А давайте поговорим о ценностях и оценивании.

Думаю, никто не будет возражать против того, что литература обладает мощным воздействующим потенциалом, способным формировать отношение читателя к происходящему в мире, его ценностные и эстетические категории, поведенческие особенности. Задача критика или литературоведа – дать оценку произведению и помочь читателю с выбором ориентиров в литературном море. Нет? Я ошибаюсь? Ну, тогда расскажите мне, какая еще может быть польза от критики обычному человеку.

Теперь самое время сделать лирическое отступление и избавить читателя этой статьи от необходимости разоблачать ее автора. Итак, я – природный варвар, хам и феодал, чем горжусь и весьма доволен.

Как хам и варвар, я поклоняюсь товарищам В.В. Виноградову и Ю.М. Лотману и иже с ними, регулярно принося им в жертву «таланты». У этих товарищей есть масса интересных трюков, которые обладают изрядной объясняющей силой для таких, как я. Вот, когда я читаю чью-то критическую статью на художественное произведение, то ожидаю увидеть нечто, подобное «Анализу поэтического текста» или «Шекспиру в зеркале русской критики», или «»Фаусту» Гете. Литературный комментарий». А вижу я…

Вы заметили, как строится критическая рецензия «настоящих филологов» из числа посетителей сетературных порталов? С точки зрения авторской речи.
«Я не услышала в авторском тексте тех вековых глубинных идей русского лиризма» (с)
А если я напишу в рецензии автору, что «Когда я читал твой роман/повесть/стишок, внутренний голос под сводами моего черепа пел «Ду хаст мих» и матерился, как утренний биндюжник», то автор скажет, что это не критика, а стеб.
А ведь это абсолютно одинаковые аргументы по степени их объективности.
Методология оценки худтекста была разработана в деталях еще Аристотелем, уточнена Кантемиром, Ломоносовым, Проппом наконец. Так что не надо жу-жу.

«Да забей ты на этих «филологов»» - говорит мне один мой знакомый друг. – «С ними уже все понятно»
Увы мне! Неопределенность авторских оценок присуща даже вполне подготовленным и серьезным критикам. Например, Анна Александровна Хайль в одном случае говорит о невозможности четкой детерминации средств оценки художественного образа с различных позиций, поскольку само понятие «образ» отличается редкостной размытостью. А в другом месте она же дифференцирует, что является образом, а что нет.
Подчеркну – это не упрек Логине. Это общая проблема, присущая системе оценивания гуманитарным областям.
В физике можно измерить температуру или давление и выразить условными единицами, в литературе так не получается. Отсюда раздолье для самородных графоманов от творчества и критики.
На выходе мы видим откровения писателей/поэтов, которые в лучшем случае бездарны. Это в лучшем случае. Есть же и худший случай.

Вот у нас поднималась тема борьбы с маньяками.
Уважаемые читатели! А вам имя Ника Перумова что-нибудь говорит?
Нет, он не «какой-то толкинист». Он вполне себе литературная фигура, определившая сознание изрядной части уже совсем не молодого поколения. Иным уж под «полтинник». А вы прочтите любой его роман. Откровения маньяка-извращенца. Причем написано бойко, хотя и местами занудно . На каждой странице кого-то режут, насилуют, потрошат.
Это не Федор Михайлович с его вселенским гуманизмом. Тут все «нипадеццки».
А теперь сходите на «Самиздат», на «АиФ» (альтернативная история и фантастика) и другие популярные сайты массовой сетературы. Вам в подробностях объяснят, что насилие, каннибализм, сексуальные извращения и т.д. – это норма сегодняшнего дня. Сильный человек и должен так себя вести.

В прежние времена сильным мужчиной считался тот, кто мог найти выход из сложной ситуации, кто не боялся ответственных и непростых решений. А теперь? 50% книги ГГ ноет и обсасывает свои психологические комплексы, а остальное время кого-то режет, жрет или совокупляется.

Вы, уважаемые литсетяне, уже сморщили носы и говорите, что вы такое не читаете? А вам и не надо. Это читают современные подростки, из числа тех, кто еще хоть что-то читает. И поскольку литература обладает немалой воздействующей силой, как мы заметили в начале, то и эталон поведения, и ценности формируются именно такие.

Когда «маститый филолог» и «эксперт» заявляет, что советская литература была никчемной и не дала ни одного стоящего произведения, когда он же говорит, что русская литература – сплошное морализаторство и совершенно неуместный пафос, то…
Конечно, неуместный. Это Мересьев без ног мог ползти, а потом и летать. Современному поколению это недоступно и ненужно. Современный герой на восьми страницах обсуждает проблемы анального секса и непонимание его тонких душевных расстройств грубыми современниками. И именно это филологами и подается как «образец» по их «экспертному» мнению. Как мне, малограмотному, объясняла одна заслуженная учительница: "у них другие ценности, нужно соответствовать". Нууу, теперь соответствует. Ученик избил учителя, причем просто между делом. Нормально, чем вы недовольны?

Вывод. Вывод заключается в том, что должна быть определенность в том, что считается достойным для человека, а что нет. Какой образ мы хотим видеть рядом с собой. И да,
это идеологическая модель, которая не коммунистическая, монархическая или либеральная. Это модель человека, который может жить в социуме, не превращаясь в маньяка или убогое нечто.