А октябрь этой осенью выдался удивительный - ни снежинки на мокрой земле, только лист лежалый.По тропинке замшелой шагаю к избушке Митрича,
Не пойму он лесник, или Леший, но очень старый. У него над избушкой волшебный какой-то охлупень - здесь садятся Жар - птицы и лебеди пролетают. Под застрехой по зимам живут воробьи и голуби, а в избе сам хозяин крыло журавлю латает.
Вот и я - так случилось, несу снегиря за пазухой,
Кошка выдрала крылья пернатому - вот досада!
Митрич крякнет сердито: "Ведь надо же, испохабила!", исподобья посмотрит, затянется самосадом. Вденет яркую тонкую нитку в ушко игольное - непростая в руке иголка - перо Жар - птицы, да неспешно рассказ заведёт - ночь зимою долгая, да и дедова сказка похожа на небылицу: "Пролетали над лесом весенние гуси - лебеди,
Подстрелил на излёте самца молодой охотник,
Подхватила лиса лебединое тело белое,
Да к избушке его принесла, как вот ты сегодня. А я стар да немощен, и глаз помутнел от возраста,
Как бедняге помочь - пополам крыло распластало. И взмолился кому - сам не знаю , наверно Господу : "Помоги хоть чуток, дай мне зоркости - залатаю.
И тотчас опустилась на крышу Жар - птица рыжая, распустила перо, да в трубу опустила прямо, намотался клубок, нить живая, как будто выжжена, а латает крыло, ни следа ни видать, ни шрама.И иголка чудная - пера остриё, как бритвою, прошивает живое горячее птичье тело. Вот ведь, девонька, как получилось - своей молитвою я на старости лет научился благому делу".
А снегирь отряхнулся, толкнулся о руки дедовы, и взлетел к потолку, и вернулся опять обратно. Что же Митрич, спасибо, спасибо родной!
С победою! А на душу больную сумеешь пришить заплату? Крякнул дед, затянувшись табачной дымящей смолкою и промолвил смущённо в ответ, помолчав немного: " Птице крылья латать - это, милая, дело тонкое,
А вот душу чинить - это, девонька, дело Бога.