсь на прогулку в подсознание. Я правильно тебя понял? Ну… слегка неожиданно, но не ново… Ладно, давай, удиви меня.
Шагнув через раму в отражение коридора, Антон пошел следом за…
- Слушай, если уж мы идем вместе, то как мне тебя называть? Твою ж ..!
Держась за голову и стряхивая звездочки с ресниц, Антон поискал глазами то, обо что он приложился, и увидел кривой толстый сук, торчавший из сосны. Растерянно озираясь по сторонам, он понял, что стоит один на высоком берегу, а внизу, сверкая пайетками ярко-синего платья, нежится на солнце море.
- Качели, как метроном, - услышал он голос за спиной, заставивший сердце замереть на полуударе, а потом сбоить от смятения и замешательства. – Кажется, что они двигаются, раскачиваясь вперед-назад, вперед-назад… а на самом деле остаются стоять на месте.
Позади него на качелях, подвешенных к толстой ветке сосны, сидела та самая, которой он никак не мог решиться сказать о главном. Качнув головой, она отбросила светло-русые пряди, закрывавшие ей лицо.
- Ты заметил? Мы потеряли наше настоящее, и теперь время раскачивается между грёзами и воспоминаниями, повторяя одно и тоже… снова и снова… – она раскачивалась, легонько отталкиваясь кончиками пальцев босых ног от примятой травы. – Чтобы нам пойти дальше, надо спуститься с качелей на землю и сделать шаг… любой, главное настоящий, потому что за ним может случиться следующий, а это уже жизнь, понимаешь?
- Привет, подружка.
Прислонившись спиной к шершавому стволу, Антон смотрел в ее зелёные, как вода лесного озера, глаза с золотистыми крапинами кувшинок.

- Антон, забери меня отсюда…
Он подошел к ней и, взявшись за веревки, остановил движение качелей.
- Идем. Туда, где белые кашалоты плывут по синему куполу небесной тверди и пускают фонтаны, укрывая пылью сахарной пудры темный бисквит городов. Давай сбежим туда, где нет одноглазой ночи, сослепу растерявшей в небе серебряные пиастры.
- Остановись, Антон…
- А хочешь, я отведу тебя туда, где множество подсолнечных глаз, не мигая золотыми ресницами, таращатся в пульсирующее вангоговское небо?
- Нет, слышишь? Это снова слова, которые лишь слова, а жизнь где-то там и не о том, опять мимо нас.
- Алёна…
- Нет!
- Ты ведь… не она, да?
- Да. Весь этот мир зазеркалья – ты, и твои отраженья в нём… и я тоже. Он создан из тебя, Антон – ты его бог.
- Я понял.
Она была права. Только слова, а жизнь — не о них. Он только мечтал, не решаясь осуществить. Останавливался, не пытаясь преодолеть. Ссылался на дурной характер в страхе всё испортить. Довольствовался малым и однажды потерял всё – ту, которая была той самой, единственной настоящей половинкой – подружкой, которую любил.
Он взял её за талию и, подняв с качелей, притянул к себе.
- Ну вот. Теперь только настоящее, да?
Как только она коснулась босыми ступнями земли, шквал сухого горячего ветра нестерпимым жаром обдал тело Антона. Ревущий песчаный вихрь опустился раскаленным красным облаком, поглотив их, и закрыл небо, словно приблизив его к земле.

Уткнувшись лбом в зеркало шкафа, Антон судорожно втягивал ртом воздух. Покрывшись холодной испариной, стараясь не потерять равновесие, он медленно сполз на пол. Отдышавшись, он разжал пальцы, стиснутые в кулак. В одном, впиваясь в ладонь острыми краями, лежала связка ключей, из другого на пол высыпалась горсть красного песка.
На автомате он добрел до раковины в ванной. Открыл кран и умылся, несколько раз плеснув холодную воду в лицо. Сменил рубашку. Повесил рюкзак на плечо. Закрыл квартиру, пешком спустился с восьмого этажа и сел в машину.
Лишь когда он стоял на светофоре по дороге на работу, до него, наконец, стали доходить звуки окружающего мира. По радио после загадочно-космической музыкальной отбивки бодрый голос дикторши продолжил: «Стрелец. Сегодня вам стоит быть активным и решительным. Идите к своей точке «Б» уверенными шагами». Светофор, подмигнув жёлтым, переключился на зеленый.
- Ладно, погнали.