Как правильно заметил один товарищ, у Аполло есть аполлогеты.

Однажды мне довелось вести беседу с одним самодеятельным философом. Из тех философов, которые Канта не читали, ибо бесполезное занятие, но осуждают его. Вопрос стоял о том, что такое классик. Вот Пушкин - классик или жертва возвеличивания большевиками/бездарями/оторванными от сути жизни интеллектуалами (нужное подчеркнуть)?
Тогда мне пришлось вспомнить, как определяли классиков те, кто в интеллигентной среде почитается за авторитет. Есть такие почти подростковые лидеры: Д. Лихачев, В. Шкловский, Ф. Достоевский, последний, кстати, считал Пушкина величайшим из литераторов, подлинным сокровищем мировой литературы, хотя ни разу не большевик и вообще сидел.
Каждый из них руководствовался собственными воззрениями, но в одном они были схожи: мало остаться в истории, мало того, чтобы тебя помнил узкий круг знатоков, нужно, чтобы в твоем творчестве было что-то такое, что и через десяток лет затронет читателя.

С классиками вообще все плохо. Диккенса читают и перечитывают даже те, кто вовсе с Британией мало знаком. А вот с модным литератором Сюсюкиным - беда. Не хочет народ напрячься и постигнуть его элитарную непревзойденность. А он такой философичный, куда там Диккенсу.

Мне думается, что творчество Аполло - к счастью или к сожалению - обладает яркими чертами классика. Оно не то, чтоб бессмертно, оно просто литературно. В этом главная проблема Аполло. Сейчас мода на демонстрацию. Причем, для демонстрации, чаще всего, нет содержания, но само желание и возможность действа уже объявляется целью.
- О чем ты так надрывно кричишь, родной?
- Я художник, я авангардирую...
И на этом все. Берут какую-нибудь заезженную темку и начинают делать из нее трагедию. Все неплохо, беда, что в этой темке автор не считает нужным даже для видимости потрудится. 50 раз повторил: "Сталин, Берия, ГУЛАГ" – уже в тренде. А читатель пусть сам додумает, где тут трагедия.
Любая хрень, поданная в гарнире выкриков и плясок, объявляется искусством.

Поэтому творчество Аполло, идущее в русле русской классики, вызывает ректальные проблемы современных конгениальностей. Самые умные из них предпочитают пафосно объявить себя изжившими сей литературный стиль и поклоняющимися поэзии соцреализма в новой постмодернистской упаковке. Другие с упорством жвачных непарнокопытных пытаются бороться сразу со всей русской литературой. Получается, кстати, малоубедительно.

Поэтому с творчеством Аполло большие проблемы. Оно неудобно в современном мире. Его не объявишь ретроградством – Аполло ведь не повторят канон, она развивает традицию. Его не назовешь бессодержательным. Остается искать желтые пятна на белой простыне.

Трудно, трудно с Аполло.

Ее творчество можно было бы назвать поэзией обыденности, не будь сие определение столь затерзано доморощенками вроде поэт-алкоголичек, что и вовсе оскорбительно звучит. Аполло пишет о любом рядовом человеке. Каждое ее произведение – одна из человеческих черт. Каждая история – одна из множества историй человеческой жизни. Аполло не спекулирует на жалости, сострадании, чувстве ужасного, отвратительного или прекрасного, как это делает почти 90% «паеттов». Ее стиль собран, спокоен, лишен истерии.

Эмотивная сторона ее работ всегда построена на разумном восприятии произведения. Любая трагедия, любая радость даны так, как они представлены в жизни человека – на глубинном уровне осознания.
Вопреки картинам иных талантов, мы довольно спокойно относимся к тем бедствиям и переживаниям, которые проходят в нашей жизни. Острота проходит, вырабатывается определенная устойчивость. Человек не становится черствым, его переживания уходят на большую глубину. Разлука, одиночество, скука и мышья суета жизни – а человек встает в 7 утра, идет на службу, в магазин, принимает душ, смотрит кино. В его сознании идет мощный процесс, но внешне это заметно лишь самым близким. На то они и близкие. Это нормальный человек.
Нас же горе-литераторы приучили к истерикам, которые рвут на себе волосы, исходятся соплями по любому поводу и без такового, но не могут решить пустяковой проблемы. Наша беда в том, что мы, читатели, перестали воспринимать мир иначе, чем через гротеск. Мы охотно подадим талантливому актеру на рынке, но нас мало заботит существование нашего же сослуживца, больного раком. Ползает, молчит – и ладно. Помер? Как же так, мы даже не знали... Мы привыкли, что нам вывернут, покажут, носом ткнут. В этом суть современного литтворчества – тыкать носом и громко-громко орать. Иначе не заметят - привыкли.

Аполло орать не привыкла. Ее тексты становятся близки и понятны, когда есть определенный опыт, когда знаешь цену прожитому дню, когда монологи из инвалидной коляски уже не впечатляют. Просто потому, что нужно быть человечным ДО монолога, а не ПОСЛЕ него.

Мне кажется, что творчество Аполло ждет та же судьба, что и творчество других «неизвестных» классиков – М.Котовской, Скади, Л.Воробьевой, В.Камши,В.Коваленко и др. Их имена не будут писать на стенах: «Цой жив», их тексты не издадут миллионным тиражом на 60-ти языках мира, но по их пути пойдут другие. Вопреки мнению гениальнейших философов, которые всю русскую литературу сводят к жалкому подражательству некой абстрактно-европейской литературе. Стесняюсь спросить: а турецкая литература – достаточно европейская или станет таковой после членства в ЕС?
Увы, Аполло не европейский литератор. Слава богу, она сама по себе.
Аполло есть Аполло.