«Мастерство — леденит…»
-Стефан Малларме-

«Пока есть такой язык, как русский, поэзия неизбежна...»
-Иосиф Бродский-

«Никто не говорит о том, как изменился читатель. (...) Современный человек с неограниченным ресурсом доступа к практически любой информации утерял главные свойства читателя - наивность и тягу к открытиям. Ему нужны развлечения. И его трудно в этом винить...»
-Виталий Мамай- «Смерть читателя»

Многие считают: современная поэзия — это какие-то скучные, запутанные, непонятные стихи, а слава русской поэзии осталась где-то там, в эпохе «Серебряного века».
Это ошибка.
Откуда возникло расхожее мнение насчет того что «русская поэзия умерла» и почему сложилось такое неестественное положение вещей в официальной издательской системе — это отдельный разговор. Долгий, печальный и нелицеприятный.

О «смерти русской поэзии» обычно уныло рассуждают те, кто разочарован в читателе, страдает от невостребованности собственной «поэтической продукции». Литературная тусовка реального читателя не заменит. И каждый пишущий хорошо чувствует подмену, и всё понимает. Потому и сетует...

Реальный, живой читатель, бескорыстно и беззаветно любящий стихи, никуда не делся, не «исчез». Читательская аудитория, по понятным причинам, переместилась в Сеть — туда, где обитают (за неимением выбора и за нежеланием биться в глухие стены головой) хорошие поэты, стихи которых люди просто любят читать.
Читателей стало не намного меньше, чем раньше. А может, и больше.

Поэзия же существует и здравствует. Она живет своей незаметной жизнью — отдельно от горластых манифестантов, «ультрамодных литературных тусовок» , от «толстых академических журналов», которые взялись определять, кому «полагается» или «не полагается» представлять поэзию, и что поэзией называть. От тех, кто создали свою, глубоко субъективную, прикладную эстетику, которой обосновывают свой узенький «мейнстрим». И ретиво формируют «эстетические вкусы» за нас. Вернее, уродуют их.

Все эти «законодатели модных тенденций» во всех областях культуры давно уже надоели здоровым людям. Они отталкивают вменяемых зрителей-читателей от того, что сами показывают, навязывают, нарекая лучшими образцами «современного искусства». Чтобы потом те, кому «надо», говорили: посмотрите, русского искусства нет, было — да вышло всё. Осталось в допотопном Серебряном веке. А всё, что после — барахло, нецивилизованная «совковость», «старьё». Кроме постмодернизма, разумеется, который давно уже искусство «мировое», то есть элитарно-обезличенное. Предназначенное не для всех, а только для тех, «кто понимает», для «прогрессивного человечества», а не для непонятливого, застрявшего в своих традиционных смысловых координатах, «быдла».

Такие утверждения есть ничто иное, как один из способов расчеловечивания русской культуры, обесценивания русского языка, искажения эстетики русской поэзии.

Поэтому реальный читатель бежит от толстых журналов. Редко посещает литературные междусобойчики. Не сидит на литературных сайтах. Это — закономерно. Народная любовь, она такая... Молчаливая. Её не приобретёшь в обмен на нахальную рекламу, не купишь за взаимные лайки.

История показывает: аудитория русской поэзии во все времена составляла процентов 15 от читающей публики. Этот процент не изменился, а если даже изменился — то разница не существенная.

Не надо на народ грешить. Это не народ «не такой». Это нам, подчас, нечего ему предложить, нечего показать, кроме своей вечной эгоистической потребности в литературных «вассалах», «рейтингах», «афишах», «кубках», «золотых перьях»... Кроме самодовольно-шизофренической «инаковости» нарциссов, да псевдоинтеллигентской спеси. Кто виноват в том, что наши личные мизантропические «душевные вавки» никому не понятны, да и не интересны, по большому счету.

Беда в том, что мы сами — никого не любим, кроме себя и собственных виршей. В грош не ставим читателей, их жизнь, ценности, которые им близки. Не знаем, о чем они, наши читатели, мечтают. Чего хотят, на что надеются, чего боятся… Не интересен он нам, живой реальный читатель.

Не любим, но относимся — потребительски. Ждем, что будут читать и почитать — только потому, что мы такие вот необыкновенные личности. И ведь пишем об этой нелюбви так, как будто это — круто, презирать окружающую среду, выискивая в ней любые гадости, мерзости, любой негатив — лишь бы самоутвердиться в мелочном, сварливом «эго» , в закукленном личностном превосходстве. Как правило, мнимом.

А поэзия без любви — механический набор мертвых слов. Трескучая уродливая пустышка, каких бы мы туда не впихивали необычных рифм, каких бы ни плодили противоестественных метафорических монстров. Сколько бы ни прилагали «ледяного мастерства».
Наши стихи таковы — каковы мы сами. Читатель лишь платит взаимностью.

Так что давайте, господа пииты, без драм и пессимизма. Талантливых поэтов, с интересными, качественными текстами и щедрой, доброй душой — ценят, читают, цитируют, да еще как…

Русская поэзия есть!
И она «не может не есть». Как бы кое-кому ни мечталось о том, что она всё-таки умрёт.

P. S.
«Если только Россия откажется от бесконечных разговоров об особой духовности русского народа и особой роли его… … Они так собой любуются, они до сих пор восхищаются своим балетом и своей классической литературой XIX века, что они уже не в состоянии ничего нового сделать… Россия наконец должна расстаться с образом великой державы и занять какое-то место в ряду с Бразилией, Китаем, Индией…»
(Альфред Кох, интервью русскоязычной радиостанции США WMNB, 23 октября 1998)

Имеющий уши - да услышит. Как говорится — без комментариев.

2018 год

PostScriptum, 2021
.................................#время #люди
Послесловие к статье, написанной три года назад, и неожиданно вызвавшей приступы ненависти у некоторых сетевых деятелей в области поэзии.

Приходилось слышать возмущенные крики квазипатриотов: а кто это вообще такой, этот Кох? И какое он вообще может иметь значение для культуры, чтоб его упоминать?!
Поэтому считаю необходимым внести уточнение.

Кто такой Кох и почему его слова вынесены в постскриптум?
Итак. Официальная справка:

Альфре́д Рейнго́льдович Кох (род. 28 февраля 1961) — российский государственный деятель. В 1990-x годах был председателем Госкомимущества России и заместителем председателя правительства Российской Федерации.

Что это значит?

Альфред Кох в 90е годы был фактически гауляйтером с правами завхоза над имуществом бывшего Союза. Сколько его руками было разорено и уничтожено издательств, изданий и прочих культурных организаций и объектов — остаётся только подсчитать и прослезиться. Идеологический, художественный ущерб — даже оценить не представляется возможным. Хотя, мы же понимаем, что этот человек был всего лишь исполнителем задач, поставленных перед исполнителями такого рода руководством повыше…

Слова его — лишь озвученная его устами тщательно разработанная программа культурного геноцида и отравления сознания, воспитание пренебрежительного отношения населения страны к собственной культуре.

Этого пренебрежения, иногда откровенного, иногда рядящегося в «сочувственные одежды», и сегодня хватает с головой на уровне обыденного сознания. И не важно как оно выражено: с трагическим заламыванием рук («Шеф, всё пропало!», «Русская культура погибла» и т. д. Или — «Только соцреализм (панславизм, патриотизм, коммунизм и др.) спасёт русскую культуру» Или — «Русская культура — варварство» и т. д.)

За всеми этими лозунгами «спасения» стоит одно и то же: отрицание живой современной русской культуры, в частности — её современной литературы, поэзии.

Так что свою локальную задачу этот деятель выполнил. Привил негативное отношение к тому, что является живым, действительным. Хотя, справедливости ради, нужно отметить: эти задачи ставились и до него — другим «Кохам».

Коха вроде бы и нет, а негативное отношение — живёт. И в этом направлении идут многие — не важно, слева или справа, и с каких платформ произносятся эти призывы. Эти маленькие «кохи» многочисленны, и рядятся в различные одежки — от пламенных «как бы патриотов» до откровенных русофобов. Тем более, этой публике свойственно переодеваться гораздо быстрее, чем людям, занятым творчеством и порой даже не замечающим, что вокруг них происходит.

Деятельность же этого функционера (распорядительно-финансовая) была лишь частью организованного, тотального уничтожения страны, её культуры, языка, искусства, ценностей.

Собственно, таких «Кохов» было и есть до сих пор — море. Рангом помельче, возможностями — поскромнее. От чиновников высшего ранга до активистов самодеятельных литературных кружков, от скромных сисадминов соцсетей и различных «культтрегеров» — до адептов «незыблемости канонов искусства прошлого», «исключительной эталонности советского искусства», выискивателей «подозрительных идеологических несоответствий» и «непонятных, а посему опасных, смыслов» в произведениях тех или иных авторов. Поскольку, маркируя таким образом авторов, их просто удобно шельмовать — и уничтожать.

Идут годы. Меняются уклады. Люди сменяют друг друга на постах, меняются темы, выразительные средства, стили, а тенденция — остаётся. Кохи уходят, а их дела — живут. И шапки — горят…

Почему вдруг эта статья вызвала бурю возмущения, остаётся только догадываться. Написана она была три года назад...

П. Фрагорийский
из кн. Блокнот Птицелова
Триумф ремесленника