Повесть-сказка

Аннотация:

Действие повести «Сказки ильменских гор» развивается на Южном Урале. Молодой казак Митрий выполняет наказ умирающего отца и отправляется в опасное, полное приключений путешествие к таинственному горному озеру Тургояк, которое скрывает то, что ему предстоит раздобыть.

Беда

Умирая, старый оренбургский казак Еремей призвал своего сына Митрия и молвил последнее слово:
– Сынок! Подойди поближе. Хочу сказать тебе напоследок очень важное.
Было у казака Еремея три сына и три дочери. Да только месяц назад погибли два брата Митрия, старший и средний, отражая натиск подлых кочевников на казацкую станицу. Не прошли жестокие враги дальше, откатились назад в просторные степи на юг, грозя кривыми саблями и нагайками: вот погодите! Соберёмся с силами да вернёмся за богатой поживой. Убьём казаков. Заберём весь урожай, что лежит в закромах. Спалим станицы, заберём в полон ваших жён и дочерей, угоним скот.
Приблизился Митрий к отцу, присел на лавку подле, наклонился, чтобы слышать лучше мудрую речь его. Еремей собрался с силами и приказал:
– Выйдите все, кроме сына.
Женщины послушно вышли из просторной горницы: раз сказал, значит, так надо. Нельзя перечить старшему в доме, тем более, когда он в таком состоянии. А старый казак тем временем продолжил:
– Сын мой, думал я, сам справлюсь с этой бедой, да не получилось. Старые раны, полученные в боях с турками, уложили меня в постель, совсем не дают подняться. Братья твои полегли в ожесточённых боях. А теперь, видать, пришёл и мой черёд отправиться к Всевышнему Богу.
Митрий попытался было возразить, но Еремей грозно сдвинул брови и махнул рукой:
– Не говори ничего. Знаю, что ты хотел молвить. Но чувствую – пришла пора рассказать тебе эту тайну. Кроме тебя, нет никого, кто мог бы мне помочь. Помнишь, на Покров останавливался в нашей станице один заморский купец?
– Помню, отец!
– Хорошо, – Еремей приподнялся на подушках, откашлялся, – только не купец это был.
– А кто?
– По всему видать: хитрый вражеский лазутчик и опытный, жестокий воин. С его отъездом пропала у меня сабля, которая перешла по наследству. Не простая это была сабля – заговорённая. Завещал мне её мой дед, а ему – прадед мой, старый казак. И раз исчезла она – жди большой беды. Так старики говорили. Казак, владеющий этим оружием, силу приобретает многократную. Может, это оттого, что с этой саблей мужчины нашего рода на протяжении веков защищали родную землю, и нельзя посрамить оружие предков. А может, и на самом деле клинок волшебный.
Митрий внимательно слушал отца, не перебивая, и старый казак, собрав все силы, сказал:
– Теперь в нашем старинном казацком роду из мужчин остался ты один. Казак обязан защищать свою землю. И тебе по праву должна принадлежать эта сабля. Но открою ещё одну тайну. Старики говорили: для того, чтобы сабля эта обрела волшебную силу, нужно омыть её в водах священного озера Тургояк на рассвете. Я не ошибся, предположив: укравший шашку, прознал про это. Значит, подумал я, он всенепременно направится туда. Немедля пустился я в путь к этому озеру, чуть не загнал коня, скакал день и ночь и за несколько минут до рассвета настиг супостата на берегу горного озера.
Старый казак вздохнул:
– Ждал враг восхода солнца, а вместо солнышка, которое должно было подняться из-за гор на востоке, появился я. Завязался жаркий бой. Силён был противник, да я не из робкого десятка. В жестоком поединке удалось мне рассечь супротивнику левое плечо Понял он: пришла его смерть, как только я ранил его. Биться в полную силу враг уже был неспособен. Тогда супостат из последних сил забросил клинок так далеко в воду, как только смог. И в тот же миг зарубил я врага, посягнувшего на святую реликвию предков.
Еремей тяжело задышал, словно мысленно снова оказался на берегу далёкого озера, а потом замолчал.
– Что же сабля? – нетерпеливо спросил Митрий. И тут же опустил глаза, потупился: не принято было у казаков перебивать старших, даже если они замолкали в глубокой задумчивости. Молодой казак положил свою ладонь на ладонь отца, пытливо заглянул ему в глаза:
– Извини, батя.
– Студёная вода осенью в озере, – продолжил со вздохом Еремей, – снял я с себя амуницию, сбросил одежду и поплыл туда, где исчезла священная реликвия. Нырял, невзирая на ледяной холод, а достичь дна в этом месте не смог. Словно глубокая расщелина подо мной была. И струился оттуда странный голубой свет. Делать нечего – поскакал домой. Сказывали старожилы: долго по весне лежит лёд на этом горном озере. Хотел вернуться на Тургояк с наступлением тепла – ан нет. Набежали вороги проклятые. Ты тоже рубился с ними весной, помнишь? И братовья твои полегли в той последней, жестокой сече. Будь достоин их памяти и памяти наших предков, павших за родную землю.
Еремей закашлялся, опустился на подушки. Чувствовалось, рассказ отобрал у него последние силы. Он внимательно посмотрел на сына и взял его ладонь в свою. Старый казак внимательно вгляделся в лицо сына.
– Я обязательно найду эту заветную саблю, отец, – сказал Митрий, – обещаю тебе.
Еремей хотел что-то сказать, но силы совсем оставили его. Он не смог вымолвить больше ни единого слова. Лишь скупая слезинка выкатилась из потускневшего глаза и покатилась по морщинистой щеке, которую разрезал старый шрам. Старый казак из последних сил сжал ладонь сына и в то же мгновение испустил дух...

Кот

Похоронив отца, Митрий стал собираться в дальний путь. Оседлал коня Савраску, собрал в дорогу оружие и необходимые вещи – свою испытанную в боях саблю, крепкую казацкую пику, острый булатный нож, тёплую бурку, надёжную походную палатку и тёплые вещи. Путь молодого казака лежал на северо-восток к горному озеру Тургояк, которое располагалось между двух величественных горных хребтов – Ильменского и Урал-Тау.
Невысокие уральские горы старые. Еремей рассказывал сыну, что они не увенчаны остроконечными горными вершинами с шапками нетающих льдов, а почти все покрыты лесами, в которых растут сосна, лиственница и берёза, а в долинах много лугов и непроходимых болот. За Ильменскими горами простирается на востоке слегка всхолмленная равнина, на которую прорывается река Миасс. Местами она крепнет от вливающихся в неё ручейков, местами разливается по пойменным лугам и мелеет. А с запада от Ильменских гор расположена основная масса хребтов гор Уральских.
Отец говорил Митрию также, что горы уральские только с виду неприветливы – таят они в себе огромные сокровища, камни самоцветные, а в реках и озёрах водится много видов рыбы, в лесах – дичи. Мечтал Еремей когда-нибудь показать сыну все эти места, забраться вместе с сыном на высокую гору Ишкуль, дабы с высоты её полюбоваться захватывающим видом, однако не довелось. А ещё рассказывал отец, что с юга Ильменские горы продолжаются хребтами Кумас и Ирендык уже на землях, где традиционно жили башкиры.
Сказывал Еремей сыну и передаваемые из уст в уста предания далеких дней. Про то, как его далёкие предки-казаки осваивали земли Южного Урала. После завоевания Казанского царства в 1574 году царский воевода Иван Нагой со смелыми казаками-первопроходцами вышел на реку Белую и основал там Уфимскую крепость. Потом был основан город Самара, а в начале XVIII века российское правительство принялось осваивать особенно энергично земли вдоль верховьев реки Урал вместе с примыкающими к ней отрогами Уральских гор и с кочевыми степями. Вслед за войском и казаками устремился на восток и простой люд. На Урале были открыты несметные богатства – месторождения золота, меди, россыпи минералов. По вольным пастбищам пасли мелкий рогатый скот. Овцы и козы способствовали развитию рукодельного производства, известных изделий из шерсти, платков, шалей, вуалей и перчаток.
В старое время, сказывал Еремей, люди пахали землю, где кто хотел, и распаханные поля радовали своими урожаями. Не забыл старый казак упомянуть и то, что на первых поселенцев часто совершали набеги злобные кочевники с юга. Несмотря на то, что поселенцы старались жить мирно со всеми народами, не все из них примирились с соседством. Много путей-дорог ведёт к заветному озеру Тургояк. Об этом озере и его неповторимой красоте тоже рассказывал сыну Еремей.
Расспросив старожилов станицы, молодой казак узнал, какой дорогой лучше ехать. На рассвете, простившись с матерью и сёстрами и поклонившись родной станице, он перекрестился на станичную церковь, а потом поскакал степью.
К вечеру молодой казак остановился у реки, чтобы напоить коня и немного отдохнуть. В зарослях камыша кричала какая-то птица, и вдруг Митрий услышал неподалёку громкий крик:
– Помогите!
Будто тонет кто, зовёт на помощь.
Кинулся молодой казак в ту сторону. Видит: в речной заводи у цветов кувшинки барахтается какое-то существо. Человек не человек, на кота вроде похож, да больно велик для него. Прыгнул Митрий в воду, подплыл ближе. Понял: сеть опутала со всех сторон это существо. Ослобонил его, перехватив путы острым булатным ножом, который всегда был у казака за голенищем.
Молодой казак вгляделся в спасенное существо внимательнее – похоже оно на домашнего кота, только больше его чуть ли не втрое.
– Спасибо тебе, добрый молодец! – вдруг раздался тихий голос, – ты мне жизнь спас. И за это тебе большая котова благодарность. Будут у меня дети – всё им обскажу, будем все мы прославлять тебя.
– Ты говорить по-русски умеешь? – поразился Митрий, – кто же ты? По обличию навроде кота.
– Коты мы и есть! – подтвердил тот, – камышовое котово сословие. Только мы коты не простые – особенные. Можем легко ходить на задних лапах. А говорить сызмальства могу. Жаль, грамоте не обучен. Школы для нас не построены. Видишь ли, мил человек, хотя и способные мы, а законов нет таких, чтобы камышовых котов грамоте учить. Так вот и живём с давних пор по рекам и озёрам, приучены рыбку промышлять да дичь болотную. Плаваем хорошо и ныряем.
– То-то я вижу: в воде ты барахтался, да чуть не утоп – улыбнулся молодой казак.
– А это слуги поганого хана Шархибея, – кот с досадой пнул задней лапой обрывки сети – когда были его всадники тут давеча на привале, то кругом понаставили сетей. Теперь нормальным камышовым котам ни нырнуть, ни поплавать в воде за добычей. Никакого житья от Шархибея не стало.
– Сетями рыбу ловить нехорошо, – согласился молодой казак, – слышал я про этого Шархибея. Часто совершает злодей набеги на мирные селения. Он – злейший враг казаков и всех добрых людей на этих рубежах.
Митрий развёл костёр, натянул чуть поодаль верёвку, развесил одежду. Кот прошёлся на двух лапах. Потом присел. Пододвинулся к огню поближе, желая быстрее просушить намокшую – серую с полосками – шерсть, и спросил:
– Куда путь держишь, добрый человек?
– На озеро Тургояк, есть там у меня важное дело.
Не стал Митрий выдавать отцовский секрет, да кот и не допытывался. Тронул лапой за плечо:
– Возьми меня с собой в дорогу. Места занимаю я не так много, могу ехать сзади тебя на коне. Вот увидишь – пригожусь.
Молодой казак долго не думал:
– Отчего же не взять тебя, котейка. Вдвоём веселее, а товарищ ты, видать, в походе нужный. Дозор будешь по ночам нести. Думаю: ночью всё равно ваше племя не спит, а слух и обоняние у вас отменное!
– Это точно! – повеселел кот, – я согласен. Ночью слышу хорошо, и вижу далеко-далеко, да и для другого дела я годен.
И вдруг – словно сквозь воду в сгустившихся сумерках увидев – нырнул в толщу вод, мгновенно выпрыгнув оттуда с большим судаком в зубах. Кот отнёс рыбину на берег молодому казаку, а потом прыгнул в реку снова. И опять вернулся к костру с добычей. Вот, мол, как я могу!
– Вот это дело! – похвалил Митрий, – молодец, котейка! Я от ароматной ухи не откажусь.
– Кто ж от такой еды нос воротит, – согласился кот, – рыбный супчик завсегда полезен. Хотя я и сырую рыбку употребляю, ущица всё же намного вкуснее.
– Вот и хорошо, – сказал молодой казак, разделывая судака. Он забросил куски рыбы в походный котелок, приступил к чистке картошки – припасов хотел взять с собой немного, но маменька настояла. Вот и пригодились.
Очистил луковицу, бросил пригоршню чёрных перчинок – помешивая, посолил, и вот она – уха из судака, ароматная, наваристая.
Кот и Митрий ели да нахваливали. А молодой казак вспомнил, как ловил с отцом на озере карасиков на шарики из крупы. Таскал одного за одним, да и Митрий от него не отставал. А у соседнего рыбака даже поклёвки не было. Удивился тот, вроде и место тоже прикормлено хорошо, а не клюёт рыбка!
Подошёл, поинтересовался, что за секрет такой. А Еремей его спрашивает:
– Ты крупу в какой воде варил?
– Как это, в какой? В самой обыкновенной. Из колодца брал, который у хаты.
– Вот! – назидательно поднял вверх указательный палец Еремей, – а надобно из этого озера воду-то брать. Карась не такой глупый, и это дело чует! Вот попробуй-ка на мою наживку.
И то верно. Закинул тот рыболов удочку – сразу же вытащил рыбку. Забросил опять – ещё одна! И пошло-поехало. Покрутил Еремей седой ус:
– Нехитрая уловка, а делу помогла.
Вспомнил про ту рыбалку Митрий. Пронеслись в памяти и походы с отцом, его рассказы о былых сражениях с басурманами. Как отстаивали родную землю, не жалея сил своих, как преодолевали горы и реки. Припомнил молодой казак, как учил его отец разводить костёр от одной спички, как находить верную дорогу в лесу. Показывал Еремей простые вещи: собирал бересту и сухой мох, аккуратно складывал шалашиком хворостинки, потом более крупные веточки, и быстро разводил огонь.
«Примечай путь по солнышку, а в лесу смотри внимательно, где мураши селятся, – говаривал бывалый казак, – они тепло любят и всегда строят свой дом с южной стороны дерева. А мох, наоборот, холод любит – он завсегда на деревьях с севера. Ну, а коли далеко заплутаешь, да случайно выйдешь к ручейку, так и ступай вдоль него. Он непременно в другой, более сильный ручей вольётся, а тот, в свою очередь, в речушку впадёт, а эта малая река войдёт в более крупную. Ну, а возле реки люди всегда живут. Издавна так повелось. Какую-нибудь деревеньку или посёлок там и найдёшь. Вот и не пропадёшь. В лесу еды на самом деле хватает».
Показывал отец Митрию, а ещё раньше его старшим братьям, съедобные ягоды, грибы. Учил-наставлял, терпеливо, вдумчиво. Нанизывал на прутик сыроежки, поджаривал над костром и с аппетитом ел сам и угощал сына. Вспомнил это молодой казак и не сдержал глубокого вздоха…
«Я обязательно добуду заветную саблю, отец», – мысленно поклялся Митрий. Расстелил неподалёку от костра бурку, завернулся. Камышовый кот улёгся рядом. Заурчал что-то на своём языке. Заснули под звёздным небом, дабы отдохнуть от забот и переживаний трудного дня.

Волшебный клубок

На рассвете Митрий и Кот проснулись и стали собираться в путь-дорогу.
– Надо мне родных предупредить, – попросил Кот, – тут недалеко. А то мамка моя и братец-кролик волнуются.
Митрий согласился. Дорога не ближняя, опасная. После завтрака тронулись в путь и спустя час достигли опушки небольшого леса.
– Ты только не удивляйся, брат мне не родной, – предупредил Кот.
«Значит, мне не послышалось, – подумал молодой казак, вспоминая, что Кот сказал про братца-кролика, – не к слову это пришлось».
Конь Савраска захрапел. С высокого дерева слезла большая камышовая кошка. Она внимательно посмотрела на Митрия, который спрыгнул с коня. Нежно лизнула в морду кота-сына, а затем обняла, привстав на задние лапы.
Но кто это? Следом за нею с дерева спустился крупный заяц, вдвое больше своего обычного лесного собрата. Этот необычный заяц тоже встал на задние лапы и похлопал по плечу Кота, а затем протянул Митрию лапу:
– Никита!
– Вот это да! – не удержался от возгласа молодой казак, – ни разу не видел таких зайцев. До и не слышал, чтобы зайцы умели разговаривать. А я – Митрий, казак Оренбургского войска.
– Это заяц не простой, как видишь, мы его всему кошачьему умению обучили, – объяснил Кот, заметив удивление молодого человека, – мама ему рядом в лесу большую двухкомнатную нору выкопала, чтобы он в ней жил, как все зайцы и кролики. Думала, может, повзрослев, повстречает молодую зайчиху, полюбит её и приведёт в готовый заячий дом. Устлала мама нору моего названного братца соломкой. Сделала запасной выход, натаскала мягкой травушки. Всё, как положено. А он к нам привык, с нами на вершине большого дерева в кошкином доме живёт. И по-нашему быстро научился говорить.
– Да я и по-русски умею, – вступил в разговор Никита, – а на дереве мне нравится, там так красиво птички по утрам поют. И видно оттуда всё хорошо. Далеко-о-о видно!
– Он заяц не простой, а наследный принц высоких заячьих кровей, – пояснил Кот, – ты, конечно, привык, что кошки живут сами по себе, а зайцы и кролики – своими большими общинами. Только в жизни всякое случается. И чтобы ты понял всё до конца, хочешь, расскажу его историю? Думаю, Никита не будет возражать, ведь мы тут все друзья.
Огромный заяц кивнул. Присели у толстого, в три обхвата, дерева. На вершине его был кошкин дом, куда скрылась хозяйка, сославшись на то, что надо приготовить гостю угощение и на неотложные, очень важные кошачьи дела.
Кот рассказал, что когда он был ещё котёнком-подростком, случилась холодная осень. Перелётные птицы, на которых удачно охотилась кошка-мать, давно косяками улетели на юг. На озере рано встал лёд. Подросток-кот весь день просидел в сложенном из хрупких веточек доме на вершине этого самого дерева и ждал возвращения матери с охоты. А её всё не было. Он сильно переживал в тот вечер. Неужели попала в капкан или была подстрелена злыми людьми? Уже в глубокой темноте послышался звук царапающихся когтей. Я понял, что моя мать поднималась медленно потому, что тащила наверх какую-то добычу.
Это был крохотный зайчонок, который дрожал от страха. Где она его раздобыла, кошка-мать не сказала. Молча положила передо мной: это тебе! Я был голоден и со вчерашнего вечера ничего не ел. Однако зайчонок посмотрел на меня таким жалобным взглядом, что я был не в силах убить его, несмотря на то, что меня этому прекрасно научили. Я легко добывал в пищу не только глупых мышей, но и огромных хомяков. Но одно дело – охотиться на взрослых грызунов, а другое дело – убить беззащитного зайчонка.
«Мама, я не хочу сейчас есть», – соврал я, и этим спас жизнь несчастного и испуганного зверька. Кошка-мама, наверное, решила оставить добычу на утро и кивнула в согласии. А зайчонок дрожал – то ли от холода, то ли от страха. Желая защитить от пронизывающего холода, я прикрыл его большим одеялом, под которым спал сам. Ночью зайчонок оказался между нами, согрелся и перестал дрожать.
– Как ты думаешь, можно ли съесть того, с кем укрывался одним одеялом, борясь с пронзительной сыростью и колючим холодом? – спросил Митрия Кот.
– Конечно, нет, – ответил молодой казак.
– Вот и я не смог. Подумал: пусть живёт с нами. Решил и сказал об этом кошке-маме. А она неожиданно согласилась. «Хорошо, – сказала она, – пусть он будет тебе названым братом, а мне – приёмным сыном».
Утром этого дня кошка-мама отправилась на охоту. И вскоре ей повезло: она быстро вернулась на дерево с зазевавшимся, лесным голубем. А зайчишка понял, что ему ничего не угрожает. Он умело слез с дерева, стал искать вокруг него, а потом принялся раскапывать среди пожухлой растительности и грызть какие-то побеги. Поначалу я опасался, что он при первой же возможности задаст дёру от нас. Но, к моему удивлению, зайчонок вернулся в первый раз, уверенно полез наверх и так поступал каждый раз. Значит, он посчитал себя частью нашей семьи. Поначалу мы не знали, чем кормить его. Мать-кошка обычно летом меняла выловленную рыбу на сметанку у деревенских кошек. Зайцы должны любить сметанку. Но где взять зимой рыбу? Озеро уже было подо льдом. Мама-кошка сообразила: побежала в деревню и выпросила сметанки в долг, и зайчик рос, как на дрожжах. Вон какой вымахал! – Кот показал на лежащего под деревом зайца Никиту.
Тот улыбнулся.
– А через год мой названный брат случайно на прогулке по лесу встретился с другим зайцем, – продолжит Кот. – Это оказался родной брат. Он по родинке определил кровного родственника и рассказал, что все зайцы видели, как крупная камышовая кошка внезапно утащила зайчонка. В тот день в великой скорби всем заячьим племенем оплакали его гибель.
– Брат! – вступил в разговор заяц Никита, – я понял, ты отправляешься в дальний путь и зашёл проститься. Прими от меня волшебный клубок. Его подарила мне моя родная мать – королева зайцев – при нашей счастливой и негаданной встрече. Это самое дорогое, что у неё было, и эта вещь досталась ей от бабушки, которая, в свою очередь, получила клубок в наследство. Хлопнешь в ладони раз-два, проговоришь: «Клубочек-клубок, покажи путь туда-то». Он покатится впереди тебя и покажет.
Кот с достоинством принял волшебную вещь.
– Ты теперь остаёшься с матерью, брат, береги её, – сказал он на прощание. Мама-кошка спустилась проститься, обняла сына. Слезинки выкатились из её больших серо-голубых глаз и покатились по шерстяным щёкам.
Митрий укрепил сумки и сел на коня, Кот запрыгнул сзади и проговорил:
– Клубочек-клубок, покажи путь на озеро Тургояк! Самый короткий и безопасный путь!
Он хлопнул в ладоши, и клубок покатился по дороге. Если бы они знали, какой путь безопасный, а какой не очень! В те далёкие года путешествовать было не так легко и просто, как сейчас. В густых лесах таились шайки разбойников, а по широким степям, случалось, прокатывались волны кочевников с юга.
Для защиты рубежей государства российского и были расселены на границах смелые воины-казаки. Тяжела и трудна и опасна выдалась им доля. Вдали от освоенных земель, часто отрезанные от России густыми, непроходимыми лесами и широкими степями, постоянно ожидающие нападения со стороны диких племён, казаки стали первыми пограничниками. Они превратились в зорких пограничных следопытов, умелых наездников и бесстрашных воинов. Постоянно объезжали границы государства и не допускали проникновения врагов на свою территорию.
Митрий помнил рассказы отца Еремея, а тот донёс эти истории от своих предков. У костра во время походов старый казак рассказал сыну, как со времен ещё до царствования Петра Великого в Заволжских степях и в Оренбургском крае были сооружены надёжные оплоты государства. Был построен целый ряд крепостей и военных укреплений. Они были призваны отразить набеги диких кочевников с юго-востока и затем послужили опорными пунктами для теперешних станиц сильного Оренбургского Войска.

Неравный бой

Путь Митрия и Кота пролегал через широкую ковыльную степь. Клубочек катился не быстро, не медленно. Словно чувствовал, как лучше, чтобы всадник с сидящим сзади Котом легко поспевали за ним. А степь переливалась ковылём и радовала глаз.
«Хороша она в любое время года, – думал молодой казак. Даже зимой. На первый взгляд, оттенки белого цвета преобладают в пейзаже южноуральской равнины, но это не так. На рассвете, лишь только солнце взмоет над полями, голубоватый снег начинает искриться и переливаться всеми цветами радуги. И не прав тот человек, который говорит, что зима скупа на краски. Весной степь ещё больше радует ковром разнотравья, который лето раскрашивает в ещё более красивые оттенки, к тому же удивляя путников своим неповторимым ароматом».
Пока солнце не поднялось, скакали без перерыва. И уже было собирались спешиться и напоить коня у небольшой речушки – воробей вброд перейдёт – как заметили на краю поля стаю ворон. Птицы со зловещим карканьем кружили над чем-то или над кем-то на земле и время от времени резко снижались.
– Не нравится мне это! – проговорил Митрий.
– Поскакали туда! – предложил Кот.
Когда быстро приблизились к тому месту, увидели такую картину. На земле рядом с двумя бездыханными тушками ворон сидел молодой сокол, на которого со всех сторон на земле и с неба наседали каркающие враги. А одна из ворон, подло подобравшись с тыла к обороняющемуся смельчаку, с карканьем набросилась на него сзади и стала бить крепким клювом.
«Нехорошо это – в таком количестве на одного, – подумал Митрий, – этак пропадёт гордая птица: заклюют».
– Сокол в беде – надо выручать! – крикнул молодой казак.
Кот мгновенно спрыгнул с коня, атаковал подлую птицу, клевавшую сокола сзади, и когтями опрокинул её навзничь. Не дав ей опомнится, Кот достойно завершил поединок и, не мешкая, бросился на соседнюю нападавшую серую птицу.
Митрий успел кинуть пику и на лету сбил другую ворону. Казак замахнулся саблей на другую нападающую птицу, но та быстро отступила, отлетев на несколько шагов назад, и злобно закаркала.
Митрий рассмеялся:
– Над казаком смеёшься, погоди же!
Он выхватил нож из-за голенища, быстро метнув в злобного стервятника. Нож вошёл в горло подлой птице. Ворона с карканием опрокинулась на землю.
Оставшиеся в живых нападавшие птицы быстро поднялись высоко в небо. Летая кругами, они затеяли громкую перебранку. Видно было, как вороны недовольны, но их негодование уже не беспокоило спасённого сокола и выручивших его друзей.
Кот погрозил воронам лапой:
– То-то же! Попробуйте только!
Птицы покружили-покружили, а потом с неистовыми криками умчались восвояси. Тем временем Митрий осмотрел раны сокола. Одно крыло у него было сильно повреждено, сквозь оперение сочилась кровь. Молодой казак, брезгливо отбросив носком сапога в сторону тушки ворон, поспешил к своей походной сумке, откуда извлёк бинт и марлю, а также пузырёк с чудодейственной, ранозаживляющей мазью. Рецепт приготовления её передавали в его семье казаков из поколения в поколение. Эта мазь помогала Еремею залечивать раны после жестоких битв со свирепыми степными кочевниками. Митрий осторожно смазал ей рану. А потом наложил повязку:
– Ничего! Скоро всё заживёт!
Сокол благодарно кивнул клювом:
– Спасибо тебе, храбрый воин, выручил!
– Ты говоришь по-русски? – изумился казак.
– А почему бы и нет, – ответил тот, – тем более, когда очень хочется поблагодарить тех, кто спас тебе жизнь. Без вас мне бы несдобровать. Врагов было слишком много.
– За что они набросились на тебя? – спросил Кот.
– Вороны – наши старые враги, – ответил сокол, – кстати, знаешь ли ты, что они теперь состоят на службе у подлого хана Шархибея? Вороны выведывают, где стоят дозоры казаков. Они летают повсюду и доносят ему.
– Я догадывался об этом, – ответил Митрий, – а еще отец говорил мне, будто такую же роль подлых лазутчиков выполняют рыжие лисы.
– Бр! – фыркнул Кот, – не люблю их...
– Подожди, – остановил речь Кота молодой казак, – про лис это, конечно, интересно. Я замечал их неподалёку от нашей станицы. А скажи мне, соколик, далеко ли сам жестокий Шархибей с его войском?
– Пока он кочует далеко на юге, – ответил сокол, – но собирается в поход на русские земли. Его отряды ждут к осени пополнение – знакомый сокол видел, как часть войска Шархибея отправилась грабить Азов. Мне известно, что другая часть шархибеевской рати ещё раньше направилась в Среднюю Азию. Так бывало не раз. Потом эти отряды вернутся. Как только они опять соединятся, Шархибей двинется на север, потому что он хорошо понимает: без подкрепления ему казаков не одолеть.
«До этого времени я должен – во что бы то ни стало – найти заветную саблю», – подумал Митрий, а вслух сказал:
– Спасибо за ценные сведения.
– Не за что, – проговорил сокол, – Шархибей – мой личный враг. Он ловит силками соколов, держит в железных клетках и заставляет вольных птиц служить ему. Мой отец отказался жить в неволе, по сигналу взлетать и ловить ему степную дичь, и жестокий хан тут же отрубил ему голову. Расскажите теперь, кто вы и откуда.
– Митрий, – представился казак, – казак Войска Оренбургского. Мне очень жаль, что так получилось с твоим отцом. Шархибей – жестокий и коварный враг казаков. Мы тоже воюем с ним за землю русскую. Прими мои соболезнования.
– И мои тоже, – вступил в разговор Кот. – Сочувствую, ведь Шархибей – также злейший враг всех камышовых котов, а я ведь камышового сословия.
– То-то я погляжу: крупный какой, – отреагировал сокол.
– А то! – с гордостью отметил Кот. – Мы такие!
– Кстати, меня зовут Филипп, – сказал сокол.
– Митрий, – представился казак, – казак Войска Оренбургского.
– А я просто Кот, – улыбнулся представитель семейства кошачьих, – хотя вот что я подумал. Как погляжу, даже соколы имеют имя. Чем я хуже? Можете звать меня Костя, Константин. Или просто: Кот.
– Договорились – сказал Митрий.
– Хорошо, Костя, – добавил Филипп.
Они по очереди пожали протянутую им кошачью лапу.

Жестокая схватка

– Не секрет, куда путь держите? – поинтересовался Филипп.
– На Тургояк-озеро, – ответил Митрий, – есть у нас там важное дело.
– Путь неблизкий и непростой, – отметил сокол, – после того, как убили моего отца, а мать умерла с горя, я остался круглой сиротой. Возьмите меня с собой. Я вам жизнью обязан и обязательно пригожусь. А крыло... крыло заживёт. И уже скоро я смогу летать высоко и быстро.
Костя и Митрий переглянулись: почему бы нет! Втроём веселее.
После короткого привала тронулись в путь. Филипп пока не мог лететь, и его посадили между Митрием и Котом на кожаную сумку.
На следующий день на очередной остановке Митрий заметил:
– Скоро прибудем в Чебаркульскую крепость. Там мне нужно встретиться с казаками и перетолковать. Вы уж помолчите там, не надо никому знать, что вы оба говорящие.
На том и порешили. Митрий слышал от отца, который был в Чебаркульской крепости, что этот форпост находится на одноимённом озере и служит не только для защиты юго-восточных рубежей. Чебаркульская крепость была важным центром снабжения большого казачьего войска. Отец рассказывал Митрию, что внутри этой крепости были размещены воинские казармы, многочисленные склады с боеприпасами, вместительные амбары с продовольствием, ремонтные мастерские и другие постройки.
Сюда сходилось несколько дорог. Форпост казаков был оплотом православного воинства. Поэтому крепость часто подвергалась атакам кочевников. Но не свирепые степняки внезапно повстречались на пути троих путников, а те, с кем никак не ожидали встретиться.
Произошло это у реки Коелга. До Чебаркульской крепости оставалось совсем немного. Не успел Митрий напоить коня Савраску и пополнить запасы пресной воды, а Константин с Филиппом утолить жажду, как из близлежащего леса на них набросилась стая рыжих лисиц. Трудно пришлось бы Митрию без сабли, которая была приторочена к седлу. Он отбивался ножом, но вскоре Филипп быстро подлетел, выхватил острыми когтями из ножен и передал ему грозное оружие, а сам набросился на вожака лисиц, вцепившись ему в морду. Большой рыжий лис начал кататься по земле, Филипп вовремя оставил его в покое, переключившись на других врагов. Кот быстро расправился с одной, потом с другой рыжей хищницей.
Лисы пробивались к коню, намереваясь укусить его. Этого нельзя было допустить. Ведь молодой казак знал: лисы бывают бешеными, и их укус мог погубить скакуна. Митрий знал, что его конь не даст себя в обиду, но, тем не менее, встал так, чтобы защитить его, Кот занял позицию с другой стороны, отражая натиск.
Вдруг вожак подал протяжный сигнал, похожий на собачий лай, и уцелевшие лисы покинули поле боя. Но семеро из них остались лежать на земле.
– Спасибо, Фил, за помощь! – поблагодарил Митрий умную птицу, – но как тебе это удалось – с раненым крылом?
– Видимо, волшебная мазь подействовала, – ответил Филипп, – мне уже лучше. Да и не зря говорят: «Сам погибай, а товарища выручай».
– Спасибо, друг! – сказал Кот.
– Меня вот что беспокоит, – поделился своими опасениями молодой казак. – Неспроста на нас напали эти бешеные лисы. Это верные слуги и дозорные Шархибея. Эти семеро – казак кивнул на поверженных врагов – никогда уже не вернутся к своим подлым делам, не будут нападать на крестьян и скотину. Но их было не менее двух десятков. Думаю, они не оставят попыток напасть на нас неожиданно. Поэтому надо быть предельно внимательными. Давайте не будем терять бдительности.
Невзирая на численное превосходство и внезапность нападения, Митрий и его друзья выстояли. Однако никто не знал, были ли неподалёку от места сражения другие отряды рыжего врага.
– Надо поскорее добраться до крепости, – предложил казак.
Тронулись в путь, и через час увидели озеро и расположенную рядом крепость. Она имела деревянные ограждения в виде рубленых стен. По углам крепости располагались четыре одинаковых башни. Они выступали вперёд за линию ограждения и были снабжены бойницами.
Часовые, попавшиеся Митрию в воротах, провели к коменданту крепости. Он знал отца Митрия и не удержался от похвалы:
– Вылитый Еремей в молодости. Настоящий казак! Эх, лихо воевали мы с твоим батей против турок и прочих басурманов, обидчиков земли русской! Немало побили супостатов, не одну их крепость взяли в осаде!
Комендант вздохнул, видимо ещё раз мыслями побывал с боевыми товарищами в ожесточённых схватках. А может, вспомнил храбрых российских героев, павших в войне с врагом.
Старый воин закурил трубку. Расспросив, куда держит путь сын его хорошего знакомого, горько посетовал:
– Вот только казаков тебе на подмогу дать не могу. Может, задержишься на пару недель, потому что у меня каждая сабля на счету. Большой отряд наших казаков я послал на разведку на восток. Должны скоро вернуться.
– Нет, не могу я здесь оставаться! – вздохнул Митрий, – я должен поскорее достичь берегов Тургояк-озера.
Он понимал: найти заветную саблю, которая поможет в битвах против врагов родной земли, надо как можно скорее.

Неожиданная встреча

Передохнули денёк в Чебаркульской крепости, а утром следующего дня выступили в поход, двигаясь дальше на запад. На горизонте обозначились синие силуэты горных хребтов, которые протянулись с юга на север.
«Красив Урал, но вместе с тем и суров, – размышлял Митрий, – вроде только сияло солнце, было тепло, как вдруг небо заволокло тучами, и подул холодный ветер. Погода меняется здесь внезапно, и трудно предсказать на Урале её перемены».
Хотя Еремей учил сына внимательно наблюдать, что творится вокруг в природе и говаривал:
«Если тихая и светлая летняя ночь без росы – на следующий день жди дождика. Коли парит утром, а тишина в воздухе – к сильной грозе. Утром роса, а мошки и комары вьются роем – быть тёплой погоде. Если будет хорошая погода, – говорил старый казак, – мухи не дают покоя своим жужжанием с раннего утра».
Митрий запомнил: заход солнца без облаков с оранжевыми оттенками говорил о хорошей погоде, красные тона предвещали ветер. Ну, а бледно-жёлтое – это к дождю.
Утренние приметы говорили: будет погожий день. Клубок уверенно катился на запад, а сокол Филипп поднялся высоко в небо. Крыло его в Чебаркульской крепости совсем зажило, и гордая птица сначала вылетала чуть вперёд, а потом парила над Митрием и Котом, всем своим видом говоря о наслаждении полёта в струях тёплого воздуха, восходящего от сосновых лесов, которые тянулись по обе стороны лесной дороги.
Смешанный лес сменился сосновым бором. Ровная лесная дорога стала со спусками и подъемами. По обе стороны ёё торчали острые каменные валуны, покрытые густым мхом. Митрий ехал, не торопясь, чтобы не навредить коню. После бора дорога пошла сосновым лесом, который становился всё гуще и темнее. Митрий внимательно всматривался в глубину его, а его спутники – сокол над ними и спрыгнувший Кот внимательно глядели по сторонам.
Тем не менее, старушка, сидящая на придорожном пне, появилась неожиданно – словно из-под земли выросла. Филипп спустился пониже, приземлился на толстую сосновую ветку: мало ли что? А бабуся в платочке обратилась к Митрию:
– Мил человек, нет ли у тебя водицы? Притомилась в дороге.
– Конечно, бабушка, – ответил ей молодой казак, – есть вода ключевая, сегодня утром набранная.
Достал Митрий флягу, отлил в кружечку водицы, поднёс старушке:
– Пей, бабушка.
– Спасибо, добрый молодец. Куда путь держишь, если не секрет?
– На Тургояк-озеро.
– Отдохнуть или по важной надобности? – вежливо осведомилась бабушка.
Митрий склонился в почтении:
– Есть у меня там важное дело, бабуся, срочное.
Митрий не стал рассказывать подробно, а старушка, протянув пустую кружечку, заметила:
– Вижу, доброе у тебя сердце, казак Митрий!
– Откуда ты знаешь моё имя, бабушка?
– Долго живу на земле, всё знаю, – таинственно проговорила бабушка.
Митрий задумался, а Кот покрутил ус, что делал обычно в моменты напряжённых размышлений.
– Скоро будет Миасс-город, Ильмень-озеро, – продолжала старушка. – Конь у тебя добрый, потом доскачете и до Тургояка. Разыщи на Тургояке-озере Веру. Она живёт на острове, который находится на этом озере и пособит тебе во всех делах. Не делом, так словом.
«Неужели женщина может помочь мне каким-либо советом в таком трудном деле, как достать со дна заветную саблю?», – подумал казак, а вслух сказал?
– Конечно, бабушка, если потребуется, обращусь.
– Передавай привет от Агафьи.
– Хорошо.
Митрий и Кот сели на коня, Филипп взмыл с ветки.
– Прощай! – крикнул молодой казак, оборачиваясь.
Но что это? Старушки ни на пеньке, ни на тропке, ни в лесу уже не было. Она как будто сквозь землю провалилась.