Вы когда-нибудь видели, как выглядит куча сушеной саранчи? Я нет. Но думаю, если насыпать ее большой массой, то будет она слегка смахивать на груду маленьких скелетиков. А если взять скелеты больших животных, да прибавить к ним останки змей да ящериц покрупнее, да вот варана хотя бы, да еще добавить к ним черепа лошадей, быков, на худой конец подождать, когда с неба на эту высоченную гору свалится какой-никакой драконище, то поверьте, получится очень похоже на страшный и дремучий сказочный лес. Из леса вскоре потянутся во все стороны длинные лапы с выгнутыми когтями и попытаются зацепить воду, которая, конечно, в избытке в подобном месте найдется. Волны долго канителиться не будут, быстро выгнется дугой самая смелая, свернется в петлю, да оторвет себе, как сокровище, лапу потолще, с когтями или копытами, и утащит на морское дно к водорослям.

Вот в таком жутком месте меня поселили. Представляете?
На мраморных ступеньках, ведущих к морю, меня иногда выставляют пообветриться вместе с другими бедолагами. Мне еще повезло. Могу видеть мир своими веселыми глазами и даже улыбаться чему-то непонятному. А вот мой приятель с нижней ступеньки, как рожден был с пуговицами вместо глаз, так до сих пор смотрит на мир по-паучьи, через решетку с круглыми дырочками. Вы не пробовали? Я один раз стащил две пуговицы со стола мастера, чтобы по-новому на жизнь взглянуть, нет, не понравилась и такая жизнь тоже. Между мной и приятелем ничего общего на первый взгляд. Правда, между нами вечно встревает еще один приятель, но мы его не очень любим. Во-первых, он дурашливый, жесткий, деревянный, больно, если нечаянно на него наткнешься. Во-вторых, его чаще других уносят на представления, где всегда веселья через край, нам же остается пылиться на каминной полке. Там-то мы и подружились, длинными темными вечерами сидя бок о бок и делясь незамысловатыми впечатлениями. Здесь есть сложность. Мастер не предусмотрел пуговичноглазому рот, но я то вижу, как ему иногда хочется поделиться со мной сокровенным. Тогда мы делаем так. Я вглядываюсь ему в лицо, пытаясь понять, что вижу на этот раз в его восьмеричных глазах, и задаю наобум вопрос, а там уж он кивает, так или эдак, в зависимости от моей понятливости. Зато сам он внимательно и подолгу меня слушает. И когда ему хорошо или хочется смеяться из-за удачной шутки, он трется о мое плечо мягкой круглой головой, и в такие минуты нам обоим жизнь кажется прекрасной.

Мы задумали бежать. Побегу я один, вот только обувь поудобнее где-то добуду. Плащ с дурацким воротником сразу отцеплю, колпак двухрожковый скину. Сам бы я никогда не додумался до побега, да вот друг рассмотрел однажды со своей нижней ступеньки через одну из восьми пуговичных дырочек просеку в страшном лесу, в том месте, где особо безмозглые твари сгрудились и лапы свои зачем-то в море друг за другом тянули, пока все одну за другой не потеряли. Явно, теперь нас не тронут. Нечем. Только от морд и челюстей придется уворачиваться. Ну и это ничего; что я зря столько представлений скоморошьих выплясывал с бубном, увертливым стал. Бубном отмахиваться и буду, только от звонких бубенцов избавлюсь. Да еще надо будет друга, сшитого из лиловых тряпиц, нести и охранять, ни ног у него, ни рук, ни тельца; прижму покрепче его к своей груди за мягкую голову с пуговичными глазами.

Мастер, когда на представление уходит, дверь крепко запирает, тяжеленный ключ у него от дубовой двери в кармане хранится. Нет, хозяин не того боится, что мы убежим. Просто однажды забыл запереть, а из лесу стремительно какая-то костистая лиана приползла и по щелям наверх как умалишенная полезла. Как он с ней потом боролся! Даже маску с потного лица снял. Увидели мы его истинное лицо, больше не надо.

Обувь я приметил, заготовку штиблет мастер на табуретке оставил. Туфли как туфли, без атласных оторочек и с короткими носами, то, что надо. Как ключ достать, придумал. Подождать особо прибыльного представления, после которого хозяин придет навеселе из кабачка, да еще и в каморке нашей к бутылю приложится, на кровать рухнет, а еще лучше, вообще, со скамьи на пол свалится. И тут я с каминной полки спрыгну, инвалида своего драгоценного следом поймаю, переобуюсь, опостылевшие вещички скину, из куртки хозяина ключ вытащу, к двери что-нибудь подтащу, чтобы до замочной скважины достать, ключ с трудом, но поверну.

А, забыл, сначала, до ключа еще, надо хозяйскую ногу ниткой обмотать, узел - покрепче, а другой конец нитки привязать к железной кровати с набалдашниками. Да еще до того, как с каминной полки спрыгнуть, нужно дождаться, чтобы наш деревяшка уснул, а спит он после представления всегда крепко. Ну, слабенько я и его привяжу нитью к решетке камина, на всякий случай, да еще, чтоб если чего, от хозяина не влетело за наш побег.
...Все вроде, дружок, побежали?
Пожелайте нам удачи!


Картина маслом - 3 http://litset.ru/publ/15-1-0-57651
(по картине Михаила Хохлачева "Кукловоды")