Я не скажу наверняка, был ли секс в СССР, но могу предложить читателю вместе со мной попытаться разобраться, как с «этим» обстояло дело в дореволюционной России. Причём мы не пойдём по стопам Лескова или Тургенева, не будем искать типичные черты в русских женских характерах или поднимать проблемы адюльтера или мезальянса. Предметом нашего исследования на заданную тему станут всего лишь маленькие шедевры русского устного народного творчества — так называемые частушки или, по оригинальному определению известного собирателя народных песен Павла Шейна, «возгласы или припевы, произносимые во время плясок плясуном или плясуньей». Вот где можно найти настоящее, живое русское слово, увидеть истинный дух народа!
Новый старый взгляд на частушку
Когда говорят о народном песенном творчестве, чаще всего вспоминают именно о частушке. Живущие в народной памяти простые, легко запоминающиеся короткие песенки в большинстве своём не имеют особой художественной ценности, но дают неисчерпаемые возможности для изучения нравов, быта, мировоззрения, даже философии народа, достаточно точно характеризуют его интересы, взгляды и идеалы. Причём уже в девятнадцатом веке появились исследователи, которые в легкомысленности, карикатурности и довольно фривольном языке частушек видели признаки разложения и чуть ли не падения простого народа, по крайней мере, его вкусов. Это, на наш взгляд, ошибочное мнение. Юмор, ирония, умение посмеяться над собой возвышают любой народ. Да и ментальность большой нации, её творческий потенциал может проявляться не только в высокохудожественных образцах творчества (в живописи, литературе и так далее), но здесь обязательно должно оставаться место и для лубка, «низкопробной» (условно) частушки, всяких побасенок, прибауток, присловиц, ихахошек, набирушек и т. п. Иными словами, народ, являясь высоконравственным умницей-сказителем, имеет право в своих устных творческих экспериментах, балансируя на грани вкуса и приличий, иногда и чуть-чуть расслабиться, пошутить, побыть немного «исказителем» собственной жизни. Впрочем, не будем сейчас пускаться в размышления на эту тему. Сегодня нас интересует другой — достаточно деликатный, можно даже сказать, пикантный — вопрос: представления народа о сексуальной стороне жизни, выраженные в частушке, мера открытости, откровенности, способности публично произнести слова о самом сокровенном. Наши изыскания убеждают, что в стародавние времена в этой области русский народ отнюдь не был ханжой, и мы постараемся это показать на конкретных примерах. (Кстати, сразу оговоримся, что поминать всуе тексты скабрёзного содержания а-ля заветные частушки из сборника А. Д. Волкова или сказки не для печати А. Н. Афанасьева мы в своём исследовании не будем, а заинтересованных лиц отсылаем к соответствующим изданиям.) Но сначала давайте определимся, что же такое, собственно, частушка? Оставим в стороне современное толкование, поскольку нам более интересен взгляд на эту уникальную коротенькую песенку, так сказать, очевидцев, то есть людей, живших во время её возникновения и формирования. Российский филолог, профессор А. И. Соболевский определял в конце девятнадцатого века частушку как нечто среднее между короткой песней и прибауткой; из этого будем исходить и мы. Принято считать, что сформировалась частушка из своеобразного симбиоза скоморошьего фольклора (отсюда краткость и злободневность), городских фабричных песен (под их влиянием значительно позже был сформирован классический вид частушки) и хороводных, обрядовых или игровых припевок, которые в свою очередь часто образовывались из обрывков долгих, «настоящих» народных песен-баллад (что подтверждает, например, Д. К. Зеленин в периодическом издании Московского университета «Этнографическое обозрение» в 1903 году: «Частушка — создание индивидуального, личного творчества, выросшее на развалинах старой народной песни»). Именно этот феномен — формирование короткой песенки-обрывка из полноценного оригинала — интересен прежде всего.
Короткие игровые припевки на зимних посиделках («беседах»)
Мой милёночек нарядненький идёт, В правой рученьке гармошеньку несёт, Левой тросткой упирается — На беседу пробирается!
Итак, начнём, пожалуй, с «лёгкой эротики», для чего перенесёмся на сто пятьдесят лет назад и побываем на одной из своеобразных деревенских молодёжных тусовок, в которых частушки (или мелкие стихотворные отрывки, как их ещё называли в этнографической литературе того времени) играли существенную роль. А то, что первые частушки появились в крестьянской среде и пелись они именно на гуляньях (а где же ещё?!), сомнений не вызывает. Во второй половине девятнадцатого века большое распространение в России получили собрания молодёжи, называемые в разных регионах «беседою» или «посидкою» (посиделками) (а ещё: «вечереньки», «суботки», «ссыпки» и т. д.) и ставшие прообразом появившихся позже сельских и рабочих клубов.
Мы привыкли с этим жить — Всегда на посидки ходить, Всегда на посидки ходить, Красных девушек любить!
Обычно, начиная с осени и кончая великим постом, когда делать особо нечего (в сравнении с горячей летней порой), а погулять, пообщаться друг с другом хочется, деревенские парни и девушки собирались в избе, нанимаемой на сезон у вдовы или у небогатых стариков, которым выгодно было получить хоть небольшую плату или какую-то реальную помощь по хозяйству. Бывало, что вечера поочерёдно устраивали у себя все взрослые девушки деревни. При этом вскладчину покупались свечи или керосин, если в избе была лампа, баранки, чай. Часто ребята, вернувшись с прибыльной работы, скидывались по десять-двадцать копеек на разные вкусности, а девушки, кроме общих угощений, приносили особые свежеиспечённые пирожки, но доставались они исключительно любимому парню, который в свою очередь угощал подругу конфетами и пряниками.
Мой-то миленький скупой: Купил пряничек сухой, А я поторопилася — Чуть не подавилася!
Интересно, что с приходящих только по праздникам молодых людей хозяйкой бралась особая плата, а гости, не уплатившие этот своеобразный сбор, не имели права подсесть ни к одной девушке, тем более — потанцевать с ней. Конечно, охотников играть такую незавидную роль находилось немного, и хозяйка редко оставалась в накладе.
Парень маленького роста Ходит на беседушку, Интересу много носит — Завлекает девушку!
Первыми на «беседу» всегда приходили девушки, они приносили с собой ручную работу, чаще прядение, рассаживались по лавкам, пели песни, немного сплетничали, делились с подружками маленькими секретами.
Все прядут волокна, Я — одну кудельку, Не видала милаго Целую недельку!
На беседушке сидела, На меня туман нашёл: Милый в беленькой рубашке Поздороваться пришёл!
Позже к ним присоединялись парни, обыкновенно с гармоникой, и сразу же включались в общее веселье со своими песнями, загадками, прибаутками. Парни рассаживались к своим подругам, велись сердечные беседы («беседой» часто называлась и сама изба, где проходили собрания), проводились различные игры, танцы. Конечно, некоторые парочки старались уединиться. При этом предприимчивые ребята специально делали для прялки своей возлюбленной пошире площадку, к которой привязывается кудель (волокно, приготовленное для прядения), «чтоб не видно было, как целуются».
Половица лавки ниже, Подвигайся, милый, ближе По тесовой лавочке Ко моей ко прялочке!
Я сижу на лавочке, Милый на скамеечке, Только глазом повела — Милый сел возле меня!
Сполюбилася, сполюбилася Девица молодцу, приобычилася. Я со этою любовью, девка, Шуточки шутила: Перву шутку пошутила — Парню на ногу ступила, Другу шутку пошутила — Праву ручку подавила, Третью шутку пошутила — С милым речи говорила!
Хотела в морюшке напиться — Вода холодовáя; Меня забавочка спросил: Что ж ты не веселáя? Ну а я ему в ответ: С другой сидишь — веселья нет!
Меня маменька ласкает, На беседу не пускает: Дочка, избалуешься, С засухой зацелуешься!
Разумеется, молодёжь не только сидела по углам в обнимку, но и танцевала до упаду. Когда же все участники собрания утомлялись от танцев, переходили к играм, не требующим много движения, но с обязательным пением песен. Для наглядности вкратце приведём одну весьма популярную беседную игру того времени — игру «со вьюном». Именно здесь выходила на сцену её величество частушка, точнее, её прообраз в виде специально подобранных коротких песенок с особой припевкой. Проходила игра так: во время общего пения парень вызывал девушку на середину избы и на словах «Дам я за молодца вьюночка, два овса мешочка, поцелую три разочка» (припевки пелись разные, здесь и далее тексты даются для примера; варианты были как мужские: «Со вьюном я хожу, с зелены́м я хожу. Не знаю, куда мне вьюна положить? Положу я вьюна, положу зеленá что ко паве на плечо, что боярыне на поволосы, да ко девице приду, поцелую, обойму», так и женские: «Со вьюнком я ходила, с молодым гуляла. Чем мне вьюночка выкупити? Чем молодого выручити? Дам я за вьюночка две гривны золотыя, четыре серебряныя»)… так вот, на определённых словах песни парень и девушка целовались и, взявшись за руки, садились на лавку. Затем таким же образом составлялись другие пары, для каждой наступала своя очередь, для каждой пелась своя песенка. Далее, когда все рассаживались по парам, пелось: «Уж как голубь-то на конике сидит, а голубка на коленях у него. Ты на что, голубь, голубушку держишь? А мне, грит, голубушка надобна, красна девица спонадобилась: она хлебцы-кокорочки (круглые пирожки из кислого теста) печёт, сухи корочки на полочки кладёт, мягки мякишки по лавочкам, сладки прянички по фартучкам. Мой-то миленький гулять пойдёт, меня, девушку, с собой возьмёт, на гуляньи поцелует-обоймёт». И снова все целовались. Песенки, как уже отмечалось, исполнялись самые разные, составлялись они часто из обрывков широко известных русских и малороссийских песен, порой совершенно теряя первоначальный смысл, но в интересах игры обязательными в них были концовки со словами о поцелуях (чуть ниже мы поговорим о таких припевках подробнее). Собственно, вся игра и сводилась к целованию, чем и объяснялся её огромный успех у молодых людей того времени, ни одно гулянье не обходилось без таких игр. Современники отмечали, что вообще молодёжь на подобных сборищах держала себя крайне свободно — девицы позволяли парню не только целовать себя, но и «сесть к нему на колени или его посадить к себе». Можно только догадываться, что там происходило на самом деле. «Но это, — читаем мы в одном дореволюционном журнале, — на сельский взгляд не представляет ничего особенного… и не ведёт обычно к тем неприятным для девушек последствиям, которые имеют место в городской жизни, несмотря на всю изысканность отношений одного пола к другому».
Завлекательные песенки Милёночку пою: Не дурак, так догадается — Наветочку даю!
— Уж ты миленький ты мой, Пойдём с гуляньица домой! — Пойдём, моя забавница, С весёлого гуляньица!
Кто в тальяночку играет, Господь счастьем наделяет, А кто пляшет и поёт, Господь здоровьица даёт!
Надо также заметить, что нередко подобные вечеринки для молодых людей устраивали их родители, особенно те из них, у кого в семействе было много девок на выданье и кому финансовое положение позволяло потратиться таким образом на потенциальных зятьёв.
Без меня меня женили: Как на мельнице-то был я, Приезжаю-то домой — Поздравляют со женой! — Не коснуть-ли мне главой, Не тряхнуть-ли бородой Для хозяйки молодой? — Я головушкой коснулся И кудёрышкам тряхнулся, Сам себе и улыбнулся!
Краткий обзор летних популярных игрищ, в которых использовалась короткая песенка
Судя по обширным этнографическим материалам того периода, играла молодёжь (особенно деревенская) в свободное от работы время много и активно, причём подавляющее большинство потех сопровождалось песней. Известно немало самых разнообразных игрищ, летних и зимних, в которых центральное место занимали, так сказать, взаимоотношения полов, знакомства девиц и парубков, ухаживания, невинные забавы с налётом лёгкого флирта, частенько ведущие к сватовству и свадьбе (на радость родителям). О зимних вечеринках мы только что поговорили, теперь пройдёмся по некоторым из летних развлечений. Среди летних игрищ, разумеется, первое место занимали игры хороводные, которые сопровождали многие обряды и праздники, но это отдельная тема. Тут как раз пелись песни специфические и довольно длинные (иногда просто бесконечные, гоняемые по кругу), и места частушке почти не находилось. Хотя небольшие хороводные песенки по типу вполне с ней схожи, в них тоже ирония сочетается с элементом игры (к тому же, заметим, снова все бесконечно целуются, хватаются друг за дружку и обнимаются!):
Разступитесь-ка, народ, Заведём мы каравод! Заведём мы каравод: Парень девицу берёт!
В кругу молодец гуляет, Себе пару выбирает: Лизавету — по совету, А Настасью — по согласью; Я Алёнушку люблю, Шёлковый платок куплю — Сто рублей я заплачу. Сто рублей нам нипочём — Гуляй девка с молодцом!
В хороводе были мы, Сокола мы видели, Сокола молодчика, Соколицу девицу. — Стань, девица, подбодрись, Двою-трою обернись, Двою-трою поклонись, Поцелуй и обоймись!
По улице молодчик идёть, По широкой удаленький, Он идёть не пьян — шатается, К короводу приближается И за девушку хватается.
Следующий обширный комплекс — игрища, связанные со старинными славянскими народными праздниками и обрядами (кто-то их называет языческими, но мы оставим дискуссию на эту тему в стороне). Вот уж где было раздолье! К таким игрищам можно отнести, например, обряд крещения и похорон кукушки, когда участники действа выбирали себе «родственников по духу», иными словами, кумились и пели маленькие песенки типа:
Ты кукушка ряба! Ты кому же кума? Кума, давай кумиться, Век не браниться!
Причём здесь мы снова встречаемся с уже знакомым нам «вьюнком»:
Вьюночек мой, да вьюночек, Лазуревый да цветочек! Я куда тебя, вьюночек, положу? Положу тя, вьюночек, на головку Ко удалому да к молодцу! Что не кум с кумой да покумилися, Что не брат с сестрой да посестрилися — Дорогим с дорогим да подарился, Золотым кольцом да обручился, Середи кружка да становился; Середи кружка да на лужочке Красны девушки да во кружочке. — Уж ты, мой кум, Уж как я, твоя кума, Где мы с тобой сóйдемся, Там и обóймемся!
А ещё в качестве бонуса после праздника с помощью раздвоенного корня травы кукуши (одна половина которого белого цвета, а другая — чёрного) замужние женщины повышали своё либидо, возвращая «согласие между супругами». (Вопрос заинтересовавшимся: какой цвет олицетворял жену, а какой — мужа? Ответ см. в конце первой части.)
В целом схоже с кукушкиным «хоронение Костромы». Причём нередко молодёжь затягивала это дело с Пасхи до Петрова поста (а это, между прочим, более двух месяцев!), усугубляя грех участия в языческом обряде бесконечными плясками-гулянками, чем вызывала гнев священнослужителей и порицание стариков: «Ноне ишь девки-то сами к парням лезуть — страмотища!» Потому и прощались с Костромой, не скрывая печали:
Кострома, Кострома, Ты нарядная была, Развесёлая была, Ты гульливая была!
Следом идут Семик и Троица. На Семик после утренних «официальных» мероприятий — завивания берёзки (перевязывание веток ленточками), плетения венков и поминания усопших — «послеобеденное время, как мы читаем в одном из дореволюционных изданий, вместе с вечером окончательно отдаётся веселью и разгульным песням беззаботной молодости». Заплетали девицы берёзку не для красоты, а гадали на будущее счастье: оно обязательно придёт, если веточка берёзки не завянет до Троицы.
Заплетёмкоте на Троицу Берёзоньки вон те! Раскудрявые завянут, Быть у девушек беде.
В Троицын день в обрядовой части идёт обратный процесс — берёзку «развивают» (при этом её срубают, и именно отсюда пошли песни о срубленных или «заломанных» берёзках и рябинках), устраивают гадание на венках, но вечерняя развлекательная программа остаётся неизменной — это время снова отдаётся «на забавы и удовольствия разного рода». В некоторых селениях празднуется вся неделя между Семиком и Троицей: «Подумают, что Семик только этим и кончается. Нет! Он только начался: каждый день собираются девицы вечером около беленькой и смотрят на неё как на какую-то загадку, поют и резвятся до ночи, и так продолжается до Троицына дня». Непонятно, откуда брались у молодёжи силы на ежедневные длительные гулянки, ведь надо было ещё успеть и барщину отработать, и по хозяйству попораться, но наши предки явно были «не то, что нынешнее племя»! И эти песенки понимаются нами уже с другим смыслом:
Йо, Йo, берёзынька! Йо, Йo, кудрявая! Семик честной Да Троица — Только-только У нас, у девушек, И праздничек!
Я по рощице гуляла, Свой платочек уроняла, Кто не пойдя, тот подоймя, Кто подоймя, Дуню любя, Дуню любя, вина купя, Купя булку для залуку, А конфетов для совета, А изюму — на раздуму, Винограду для разгаду!
Ещё интереснее и веселее в некоторых губерниях проходила Русальная неделя, которая непосредственно связана с Семиком. Мы выделяем её потому, что здесь главной героиней была не берёзка, а именно русалка. Её роль выполняла девица «в одной рубашке с распущенными волосами, верхом на кочерге, держа в руках помело через плечо». Легко можно представить, сколько веселья вызывала ряженая, сколько шуток и разного рода провокаций происходило, пока она бегала среди толпы и пыталась каждого пощекотать и утащить в «своё царство»! После символических похорон русалки народ, понятное дело, опять всю ночь по доброй традиции оттягивался до самой зари.
Ну и венцом молодёжного разгула был, разумеется, великий славянский праздник летнего солнцестояния — Ярилин день (мы его знаем как Ивана Купалу; впрочем, дискуссию о связи двух праздников мы тоже здесь развивать не будем), отмечаемый в ночь на 24 июня (7 июля по нов. ст.). Собственно, все главные обряды праздника производились ночью, под покровом лучшего друга молодёжи — темноты: и прыгание через костёр, и гадание на венках, и поиски цветущего папоротника, и купание в утренней росе...
Завтра праздник — Иванов день! Мой миленький пойдёт, Меня, девушку, с собой возьмёт, На гуляньи при компаньи Поцелует-обоймёт!
Давайте, девушки, гадать, На воду венчики кидать: У кого потонет венчик, Той милёночек — изменщик!
Купала, Купала, где ты пропадала? В лесе под кусточком Все девки в рядочке, Одной розы нету, Роза во садочку Чешет свою дочку, Чешет, умовляет, Замуж собирает.
Из цветов вьюнок совью, Алой лентой обовью, Встречу милаго с венком: Поцелуемся с дружком!
Разумеется, наш обзор не является полным, да это, как понимает просвещённый читатель, и невозможно. Нельзя объять необъятное. Например, отдельной темой — весьма и весьма обширной — выделяются свадебные обряды и песни, сопровождающие их (в том числе вполне подходящие под определение частушки), но это предмет для отдельного исследования, и как-нибудь позже мы, возможно, обратимся к нему. По этой же причине не затрагивались нами рождественские игры, Масленица, обряды, связанные с уборкой урожая, различные гадания и пр.
Её величество припевка. Оригинальные тексты
Но давайте, наконец, вернёмся непосредственно к частушкам. Напомню, что мы пытаемся проследить один из возможных путей формирования современной частушки и исследуем её предшественницу — короткую песенку, припевку, пригудку, прибаутку. Конечно, появились припевки (не все, но многие) «на развалинах» полноценных («долгих», как их тогда называли сами исполнители) народных песен не потому, что юным певицам-плясуньям лень было допевать длинные песни до конца или они не знали их полностью, а просто цель у поющих эти обрывки из отрывков была другой — завести на сборищах публику, начать игру, поддеть и позабавить друзей, словом, повеселиться на вечере от души. В современном виде частушка состоит обычно из четырёх строк, но, как мы недавно выяснили, её предшественницей в прежние времена могла быть небольшая любовная (или сатирическая) песенка, не очень длинная, но не обязательно совсем уж короткая. Вот примеры таких песенок (беседных, хороводных, припевальных и пр.), в которых явно слышатся будущие частушечные мотивы:
Черпай, черпай, не качай! Воду береги на чай! Гуляй, гуляй, молодец, Покуда ужинат отец, А отужинат отец — Ступай домой, молодец! Спасибо отцам — Спотакают молодцам, Ещё же матерям — Дают волю дочерям. Наши матери не знают, Где их дочери гуляют. Я гуляла при гульбе, Всегда милой на уме: Цаловаться с ним бы мне!
Я подумаю, погадаю, Головой своей покачаю — Ах, за что меня люди любят? Ах, за что меня уважают? Я у матушки дочь едина, Я у батюшки дочь игрива, Всю-то ноченьку прогуляла, Золоты ключи потеряла. Находили ключи ребята, Все ребятушки удалые, Неженатые, холостые!
Я по цветикам ходила, По лазоревым гуляла, Алый цветик всё искала; Не нашла цветка такого Супротив дружка милóго. Эх, мой миленький хорош, Чернобров, душа, пригож! Он любовь ко мне принёс, И подарок дорогой — С ручки перстень золотой На мизинец на правóй. Мне не дорог твой подарок, Дорога твоя любовь, Не хочу перстня́ носить, Хочу так тебя любить!
Вот дешёвое вино: По три денежки ведро, По полушке крюк, И где девки пьют. А тили, тили, тили-то! Не солёнаи блины-то! С овсом пироги-то! С жемярикою кисель На коленки присел! Кабы рог табаку-то, Я бы лёг на боку-то! Кабы скляница вина — Я бы пьяница была!
Как у мόлодца-молодцá Разгорелися глаза, Разгорелися глаза, Что девчонка xopoша, Что девчонка весела, Плясать пό кругу пошла. Сама пляшет, рукой машет, Приаукивает: «Ау! ау! пастушок, Ау, миленький дружок! Ты скотинушку паси — Ночевать ко мне ходи!» Пастух ночку ночевал — Серу овцу потерял, Он другую ночевал — Коровушку потерял, Он и третью ночевал — Всё стадо потерял!
Косит Ваня чужу травку, Своя, стоя, сохнет; Сохнет, вянет шёлковая травка От жаркаго солнца. Любит Ваня чужу жёнку, Своя с горя плачет, Она плачет, всё рыдает, Любовь вспоминает.
Любезная выходила на красно крылечко, Любезная говорила тайно словечко, Слово тайно, не утайно: Гулять с милым полно. С кем гуляла — не хочу, С кем гуляно — не скажу!
Лебёдушка белая По камушкам бегала, Плясала, вертелася, Замуж захотелося. Люди бают, говорят, И кутят, и мутят, С милым развести хотят. Не боюсь я вечной муки, Боюсь с миленьким разлуки!
По содержанию большинства этих любовно-лирических песенок, часто нескладных и наивных, можно догадаться, кто их в основном сочинял, чьи интересы, чаяния, обиды и разочарования скрыты в их текстах. Разумеется, мы говорим о прекрасной половине человечества, для которой любовь и семья всегда были на первом месте. (Какой-то дотошный исследователь даже подсчитал, что к любовно-семейной проблематике относятся 71,9 процента частушек. Не знаю, как он вывел эту цифру (особенно впечатляют «девять десятых»), но все приведённые в нашем материале тексты говорят о том, что он сильно её занизил!) Посмотрите, как, например, юные плясуньи раззадоривают во время игры своих нерешительных ухажёров (и заодно обратите внимание, что многие припевки — это уже практически готовые частушки!):
Мой-то милой мёд мокал, перекапался, Он на девушку глядел — сам расплакался. Вот те гривна, вот те грош, Поцелуй котору хошь!
Отвяжите-ка переднички, Пришли новые беседнички! Наши молодцы не вожены, Красны девки не целованы!
Чем нам песенку начать, Чем её окончить? — Разговорами начнём, Поцелуем кончим!
Двое ходят, двое бродят — Не обоймутся. А во старые-то годы Не бывало такой моды! Так что ноныче у нас Упубликованный указ: Целоваться девять раз!
Уж на что ж это за месяц: Ночью светит, а днём нет? И на что это за милый — Вечер люби, другой нет? Мил на ноженьку ступаи, ума-разума пытаи, Мил за ручку крепко жмёт, поцелуя себе ждёт!
Раскололся сырой дуб на четыре грани, Кто полюбит старых баб, того ноне драли. Кто молόдых вдов полю́би — Вечное спасение, Красных девушек полю́би — Всем грехам прощение!
Что ты, дроличка, сидишь Плохо завлекаешь? Ничего не говоришь, Только выглядаешь?
А вот здесь — тайные помыслы девицы об удачном замужестве:
Как Ивану-то жениться пора, Ивановичу свататься! Ему тесть-то богатенькой, Ему тёща-то ласковая, А невеста хорошая, Целоваться ни дюжину, Чтоб на цельную на ужину. Целовала во сахарные уста, Почитала за любезного дружка!
Как у милого хоромы хороши: На дворе столбы точёные, уголки позолочёные, Подворотенка серебряна, вороточки — немецкого стекла. Приду к милому скорёшенько, щипну милого легошенько, Догадался чтоб скорёшенько — поцелуемся милёшенько!
Дόсочка-досόчка, дόсочка дубовая, Девка чернобровая! Тут никто не хаживал, никого не важивал, Шёл-прошёл детинушка, Взял красну девчинушку, Эта парочка баскá (красива) — целоваться три разка!
По полу хожу, мне не находиться, Я на милова гляжу — мне не надивиться. Взгляни, миленький, разок, А я на тебя дважды, поцелую трижды!
Хожу по полу тесовому, Говорю парню весёлому: Что ж ты, молодец, не женишься, На кого же ты надеешься? Во любви шутя призналася, Целый вечер занималася!
Батьке сделаю беду — Самоходочкой уйду! По за тыну, по за тыну, По за дядину овину, По за нашему двору, Самоходочкой уйду! Не даёшь мне, мама, воли — Улечу, как пташка в поле; Не увидишь от крыльца, Как проеду от венца…
У милёночка в избе Огонёчек светится, Мой милёночек на мне Через годик женится!
Ты не сохни, ты не вянь, Моя душистая герань, Ты не сохни, я полью, Мил, посватай, я пойду!
Впрочем, иногда не скрыть и разочарования. И менее опытным подругам предостережение:
Ой, не рвитесь вы, девицы, Замуж скоро выходити! Не глядите на ребят, что ребята говорят, Они божатся-клянутся, а отόйдут — засмеются. После смеху позабудут, Вас совсем любить не будут!
Уж как вам, тетеревам, не летать по деревам, Маленьким тетёрочкам не скакать по ёлочкам! А женатым мужикам на беседу не ходить, По две, по три не держать, холостых не обижать. Холосты — люди просты, а женатыи — проклятыи. С кем гуляла молода, целовала молодца!
Приходил молодчик молодой, Приносил перстенёчек дорогой. Перстенёчек-то хочется, Целовать его не хочется. Я любила тишёшенько, Целовала милёшенько, Провожала далекошенько!
Не качайте, девки, древо, Виноград весь упадёт; Не ходите, девки, замуж, Всё гулянье пропадёт!
Сел засуха не колени, Начал уговаривать, А я плюнула, сказала: На кой чёрт обманывать?
Не ходите замуж, девушки, Ни за какие денежки! Красоту загубите, Счастливее не будете. Если в девках плоха жись — От бабьей жизни в гроб ложись!
Кабы знала, не ломала Вишенья, не вызревши; Кабы знала, не любила Милого, не вызнавши!
Но в финале обязательно — полная идиллия:
Мой-то миленький хорош, хорош, Со русых кудрей на милаго похож. Он похож, похож малёшенько, Целоваться с ним милёшенько!
Ходит сокол по двору, сертук на нём до полу, Фуражка на боку, курит трубку табаку. Люди спросят: чей такой? Она скажет: сокол мой! Они сόйдутся да обόймутся, Что обόймутся, поцелуются!
Уж я Настеньку люблю: Она уборчиста, разговорчиста, На ей платьице надето — Точно шёлково, Раздуваечка баскá — Целоваться три разка!
Мой милашка — сахар, мёд, Поцелует и прижмёт! Милка — жемчуг дорогой, Не разстанусь я с тобой!
В разгар веселья уже неважно, кто, кого, почему, главное — повод для поцелуя (или для флирта), и этот повод даёт и формулирует коротенькая песенка, та самая частушка, которая как бы говорит: хорош болтать, давайте уже целуйтесь!
Мальчик на ножку ступает, Ума-разума пытает, Мальчик ручку крепко жмёт, Поцелуя, видно, ждёт. Целуй дéвицу в уста — Пусть деревня не пуста!
Ерши, вы ерши! Рыбка мяконькая, костоватенькая, Кто ерша смогёт поймать, того трижды целовать!
Капуста моя любит поливанье, А ребята — не телята, любят целованье!
Рассыпался горох по белому блюду, Отойди ты от меня, целовать не буду!
Сама цветики садила, Сама буду поливать. Сама милаго любила, Сама буду целовать!
Уж я чаю накачаю, А сахару наколю, Приходи-ка милый в гости, Вот как сладко напою!
Кирпичу я не хочу, камушка не кушаю, В табатирке нет запирки (крышки), Табаку-то ни пылинки. Поцелуй пожалустá во тобашныи уста!
Подобные песенки выделяются из общего ряда своей лаконичностью, ироничным содержанием и побудительными мотивами к активным действиям и всё более отдаляются от своих предполагаемых оригиналов. Здесь уже вовсю правит бал импровизация, «в нескольких словах, — как пишет известная исследовательница фольклора Е. Елеонская в начале двадцатого века, — певцы стремятся выразить своё ощущение или переживание, иногда просто впечатление данной минуты». И вот на наших глазах уже вызревает настоящая, классического вида частушка. Давайте заглянем на минутку на молодёжную вечеринку и подслушаем весёлую частушечную перекличку девчонок и ребят с взаимными подколками-подковырками:
— Как на нашем на селе Девки тужат о себе, Они тужат и горюют И не знают, как и быть: В селе некого любить!
— Ах ты, милая моя, Такая несговорная: Раз пятнадцать поцелуешь, Всё ты недовольная!
— Ко мне милый пробирался Возле стенок обтирался. Будь доволен, милый, тем, Что потёрся возле стен!
— Как к беседе-то подходим, Телеграмму подаём: Убирайте старых девок, Мы к молоденьким идём!
— Кавалеры наши модны, Никуда они не годны — По метёлке в руки дать По амбарам крыс гонять!
— А как наши-то девахи Не умеют шить рубахи — Шьют набором наперёд, Никто замуж не берёт!
— Экий глупенький милёночек Завёл себе часы! При часах ходи́т, форси́т, Сопля дό земли висит!
— Моя мила всем красива, Просто хоть пиши портрет: В лапотки обуется, Как пузырь надуется!
— Сшила платьицо по моде, На подоле белый пух. Не садись, милёнок, рядом, Не люблю сапожный дух!
— Есть красоточки такие, Не поверишь ты глазам, Подойдёшь когда поближе — Краска с пудрой пополам!
— Побежишь, милок, топиться, Ты зайди ко мне проститься: Я до речки провожу, Глубже место укажу!
— А как наши-то девицы Захотели молока, Всех коров передоили И уселись под быка: Что за лешова корова — Не даёт нам молока!
— У меня милёнок есть — Страм по улице провесть: Рот большуший до ушей, Хоть завязочки пришей!
Ещё несколько отборных старинных частушек напоследок:
С посиденочки пришла, Спать на лавочку легла, Юбочкой окуталась, О дроле призадумалась!
Мы с цветочком разставались В поле на дороженьке, Опустились белы ручки, Подкосились ноженьки!
Вы скажите мому Пашке: Записалась я в монашки, Во монашки, в монастырь, Ко ребятам холостым!
С миленьким любилися — Люди все дивилися, С дорогим разсталися — Никто не догадалися!
Деревенские ребята За рекой бутузили, Чужих девок полюбляли, А своих конфузили. Чужи девки хороши — Погуляли да ушли, Обещалися опять К нам по вечеру гулять!
Ходи, милка, веселей, Полсапожки не жалей! Если я тебя люблю, Я с калошами куплю!
Запрягу я кошку в дрожки, А котёнка в тарантас, Посажу я свою милку, Повезу я напоказ!
Ветер веет, повевает, Лес зелёненький шумит; Сама девица не знает, С трёх котораго любить!
Опоздал ты, милый мой, Не гонись теперь за мной! На гуляньи без тебя Приголубили меня!
Не вели́ка, не мала, Середняго роста, Проводила холостого До самого мόста!
Все ребята хороши, А мне нету по души! Уж я буду губы дуть — Мне хорошего дадуть!
Бела рыбица пуглива, Красна девица тосклива, Ей сегодня скука — Со милы́м разлука!
Что ж ты, аленький цветочек, На окошке не цветёшь? Что ж ты, миленький дружочек, Мимо ходишь, не зайдёшь?
Я сама себе сгубила — Парня не того любила! А я сам себе сгубил — Не ту девку полюбил!
Ох и што кому за дело, Што я с милым села-спела? Только села, посидела, Ничего-то не успела!
Полюбила б коваля́ — Только воля не моя, И пошла б за торгаша — Денег нету ни шиша!
Хóди и́зба, хóди сени, Мово мужа черти съели! Я на улицу пойду, Семерых ещё найду!
Шила, шила рукава, Вышивала ёлку, Стала с милым говорить — Никакого толку!
Ах ты, милый, работай, На помаду денег дай! — Денег нету ни гроша, Без помады хороша!
Пойду выйду на реку́, Где поближе к кабаку: Не моя ли пьяница В кабаке валяется?
Говорят, что любый женится — Застрелю, когда устренется!
Мне, мальчишке бедному, Приютиться не к кому: Приютился я к одной — Отбивает брат родной!
Кабы, миленький, не ты, Мне б купили бы боты́! А ты с длинным языком — Я осталась босиком!
У тебя-то сапоги, У меня калоши: Мы по улице пройдём, Оба-то хороши!
Пущу я отголосочек По тёмному леску: Не услышит ли забава, И не бросится ль в тоску?
Сине море глубоко, Жить-то в бабах нелегко; Хорошо бы в девках жить, Только о парнях тужить!
На этом бы и закончить. Да, боюсь, внимательный читатель, вернувшись к началу статьи, спросит: что это мы всё о цветочках да о лютиках, о невинных играх-забавах? А где же обещанные ягодки, то бишь клубничка? Ну что ж, давайте отправим детей спать и поговорим о взрослых вещах. Но уже во второй части.
Необходимые пояснения автора: - В статье приводятся малознакомые широкой публике подлинные тексты, взятые из источников, опубликованных до 1917 года. - Слово «камасутра» в названии статьи использовано исключительно в просветительных целях — для привлечения внимания молодёжи. - О корне кукуши: белая часть олицетворяет мужа, а чёрная — жену.
